Только если с тобой

Зарывшись в волосы, Гарри осел на землю. Произошедшее не укладывалось в голове. В очередной раз прокрутив это в своей голове, мальчик свернулся в калачик. По щеке что-то скатилось. «Дождь?», — как-то вяло подумал Гарри и посмотрел на небо, однако оно было чистым, ни облачка. Только сейчас он понял, что плачет. Слезы катились одна за одной, в голове билась лишь одна мысль: «Это невозможно! Это невозможно! Это невозможно!». Но реальность доказывала обратное. Слезы не останавливались, и, дав волю своим чувствам, которые вечно прятались за маской ехидства и сарказма, он зарыдал. Так громко, надрывно, неверяще; выплеснув всю боль, страх и непонимание наружу, туда, где никто не услышит. Вокруг был только лес: деревья, трава, земля, какие-то зверьки и птички, которым нет дела до страданий маленького мага. Время тянулось невероятно долго. Наконец, успокоившись, мальчик встал, размяв занемевшие конечности. «Зачем мы вообще сюда пришли? Лес, барьер, кровь… Точно!», — Гарри словно ударило током. Их собственный род. Обернувшись, он пораженно застыл. Тут должен быть… Их Менор. Свой, родной, их общий. «Общий…», — эта мысль резанула по больному. Но привычно встряхнувшись, Севенс спокойно распрямился, и шагнул сквозь барьер… *** Томас рвал и метал. Исходя из сводок он потерял практически всю силу, действительно сравнявшись уровнем со среднестатистическим второкурсником. «Это невозможно!», — панически думал он, зарываясь пальцами в волосы. Однако, ритуал, который он только что провел, доказывал обратное. — Я должен с этим что-то сделать. — повторял мальчишка, словно сумашедший. — Я не могу просто взять и потерять всё. А, собственно, из-за чего? Память услужливо подкинула: «Это всё Севенс. Если бы не он, то всё было бы хорошо. Ты бы не развоплотился, не потерял сейчас всю магию. Вспомни, как ты был силён, до его появления. Сейчас ты слабее себя восьмилетки! Тебе самому не смешно?!» — Что? — Томас опешил от собственных мыслей, — Нет, это не так! Я не могу так думать. Это не я! Не я! Я люблю его! Но только что сказанные слова словно растворялись в пространстве. Вместо них в голове мелькали мысли про всевозможные ритуалы, благодаря которым он мог вернуть свои силы. Всё остальное резко показалось неважным, несущественным. Томас ещё разок попытался образумить себя. Он вновь и вновь прогонял моменты, связывающие его с… А кем ему приходится Гарри сейчас? Без клятв, без браслетов, после ссоры, хоть она и была спровоцирована высшими силами. «…Гарри, — поцелуй в лоб, — Хороший мой, — в одну щёку, — Любимый, — в другую, — Только мой, — почти невесомый поцелуй в один уголок губы, — Я убью каждого, кто посмеет растроить тебя…» Это воспоминание немного отрезвило его. Разум начинал плавиться от двух личностей внутри него. Одна хотела мести Севенсу, но мальчик понимал, что это не его мысли не его желания. А вот другая, его, хотела защищать, беречь, любить несносное зеленоглазое чудовище. Пытаясь подавить первую личность, маг продолжил вспоминать всё то хорошее, что произошло между ними: «…Отгородив себя и супруга чарами отвлечения внимания, Томас крепко прижал к себе Гарри: — Тебе нечего бояться, Гарри, — шепотом продолжал он, — Правды не нужно бояться. — Пожалуйста… — прошептал мальчик. Томас понял его без продолжения. Аккуратно приблизившись, он легонько поцеловал своего Гарри в лоб, а потом уже, более чувственно в губы. И вновь ободряюще улыбнулся. — Ты справишься. — Спасибо тебе, Том…» Постепенно, вспоминая всё, что связывало их, Томас подавлял ту его часть, что жаждала крови. В голове в обратном порядке мелькали картинки, фразы, чувства, эмоции… Оставалось последнее воспоминание; «…Том, — слегка щурясь от щекотавшего его раздражения, произнес Гарри, — а всё-таки, с кем ты впервые поцеловался? — С тобой, — честно ответил Том. — Правда? — Гарри вновь удостоверился в том, что он идиот. — Магией клянусь! Люмос! Нокс! — повторил Том клятву, прочитанную в одной из книг. И самодовольно глянул на своего чуть больше чем друга. Поняв, о чем он только что подумал, тот чертыхнулся. — Том, — снова начал Гарри, — если я кое-что сделаю, ты не обидишься на меня? Зарождалось нехорошее предчувствие, но мальчик кивнул. Тут же его губы накрыли чужие губы и мальчишки каким-то чудным образом перенеслились на кровать в своей комнате в приюте. Наконец оторвавшись друг от друга, Гарри произнес: — Будь моим? — Что? — этого Том не ожидал — Будь моим. Всегда. — снова повторил мальчик. Он так не хотел вновь и вновь боятся того, что Риддл в какой-то момент просто перестанет им интересоваться. Том улыбнулся и, наклонившись, в губы произнес: — Буду…» В голове что-то щелкнуло, и мальчик, обессилев, потерял сознание. Но перед этим, на губах маленького волшебника расползлась победная улыбка. Его разум свободен, он справился. *** Мэй устало привалилась к чему-то заменяющему здесь стены. Силён мальчишка, ничего не скажешь. Томас первое испытание прошёл, но дальше хуже…