Только если с тобой

Геллерт пораженно смотрел на результат его стараний: зелье переливалось от золотисто-оранжевого до небесно-голубого, даже казалось, что оно светится. Перелив часть из котла в пробирки — вышло ровно восемь штук — он поставил их в закрытую полку, и только собрался переливать остальное, как… — Геллерт! Я хотел… Бах! Котёл с зельем выпал из рук бывшего Тёмного Лорда и его самого, и Альбуса-много-имен-Дамблдора окатило этим варевом с ног до головы. — Альбус!!! Ты идиот. — взревел Гриндевальд, стирая рукавом мантии с себя остатки, — Я столько времени и нервов на это угрохал, вопрос, зачем?!!? — Я просто хотел… — Мне плевать, что ты хотел!!! — Сказать, что я скучаю по нам… В комнате повисло молчание, было слышно только как оставшаяся жидкость растекается по комнате. Друг друга им видно не было, однако, им обоим казалось, что они смотрят друг на друга, и видят себя же, только совсем юных, как тогда, когда они только познакомились. — Я… — Геллерт думал говорить или нет, — …Я думал об этом недавно. Поэтому и готовил вот это. — Правда? — По телу пробежала давно забытая волна, разливаясь теплом и каким-то странно необыкновенным счастьем. — А… Что ты готовил? — Это зелье, оно… — И тут до Геллерта дошло. Стирая с себя остатки зелья со скоростью света, он ломанулся к зеркалу. Ему мешало всё: и мантия, которая практически болталась на нём, и зелье, разлитое по всей комнате, и предметы, окружающие его. Альбус за это время успел оттереть рукавом всё лицо, и удивиться, куда это делась его борода, а потом поднял взляд на Геллерта, только успевшего добежать до зеркала, и оба пораженно застыли. — Что ты? Как ты это? — Песок времени. Хотел сделать нам вдвоём подарок… Я надеялся, что ты согласишься осознанно, но раз так произошло… О Мерлин, скажи, что-нибудь! — Геллерт, ты не представляешь, как сильно я сейчас счастлив… *** Люциус Малфой был достаточно обоятельным, в меру хитрым и изворотливым, и достаточно амбициозным, чтобы всегда получать то, что он хочет. С детства полюбивший играть в шахматы — самые первые ему подарила бабушка на его восьмилетие — он всю жизнь воспринимал как большую шахматную игру. Самое главное: не быть фигурой, стать игроком. На многое в своей жизни он смотрел, как на многоходовые комбинации, сложные или простые — не имеет значения. Считая чувства слабостью, он хорошо отнёсся к договорному браку с Нарцисой, спокойно перенес смерть родителей и с предвкушением занял место главы рода. Единственной слабостью его были те же самые шахматы, что повлекло за собой некоторые последствия… Северус Снейп рос не в благополучной семье. Его отец пил и презирал его, свою жену и, как первопричину, магию. Тобиас Снейп нередко поднимал руку на сына, бил посуду, постоянно сидел дома безработным, а также не давал Эйлин, своей жене, возможность улучшить такую жизнь с помощью магии. Всё детство Северуса прошло в ожидании плохого, в постоянной готовности к боли, а после и к бою. Да, с ним подружилась прекрасная и лучезарная Лили, отчего его жизнь стала немного светлее. Но образ мыслей и жизни он так и не поменял. В Хогвартсе, первым делом мальчик изучал то, что может помочь ему одержать победу над врагом или же выбраться из смертельной опасности. Так что не удивительно, что в свои 20 он получил звание самого молодого мастера зелий и статус сильного боевого мага. Ему не сильно важен был комфорт, а роскошь тем более, самое главное — иметь всё необходимое для существования. Зачем следить за красотой, когда в приоритете стоит безопасность… На пятом курсе Люциус Малфой заприметил невзрачного, но достаточно амбициозного паренька, отличающегося достижениями в ЗОТИ, а также в зельеварении. «Идеальный союзник», — решил для себя блондин. Именно союзник, потому что покровительство такому типу людей предлагать бессмысленно. Ему необходимо наладить контакт с этим диким зверенышем… -… Заметил твой талант в зельеварении, хочу предложить тебе погостить на зимних каникулах в Малфой-меноре. Что скажешь? — Спасибо за предложение, Люциус, но я откажусь. — Не делай поспешных решений, у меня дома огромная библиотека, а многие книги так вообще в единственном экземпляре. — Ему. Необходим. Этот. Зверёк. Он будет ферзем в его игре. — Со своей стороны хочу сказать, что никто из обитателей этого дома не причинит тебе вреда. Ты подающий надежды молодой человек, Северус, в товарищах тебя держать гораздо интереснее, чем во врагах… Такой ответ устроил всех. Когда же началось их более близкое «знакомство»? Может, когда Северус в благодарность подарил Люциусу старинные родовые шахматы Принцев, узнав о его шахматной коллекции? Или, когда Люциус первый раз проиграл на этих же шахматах Северусу и в обоих парнях разгорелся азарт. Или же, когда оба, практически в усмерть пьяных молодых человека праздновали звание мастера зельеварения у одного и мастера чар у другого? Или, может быть, когда в том же состоянии один другого в момент пьяной прогулочной беседы по саду в Меноре, оступившись, случайно поцеловал? Да, наверное, именно тогда. Столько воды утекло с тех пор, столько было неясностей, обид, страстных примирений… Именно тогда оба мужчины поняли, что чувства имеют значение. Они стали друг для друга не просто любовниками, они стали близкими, родными людьми. И со временем, а ведь прошло больше десятилетия, они, постепенно меняясь, стали такими, какие есть сейчас… *** — …И мне пришлось пойти в тот приют, просить о помощи. Напоследок я попросила, чтобы тебя назвали в честь твоих отца и деда. Томас Марволо Риддл. — Закончила свой рассказ Меропа. Томас молча слушал и не перебивал. Историю о его рождении он попросил оставить мать на самый конец. Скоро время кончится и ему придется навсегда попрощаться с матерью, которая за всю его жизнь была рядом только месяц, но поселилась в его душе и сердце навсегда. Он смог её узнать, он смог её понять, потощчто она больше не идеальный образ в голове, а настоящий человек, которого он хоть немного, но успел узнать. Этот месяц он ещё не раз будет вспоминать, иногда ему будет её не хватать, но он благодарен судьбе, да что там, он благодарен Мэй за такой подарок. — Так значит, я действительно никогда не смогу по-настоящему полюбить? — Том, сыночек, не думай о плохом. Я, узнав столько о твоей жизни, могу сказать, что ты уникум, и обязательно кого-нибудь найдешь, и полюбишь его всем своим сердцем. — Тут такое дело, мне кажется, что я уже люблю, люблю одного человека. — Про это ты мне не рассказывал, ну же поделись с матерью, нам ведь осталось совсем недолго, кто она? — Это он, мой супруг, то есть… — лицо мальчика сразу потемнело, — …я хотел сказать, бывший супруг. — Даже так. А можно историю вкратце? Сам понимаешь, время поджимает. — Мне тогда было лет 9-10, я уже и не вспомню, он учился в том же приюте, что и я. И так сложилось, что мы случайно сказали, что будем друг с другом всегда, а наш союз закрепился, закрепился самой магией. Потом его выкинуло в будущее, как раз оттуда он и пришел изначально, благодаря какому-то ритуалу, и вот совсем недавно, когда мы только-только нашли друг друга, появилась Мэй и разорвала наш брак, забрав в придачу половину уже имевшейся у нас силу. А может и больше… — Ты скучаешь по нему? — ласково спросила Меропа, заправив часть выбившихся волос мальчика за ухо. — Конечно, — тяжело вздохнул Томас — Тебе нравится быть рядом с ним? — продолжала спрашивать она. — Нравится. — Чтобы ты хотел в нем изменить? — Изменить? — хмыкнул мальчик, — Только его нынешнее местоположение, хочу, чтобы он сейчас был рядом. Я бы вас познакомил. — И всё? — не унималась Меропа. — Да и всё! — уже с некоторым раздражением ответил Томас. — Он иногда бесит меня до дрожи, хочется его прибить, но если он изменится, это будет уже не мой Гарри. — Гарри значит. — сама себе кивнула женщина, — Как нежно ты произносишь его имя. И всё-таки, хоть это и только моё мнение, я считаю, что ты правда его любишь, сынок. — Правда люблю? — Конечно, и даже если вас что-то разлучило, вам обоим стоит бороться друг за друга до самой победы. — Спасибо, мама. — Время уже на исходе… Запомни, сынок, я всегда рядом с тобой, всегда в твоём сердце, и что бы ни происходило, я верю в тебя и люблю тебя. Прощай… — после этих слов силуэт женщины стал рассеиваться. — Мама? Мама! Я тоже тебя, — в горле всё резко пересохло, но Томасу это не помешало, — Мам! Я тоже тебя люблю… По щеке, впервые за долгое время, одиноко скатилась слезинка.