Шарлотка с апельсином

В тот холодный вечер Себастьян так и не смог избавиться от новых чувств и мыслей, роящихся у него в голове. Демоны очень редко ощущают эмоции. Однажды, кто-то сказал ему, что жить нужно как раз, ради чувств и эмоций. Ради вспышек радости у тебя в разуме, ради горя, походящего на густой туман, даже ради боли. Если ты чувствуешь — ты живой. А что ещё нужно для счастья, кроме как чувствовать себя живым? Себастьян редко что-то чувствовал. Порой раздражение, реже заинтересованность, или же удовлетворение — когда он наконец-то получал желаемую душу. Но все эти чувства были ничем на фоне голода. Он существовал лишь ради того, чтобы утолить свой голод. Прожил несколько тысяч лет, чтобы поглощать, уничтожать… Демоны думают, что наслаждаются жизнью. Они гордятся тем, что они — существа из высших сфер, могущественные дети тьмы. У них есть абсолютно всё: богатство, власть, секс, и прочие блага… и они считают, что это идеальная жизнь, потому что не все могут чувствовать. Будь у них чувства и эмоции — они бы поняли, что невероятно одиноки и несчастны, раз им не дано познать любви, горя, счастья… ведь их жизнь просто бессмысленна. Он живут миллионы лет, лишь чтобы удовлетворить физиологические потребности. И Себастьян это осознал, где-то на трёхтысячном году жизни. Он стал чувствовать. Чувства рождали мысли. И среди тысяч мыслей некоторые были и о Софине. «Интересно, она в самом деле влюблена в меня, или же это просто подростковое увлечение? Скорее второе. То, во что она влюблена — только маска. Она любит дворецкого семьи Фантомхайв. Но не демона. Она не видела моей истинной формы. Хоть она и демон на половину — её не знакома эта грязь, чернота дьявольской "души".» И именно в момент раздумий, мимо его комнаты пробежала Софина. Себастьян успел разглядеть, как она вытирает свёзы рукавом. Дворецкий понял, что произошло что-то плохое. (Он не хотел, чтобы на её лице было что-то похожее на слёзы.) Себастьян пошёл за ней. Дворецкий стоял перед закрытой дверью. Он выдохнул и понял, что не хочет стучать… И одновременно с этим всей «душой» рвётся к ней. «Если я зайду в комнату, я увижу, как она плачет. Это не выносимо. Я, блять, видеть не могу, как она плачет.» — С-с-с, — прошипел дворецкий, будто холодная металлическая ручка его обожгла. Он в самом деле нервничал. Впервые появившееся чувство. Очень неприятное. Он постучал. Нет ответа. Постучал ещё раз. — Вали! — Софина подумала, что это её отец пришёл извиняться и заливать ей, как она для него важна. Ничего. Родителям ведь всегда больно, когда ребёнок начинает их ненавидеть, так? Так пускай помучается, пусть увидит, как сильно она его ненавидит. Она пыталась наладить отношения с отцом, которого не видела десять грёбаных лет! Пыталась помирить их с Мартой, хотела помочь семье, но нет! Видите ли, граф ему дороже… «Вали!» — как косой смерти в солнечное сплетение. Себастьян не сдавался. — Леди… Всё хорошо? — Себастьян… Про-ости. — всхлипнула она. — я думала, что-о это м-мой… — Софина ещё громче заплакала. Отец даже не пришёл извиняться. Ему разве настолько плевать? — Что произошло? — настойчиво спросил он, садясь рядом с Софиной на кровать. — Я убью этого тупого щенка! — рявкнула она, глядя в пол. Губы растянулись в широченном оскале. Каждое слово сопровождалось судорожными хрипами и скрежетом зубов. — Я уничтожу его самой мучительной и болезненной смертью! Содру с него кожу, сожгу, скормлю псинам… — по щекам пробежали ещё две капли, — но тогда мой отец возненавидет меня… Софина закрыла лицо руками и заплакала. Её плечи подрагивали. Демон-дворецкий просто не мог этого выносить. — Вовсе нет, я думаю, он… — Себастьян совсем не умел утешать и поддерживать. Что сказать? Что Гробовщик её любит? А если ей станет ещё хуже от этих слов? Демон неуверенно обнял Софину за плечи, вытирая её слёзы рукой. — Я думаю, всё наладится. Обязательно. Софина сперва положила голову ему на плечо, потом повернулась и уткнулась лицом в грудь. — Себастьян, — долгая пауза. Себастьян сидел, слушая, как тикают часы. Тридцать «тик-так». Половина минуты. — останься со мной. Софина выглядела невероятно уязвимой и ранимой. — Конечно. — Я люблю тебя, — сказала она совершенно спокойно. — понимаю, ты вряд-ли ответишь мне тем же, но спасибо тебе за всё. Больше не буду тебя доставать… — всхлип. — я просто не хотела признавать, что ты меня не любишь. Я просто… Хотела сделать тебя своим. Но я понимаю, ты не мой. Я не буду принуждать тебя… — как же порой бывает тяжело чувствовать. — Что вы чувствуете ко мне? — неожиданно спросил Себастьян. — как вы можете описать эти чувства? — Я не знаю даже. Мне хочется прижать тебя к себе и защитить от всего плохого в мире. Хочется, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты был счастлив. Я чувствую, что у меня в груди всё летает, и при этом я не могу отделаться от мысли, что мы не будем вместе. Это заставляет что-то внутри сжиматься. Ну как-то так. — Я тоже ощущаю нечто подобное. Но я просто не могу понять, что это за чувства… Софина подняла взгляд на дворецкого. — Себастьян, а покажи свою истинную форму. Этого он и опасался. Вдруг её оттолкнёт его истинный облик? — Что? Зачем? — Я хочу увидеть тебя настоящим. Хватит скрываться за маской и врать. Расскажи мне всё, что думаешь, покажи свой настоящий лик! — она опустила взгляд. — я не могу утверждать, что люблю тебя, если не видела тебя таким. — Хорошо. — дворецкий встал с кровати. Девушка увидела, как тело демона окутала тёмная дымка. За ней можно было разглядеть только чёрную… Софина не могла понять, что это: чёрные языки пламени, или же жидкость, похожая на чернила. Дымка растворилась в воздухе. Софина завороженно разглядывала Себастьяна. В истинном облике его черты лица совсем не отличались от человеческой формы. Кожа приобрела чуть более бледный оттенок, зубки заострились, а чёрные волосы были чуть длиннее, едва касались плеч. Голову увенчала пара белых рогов, украшенных тонкими цепочками. Казалось, что его костюм был создан из той чёрной жидкости, подходящей на пламя. Она то стекала с его сапог с высокими каблуками, то превращалась в нечто наподобие тентаклей. Костюм (он был похож на латексный) обтягивал тело дворецкого. Софина приподнялась с постели, подошла к демону, стирая слезу со щеки. — Просто милота… — она вдруг улыбнулась и кинулась на шею дворецкого, быстро его поцеловав. Себастьян ощутил слабый вкус апельсинового лимонада и углубил поцелуй. Он хотел ещё, хотел насладиться этой душой… Но не поглотить. Ему хотелось во что бы то ни стало оберегать эту душу, наслаждаться лишь тем, что она находится рядом. — Какие милые рожки! — Софина погладила его рог. — Ой, и хвостик у тебя есть! — она коснулась хвоста двумя пальцами и погладила. Вверх-вниз, Вверх-вниз. От этих движений Себастьян сдавленно простонал, сжался, и вырвал свой хвост из рук Софины. — Н-не стоит его трогать. — он покраснел. Черная жидкость перестала отделяться от его тела, будто слилась с костюмом. Софина потрогала костюм. Он был сухим. — А что за жидкость из тебя сейчас текла? Себастьян хихикнул. Это очень странно прозвучало. — Ну, это просто часть моей плоти. Из неё я могу создавать себе одежду, или какие-нибудь предметы. Ну, или использовать её, как тентакли. — Понятно. А называется как? Просто демоническая жижа? — и она горько улыбнулась. — «Демоническая жижа». Хорошо звучит! — Себастьян вздохнул с облегчением. Софина не отвергла его. Хотя обычно, многих отталкивал его настоящий облик. Хотя, почему он боялся? Она ведь тоже немного демон, хоть и воспитали её люди. Он почувствовал приятное тепло в груди и улыбнулся, пока Софина рассматривала его сапоги. — Прекрасно. Тебе это больше идёт чем форма дворецкого. — Софина ещё раз обошла демона, внимательно осматривая его. Она ощупала его одежду (она была горячей) и прижалась щекой к груди. — у демонов есть сердце? — Да, леди. — Стучит. «Тук-тук, тук-тук» — убыбнулась она, закрыв глаза. Себастьян взял её за плечи и уткнулся носом в её непослушные кудри. От них пахло зелёным чаем. Ему бы хотелось простоять вечно в этой комнате, дыша ароматом её волос, слушая её дыхание, вместе с тиканьем часов. Тридцать «тик-так». Софина отпрянула от Себастьяна, посмотрела на него так, будто хочет что-то попросить, но боится. — Бусинка… — опять «бусинка». Каким же милым ему казалось это слово. Слушал бы его часами в её исполнении. — нет. — она поднялась на носочки, протянулась к уху демона и прошептала… Себастьян не сразу понял смысл фразы. Её дыхание было таким горячим и желанным, как и слова. — Уверена? — Да. Я тебе доверяю. — такая важная фраза, состоящая из трёх слов. Руки демона аккуратно коснулись её талии, ощупывая каждый миллиметр тела дотянулись до застёжки платья. Он расстегивал каждую пуговицу медленно и тщательно, наслаждаясь этим процессом. Кожа Софины, была молочно-белой, при этом грубой. Её тело украшали шрамы. — Это из-за сражений со жнецами. Раны затягиваются быстро, а шрамы остаются. — сказала она, увидев замешательство Себастьяна. — Ясно… — тихо ответил он. По щелчку пальца одежда демона исчезла, будто впиталась в его тело. Он был стройным, но выглядел очень крепким и надёжным. Его кожа была идеальной: без единого шрамика, гладкая, походившая на кожу куклы. Совершенный. Такой отличный от человека. Именно эта нечеловечность манила и завораживала. Софина поняла, что очень сильно волнуется. Для неё это был первый раз, такой долгожданный, но всё равно волнительный. Нужно было отвлечься от страха и волнение. Подумать о чём-то приятном, красивом. Она быстро осмотрела комнату, пытаясь зацепиться за что-то взглядом, но ничто так не привлекало её, как Себастьян. Она не могла отвлечься от его прекрасного лица, великолепных глаз и длинных ресниц. Его глаза… Если бы её попросили описать их цвет, она бы сказала: «Они цвета рассветов. Когда я рисовала его глаза на портрете я не могла выбрать цвет, которым будут их рисовать. Алый, карминно-красный, «кардинал», «розовый лес»… — всё не то. Никто не может создать краску такого цвета…» Себастьян осторожно покрывал поцелуями её плечи и шею, лишь одним дыханием заставляя сердце биться чаще. - Ты волнуешься? - Немного... - ей было даже стыдно за эти слова. Сказала, что доверяет, а сама волнуется... - Это уже лишнее. - Себастьян коснулся её губок пальцем. - Это только мешает. Он осторожно коснулся её бедра, нежно погладил по нему, опускаясь ниже и гладя её гладенькие колени, заставил обвить его тело ногами, пристроившись между ними. Ещё ничего не произошло, а Софина уже чувствовала, как её спину обдаёт потом, а внизу живота становится приятно. Себастьян продолжал ласкать её пьянящими поцелуями, немного играть с её телом, заставляя пытаться свести ноги и вскидывать бёдра, плотнее прижиматься к нему. - Ну, готова? - в ответ только кивок. Софина зажмурилась, предвкушая его дальнейшие действия. Вот чёрт, в её жизни никогда не было ничего настолько желанного, как он. А дальше всё словно в прекрасном тумане. Нежное, осторожное проникновение, размеренные, аккуратные толчки внутри неё. А затем её стоны, доносящиеся в такт с его дыханием. «Цвет рассвета… Его сложно даже описать. Небо, окрашенное сперва в лиловый цвет, начинает полыхать всеми оттенками красного цвета. На горизонте появляются золотистые всполохи, переходящие в розовые краски. Во время рассвета небеса горят огнём, предвещающим нечто новое. Новые ощущения, чувства. Новый день, новою главу в твоей жизни.» Софина представила небо, горящеё янтарно-красным, с примесью лилового, огнём. По нему пронеслись две птицы, и в ту секунду во всём её теле вспыхнуло новое ощущение, возбуждающее каждый нерв. Во всём её теле вспыхнул новый рассвет. Себастьян прижал её к себе крепко-крепко, и тоже сдавленно простонал ей в плечо. Он отметил для себя, что с ней он получал намного больше удовольствия от секса, чем с другой девушкой. Чёрт, ему было так приятно, что хотелось стонать от бложенства! — В твоих глазах… — устало произнесла она, — я вижу рассветы. Себастьян аккуратно взял её за подбородок, приподнял её лицо и тоже вгляделся в её глаза. Одним словом нельзя было описать их цвет. Один — будто галактика в бескрайнем космосе, горящая миллиардами своих звёзд, дарящих свет даже самым отдалённым уголкам вселенной. Другой — как миллионы жёлто-зелёных светляков, озаряющих огромный лес, полный тайн, разгадать которые было под силу не далеко не каждому. Себастьян прожил тысячи лет: застал много эпох, знал множество людей и более невероятных существ, но такие глаза он увидел впервые.

***

— А что дальше… — промямлила Софина. — Дальше? — Себастьян обнимал её, лёжа в кровати. — Ну да. Это ведь не на одну ночь? — в голосе прозвучала тревога. — На миллионы ночей. — Я просто не знаю, что нам делать дальше… — она опять выглядела грустной и потерянной. — Думаю, вы должны расторгнуть сделку с графом. Потом мы найдём Шарлотту, и Вы… — Ты. -… Ты должна будешь убить моего хозяина. Я сам не могу: я и так слаб из-за нарушенного приказа. — Конечно. Ради тебя я убью любого. — улыбнулась она. — ещё я хочу вспомнить, что произошло со мной, что я начинаю терять котроль над собой, когда мне приказываю. Хотя… И без приказов тоже было… — Софина пожала плечами. — только вот, родители мои ничего не рассказывают мне. Они выдали тысячу и одну историю из моего детства, но ничего важного не было. Может, это случилось после того, как я ушла из дома… И что вообще за потеря памяти такая? — рассуждала она. — помню куски: вот я сижу на улице. Вот ко мне подходят мои приёмные родители… Потом мы с Шарлоттой играем на корабле. А потом я в костюме клоуна кромсаю одну девочку… Но это я тебе, вроде, рассказывала? «…я хотела присвоить себе одну девочку… Она отказалась быть со мной, поэтому пришлось украсть её сердце. Ах, она так кричала, когда я разрезала её грудную клетку, бедняжка…» — Себастьяна передёрнуло. — Рассказывала. — Только, я не знаю, как быть со своим отцом… — Софина строго посмотрела на дворецкого, но он сразу понял, что этот строгий взгляд всё же предназначен для Гробовщика, и если бы он был в комнате в этот момент, девушка взглянула бы на него именно так. — но просить прощения точно не буду. Пусть извиняется первым. Софина показалась демону гордой, переполненной решимостью… И азартом. Конечно же, в её глазах всегда были нотки безумного, безжалостного ко всем азарта. Он всей "душой" их любил.