***
1878
— Подумать только, — Марта негодовала. — эта… Женщина связалась с Отверженными! С этими отбросами… — Какая ещё женщина? Успокойся, и нормально объясни. — Гробовщик помешивал чай, стуча ложкой о стенки кружки. — Эмили, моя подруга. Она, понимаешь, втюрилась в ангела, они перепихнулись и оба стали отверженными! Нет, я бы всё поняла, если бы она ради любви решила стать ангелом и очиститься, но нет! Сама пала, возлюбленного утащила с собой! Теперь ни демоны, не ангелы, а хрень какая-то… — И это говорит демон, полюбивший жнеца. Кстати, я тут подумал: мне уже надоели эти разборки по поводу нашей дочери. Почему бы нам не решить этот вопрос раз и навсегда? Есть у меня идея… — он дал Марте листочек с надписью «Пожи_ать». — Пусть Софина вставит пропущенную букву, если получится «пожиНать», то она будет пожинать души и станет жнецом, а если выйдет «пожиРать», то будет пожирать души, как демон, идёт? — Идёт.***
— Я всё. — Софина протянула им листок. — ПожиВать… Может, другую букву вставишь? — Нет. Я не хочу другую. — улыбнулась Софина. — я хочу просто счастливо жить-поживать, как вы! — она бросилась на шею матери. — Кажется, наш ребёнок гений.***
— Мистер Миллер, а вы опять к нам? — Жанна, девушка возглавляющая Отверженных, повесила куртку мужчины на вешалку. — хотите ещё демонёнка? — Надоели эти демоны. — вздохнул полноватый мужчина. — хотел бы я что-нибудь поэкзотичнее… — А у нас как раз есть вариант! Эмили, наша новенькая, она рассказала, что у её знакомых есть дочь, смесь демона и жнеца! Мы бы могли вам её предложить! Глаза Гарольда загорелись. — Да, я готов на всё, чтобы её заполучить, расскажите поподробнее! Жанна позвала Эмили, чтобы она рассказала о Софине клиенту. — У неё ярко-красные волосы, а глаза разного цвета. А лицо всё в веснушках. Сейчас ей всего лишь… Семь лет! — Изумительно!!! — воскликнул он. — я готов сейчас же вам оплатить… Но есть одна просьба. Жанна вопросительно кивнула. — Вы сказали мне, что у неё счастливая семья, ведь так? Я бы хотел привязать её к себе, стать для неё самым дорогим человеком в жизни… «Да что за ненормальный?! Зачем ему она?!» — подумала Эмили. — Я слыхал, что ангелы могут подменять воспоминания, так ведь? Так вот, вырежете все её счастливые воспоминания и отдайте их мне! За это я, разумеется, доплачу.***
— Папочка, знакомься, это моя подружка Клавдия, или просто Клав. — Софина представила отцу высокую девочку с тёмными волосами до поясницы. — Очень приятно. — девочка пожала Гробовщику руку. Жнецу показалось, что её голос звучал как-то неестественно, механически. — Клав позвала меня в её поместье, я очень хочу отметить мой день рождения с ней! — Я так-то не против, но нужно ещё у мамы спросить… — у Марты тогда были срочные дела в аду и посоветоваться они не могли. — Папочка не против, значит мы пойдём! Ура, да здравствует вечеринка с ночёвкой! — Софина взяла Клавдию за руку и они побежали собираться. «Странная эта Клавдия… Хотя, мне, наверное, показалось…»***
— Какое у тебя огромное поместье! — Софина бегала по коридору, раскинув руки и кружась. — тут так светло! Клавдия протёрла глаза и её взгляд будто бы изменился, став каким-то печальным и горьким. — Софина, прости… — тихо сказала она, но девочка даже не услышала. В комнату вошла Жанна. — Молодец, Клав. — А вы тётя Клавдии, да? — Софина подбежала к женщине. — Я Софина, рада знакомству! — Я тоже очень рада. — Женщина даже не пыталась скрыть свою ложь. — Софина, пойдём, мне нужно кое-что обсудить с тобой. Софина дала Жанне руку и пошла за ней. — Мы с Клав будем всю ночь играть… — Жанна не слушала её болтовню. Она вдруг остановилась и коснулась её груди указательными пальцем, что-то шепча одними лишь губами. Софина почувствовала, как у неё темнеет в глазах. — Т̳̿ы̳̿ ̳̿н̳̿е̳̿д̳̿о̳̿т̳̿ё̳̿п̳̿а̳̿! ̳̿ ̳̿Н̳̿е̳̿б̳̿л̳̿а̳̿г̳̿о̳̿д̳̿а̳̿р̳̿н̳̿а̳̿я̳̿ ̳̿с̳̿в̳̿о̳̿л̳̿о̳̿ч̳̿ь̳̿, ̳̿ ̳̿л̳̿у̳̿ч̳̿ш̳̿е̳̿ ̳̿б̳̿ы̳̿ ̳̿я̳̿ ̳̿т̳̿е̳̿б̳̿я̳̿ ̳̿в̳̿о̳̿о̳̿б̳̿щ̳̿е̳̿ ̳̿н̳̿е̳̿ ̳̿р̳̿о̳̿ж̳̿а̳̿л̳̿а̳̿! ̳̿ ̳̿ — Н̳̿е̳̿н̳̿а̳̿в̳̿и̳̿ж̳̿у̳̿ ̳̿т̳̿е̳̿б̳̿я̳̿! ̳̿ ̳̿ Софина упала на колени и затряслась. Воспоминания… Они коршунами кружились над ней, пикируя и раня в самое сердце. Родители кричали на неё, порой даже били… Софина не могла понять, что эти воспоминания были фальшивкой, у некоторых Отверженных осталась способность изменять воспоминания, как ангелы… — З̳̿д̳̿е̳̿с̳̿ь̳̿ ̳̿т̳̿е̳̿б̳̿е̳̿ ̳̿б̳̿у̳̿д̳̿е̳̿т̳̿ ̳̿н̳̿а̳̿м̳̿н̳̿о̳̿г̳̿о̳̿ ̳̿л̳̿у̳̿ч̳̿ш̳̿е̳̿! ̳̿ ̳̿-̳̿ ̳̿М̳̿а̳̿р̳̿т̳̿а̳̿ ̳̿п̳̿о̳̿д̳̿в̳̿е̳̿л̳̿а̳̿ ̳̿С̳̿о̳̿ф̳̿и̳̿н̳̿у̳̿ ̳̿к̳̿ ̳̿Ж̳̿а̳̿н̳̿н̳̿е̳̿.̳̿ ̳̿-̳̿ ̳̿я̳̿ ̳̿л̳̿и̳̿ш̳̿ь̳̿ ̳̿х̳̿о̳̿ч̳̿у̳̿ ̳̿п̳̿о̳̿л̳̿у̳̿ч̳̿и̳̿т̳̿ь̳̿ ̳̿м̳̿о̳̿и̳̿ ̳̿д̳̿е̳̿н̳̿ь̳̿г̳̿и̳̿ ̳̿и̳̿ ̳̿у̳̿й̳̿т̳̿и̳̿.̳̿ ̳̿ ̳̿̿̿— М̳̿а̳̿м̳̿о̳̿ч̳̿к̳̿а̳̿! ̳̿ ̳̿П̳̿р̳̿о̳̿ш̳̿у̳̿, ̳̿ ̳̿н̳̿е̳̿ ̳̿б̳̿р̳̿о̳̿с̳̿а̳̿й̳̿ ̳̿м̳̿е̳̿н̳̿я̳̿, ̳̿ ̳̿я̳̿.̳̿.̳̿.̳̿ ̳̿Б̳̿у̳̿д̳̿у̳̿ ̳̿х̳̿о̳̿р̳̿о̳̿ш̳̿е̳̿й̳̿, ̳̿ ̳̿н̳̿о̳̿ ̳̿п̳̿р̳̿о̳̿ш̳̿у̳̿, ̳̿ ̳̿н̳̿е̳̿ ̳̿б̳̿р̳̿о̳̿с̳̿а̳̿й̳̿.̳̿.̳̿.̳̿ ̳̿ — Твои родители продали тебя нам. — холодно сказала Жанна. — теперь ты подчиняешься нам. Софина упала на колени. Единственное, что она могла делать — это плакать. Чем она провинилась?! За что они с ней так обошлись… Она даже не почувствовала укола и то, как подчиняющая сыворотка разносится по её венам. Дальше всё словно в тумане… Они очень долго куда-то ехали. Софине казалось, что это всё сон, такой нереалистичный, расплывающийся перед глазами. Потом она оказалась в большом зале. Она запомнила лишь слова: «Её настоящая плёнка… Ваши деньги… Приятного дня…» — Здравствуй, милая! — полноватый мужчина погладил Софину по голове. — знаешь, я теперь твой новый папа… — Такой же злой, как мой? — Нет-нет. Я буду любить тебя… Правда. — он прижал Софину к груди. Но ей было противно и грустно. Хотелось оттолкнуть его, но она чувствовала усталость и недомогание. Софина будто спала.***
Софину нарядили в яркое, кукольное платье. И сама она была похожа на куклу: бледная, с блестящими волосами и равнодушными глазами. Был ужин: Гарольд сидел за большим столом, усадив Софину на колени, и кормя её с ложечки. — Я сама поесть могу… — Гарольд не отреагировал. Как же тошно ей было находиться рядом с этим человеком, хотя… Он не бил её и не ругал за всякие пустяки, но всё же было в нём что-то отталкивающее. Может то была слишком приторная улыбка, или же взгляд пронизывающий всю её душу… — Сэмми, — обратился Гарольд к своему сыну. — зайди ко мне в кабинет после ужина. Сэмьюэль был даже младше Софины. Ему было только шесть лет. — Да, папа… — его голос дрогнул отчаянием. После ужина Софину отправили в её комнату. Она долго сидела перед камином, просто глядя в огонь. — Огонь такой красивый… Вот бы он сжёг здесь всё. Гарольда, его слуг… Или же меня… Софина тихонько вышла из комнаты. Ей очень хотелось пить. Пудинг на ужине был слишком сладким и сытным. Кухня была маленькая. Софина налила воды из графина и поднесла стакан к губам. Вода такая пресная, безвкусная… И какая-то пыльная. Софина отставила стакан. — Мерзко. В этом доме всё как-то мерзко. — сказала она в слух. — Ага. — от раздумий её отвлёк тихий голос. Она обернулась и увидела Сэмьюэля. — Но по другому никак. — на шее мальчика виднелись засосы и синяки. — В таком случае, мы должны отсюда уйти. Просто уйти. — Не выйдет. Слуги моего отца — не люди. Они нас поймают. К тому же, куда мы пойдём? — Не важно. Главное, чтобы подальше отсюда. От этого дома, от моих родителей. — Софина почувствовала, что вот-вот заплачет. — а что это у тебя? — Софина коснулась шеи мальчика. — Это… Это… — он закрыл глаза руками. Софина осторожно обняла его за плечи. — Отец говорит, что так он меня любит… — Сэм прижался к плечу Софины. Он был намного ниже и стройнее её. — но мне не нравится, больно… — его ноги затряслись и они с Софиной сели на холодный пол. — Мои мама с папой никогда не говорили, что меня любят. — Лучше бы он вообще не любил меня, чем так! — он перешёл на истерический крик. — Ничего… — Софина обняла его, гладя по длинным, дымчатым волосам. — это всё пройдёт. Давай вместе убежим отсюда? Из этой страны… — Куда? Мне порой кажется, что этому миру мы вообще не нужны! — Велика потеря. — тихонько усмехнулась Софина. — а этот мир не нужен нам. Тогда давай сбежим из этого мира! И найдём другой? — Другой? — Вселенная безгранична, конечно в ней есть ещё сотни миров. И не сомневайся. А если ни один из них нас не примет, мы создадим наш собственный! Сэмьюэль посмотрел на её нежное лицо, в обрамлении алых волос. Из-за свечей казалось, что над её головой парит едва заметный, золотой нимб. — Наш собственный мир, где ты станешь богом… — пролепетал он. — моим богом… Только моим богом…