***
«Моя жизнь была сплошным кошмаром… Сперва умерла моя мама и мы с сестрой остались одни. Отца интересовала сестра. Он «показывал ей свою любовь», но она не выдержала и повесилась. Я остался один, и тогда отец переключился на меня… — Ты же знаешь, Сэмми, как я люблю тебя? Позволь мне показать эту любовь… Все дни были переполнены страхом и обидой. Я вздрагивал от каждого шороха и мне хотелось плакать при виде отца. Но когда появилась Софина, всё изменилось. Она была единственным существом, что поддержало меня, что показало, что я не один. Софина стала единственным лучём света в этом кошмаре. Она стала моей религией, моим богом, моей надеждой… И я пойду на всё, лишь бы быть с ней…» Сэм проснулся. Они с Софиной уснули на кухне, на полу. Уже рассветало. — Софи… Просыпайся. Нам мало не покажется, если кто-то узнает, что мы дрыхнем на кухне. — Ага. — Софина встала на ноги, отряхивая платье. — мне скучно. Давай играть. — Во что? — В прятки. Я вожу. — Софина всегда любила водить в прятках — Ладно. Считай до десяти. — Сэмми выбежал из кухни и побежал искать место, чтобы спрятаться. Он вбежал в кабинет отца. Тот позволял сыну там играть. — Десять! Кто не спрятался, я не виноват… Сэмми влез в сундук, где хранились всякие ненужные мелочи. Гарольд любил собирать безделушки. В сундуке мальчик увидел нечто светящиеся… Завораживающее… — Это фильм с Софиной? Я заберу его себе, чтобы у меня всегда было что-то о любимой Софине… — он поцеловал нежную плёнку.***
Софина ходила по коридорам, внимательно оглядываясь. — Куда же он спрятался… — О, ты уже проснулась? — Гарольд появился внезапно, заставив Софину вздрогнуть. — Не хочешь зайти ко мне, кое-что обсудить? — Нет, дело в том, что… — Я настаиваю. Пошли ко мне. — Гарольд грубо взял её за запястье и потащил в свою комнату. Софина почувствовала страх. Что он собирается с ней сделать? Сэмми так боялся его… — Ну, как тебе у меня? — спросил Миллер, когда они пришли в его спальню. — Сойдёт. — безэмоционально сказала та. — Знаешь, Софина, я уже люблю тебя. Я хочу показать тебе свою любовь. Иди ко мне. — он похлопал по коленке, призывая подойти. Ещё страшнее. — Нет. — Подойти. — Сказала же, нет! — Софина топнула ножкой. — Милая, ты не оставила мне выбора. — мужчина щёлкнул пальцами. — Приказываю. Подчиняйся мне.***
Темнота. И лишь сквозь маленькое окошко света Софина могла видеть происходящее. Она покорно приближалась к Гарольду. — Нет. Нет. НЕТ! Я НЕ ХОЧУ! Софина затряслась от понимания, что сейчас с ней сделают нечто ужасное, отвратительное… Как с Сэмми. Ей было страшно и больно. Её родители продали её этому извергу… Как же она, чёрт возьми, ненавидела их всех! Почему они такие жестокие?! Зачем вообще существует жестокость?! — Нет, пожалуйста, этого не должно произойти… — она ощущала, как грубые руки расстёгивают её платье. — За что?! Что я им всем сделала?! — отчаяние. Лишь отчаяние. Будет больно? Хотя, это не так уж и важно, ей было больно каждую чёртову минуту жизни в этом проклятом мире! Пусть уже сделает всё быстрее и отпустит поиграть с Сэмми. Поиграть, насладиться малейшими крупицами её детства…Н Е Т
Какого вообще чёрта она должна всё это терпеть?! Она не хочет, а значит и не будет этого делать! Но тогда, какого хрена её тело движется само? Ха-ха… Её разум был поглощён нервным, истеричным смехом.АХАХАХА
Смехом, поглощающим все её мысли и чувства. Этот подонок посмел… Да. Он присвоил её, купил, как какую-то вещь. Отнял свободу, а теперь собирается лишить её выбора, своего мнения… Лишить детства, причинив невыносимую физическую и душевную боль…НЕ ПОЗВОЛЮ!
Она может принадлежать только самой себе! Больше никому. Она — порождение греха и самой смерти, детя жнеца и демона, тогда почему же я должна подчиняться этому человечешке?! Её сосуды будто бы на миг взорвались. В голове стоял лишь неистовый смех. Казалось, что всё тело опустили в огонь.У Б И Т Ь
Зубы впиваются во что-то мягкое, судорожно хрепящее. Рот и горло переполняет горячая кровь.Ў͐̓͑͂ ͬ̓̐͐̓ͭ̌Бͬ̌̎͗ ̒̔̓ͤ̊̊ͪ҉И̧͗͒̍ͤ̋̚ ̃̈̊̏̋Т̸ ̋̐͌̿̕Ь̊̿ͧ͊ ͮ͗
Когти разрезают плоть, как масло, выпуская кишки наружу. На смену хохоту приходит звериный рык.У̷͖̞̜̯͔̞̗͙̖̬̭̮̔̎͋͊̔̍̀̈́̈́̋̽̆́͌̂̓͌̈́̽̚̚ͅ Н̵̠͚̠͍̯̥͔̜̲̱̖͎̞̘̽̔̓̓̈̏͗̔̉̒̀̚ И҉̪̭͕̲̜͇̭͙͎͚̱̣̽̃̒̄͆̓͋̒̓͒̊͑̒͐̔̉̅̚ Ч̶̩̤̤̜͔̤̳̝͓̲̬̥̝͚͙̟͙̬̥͓̫̱̓͋̿̌̈́̍̓̉̽̓͒̈͌͆̾̇͊̚ͅ Т҈͙͉̦͕͔̰̪͓͇̮͈̮̆̒̐͋̂̎͋̐͗̑̌̆̆͂̅̈́́͛̑́͒͆͒̐ О̴̟͔̖̝͈̤̥̝̯̗͍̮͇̠̦̪̯͇̮̦̩͕̃̌̒̉̈͂̑͑͌̈́͛̀͗̈́͐͂͒ Ж҈͔̲̤͔̩̪̳̠̣̥͎̲̜͉̫͇̖̯̽̈́̆̋́͌͒̑̀̾͌́͗́͋͛́̐̈́̅̒̆̽̀ И҉̳̖̰͈̠̪͍̮̘͓̩͇̤̟͇̤̏̍͋̇̊̔̓͂́́̈́̑͑ Т̶̰̩͇͎͇͖̞̯̤̟̞̀̓̽̍́͋͌̒͊̌̽͊̿̃̊̀̋͋̈́̈́̈́̿̅̓ͅ Ь҈̯͍͉̩̱̜͖̰͈̞̗̰̭̘͚͙̳̰̱̘̮̝̃͋̅̐̈́͆̇͋̎̓͐͑͑̌͐͆͂͛̏͊͒́́̚ͅ
Глаза Софины вспыхивают, словно две огромные звезды. Она продолжает грызть и рвать тело Гарольда, бьющегося в конвульсиях. Перегрызенное горло, вспоротый живот… Слёзы в глазах. Он умер. Наконец-то умер. Слабость во всём теле. Звон в ушах. Смех отдавался в висках болью. Софина побрела из комнаты. Платье сползало с её плеч, вся она была измазана в крови. — Господин… — один из слуг-демонов Гарольда подлетел к Софине и ударил её в живот, чтобы она потеряла сознание. Но этого не произошло. Она лежала на полу, давясь кровью. Хрипло смеялась. — Его плоть отвратительна на вкус. А душа, наверное, ещё хуже! Последнее, что она увидела, перед тем, как потерять сознание, были ее родители, ворвавшиеся в поместье…***
Следующие несколько дней прошли как во сне. Марта и Гробовщик забрали её домой. Всё переменилось. Софина больше не была весёлой, беззаботной девочкой, играющей дни и ночи напролёт. Её веснушки слились с кожей, а взгляд потускнел. — Твоя это всё вина! — Марта думала, что их дочь уже спала. — Послушай, если бы не твои «сверх-важные дела в аду» ничего бы не… — Я хочу спать. — тихий голос заставил обоих заткнуться. Они увидели Софину, стоящую в дверном проёме. — Милая, мы тебя разбудили? — Нет. Даже уснуть не дали. — она развернулась и пошла в свою комнату. Странные её родители. Сначала продали, а теперь вот, пытаются показаться заботливыми. Нелепо выходит, особенно учитывая их вечные ссоры. Как же она ненавидит этот грёбаный мир! Родителей, Клавдию, Гарольда…Себя
. Как же ей сейчас стыдно за то происшествие… До сих пор от вида кишков тянет блевать и плакать. Весь мир был жесток к ней, а что она в ответ?! Она была настолько слабой, что просто слилась с миром. С его жестокостью. Стала такой-же, как и те люди, причинившие ей боль.НЕНАВИЖУ!
Нет. Она больше никогда не причинит боль живому существу. Никогда! Чтобы не быть такой-же жестокой, как этот мир. Родители. Ах. Как она ненавидела их. Каждой клеточокой своего тела. Раз уж вы пытаетесь наладить отношения, то будьте добры, прекратить эти нескончаемые ссоры!бесят бесят бесят бесят
Вот если бы жизнь была рассказом… Где можно было просто вырвать лист и написат новую историю! — А почему бы и нет?! — Софина положила свою брошь в куклу. Коса ещё могла пригодиться. Но для мирных целей. Первый этаж. Окно. Совсем не высоко. Улица. Остаётся лишь пересечь сад и она уже за пределами этого чёртова особняка! Она убежит далеко. Начнёт новую жизнь. Напишет всё с чистого листа.***
— Мы уже три дня не можем её найти! — кричала Марта. — это твоя вина! — Может ты прекратишь уже обвинять меня и поможешь с поисками?! — Я делаю всё, что могу! Это ты сидишь в своём бюро, да гробы выпиливаешь! Если бы не твоя безолаберность — ничего бы не случилось! — Марта устало опустила голову и схватилась за волосы. — Ну тише… Она обязательно вернётся… — Гробовщик попытался обнять её. — Да пошёл ты! — резкая оплевуха. Щека жнеца будто горела. — как же я тебя ненавижу! Собирай вещи, проваливай из моего особняка! — она замахнулась и запустила в того подушкой. Гробовщик выбежал из комнаты и громко захлопнул дверь. Из спальни всё ещё доносился плач. — Вот чёрт… — Гробовщик царапал дверь, оставляя на ней следы от ногтей. Они обе исчезли из его жизни. Появились так внезапно, и эти семь лет, прожитые с ними показались ему сладким сном. А сейчас будто огромный кусок его души вырвали, причинив невыносимую боль. Чёрт. Как же Гробовщик боялся, что ему придётся сделать маленький, детский гробик и уложить в него Софину… Что могло случиться с ней… Эмили не рассказала, что Отверженные продают демонов, она соврала, что Гарольд сам похитил Софину. Она не хотела терять дружбу с Мартой. Гробовщик даже не знал, что Софина была в куда большей опасности… Он вцепился в свои волосы. — Как-же, чёрт возьми, больно…