Мраморный человек

Я заснул, едва добравшись до дивана в гостиной, и на утро ощутил все прелести отсутствия ортопедической подушки. Шея взбунтовалась и отказывалась вообще сгибаться, но пока что не было судорог. Втайне надеясь, что их и не будет, я выудил из кармана телефон и только в этот момент осознал, что не взял у Данила номер. От злости на свою забывчивость дернулся, и всю спину скрутило спазмом до поясницы. Больно было настолько, что даже мявкнуть не получалось, я только вцепился в подушку, зажмурился и ждал, стараясь дышать пореже и не слишком глубоко. Такого не было со времени реабилитации в клинике, когда меня скрючивало до слез. Но там всегда кто-то был рядом, а тут, если я сейчас окажусь парализован, никто и не почухается ближайшие несколько дней. Когда начало отпускать, я не смог сдержать болезненные стоны и мысленно дал себе обещание не спать, если Данил будет рядом. Ну нахуй такое показывать, кто угодно испугается. Я долго лежал на полу, приходя в себя, с большой неохотой разминал плечо, упражнения и вовсе выполнять не стал. Может быть, вечером поработаю с плечом в зале, под присмотром тренера. Когда так больно при пробуждении, не хочется ещё себе добавлять. Итог — девять утра, а я уже выжат и страшно задолбался. Поделав рабочие дела, я прошел мимо кухни и устроился на кровати, подложив под голову и плечи две подушки. Инста светила несколькими оповещениями — одно из них с аккаунта Данила. Он выложил фотку, которую, похоже, сделал дома перед тем, как отправиться ко мне в кафе. По крайней мере, одет он вчера был именно в это. Черные массивные кроссовки, худые ноги в облегающих темно-синих джинсах, футболка и косуха. Глядя на видные под воротом ключицы, я ревниво подумал, что хочу оставить там засос, а то и не один, чтобы он всем показал его. Чтобы все знали — занято, принадлежит. Листая комментарии, я только хмурился. Казалось, что у них нет права смотреть на него. Они не могут понять всю красоту его тела. Но эти фотографии здесь как раз потому, что он хочет, чтобы они смотрели, писали, какой он классный, как они его хотят и за какие части тела укусили бы. — Блядство, — процедил я, запихивая телефон под край одеяла. День начинался слишком погано, чтобы мог закончиться хорошо. Начало октября, завтра опять дождь, жизнь говно. Значит, пора включать музыку. Закрыв глаза, я слушал все подряд, что было в телефоне. Невнятная, но приятная барная лирика, подслушанная у Гены — у него оно все в одном стиле, охуенный плейлист; акустические каверы метала от него же мешались с современными рок-группами; Сплин всегда в тему, но он попадался реже. Я даже жалел, что удалил все треки Слот, но они слишком напоминали о Вере. Зря я с ней познакомился именно там, лишился любимой группы, но тогда это казалось отличной идеей. Одна из строчек последней песни запала в душу, и я негромко напевал ее, когда все же пополз в сторону холодильника. — Misery loves my company, — протянул я, высыпая нарезанную колбасу в сковородку, — misery loves my company, — туда же отправились взбитые с молоком яйца, — I am not alone, 'cause misery loves my company. Завтракать в час дня ещё то удовольствие. Наклоняя голову вперед, чтобы не тащить омлет над коленями, я морщился от тянущей боли в шее. Когда-нибудь это прекратится. Когда-нибудь. Надеюсь, не тогда, когда я устану от этого всего сильнее, чем смогу выдержать, и выйду погулять в окно. Уже даже не помогает вспоминать, как было тяжело в первые недели после покушения. Я хочу жить сейчас, как нормальный человек, хотя бы без боли и судорог. Сейчас, а не когда-нибудь потом! Тяжело вздохнув, я отчаялся запихать в себя ещё пару кусков и вывалил остаток омлета в мусорку. Давно думал завести кошку хотя бы, но как-то не очень хотелось повторения судьбы Лапки. Лапка, господи, каким я был наивным ребенком. До сих пор мне вполне хватало Куджо. Без особого энтузиазма собрав нужные вещи, я поехал в зал. Два раза в неделю — развитие пострадавших мышц и работа над всеми остальными. Сегодня должно быть все остальное, но лучше бы мне размять все же это несчастное плечо. Перед началом занятия меня осмотрел спортивный врач и наклеил в нужные места тейпы, чтобы я не разнес нахрен все. Он же посоветовал тренеру щадящий режим, потому что я был настроен воинственно. Первую половину оплаченного времени я разминался, пробежался немного, поработал с ногами и немного с прессом. Хотелось побольше нагрузок, но все отдавало в шею, так что я не настаивал. Перед началом экзекуции мне дали пять минут на отдых. Заранее ненавидя все до единого тренажёры, я присел на лавочку у стены и достал телефон. Ещё одна публикация от Данила. Я. Лица не видно, шрам прикрыт одной из планок тренажера, тренируюсь такой себе и в ус не дую. Значит, он здесь. Резко вскинув голову, я зажмурился и со стоном схватился за шею. Боже, за что мне это… — Хотел сделать сюрприз, но, кажется, перестарался, — несколько нервно улыбнулся он, аккуратно присаживаясь рядом, — сегодня как раз то самое «иногда»? Странно, он даже не в спортивной одежде. Чего тогда тут забыл? — Вроде того, — помассировав шрам, я вздохнул, — какими судьбами? — Сет, — он кивнул в сторону фитоняшки, растягивающейся у станка, — небольшой перерыв. Я тут только утром допер, что, гм… — неловко коснувшись подбородка, Данил смущённо улыбнулся. — Забыл у тебя номер взять. — Да, я тоже, — усмехнувшись, я сунул ему в руки свой телефон и без зазрения совести жадно смотрел на длинные ловкие пальцы, пока он создавал контакт. — Я удалю пост, если хочешь, — парень пригладил убранные назад волосы, вытянул свои бесконечные ноги и скрестил лодыжки, — просто внимание хотел привлечь. До сегодняшнего дня у него не было ничьих фоток, кроме его собственных. Вот уж нет, не хочу. Хочу, чтобы все видели, что у него кто-то появился. — Значит, ты хочешь его оставить? — я с огромным удовольствием заметил лёгкий румянец на его впалых щеках. — Ты вечером занят? — заметив своего тренера, я внутренне застонал. Успеть бы, успеть бы… — Можно было бы куда-нибудь сходить. — В восемь освобожусь, — он встал вместе со мной, на секунду умопомрачительно коснувшись кончиками пальцев моего запястья, — спишемся. Он поторопился к своей клиентке, накинул на шею ремень фотоаппарата. Я же накинул себе на шею петлю реабилитации и затянул потуже, чтобы не скулить от боли. К восьми часам я стал чувствовать себя нормально, особенно, когда запил обезболивающее банкой энергетика. Меня ждало ещё одно свидание, в диалоге с Данилом был написан адрес кофейни, и я просто не мог себе позволить саможаление или самобичевание. Не сегодня. Вполне логично, что блондин, помявшись, все же спросил меня о травме. — Отморозок один напал, — коротко ответил я, — мышцы теперь работают отвратительно. Я продемонстрировал, повернув голову вправо до возможного упора и влево — три фазированных движения, дерганых и резких. — Похоже на… — он даже сморщил нос и пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слово ко всем известному, но часто забытому движению. — На птицу, — подсказал я, улыбнулся, отпивая кофе. Хотя мне больше напоминало механизм в двери машины, у моей вот тоже двери на три щелчка. — Да, точно! — Данил обрадовался было и тут же смутился. — Прости, просто… — Ничего, — коснувшись кончиков его пальцев, я постарался скрыть слишком уж очевидный подтекст, — но можно и компенсировать. Компенсация была потрясающей — меня снова позвали на чай, усадили на диван и… Ушли ставить чайник. Негромко смеясь, я с любопытством осмотрелся. Явно свежий ремонт, все со вкусом, много фотографий на стенах. — Черный или зелёный? — донеслось из кухни. — С сахаром, — выбрал я. Мне совершенно плевать на виды чая, лишь бы не молочный улун, терпеть его не могу. Зато я вспомнил, что взял с собой все шоколадки, которые мне вернули. — Решил меня до диабета довести? — мягко улыбнулся Данил, нарезая половинку лимона. — Просто решил, что ухаживания теперь разрешены, — положив стопку на стол, я медленно приблизился, чтобы он точно понимал мои намерения. — Очень хотелось с клубникой попробовать, — положив нож, он вытер руки маленьким полотенцем и повернулся ко мне, — но пришлось вернуть. — Теперь попробуешь, — парень послушно дал оттеснить себя к подоконнику, потому что на него хотя бы присесть можно, — хотя клубничка для тебя у меня всегда найдется. Он рассмеялся, откинув голову и ударившись о стекло. — Игорь, господи, что за шутки из девяностых! — обняв меня за плечи, блондин ткнулся носом мне в щеку. — Хотя я помню, как мне кто-то предлагал клубнику, а в итоге это оказалось предложением попробовать головку. Не стоит при мне говорить о других. Скоро он это поймет. — В принципе, сходство есть, — поймав его за подбородок, я поцеловал улыбающиеся губы. Чуть надавил — и его рот послушно приоткрылся. Два дня подряд платонически целоваться — слишком, мы уже взрослые мальчики. Запустив свободную руку ему под футболку, я приглушённо застонал — мягкая, нежная, будто бархатная и одновременно гладкая кожа, теплая, под ней гибкие мышцы. — Уже стонешь? — пробормотал Данил, легко поглаживая, почти массируя мой затылок. Я не позволил надолго занимать рот чем-то, кроме поцелуя. Он целовался с отдачей, не полностью ведомый, но без претензии на инициативу. — Ты охуенный на ощупь, — выдохнул я, гораздо более хрипло, чем хотел бы. Скользнув ладонью выше, я огладил дугу ребер, пересчитал выступающие позвонки. Касаться его так же страшно, как стеклянной фигурки, эти кости не кажутся прочными, будто прогибаются под нажимом. — Холодная какая! — промычал он, выгибая спину и прижимаясь ко мне ещё ближе. Громко щёлкнул закипевший чайник. Я чуть отстранился, заглядывая ему в глаза и вопросительно приподнимая брови. Он соскользнул с подоконника и встал, без слов давая понять, что все же хочет шоколадку с клубникой. Как все-таки неуютно, что он выше. Но приятно, что он осознает этот момент и старается быть со мной на равных. С чаем мы вернулись на диван. Данил прихватил свое лакомство и с явным удовольствием уплетал его, почти не уделяя внимания чаю. Я только улыбался и разглядывал его. Одно дело — фотографии. Другое — видеть в натуре. Прикасаться. Целовать. — Ты так смотришь, будто съесть хочешь, — одернув футболку на животе, он почти беспалевно прикрыл ей пах, но я там уже давно все рассмотрел и прикинул, что буду с этим делать. Ему нравится мое внимание. Нравится, что я смотрю на него, нравится мне нравиться. — Может, правда хочу, — взяв его за запястье, я без сопротивления поднес его ко рту. Данил расширившимися глазами с жадностью наблюдал, как я целую его пальцы. Тонкие, хрупкие, жилистые, будто вылепленные кем-то, а не созданные природой, отчётливо отдающие лимоном и темным шоколадом. Глядя ему в лицо, я коснулся языком подушечки указательного, и ещё раз, и ещё. — Блять… — едва не хныкнул он, когда я прикусил костяшку на фаланге, тут же прошёлся языком. Парень ловко, почти мгновенно оказался у меня на коленях, обхватил мое лицо ладонями и хотел поднять его, но я весь отклонился назад, откинулся на спинку, обнимая его и прижимая к себе, наконец-то так крепко, как хотелось. Принимая бешеный поцелуй, я не пытался проявить инициативу, потому что плохо понимал, что мне, всё-таки, можно. Но, судя по тому, как он трётся своим членом о мой, можно мне многое. Столько надо сделать — и так не хочется торопиться. Стянув с него эту чёртову футболку, я с удовольствием огладил белое тело. Руки нагрелись от чашки, ему не должно быть неприятно. Просто трогать было мало, я хотел смотреть и то и дело прерывал поцелуй, чтобы взглянуть. Я сам себе казался неуклюжим и грубо сколоченным рядом с этим произведением искусства, но есть что-то завораживающее в том, как мои слегка загорелые руки мгновенно становились почти черными на фоне мраморной кожи. Данил отстранился, потянул с меня футболку, но я перехватил ее и привычно снял так, чтобы не поднимать левую руку и не наклонять голову. Хрупкие тонкие пальцы коснулись моей груди, скользнули ниже. Я подался вперёд, целуя его тело, целуя, целуя, вылизывая. Гладкая кожа ощущалась на языке как что-то неживое, но теплое, будто я правда целовал ожившую скульптуру. — Я хочу сфоткать, — хрипло простонал Данил, перебирая мои волосы и оглаживая плечи, — пожалуйста. — Я хочу оставить засосы, — поставил встречное условие я, поглаживая его спину. Он закивал, возбуждённый, почти пьяный, явно и сам не против такого. Полез в карман за телефоном, дрожащими руками поднял его. В кадр попадали наши животы, частично моя грудь, то, как близко блондин прижался пахом к моему. Подыгрывая, я оставил одну ладонь на его талии, другую положил на жесткое худое бедро, сжал пальцы — Данил вдруг гибко подался вперёд бедрами, каким-то невыносимым волнообразным движением, прикусывая губу и жмурясь. Я с трудом дождался, когда он все же нажмёт на сраную кнопку, и притянул его к себе, почти вгрызаясь в горячий рот. Застонав в поцелуй, парень потянулся расстёгивать мой ремень, и я невольно приподнял таз. За всем этим созерцанием я не заметил, что возбудился уже до полусмерти. — Черт, я… Я не готов, — пробормотал он, не прекращая воевать с пуговицей и ерзать. Боюсь, я тоже не готов. Я даже толком не знаю, как мужики трахаются между собой. Должны же быть отличия от женщин. Было странно отрезвляющим расстёгивать его джинсы. Как осознание, что ещё немного — и пути назад не будет, никакие отговорки уже не сработают. — И хуй с ним, — выдохнул я, отвечая то ли ему, то ли себе. Член другого мужчины оказался точно таким же. Чуть меньше и тоньше моего, но на ощупь один в один. На прикосновения Данил отозвался тихим стоном в поцелуй, послушно подался ближе, когда я одной рукой обнял его за талию. Я зажмурился, когда его стеклянные пальцы, наконец, сжались вокруг члена, подался бедрами вверх. Нежно потирая большим пальцем головку, я коснулся теплой капли смазки и вдруг вспомнил сравнение с клубникой, улыбнулся ему в губы. — У тебя такой классный, — невнятно промычал парень, толком даже не вытащив язык из моего рта, — боже, я его хочу. — Я могу идти домой и оставить вас наедине? — фыркнул я, перебираясь с поцелуями на его шею. Горло под моими губами завибрировало от смешка, и я не выдержал, прикусил нежную тонкую кожу, почти полупрозрачную здесь. Он дрочил мне гораздо более умело, чем я ему, и у меня закатывались глаза от удовольствия. Шею я решил оставить в покое, но плечо покусывал и вылизывал без стеснения. Поерзав и придвинувшись ещё ближе, Данил прижался членом к моему, обхватил их оба ладонью, выбивая у меня приглушённый стон. Я оставил все ему, притиснул его поближе, прижал животом к своему. Уткнувшись носом мне в висок, блондин едва дышал и мелко двигался у меня на коленях — в голове мутилось. Жадно присосавшись к его ключице, я скользнул обеими руками по глубоким ямочкам на пояснице, опустил ладони на гладкие напряжённые ягодицы, ещё немного стягивая джинсы. — Игорь… — простонал он, крепко вцепляясь в мое плечо. — Я сейчас кончу… От его глубокого голоса, хриплого, со сбитым дыханием, у меня потемнело в глазах. Зарывшись пальцами в мягкие волосы, я нашел его губы, толкнулся в горячую руку, чувствуя, как подергивается его член, и тоже кончая. Лениво вылизывая рот обмякшего парня, я аккуратно опрокинул его на диван, отцепил от себя и встал, застегнул джинсы. Притащив из кухни полотенце, вытер нам животы, поправил одежду и на нем. — Останешься? — сыто потягиваясь, Данил прищурился, как лисенок. Я едва не принял приглашение, когда вспомнил, что бывает, если я проснусь без своей подушки. Да ещё и встреча завтра в девять. — Не могу, — покачав головой, я наклонился и поцеловал его ещё раз, — чай с каждым разом всё лучше и лучше. Тихо смеясь, он обнял меня, прижался губами ко лбу. — Давно не было так, — он весь будто светился изнутри от довольства, светлые глаза блестели, — ну, понимаешь, постепенно. — Да, у меня тоже, — чмокнув его в подбородок, я с сожалением отстранился. Если не уйти сейчас, когда я удовлетворен и спокоен, это все затянется, — у тебя же завтра смена в баре? За время своего помешательства я прекрасно выучил дни недели, когда он работает. — Да, — он сел, спустил длинные ноги с дивана, — ты придёшь? — Конечно же, — натянув футболку, я пригладил волосы, — разве я могу упустить возможность увидеть тебя? Мы долго целовались на прощание у двери. Спускаясь по лестнице, я даже не пытался прятать довольную улыбку. Зря я думал, что день кончится так же плохо, как начался. Уже дома пришло уведомление — он выложил эту фотографию. Согласен, выглядело интересно за счёт контраста, но не мое тело тут ценно. И вдруг дошло — зачем он предупреждал меня, что сейчас кончит? Гейская фишка, о которой я не в курсе? Раскрыв ноутбук, я с присущей мне методичностью взялся за изучение методики «трахни мужика в зад». Или меня будут трахать? А важно ли это?