in our yestoday

      юно говорит джено, чтобы тот не влюблялся в вампира, причём никогда. ему в ответ лишь усмехаются и говорят, что можно не волноваться.       потому что у ли джено есть всего одна единственная проблема, имя которой хуан ренджун и он уж точно не вампир. возможно, сирена, но в этом джено не уверен – нет у русала характерных острых зубов и длинных когтей. хотя поёт ренджун так, что оторваться невозможно.       джено думает, что не надо было тогда слушать юту и идти с ним ночью в лес. думает, что не надо было отходить от накомото вообще, потому что он ушёл в самую глубь, заблудившись в чаще, и наткнулся на озеро. а, как следствие, на ренджуна, который тогда сидел на самом берегу, напевая песни с кем-то. второго джено не запомнил, но зато отлично помнит ренджуна.       тогда джено себя почти выдал, потому что вскрикнул бы, если бы не юта, вовремя закрывший ему рот (хотя сам же и напугал, засранец). — ну хоть кто-то у нас в институте умный, — юно ему волосы ерошит, выдергивая из воспоминаний о первой встрече. — могу поспорить, — проходящий мимо юта усмехается, подбрасывая в воздух нож. джено думает, что, в принципе, ничего плохо не будет, если он кинет потом им в накамото – реакцию проверит заодно. — почему? — у нашего малыша джено ‘русалочья проблема’, назовём это так, — все же у юты реакция все ещё хорошая, потому что кинутый в него кинжал ловит довольно легко. — м? — неважно.       ли губу закусывает, а после идёт к себе в комнату, где стены увешаны рисунками ренджуна.       вообще-то, не планировалось, что он уйдёт дальше одного быстрого скетча по памяти, но с каждым днём чужие черты становились все чётче, а не стирались из памяти, а желание оставить их на бумаге росло.       поэтому сейчас там есть все, начиная от быстрых зарисовок в профиль, заканчивая полноценными картинами, передающими каждую чешуйку на чужом хвосте.       джено просто нравится.       или он старается себя просто убедить (получается, кстати, довольно неплохо) в том, что ему ренджун не нравится в том смысле, в котором юно нравится тэен.       просто надеется, что ренджун – его эдакое вдохновение, даже какая-то муза, вернувшая страсть к рисованию.       юта говорит, что джено бы с ним поговорить, понять, что эти чувства куда более глубокие, чем то, чем их видит ли, но он пока не готов.       не готов признаться себе, что вот так глупо влюбился с одного взгляда. — уйдёт шанс – жалеть будешь.       ‘может быть и буду’, — думает джено, сжимая в пальцах, застывших над очередной картиной, кусочек угля.       нет, он знает, что ему бы перестать прятаться в оранжерее за своим мольбертом, а просто к озеру сходить, но что-то мешает.       что-то, что скребется под самыми рёбрами, не давая дышать всякий раз, когда он даже мыслями к ренджуну возвращается. — но я рад, что ты снова рисуешь. правда рад, — юта ему улыбается, закрытая дверь в оранжерею и оставляя джено вновь наедине со своими мыслями и картинами.       честно, он даже не помнит, почему перестал тогда рисовать.       кун, ещё один из обитателей института сейчас, говорит что-то про какого-то джемина (ей богу, джено даже вспомнить не может имени), что вообще-то они были тесно связаны, что именно этот парень часто появлялся на его картинах, а потом. . . а потом его просто не стало, и ли, замкнувшись в себе, даже рисование забросил.       вот только джено ни одного наброска этого парня найти не может, чтобы вспомнить.       хотя сейчас и не надо – сейчас у него есть ренджун, его невероятный голос, который он услышал случайно и огромное воображение, чтобы творить.       джено думает, что к озеру не пойдёт. что ему это не нужно. он просто будет считать хуана своей музой, своим спасением от обычных скучных будней, проведённых в тренировках, но к озеру не пойдёт – будет молча любить его на расстоянии, как художник своё вдохновение.       возможно, юта прав. возможно, потом жалеть будет.       но из-за рассказов куна он боится, что, дотронувшись, потеряет то, что дорого ещё раз. и вряд ли он переживет это ещё раз.       так что джено просто вновь осторожно вырисовывает профиль хуан ренджуна на бумаге, мягко проводя по ней пальцами. и думает, что будет дарить ему свою любовь так.