in our yestoday

умри умриумриумриумри       он даже уже не стирает эти надписи со шкафчиков и парт. потому что устал. потому что этого уже настолько много, что маркер просто не отмывается, оставаясь следами на деревянных и металических покрытиях.       иногда ему кажется, что умереть и впрямь неплохо. ну, видимо, так будет лучше, если он однажды просто исчезнет, умрет, чтобы не мешать другим. тем, кто так отчаянно этого юноше желает.       честно, даже не пытается понять причин, что он сделал не так. просто этих причин, видимо, так много, что пальцев обеих рук не хватит. голос, внешность, цвет волос, глаза и их цвет, форма губ, привычка заламывать пальцы, ноги, излишняя худощавость, любовь к тёплым свитерам пастельных тонов, аккуратная обувь на небольшом каблуке, привычка таскать блокнот в сумке, ведение личного дневника. . . и ещё целый список длиной, видимо, в вечность. и из-за этого ему просто надоедает сражаться.       чону больно. чону обидно.       чону просто хочется спрятаться и больше никогда не выходить из комнаты, потому что уже даже солнечная улыбка лукаса, который упорно садится напротив него в столовой за абсолютно пустой стол, не помогает. даже его громкий низкий голос не заставляет избавиться от мысли, что на него все смотрят, прожигают взглядом и тихо шепчут ‘чтобы ты сдох’ на ухо, когда проходят мимо.       чону не знает, что он сделал не так, но, видимо, что-то очень страшное.       юкхэй бросает на них убийственные взгляды – чону только бормочет ‘не стоит’ или ‘все хорошо’, слабо болезненно улыбается, а после встаёт из-за стола, цепляясь за лямку сумки как за спасательный круг, убегая. он оставляет вона в одиночестве с одним только едва слышимым ‘тебе не стоит быть рядом со мной’. лукас понятия не имеет, что ему делать, чтобы этому маленькому мальчику помочь.       чону похож на прекрасного принца, измученного заточением в башне. измученного кандалами, что крепко удерживают его в комнате, перекрывают воздух.       он привык находить чону в туалете, где он сидит, заперевшись в дальней кабинке, залезая с ногами на крышку и глуша свои рыдания в мягких рукавах свитеров. никто и не знает, что у чону свитера из такой ткани именно для этого.       если старшая школа – место, где людей ломают, то чону ее любимая жертва, определенно.       всех забавляет его напуганный взгляд, стоит лишь чуть сильнее закрыть шкафчик прямо перед его лицом, создавая грохот. забавляет то, как он жмурится, когда его в очередной раз припечатывают к стене. забавляет то, как у него перехватывает дыхание, когда спотыкается из-за подножки и почти падает.       для чону старшая школа не второй дом, а попытка выжить.       он уже привык себя ненавидеть. настолько, что на привычное возмущенное юкхэя ‘эй’ тот отвечает спокойным ‘все в порядке, правда, сюси, они правы’. у вона руки опускаются, когда он видит, насколько они сломали его. насколько уничтожили. — но ведь. . . — они правы, сюси. успокойся и не трать на них свои нервы, ладно? на них и на меня.       руки у чону, кстати, все ещё очень тёплые, когда он убирает чужую выбившуюся прядь или смахивает ресницы с щёк. у юкхэя желание эти пальцы со своими переплести и не отпускать. обнять чону и греть в своих объятиях долго-долго, пока тот не расскажет обо всем, что его убивает.       он знает, что этого не будет, но мириться с этим сложно. к сожалению, нужно.       чону в который раз сжимает в пальцах сумку, садясь за исписанную проклятиями парту и выдыхает.       он просто устаёт сражаться.       а лукасу ничего не остаётся, кроме как разглядывать чужой профиль, надеясь, что все правда будет в порядке.