in our yestoday

      у юты от праздничного настроения, если честно, только эти два слова и каким-то образом найденная гирлянда, висящая на двери кабинета. а, ну ещё пара подарков коллегам по офису, с которыми он так-то и не общается вовсе. так, просто по факту надо, вот и купил.       он идёт по улице, матерясь сквозь зубы, потому что мать его снег прямо в лицо, заставляя щуриться и шарф чуть ли на нос натягивать. волосы мокрые и вьются из-за этого (длинная чёлка прямо в глаза лезет), и юта делает пометку в списке почему он ненавидит зиму.       шапку из принципа не носит. не идёт, вот и все. вот и не хочет надевать. у него единственное желание поскорее оказаться дома и поскорее лечь в кровать. не для того, чтобы спать. скорее просто для того, чтобы ощущать эту пустоту внутри. словно разлагаешься.       кто бы мог подумать, что для человека, который улыбался всю жизнь, теперь одиночество куда приятнее шумной компании, верно? вот и юта не мог. вот только как-то юте уже все равно.       он заходит домой, когда на часах уже за полночь, а кричащий всеми красками сеул остался где-то за спиной, где-то очень далеко, в самом центре. в такие моменты вовсе не жалеет, что его квартира находится в чуть ли не в самом конце ветки метро, потому что тихо и никто эту тишину не нарушает. да, вставать рано. да, ехать долго, но ради моментов приятного молчащего города можно и потерпеть.       он заходит в квартиру, по привычке швыряя ключи на ближайший столик и включая свет. он адски хочет спать, ему абсолютно все равно на все эти праздники, да и настроения никакого. и сил, чтобы себе в честь рождества выпить хотя бы бокал вина, тоже нет.       портфель, собственно, пролетает через весь коридор, падает на диван и каким-то образом все ещё не оказывается на полу.       а потом случается то, чего накамото как-то не ожидает – кто-то в гостиной вскрикивает.       юту от комнаты отделяет стена, поэтому пока он не видит, но вскрик слышал точно и очень отчётливо.       он удивленно заглядывает, а после просто замирает прямо так – в куртке и шарфе, покрытом снегом, растрёпанный после улицы. — какого черта. . . — удивлён явно не он один – тот, кто стоит напротив, только и может что хлопать длинными ресницами.       он думает, что парень насмотрелся детективов начала 2000ых, где воры переодевались или оставляли после себя что-то. этот, видимо, решил побыть санта-клаусом.       только этот вместо мешков складывает вещи в коробки и заматывает в упаковочную бумагу, видимо.       так, стоп. упаковочная бумага?       юта думает, что даже самый тупой (или самый гениальный) вор не станет так тратиться или запариваться с кражей.       тот напротив, на котором дурацкий красный костюм и аккуратные чёрные сапожки на небольшом каблуке, что-то бормочет себе под нос на неизвестном юте языке. и отходит от шока явно быстрее, потому что кладёт коробку на пол. — ты кто? — я устал работать в таких условиях, ну правда. что за работа такая? — юта наконец поднимает чужую речь. — кто ты. — это тебе можно не знать, — юта подмечает заострённые уши, как у эльфа; пальцы дрожат (то ли из-за раздражения, то ли ещё из-за чего-то). — ответь или я вызову полицию. — ты все равно не поверишь. — поверь, я уже все понял. — а, то что я эльф и принёс тебе подарки, потому что в корейском отделении недостаток кадров и поэтому пришлось мне работать в дополнительную смену, ты понял?       юта подвисает, явно пытаясь понять, что ему сейчас вообще сказали. и правильно ли он понял то, о чем идёт речь.       эльф. подарки. недостаток кадров.       желание перемотать время, как кассету и ещё раз переслушать. — дошло, да? я могу идти? — н-нет, стой! — ну что? ты был последним в моем списке, я хочу отдыхать, у меня законная неделя отпуска. — как тебя зовут? — тебе зачем? — не знаю? интересно? — винвин. в-и-н-в-и-н. запомнил? все, я пошёл. — ну подожди.       винвин выдыхает устало, сложив руки на груди. юта быстро стягивает куртку, бросая ее на диван.       он не знает, что это. словно. . . детство, что ли, заиграло. какое-то непонятное. но определенно точно приятное. потому что он осторожно подходит к юноше, замирая. у накамото в глазах огонёк зажигается. — а ты. . . ты же не врешь, да? — да что за резкие смены характера? тебя там на улице сосулькой стукнуло, что у тебя такое? — эльф чуть отходит, потому что под таким внимательным взглядом даже как-то неуютно. — нет, не вру. и не тяни свом ручищи к моим ушам. — прости-прости, — юта улыбается, даже смеётся тихо, и очередь винвина ловить приступы. — так ты умеешь улыбаться, вау. а то у тебя на всех фотографиях такое лицо серьезное, что я уже подумал, что ты всегда такой хмурый.       накамото задумывается на пару секунд, пробегаясь взглядом по рамкам, стекла которых играют бликами из-за работающей гирлянды. — останешься со мной? — а? — ты сказал, что у тебя отпуск. так вот. хочешь провести его со мной? — во-первых, мне надо вернуться и отчитаться. во-вторых, я твоего имени не знаю. а в-третьих, как ты это себе представляешь? — не знаю? я свожу тебя на рождественскую ярмарку, буду готовить какао. ах да, накамото юта. — сычен. — что? — зовут меня так, глупый, — винвин поднимает пустой мешок, лежащий на полу, и фыркает. — винвин это как псевдоним. — понял. . . — если подождёшь час, то так уж и быть, накамото юта. потрачу на тебя неделю своей жизни. — я дождусь.       сычен тихо усмехается, а после пару раз щёлкает пальцами. — ты странный, накамото юта. но так даже интереснее. — иди уже. — ой, уже и гонит. скоро вернусь.       наверное, у юты от праздничного настроения теперь не только два слова и гирлянда. ещё один эльф, который заставил улыбаться.