Свидетель

      Алексей Егорыч Ребушинский со вздохом отложил «Тверские ведомости». Везёт Каштанову на сенсации: то мошенники объявились, то известный адвокат попался на взятках, то кровавое убийство в богадельне…       Корреспондента «Тверских ведомостей» на самом деле звали Клавдий Авдеич Штанóв. Он сменил неблагозвучное имя на громкое и яркое — Аристарх Каштанов, печатал в газетах разные статейки, среди которых были и криминальные. Причём создавалось впечатление, что автор сам участвовал в погоне, перестрелке и аресте преступников. Слог у него был бойкий, в меру цветистый, материал он излагал интересно и потому пользовался у читателей успехом. Газеты с его статьями покупались нарасхват. Несколько статей даже перепечатали столичные и московские газетёнки.       Ребушинский, ревниво следивший за успехами и неудачами коллег по издательскому цеху, завидовал Каштанову чёрной завистью. Единственное дело, где Алексею Егорычу посчастливилось участвовать, и то в качестве жертвы, было дело с иконой. Благодаря Анне Викторовне издатель остался жив. И из-за неё же ему пришлось расстаться с деньгами, полученными за клад Кудеяра: не мог же он, в самом деле, не последовать примеру Мироновой и не отдать приличную сумму — ах, как бы он мог сам распорядиться такими деньжищами! — в сиротский приют при монастыре. Потому издателю «Затонского телеграфа» оставалось только подражать тверскому «коллеге» — чтоб ему пусто было! — и стать если не участником, то хотя бы свидетелем расследования или ареста преступника.       Но, видимо, тверские полицейские были более снисходительны к представителю прессы, чем затонские. Ни полицмейстер Трегубов, ни Штольман (не к ночи будь помянут!), ни другие полицейские не жаловали Ребушинского. Потому и приходилось издателю идти на всякие хитрости, чтобы оказаться на месте преступления до полиции и получить горячие новости из первых рук.       Алексей Егорыч договорился с мальчишкой, который часто обретался во дворе управления и выполнял разные поручения полицейских, и даже заплатил ему вперёд пятачок, чтобы тот сразу предупредил издателя, как только произойдёт… преступление. И вот сегодня, наконец, случилось то, о чём так жадно мечтал Ребушинский: пожар в Заречье. Мальчишка, разбудивший издателя, передал со слов бабы, примчавшейся в полицейское управление, что пожар охватил десяток дворов, есть жертвы и много, и добавил, что полицмейстер отправляет всех полицейских на расследование…       Ребушинскому не надо было долго собираться, уже через десяток минут он был на улице, ловил коляску и мчался в Заречье. И надо же такому случиться! Именно сегодня!.. Он так торопил возчика, так требовал, чтобы тот погонял, что на повороте с моста коляска, подскочив на кочке, потеряла колесо. Пока колесо ставили на место, прошло немало времени, и Ребушинский… опоздал. На месте пожара уже были полицейские из Затонска во главе с раздражённым донельзя Штольманом, и Алексея Егорыча не пропустили. А главное, убитых и раненых не было ни одного, только обжёгшиеся.       Расстроенный неудачей, Ребушинский вернулся в Затонск. И тут как обухом по голове — убийство на Ремесленной. Вот тут трупы были, и не один. Даже свидетель остался. Все подробности Алексею Егорычу поведал трактирный половой, давший издателю в своё время бесценные сведения по делу затонского оборотня. В трактир же Ребушинский забежал промочить горло, что и проделал дважды, пока слушал Луку Ильича.       Забежав в управление по дороге, Алексей Егорыч узнал, что дело на Ремесленной ведёт Коробейников. Кинулся туда, сочиняя в уме сенсационную статью о росте пьянства и преступности в Затонске при попустительстве властей города и недосмотре полиции. И снова опоздал: тела и единственного свидетеля, «выжившего в кровавой бойне», как собирался написать в статье издатель, уже увезли, а полиция в лице Антона Андреича отказалась ответить на вопросы издателя. Правда, женщины, что были на улице, наговорили такого и столько, что у Алексея Егорыча карандаш сломался: так он торопился записать подробности разыгравшейся трагедии…       С уже сложившейся в голове статьёй Ребушинский приехал в больницу, но туда его не пустили и пригрозили даже пожаловаться в полицию. Вспомнив злые глаза Штольмана и его резкий голос, издатель отступил. А Коробейников снова ускользнул, не ответив ни на один из вопросов, которые Алексей Егорыч успел-таки озвучить.       И в управлении издателю не удалось встретиться с Коробейниковым. Вместо него в приёмную, где было людно и шумно, вышел Штольман и так свирепо глянул на Алексея Егорыча, что Ребушинский поспешил ретироваться, дабы не нарываться…       Так что в вечернем выпуске «Затонского телеграфа» ничего нового обывателям города издатель сообщить не мог. Жители знали и больше, и подробнее, и красочнее. И превзойти Каштанова у Ребушинского не получилось. А так хотелось!..