Несбывшаяся мечта

«Усаги Цукино, ты спятила, ты сошла с ума!» — я повторяла это себе снова и снова по дороге в колледж. Но что я могла поделать? Тот, кого я сегодня видела во сне, был не Мамору. И, кроме того, я вспомнила, что во все ночи, прошедшие с момента последнего сражения с Галаксией, мне настойчиво снилось то же самое. Одно и то же каждую ночь. Я вошла в класс и уселась за парту, кажется, даже не поприветствовав девочек. Мне помогло то, что сразу следом за мной появился учитель. Хорошо, что я не опоздала в этот день на занятия. Не было ни сил, ни желания оправдываться перед преподавателем. Учитель что-то рассказывал, а я лишь делала вид, что слушаю. Мои мысли были невероятно далеки от происходящего в классе. Один и тот же навязчивый сон, где прежде самому дорогому мне человеку не было места. Почему? Я ведь люблю Мамору! Тогда отчего во сне, превозмогая сердечную боль, я пыталась остановить другого юношу, не дать ему покинуть меня? Попрощавшись со мной, он уходил по длинному коридору, а я бежала следом, но расстояние между нами не сокращалось. Я кричала, звала его, но он не мог меня слышать. Я проклинала себя за то, что не сказала ему самого главного до того, как он собрался уходить. Почему я не сказала о своих чувствах? Если бы я сказала, он бы не ушел. Теперь было поздно. Дойдя до конца коридора, юноша распахнул дверь, ведущую прямо в открытый космос. По ту сторону двери его ждали трое: два парня и юная девушка в красном платье с огненно-рыжими косами. — Прощай, Оданго, — в последний раз он оглянулся. Свет луны и звезд упал на его лицо. — Подожди! Я еще не сказала тебе! — попыталась крикнуть я, но голос не повиновался. — Прощай, — четыре разноцветных метеора поднялись в небо и улетели прочь от меня, растворяясь среди незнакомых звезд. — Я не хочу тебя терять, — прошептала я, падая на колени. Дверь закрылась с резким стуком. Я осталась одна в темном коридоре. Слезы бежали по щекам. Обхватив себя за плечи, я пыталась согреться, глядя на дверь в робкой надежде, что она откроется, и я снова увижу свет луны и звезд на лице юноши, вернувшегося ко мне с другого края Галактики. Внезапно на колени мне начали падать оливковые лепестки. Вздрогнув от неожиданности, я подняла глаза. Прямо передо мной стояла синеглазая девочка со смешной, коротко остриженной челкой и серебристо-голубыми волосами в легком летнем платьице под цвет ее волос. — Не грусти, принцесса Луны, — с улыбкой касаясь моих холодных, замерзших ладоней, сказала она, — в мире мечты нет места печали и одиночеству. — Кто ты? — Я Юмико, принцесса Иллюзиона. Идем, — она протянула мне руку, и как только я коснулась ее пальцев, мы вместе очутились в прекрасном саду, где цвели оливковые деревья. Под одним из них я заметила высокую мужскую фигуру в темном костюме. — Смотри, он ждет, — улыбаясь, произнесла Юмико, показывая мне на юношу, стоявшего под деревом. Незнакомец обернулся, и крик радости невольно сорвался с моих губ. — Сейя! — Оданго! Обнявшись, мы стояли под цветущими оливами, а золотисто-оранжевые лепестки, кружась, падали вниз, осыпая одежду и волосы. — Теперь все хорошо? — спрашивала нас маленькая принцесса. — Теперь вы счастливы? — Все хорошо, — отвечала я, прижимаясь к теплому плечу Сейи, продолжая держать в руке хрупкую детскую ладошку. — Тепло… Мне так тепло теперь, когда вы двое рядом. *** — Усаги Цукино!!! Громкий голос преподавателя заставил Усаги подскочить на месте. — А? — девушка сразу даже не сообразила, чего от нее хочет учитель. — Повторю еще раз: расскажите, пожалуйста, что нового вы узнали из сегодняшней лекции о тенденциях развития экономики Японии в конце девятнадцатого века. — Экономика Японии конца девятнадцатого века развивалась замедленными темпами и, кроме того… — не договорив фразу, Усаги замолкла и опустила голову. В классе воцарилась тяжелая тишина. Учитель ждал. Ученики тоже. Минако в ужасе упала лицом на парту и накрылась сверху учебником истории. Мако нервно грызла ногти, не зная, чем помочь подруге. — Что с вами, Цукино-сан? Вы так внимательно слушали, просто глаз с меня не спускали в течение всей лекции. Скажите что-нибудь! — не сдавался учитель. — Боюсь, я не могу ничего сказать, — едва слышно прошептала девушка. — Не слышу. Погромче, пожалуйста! — Я не могу ничего рассказать. Простите. — Если вы покажете столь же «блестящие» знания на грядущем в недалеком будущем тесте, учтите, больше нуля баллов на вашем листке вы не увидите. Садитесь, очень плохо. Опустившись на стул, Усаги посмотрела в ту сторону, где сидела Мако. Взгляд той был задумчивым и сильно обеспокоенным. «Что с тобой, Усаги-тян? — думала Макото. — Что тебя так сильно тревожит?» *** После уроков я отговорилась тем, что у меня свидание с Мамору, а сама отправилась в сквер и уселась возле фонтана, отвернувшись лицом к воде. Я сидела и вспоминала все те случаи, когда мои подруги начинали сомневаться в том, что мои отношения с Сейей ограничиваются просто дружбой. У меня же не было и тени сомнений по поводу собственных чувств. Я каждый раз убеждала девочек, что беспокоиться не о чем: я люблю одного Мамору и никого, кроме него. Я сказала об этом Ами, когда она засомневалась в моей верности, увидев полуобнаженного Сейю, выходящего из моей ванной. То же самое я повторила Рей, когда она работала гадалкой в магазине, а я, не зная об этом, пришла к ней просить совета. Я думала, что Сейя больше не хочет меня видеть, и ужасно переживала из-за этого. Выслушав меня, Рей решила, что я влюблена в Сейю. Мне же такое и в голову не приходило! Нападение Галаксии, новые друзья и враги, отсутствие вестей от Мамору… У меня не было времени анализировать свои чувства. Тогда, помню, я вытаращила глаза на странную «гадалку», которую так интересовали подробности моей личной жизни, и сказала, что люблю только своего жениха. Это успокоило Рей, и она больше никогда не задавала мне вопросов на ту же тему. Потом были Харука и Мичиру, перехватившие меня на полпути к гримерной «Трех Звезд» в день их последнего концерта… И снова мне пришлось объяснять, почему из всей этой троицы новых сейлоров меня так волнует именно судьба Сейлор Воин. Моя уверенность в собственных чувствах всякий раз успокаивала девочек, и они даже не в состоянии были теперь заподозрить меня… А я? Я сама не заметила, с какого момента, моя дружеская привязанность стала чересчур сильной просто для дружбы. До сегодняшнего дня я сама не вполне отчетливо понимала, что со мной происходит. А теперь я потеряна, оглушена, напугана. Мамо-тян, как я смогу теперь, не солгав, сказать тебе, что ты — моя единственная любовь? И как я буду жить вечно и счастливо на Земле, если половина моей души навсегда останется на другой стороне Галактики? Сквозь дрожащие радужные пылинки, парившие в воздухе, я грустно смотрела на свое колеблющееся размытое отражение в воде фонтана. Усаги-тян, как так вышло, что твое сердце разбилось надвое? «Не грусти, принцесса Луны», — вспомнила я тихий голос девочки с серебристо-голубыми волосами из своего сна. И вдруг ее отражение появилось в воде рядом с моим. От неожиданности я вздрогнула и поспешно обернулась. Возле меня не было никого. Я снова посмотрела на воду. Отражение пропало. Но я определенно видела ее, так ясно, будто она стояла прямо за моей спиной! Мне стало не по себе. Я быстро поднялась с бортика фонтана и зашагала в сторону дома. *** — Вам не кажется, что Усаги ведет себя странно? Даже учитывая последние события — это слишком, — размышляла вслух Мако. — Я молчала и ждала, когда это пройдет, но, похоже, все становится только хуже с каждым днем. — Согласна, — кивнула озабоченная Рей. — Я пыталась шутить, пыталась спрашивать серьезно, но она отмалчивается. Ее что-то сильно беспокоит, но она по какой-то причине не хочет делиться этим с нами. На нее это не похоже. — Интересно, что бы это могло быть? — с любопытством спросила Минако. — Секреты у Усаги? Даже не верится! — Возможно, она просто устала, — продолжала рассуждать Мако, — но с другой стороны, помните, ведь она ничего нам не рассказала, когда Мамору не отвечал на ее письма? Это не первый раз, когда Усаги скрывает от нас свои проблемы. Наверное, не хочет, чтобы мы беспокоились за нее? Впрочем, сейчас она не одна, Мамору вернулся. Он сумеет позаботиться о ней. — Она очень изменилась в последнее время, — хмуря брови, сказала Рей. — Боюсь, Мамору, как и мы, не понимает, что происходит с Усаги. — Что же делать? — посерьезнела Минако. — Мы не можем вмешиваться в ее личную жизнь, но и просто смотреть, как она страдает неизвестно из-за чего, нельзя! Все четыре девочки разом остановились и задумчиво посмотрели друг на друга. — Надо поговорить с Луной! — хором произнесли они, и даже рассмеялись от того, что одна и та же мысль пришла одновременно в голову всем четверым. — Может, мы делаем из мухи слона? — улыбнулась Мако. — Может, нет никаких проблем? — Хорошо бы это было так, — тихо пробормотала Рей, глядя в сторону. «Усаги поступает странно далеко не в первый и даже не во второй раз», — думала про себя Рей, старательно перебирая в памяти все те мелочи, на которые прежде не считала нужным обращать внимание. Внезапно проснувшийся интерес к астрономии, грустные взгляды в сторону вечернего неба, ее странные колебания и нерешительность, когда Сейя за два дня до своего отбытия на Кинмоку под дождем почти напрямую спросил ее, любит она его… «Нет, не может быть! — оборвала Рей саму себя. — Она сказала, что не влюблена в Сейю. Она не могла солгать. Ведь она не знала, что перед ней сижу я, а не какая-то неизвестная гадалка. Усаги сказала правду». Однако тут же другая мысль повергла Рей в сильное смятение. «А всегда ли человек сразу понимает, какие чувства живут в его сердце? Не бывает ли такое, что любишь кого-то, но лишь спустя месяцы, а то и годы начинаешь осознавать это? Разве не то же самое случилось со мной и Йоширу? Я поняла, что люблю его, только спустя долгое время после того, как он появился у нас. Значит, Усаги… Нет, это было бы слишком ужасно! Для Мамору, для Усаги, для всех нас!» — Рей, что с тобой? — заботливо спросила Мако у подруги. — Ты такая бледная вдруг стала. — Все в порядке, — через силу улыбнулась Рей. — Наверное, замерзла, — она энергично потерла щеки кончиками пальцев. — Осень все-таки! — она повернулась и поймала на себе задумчивый взгляд синих глаз Ами. Интуитивно Рей ощущала, что в последнее время у Ами тоже появились секреты. Хотя она скрывала свои эмоции более умело, чем Усаги, Рей слишком хорошо знала Ами и не могла не догадаться, что у Ами кошки скребут на душе, просто она изо всех сил старается не показывать этого окружающим. Но сейчас Рей больше занимал вопрос о том, верна ли ее догадка насчет Усаги. Она молилась про себя, чтобы это оказалось ошибкой, потому что, если это правда, тогда… Лучше об этом не думать. Надо поговорить с Луной. Рей ускорила шаги. — Идемте, скорее! Не то мы к Усаги домой и к вечеру не доберемся! *** Портфель был небрежно брошен в угол комнаты. Девушка с золотистыми оданго сидела на постели, подобрав под себя ноги, и смотрела полными слез глазами через окно в ночное небо, где начинали зажигаться первые звезды. *** В то же самое время во дворе храма Хикава темноволосый юноша с длинной челкой, скрывавшей половину его лица, удивленно наблюдал за красивой девушкой в белой блузке и длинной плиссированной красной юбке, кормившей с ладони двух ручных воронов. — Сегодня она ни разу не обругала меня идиотом, не огрела метлой, — рассуждал парень сам с собой. — Больше того: сказала, что я чересчур много работаю, и сама подмела двор. Одно из двух: или она заболела, или влюбилась. И то, и другое для меня одинаково плохо, — и парень тяжело вздохнул, задумчиво почесывая затылок. *** Сидя на ступеньках храма и глядя, как Фобос и Деймос жадно клюют зерна пшеницы с ее ладоней, Рей вспоминала о разговоре с Луной, и о том, что произошло после. Когда они вчетвером пришли к Усаги, той, конечно, не было дома. Но это никого не удивило: Усаги ведь говорила, что встречается вечером с Мамору. Икуко предложила скоротать время за чашкой чая, и девочки согласились, но лишь для того, чтобы улучить минутку и шепнуть свернувшейся клубочком на диване Луне, что им нужно срочно побеседовать с ней. После чая они вышли во двор, куда через некоторое время спустилась Луна, выбравшись из дома привычным способом: через окно спальни Усаги. На вопрос Рей о том, не замечала ли Луна каких-нибудь странностей за Усаги в последнее время, та ответила, что заметила, но считала это следствием нервного напряжения, пережитого девушкой недавно. — Она плохо спит, ей снятся кошмары, — призналась Луна. — Кошмары? Какие? — в один голос спросили Мако, Ами и Минако. — Я пыталась выяснить это, но Усаги ничего не помнит, когда просыпается. Однако она разговаривает во сне, поэтому я знаю, что ей снятся неприятные вещи. Будто от нее уходит любимый человек. Усаги просит его остаться… Я думаю, это отголосок ее воспоминаний о том, что недавно случилось с Мамору. — Бедняжка, — пожалела подругу Минако, — она так страдала, когда думала, что потеряла Мамору. Не удивительно, что ее до сих пор мучают кошмары! — Но сны — это всего лишь сны. Рано или поздно Усаги успокоится, и все будет хорошо, — с облегчением выдохнула Мако. — Правда, Рей-тян? — Возможно. Если это просто сны. Просто сны… Если бы все было так легко! Расставшись с подругами, Рей шла домой, но навязчивые мысли не покидали ее. «Значит, это вы?! Это из-за вас?! — вспоминала Рей срывающийся голос Усаги. — Что вы наговорили Сейе? Вы не имели права! Это не ваше дело!!!» Харука, Мичиру и Сецуна остолбенели, глядя на свою принцессу. Лицо той исказилось нешуточным гневом. Сжимая дрожащие пальцы в кулаки, она наступала на них, словно собираясь ударить. В первый раз за все время, что они были знакомы, Усаги позволила себе кричать на них. И за что? За то, что они, выполняя свой долг воинов и телохранителей принцессы, пытались защитить ее от звездных сейлоров. Тогда ведь никто не знал наверняка, враги они или друзья для воинов Земли. Усаги, пережившая столько битв, лучше других должна была бы понимать мотивы девочек. Однако сама мысль о том, что кто-то или что-то может разлучить ее с Сейей, была для Усаги невыносима. Она готова была защищать свою дружбу любой ценой. Дружбу? Рей слегка нахмурилась. Сердце билось тревожно и скоро. Если уже тогда Усаги пользовалась каждым удобным случаем, только бы увидеться с Сейей, и ни предостережения Харуки, Мичиру и Сецуны, ни открытая враждебность Тайки и Ятэна, — ничто не могло заставить ее отказаться от этих мимолетных случайных встреч, то теперь, когда Сейя далеко, на другом краю Галактики, как же Усаги должна скучать по нему! Просто сны, просто дружба... Задумавшись, Рей не заметила, как повернула за угол дома, и… уткнулась носом в ворот чьего-то пиджака. — Ох, да что ж такое? — буркнул кто-то голосом Мамору, роняя кучу папок и тетрадей на тротуар. — Прост… Мамору, это ты?! — Рей, наклонившаяся уже, чтобы поднять упавшие папки, замерла на месте, удивленно глядя на растерянного парня. — Как ты тут оказался? — Рей? Слава Богу, хотя бы в этот раз я не наступил на тебя, — смущенно краснея, пробормотал Мамору, начиная собирать с земли свои многочисленные папки и тетради. — Мы всегда сталкиваемся так неожиданно. — Давай я помогу, — на щеках Рей тоже проступил яркий румянец. — Я хотела спросить: почему ты не с Усаги? Я думала, у вас свидание. — Так вначале планировалось, — он подавил собственный вздох. — Но дело в том, что пока я болтался в параллельном мире у Галаксии в качестве коллекционного экземпляра звездного семени, учебный процесс в университете не стоял на месте. Вот, — он кивнул на папки, которые ему протянула Рей, — это все то, что мне предстоит выучить, чтобы наверстать своих товарищей. Мне нужно успеть сдать четыре реферата и довольно сложную курсовую к концу следующей недели! Я все объяснил Усаги. Она сказала, чтобы я не беспокоился из-за нее. Ей главное знать, что я в безопасности. Кроме того, есть же телефон! И одна неделя — это не год. — Само собой, — пробормотала Рей, поднимая и отдавая Мамору последнюю тетрадь. — Спасибо, — он устало улыбнулся. — Извини, мне надо бежать. Времени в обрез! Хочу еще успеть позвонить Усаги. Махнув на прощание рукой, Мамору быстро исчез в конце улицы. Рей долго стояла, глядя ему вслед. Итак, он сказал, что у них с Усаги не было свидания. В таком случае, куда же сегодня отправилась Усаги в гордом одиночестве? «Оставьте меня в покое! Я хочу побыть одна, понимаете?!» Рей вздрогнула и поежилась. Может быть, не стоит пытаться влезать в те отношения, которые их не касаются? Усаги имеет право на личную жизнь. Она разберется сама в своих чувствах, какими бы они ни были. Но в сердце у Рей затаилась тревога. *** Что такое счастье? Сладкий трепет в душе? Ощущение легкости в присутствии любимого человека? Близость верных друзей, дающая уверенность в завтрашнем дне и силы выстоять даже против тысяч демонов, посланных Хаосом на Землю? Надежда, что все это сохранится навеки: и трепет любви, и единство с любимым, и верные друзья? Если это — счастье, тогда всего четыре дня тому назад я была самой счастливой девушкой на свете… Что же изменилось? Я не потеряла ни друзей, ни любимого. Мое сердце по-прежнему полно надежд о прекрасном будущем. И оно будет прекрасным, я это знала: Хрустальный Токио, Мамору и Чибиуса, — вот мое будущее. Хотела бы я изменить его? Ни в коем случае! Без Мамору и Малышки мне не нужно никакого будущего. Значит, поступить, как Ами? Выйти замуж за Мамору, а другую любовь спрятать так глубоко в себе, чтобы никто, даже ты сама, не мог узнать о ней? Почему в жизни всегда надо выбирать? Между долгом и дружбой? Судьбой Галактики и жизнью дорогого тебе человека? Одной и другой любовью? Почему?! Да, мне не нужно никакого будущего без Мамору. Но — теперь мне это стало совершенно ясно — мне не нужно такого будущего, в котором мы с Сейей будем жить по разные стороны Галактики, лишь изредка наведываясь друг к другу в гости, и, мило улыбаясь, делать вид, что наши сердца никогда не бились в такт и не замирали одновременно. Впервые, наверное, я узнала, как больно может ранить любовь. *** Телефонный звонок вывел меня из состояния задумчивости. — Крольчиха, ты чего там заснула что ли?! — крикнул из-за двери Шинго. — Тебе твой парень обзвонился. Трубку возьми! Или ты, правда, спишь? — Я не сплю! — рявкнула я в ответ. — Спасибо за любезность. — Всегда пожалуйста, — передразнил меня Шинго. — Удивляюсь, как Мамору-сан до сих пор терпит такую идиотку! — и быстро убежал вниз по лестнице. Эх, если б не звонил Мамору, догнала бы и врезала подзатыльник! Противный мальчишка. Даже не верится, что он — мой родной брат. — Алло… — Любимая, это я. Прости, что не смог зайти сегодня. Я надеялся успеть, но я получил столько заданий в университете, что пришлось срочно бежать в библиотеку. Сейчас я дома. Совсем закопался в конспектах. Так хотелось услышать твой голос! — Мамо-тян… Спасибо, что позвонил. Я всегда рада тебя слышать. — Усако, милая, мы обязательно встретимся на следующей неделе, не волнуйся. — Я не волнуюсь. Главное, не забывай обедать в перерывах между работой и учёбой, слышишь? Гораздо хуже будет, если ты заболеешь. — Есть, капитан Цукино, — шутливо произнес Мамору. — А чтобы не волновался я, обещай, что постараешься хорошо подготовиться к пересдаче. Воспоминание о несданной контрольной по геометрии снова испортило мне настроение. Не люблю я учиться! А геометрия и английский для меня вообще инквизиторская пытка, что-то вроде интеллектуального посажения на кол. Но если Мамору просит… — Постараюсь только ради тебя, — ответила я со вздохом. — Рад слышать это. Учись, Усако, будь умницей. Ты же будущая королева! И ты должна быть хорошим примером для Чибиусы. — Знаю, — еще горше вздохнула я. — Ладно. Надо идти решать задачи по экономическому анализу. «Какой он умный! – мелькнуло в голове. — Не то, что я… Мне этот аталис даже не выговорить, не говоря о том, чтобы задачи по нему решать». — Целую. — Вот это уже звучит знакомо, понятно и даже приятно. — Скоро позвоню еще. — Буду очень-очень ждать! Пока, Мамо-тян. Итак, ближайший выходной полностью посвящается геометрии. Ничего не попишешь: раз обещала, надо слово держать. *** Необходимость сосредоточиться на учебе на пару дней отвлекла меня от сердечных переживаний. Рей проявила удивительную терпимость по отношению ко мне. Помогая решать задачи, ни разу не накричала, не обозвала тупицей и лентяйкой. Более того, это была ее идея — помочь мне подготовиться. Она сама позвонила мне в половине девятого утра в воскресенье и предложила зайти к ней. Я согласилась. Во-первых, меньше будет искушение плюнуть на геометрию и заняться чем-то другим, например, чтением интересной манги, одновременно жуя свежеиспеченные пирожки; во-вторых, Рей умеет сдавать контрольные с первой попытки. А это чего-нибудь да стоит! В-третьих, дедушка Рей отправился в кафе охмурять очередную красотку, Йоширу был посажен на выдачу талисманов, следовательно, отрывать нас от занятий было абсолютно некому. Конечно, обнаружились в совместных занятиях с Рей и свои отрицательные стороны, а именно: Рей честно не позволила мне расслабиться ни на минуту, разве только устроила небольшой перерыв на обед и ужин. Что ж, хоть за это спасибо! Вечером они с Йоширу проводили меня домой. Я едва доползла до кровати. Рухнула и заснула мертвым сном. В эту ночь мне не снилось абсолютно ничего. Зато на следующий день мой тяжкий труд в поте лица принес чудесные плоды. Я получила за контрольную восемьдесят баллов. Сама даже удивилась. Разумеется, я еле дождалась, когда закончатся уроки. Почти бегом прибежала домой и набрала номер Мамору, чтобы сообщить ему радостную новость. — Всегда бы так было, — высказал Мамору, смеясь, свое пожелание. — Смотри, ведь умеешь учиться хорошо, когда захочешь! — У меня был стимул, — возразила я, смеясь. — Ты обещал мне свидание на следующей… То есть… Получается, уже на этой неделе! Ты обещал. Обещал! Не вздумай отпираться! — Да, я и не отпираюсь, — в его голосе тоже слышалась улыбка. — Разве я могу обмануть мою любимую Оданго? Он еще не закончил фразу, а я уже набрала воздуха, чтобы засмеяться ему в ответ и отшутиться какими-нибудь милыми, сладкими словами, но внезапно он сказал «Оданго», и мое дыхание остановилось, словно чья-то невидимая рука сжалась на моем горле. Как давно Мамору не называл меня так… Так давно, что я почти забыла… «Лунный свет льется на далекий берег моря…» — Усако, что с тобой? «Как бы я хотел забрать тебя туда!» — Мамо-тян… Ноги ослабели, и я опустилась на постель. — Усако, в чем дело? Что происходит? — звал меня Мамору, будто из другого мира. «Если бы мы только встретились раньше! Я нашел бы тысячи причин!» — Мамо-тян… — это было все, что я могла выдавить из себя. — Усако, Усако! Тебе плохо?! Ответь, что у тебя случилось?! «Я хочу забрать тебя с собой На берег моря, залитый лунным сиянием…» — Мамо-тян, я люблю тебя… больше всего на свете… — Усако, почему ты плачешь? Плачу? Он сказал, что я плачу? Да, правда, мои щеки мокры от слез. Прохладные капли падают на ладони, скрещенные на коленях, а из трубки доносится далекий голос Мамору: — Усако, я сейчас же еду к тебе, слышишь? Прости меня! Не плачь! Не надо ждать другого дня! Моя учеба для меня не так важна, как ты. Мы пойдем гулять, пойдем, куда ты захочешь, прямо сейчас! Я уже еду, жди! — послышался щелчок и частые гудки, а я все держала трубку в дрожащих пальцах, повторяя шепотом имя Мамо-тян, словно боясь пустить на свои уста другое имя. Ведь тому, другому я никогда уже не смогу сказать этих слов: — Я люблю тебя больше всех на свете…