Девятигрошовая Баллада

Утро занялось сырое и промозглое. Сир Виллем, поразмыслив, всё-таки, посоветовался с полковым лекарем. Под руководством последнего, было сделано несколько вёдер какого-то мудрёного слабительного зелья, и, в час соловья, вылито разведчиками в ручей возле Падающей Скалы. – Хороший понос во вражеских рядах приблизит нас к победе, - признал Джонотор Дарри, скрепя сердце. Решено было использовать план сира Виллема - попытаться выманить разбойников из укреплений. Каким рискованным бы ни казался этот план, все прочие казались и вовсе безнадёжными. Возглавить отряд храбрецов, которые пойдут вперёд и вызовут удар на себя, вызвался сира Барристан. - Затея опасная, поэтому сначала я спрошу вас – есть ли среди вас добровольцы? – спросил сир Виллем. Эйрис, Стеффон и Тайвин, не сговариваясь, выступили вперёд. Сир Виллем уставился на трёх друзей с явным раздражением. - Молодые люди, – терпеливо сказал он. – Я нисколько не сомневаюсь в вашей доблести, но… Вы сами прекрасно понимаете, что из вас троих я могу отправить только сира Тайвина. - Я дерусь ничуть не хуже Ланнистера, - Эйрис задиристо вскинул голову, чтобы казаться выше. - Не сомневаюсь. Но так рисковать наследником престола мы не имеем права… - сир Виллем перевёл взгляд на Стеффона. - И к вам, мой юный лорд, это тоже относится. - Сир Виллем, я не могу всё время прятаться за вашими спинами!.. - возмущённо начал было Эйрис. - Ваше Высочество, поверьте мне, это ничуть не умаляет вашего достоинства. Вы молоды и… - Тайвин старше меня всего на полтора года! - Но, в отличие от него, вы не рыцарь! – грозно рявкнул сир Виллем. Принц смолчал, и шагнул назад, кипя от злости. – Когда вы принесёте свои обеты, тогда и поговорим. Кто ещё, кроме сира Тайвина? Вдвоём с сиром Барристаном они не справятся. Рыцари зашумели, стали распределять, по жребию, кому идти, а кому остаться, и Эйрис со Стеффоном, убедившись в том, что с ними разговор окончен, поплелись готовиться к бою. - Чтоб его, - процедил Эйрис сквозь зубы. – Видите ли, он не может мной рисковать! – Принц обнял за шею своего Нарцисса и добавил с гневом: - Когда дело дойдёт до мечей, меня не остановит никто. - Рыцари на то и рыцари, чтоб затыкать ими любые дырки. - буркнул Стеффон. – А нам, оруженосцам, надлежит быть рядом с нашими сирами. - Я - оруженосец короля, – горько воскликнул Эйрис. – Что прикажешь делать мне? Король Джейхерис был десятка неробкого, хотя и слаб здоровьем, и, когда началась война, грозился самолично вести в бой свои войска. Эйрис, услыхав это, мрачно сказал, что если отец сможет сделать в доспехах пять шагов по ровному полу и не упасть, то это будет знаком свыше, что боги осенили Таргариенов благодатью и что все мятежники обречены. - Наняться, что ли, в оруженосцы к Тайвину… - проворчал он. - Всё было бы веселей. Оруженосец Тайвина сложил голову в первом же бою, в неразберихе отступления искать нового было некогда, и Тайвин, по-сиротски, уже месяц обходился сам по себе. - Хотел бы я взглянуть на это, - хмыкнул Стеффон. - Скучать бы точно не пришлось. Мелкий дождь то стихал, то немного усиливался, и, под пасмурным небом, огненная листва осенних деревьев горела ещё ярче. Когда они подъехали к ущелью, все было тихо. Стеффон с волнением разглядывал крепость, о которой все говорили уже третью неделю. Впереди неприветливой стеной высились скалы, открывая проход в ущелье, справа над входом, словно застыв в вечном падении, нависал огромный уступ, отделённый от основной части скалы глубокой прямой трещиной. На первый взгляд заметить укрепления было непросто: большею частью крепость располагалась в скале. Здешний камень был мягким, и за сотни лет в нём появилось множество пещер, и рукотворных и выточенных ветрами. Лишь присмотревшись, Стеффон стал замечать бойницы, окошки, надстроенные стенки, увитые вездесущим плющом. - Ты всё-таки особо не нарывайся, - негромко сказал Тайвин принцу. – Обидно будет, если что. - Тебя спросить забыл, умник, - огрызнулся Эйрис. – Я не для того шёл воевать, чтобы отсиживаться по кустам, пока вы сражаетесь. - А ты не отсиживайся, ты просто считай до трёх. Если вас с противником больше двух считая тебя самого, то лучше не ввязывайся. Сир Барристан обвёл взглядом рыцарей, замерших в ожидании. - Доблестные сиры. Все ли здесь? - Все, - Джонотор Дарри, оглянувшись через плечо, сделал вид, что пересчитал всех по головам. - Тогда выступаем, и да помогут нам боги – и старые, и новые. Пропел рожок, сир Барристан пришпорил коня, и передовой отряд, быстрой рысью, тронулся вперёд. По рядам всадников, выстроившихся позади сира Виллема, прокатилась волна, словно первый порыв ветра, что нарушает затишье перед бурей. Кони забеспокоились, рванулись вслед воинам сира Барристана, и затанцевали на месте, сдерживаемые своими седоками. - Как начнётся, не лезьте вперёд сразу, мой юный лорд, - молвил сир Виллем, натягивая поводья. – Подождите завершения первого удара, а потом уже подходите с основными силами. - Да, сир, - хриплым шёпотом отвечал Стеффон, не сводя глаз со входа в ущелье. С замиранием сердца он смотрел, как отряд сира Барристана уезжает всё дальше и дальше, прямо в пасть врага. Боги, как же страшно! В бою Стеффон не чувствовал страха – разве что изредка, и то не за себя, а за товарищей. Как любому неопытному, но смелому и хорошему бойцу, ему казалось, что он бессмертен, а звон мечей бодрил и веселил его сердце. Но что он ненавидел до глубины души, так это обманные манёвры, засады и прочие воинские уловки, на успех которых не мог никак влиять. В такие минуты напряжённого ожидания, в невозможности что-то исправить или изменить, когда вся надежда оставалась лишь на глупость врага или на удачу, он изводился так, как никогда не извёлся бы в самой жестокой сече. Сир Виллем говорил, у королевского рыцаря должны быть стальные яйца. Не иначе, как из валирийской стали! Стеффон предпочёл бы в одиночку броситься на сотню тирошийцев, чем стоять на месте и молить Воина Небесного, чтобы мятежники клюнули на приманку. Всадники подъехали вплотную к нависшей громаде Падающей Скалы. Под её сенью фигурки рыцарей казались совсем крохотными. Вцепившись в луку седла, Стеффон смотрел на крутые уступы, откуда вот-вот, дождём посыплются стрелы и камни, на скалы, откуда вот-вот начнут выбегать враги. Однако на стенах было подозрительно тихо. Укрепления стояли, безмолвные, на стенах не было видно ни души. Отряд сира Барристана проехал в ущелье и вскоре скрылся из виду. В крепости, по-прежнему, стояла тишина. Намокшие под дождём стяги печально висели на древках, но кони, чуя битву, били копытами и грызли удила. Ожидание стало затягиваться. Сир Виллем сидел в седле неподвижно, угрюмо кусая усы. - Вымерли они там все что ли? – тихо спросил Рикард Блэкмор. - Может быть, их не заметили? – также тихо отвечал Ян Гиллан. - Не заметили пятьдесят человек рыцарей, которые проехали у них под носом? - Неужто, наше слабительное так подействовало? – неуверенно предположил Роджер Гловер. Сир Виллем сделал было движение почесать в затылке, но, видимо, вспомнил, что на голове у него шлем, и вновь неловко опустил руку. Стеффон давно уже знал бесстрашного рыцаря, и по некоторым признакам умел определять, когда тот начинает беспокоиться. Дождь шелестел, ровно и тихо, скрадывая лесные шорохи. Тягостные минуты тянулись невыносимо медленно. - Кажется я начинаю понимать, почему мы просираем сражение за сражением, - мрачно сказал Эйрис. Сир Виллем испепелил принца взглядом, но ничего не сказал. - Быть может, мы тоже можем попросту вот так взять и проехать? – не выдержал, наконец, Рикард Блэкмор. Сир Виллем обернулся в седле к рыцарям, застывшим за его спиной. Что он хотел – потребовать тишины, или скомандовать двигаться вперёд, так и осталось неизвестно, ибо в этот самый миг что-то произошло. Поначалу Стеффону показалось, что задрожала земля. Позади заслышался странный, далёкий гул, напоминающий гудение пчелиного роя. Стеффон почувствовал, как зашевелились волосы у него на голове. И тут, откуда-то сзади, из леса, послышался крик, а потом затрубил боевой рог. Сир Виллем изменился в лице и рванул коня на дыбы. - Разворачиваемся, разворачиваемся! – заревел он, как раненый медведь. Гул перешёл в топот и ржание, крики, а затем зазвенела сталь. Семеро, понял Стеффон, случилось страшное. Их настиг разбойничий отряд, что шёл за ними уже третью неделю. Враг оказался не спереди, а сзади. Едва последние три ряда развернулись к лесу передом, к ущелью задом, вражеская конница вошла них, как железный клин, разорвав надвое. Завязалась отчаянная рубка, ржали кони, люди кричали, сипло надрывался рог. Стеффон ошеломлённо вертел головой, пытаясь понять, что делать ему. Передние ряды вестероссцев сумели перестроиться, и ринуться в бой, но тут земля задрожала вновь. Из крепости наконец, побежали засевшие там мятежники. Рыцари оказались между двух огней. Разбойники сыпались из крепости, как горох. Почти все они были пешие, низкорослые, чернобородые, в панцирях воронёной стали и ярких красных и синих одеждах, не иначе, как наёмники-иббенийцы. Как они здесь очутились? Стеффон знал, что даже самый захудалый иббенийский воин вшестеро сильнее обычного человека и может голыми руками разорвать пополам боевого коня. Стеффон метнулся сначала вперёд, потом назад, а потом увидал, куда поскакал сир Виллем и бросился за ним. Копьё, в такой беспощадной свалке, казалось ненужным, но надо было ударить им, хотя бы раз. Стеффон выбрал в просвет между мечущимися всадниками самого страшного, по его мнению, противника – иббенийца с необъятной чёрной бородищей, которой позавидовал бы сам Орис Баратеон с гобелена в главном чертоге Штормового Предела, и, наставив на него копьё, пришпорил коня. Однако, бегущий человек оказался легче, чем Стеффон рассчитывал, и копьё, вместо того, чтобы пронзить его, соскользнуло по панцирю, сбив иббенийца с ног. Стеффон удержал копьё в руке и, не останавливаясь, нацелился на конного разбойника. Всадник успел его заметить, но не успел ничего сделать, Стеффон угодил копьём ему в бок, прорвав кольчугу. Древко выдернуло из рук, и Стеффон не останавливаясь, поскакал дальше, вынимая меч. Рубить мечом с седла было делом тяжёлым и неблагодарным, но в такой суматохе это было уже не важно. Сир Виллем, отчаянными усилиями, пытался собрать и построить рыцарей, чтобы дать врагу организованный отпор. На чьей стороне численный перевес, Стеффон не понимал. Поначалу ему показалось, что всадников у противника, по крайней мере, вдвое больше, чем в отряде у них, потом – что вдвое меньше, потом – опять что больше, а когда на поле боя выбежали иббенийцы, он и вовсе потерял счёт врагам. Но, едва Стеффон успел подумать, что сегодня удача отвернулась от воинов Вестероса, земля задрожала в третий раз, и из ущелья показался отряд сира Барристана. Доблестные рыцари, смекнув, наконец, что уловка их не удалась, развернулись и ударили в тыл врагу. Успели они как раз вовремя. Мятежники, то ли под действием зелья, вылитого в ручей, то ли по природной несообразительности, действительно пропустили отряд сира Барристана, не заметив. Появление рыцарей из ущелья оказалось для них столь же неожиданным, как для сира Виллема – появление в тылу тирошийских всадников. Они обрушились на пеших иббенийцев, словно лавина. Стало окончательно непонятно, кто кого окружил, и началось столпотворение. Внезапно потеряв преимущество, разбойники пытались сбиться в кучу, конные вперемешку с пешими, щетинясь копьями и кривыми мечами. Рыцари короля, наоборот, воспрянули, и, с радостными криками, в третий раз стали разворачивать коней, зажимая мятежников в кольцо. Эйрис рвался вперёд, к предводителю разбойников. Стеффон видел, как тщетно пытался оттереть его в сторону сир Барристан, как силились обойти его с двух сторон сир Ян и сир Рикард, как сир Дориан ринулся ему наперерез, и как он не успел. Принц, стремительный и неудержимый, ворвался в ряды врагов. Его конь раскидал первый ряд иббенийцев, второй, а затем, окружённый орущими разбойниками, остановился. Эйрис ещё на скаку бросил копьё с насаженным на него вражеским наёмником, выхватил меч и принялся рубить врагов, ловко поворачиваясь в седле. Рожок снова протрубил, и Стеффон пришпорил коня. Когда Стеффон вновь увидел Эйриса, то понял, что дело плохо. Кто-то повис на поводьях, кто-то уже потащил принца за плащ. Эйрис с проворством избавился от плаща, разворачивая лошадь, но кольцо врагов сомкнулось. Стеффон, яростно орудуя мечом, ринулся к нему, но путь ему преградили два здоровенных иббенийца с короткими копьями - самое верное дело против всадника. Стеффон увидел, как конь Эйриса с визгом вскинулся на дыбы, и принц исчез. «Прощай, кузен!» подумал Стеффон в отчаянии. Однако, хоронить Эйриса Таргариена ещё было рано. Сильный и ловкий, каким-то удивительным образом, он сумел вывернуться из-под навалившихся на него наёмников и очутиться на ногах. На принца насели сразу трое, Эйрис отбивался от них, самозабвенно вопя про пламя и кровь, и меч сверкал в его руках, но долго так продолжаться не могло – его окружили со всех сторон. Стеффон второй раз подумал было, что Его Высочество совсем пропал, как сбоку к нему удалось прорваться Тайвину. Он налетел на врагов, сбив одного конём, а второго зарубив на месте. Конь при этом оступился, да так, что Стеффон был уверен, что сейчас оба они полетят кувырком, но не тут-то было. Разбойник, теснивший принца, успел увернуться от конских копыт, от меча Тайвина, но Эйрис пронзил его насквозь. Мятежники, окружённые со всех сторон, яростно сопротивлялись. Кто-то пытался спастись бегством, кто-то сопротивлялся, но вестероссцы, озлобленные коварством врага, уже не имели в своих сердцах ни капли милосердия - после столь неожиданного появления врага в тылу, приходилось ждать худшего. Сегодня их атаковала лишь малая часть преследующего их войска, а далеко ли их основные силы, и что они затевают, было неизвестно. Бой был окончен. Всех пеших разбойников перебили, но многие конные успели удрать – королевские рыцари преследовали их недолго, поскольку лишний раз искушать судьбу сиру Виллему не хотелось. Стеффон отыскал Эйриса у подножия скалы. Принц, старательно вытирающий лезвие меча, был похож на самого Воина, грозного, юного и прекрасного. - Кузен, это было безрассудно, - сказал Стеффон с упрёком. – Это выглядело не смелостью, а безумием. Эйрис изящным движением вогнал меч в ножны. - Пожалуй я и впрямь погорячился, - он снял шлем и картинно встряхнул золотисто-серебряными волосами, грязными, слипшимися от пота и дождя. На взмыленном коне подъехал Тайвин. В отличие от Стеффона, слов он не выбирал. – За каким хреном тебя туда понесло, Высочество? – с бешенством спросил он. - Если б я сам знал, - беззаботно ответил Эйрис. - Спасибо, Ланнистер, я у тебя в неоплатном долгу. – Когда тебе в следующий раз втемяшится в твою августейшую башку, предупреждай заранее! – сказал Тайвин зло, спрыгивая на землю. - Ну, не сердись! – засмеялся Эйрис, глядя вдаль мечтательными глазами: – А ведь согласитесь, славная схватка у нас получилась! Никогда я не чувствую всей прелести жизни с такой полнотой, как в минуты смертельной опасности! И опасность эта пьянит не хуже чаши доброго вина. Стеффон вздохнул, глядя, как мимо, ведя под руки Роджера Гловера, бредут Гиллан и Блэкмор. Пытаться что-то объяснить Эйрису было бесполезно. Тайвин был легко ранен в руку, а Эйрис, удивительным образом, не получил ни царапины, лишь на шлеме осталась внушительная вмятина. - Кто это тебя так? – спросил Стеффон. - Увы, Тайвин не дал ему представиться, - ответил принц, пытаясь сдвинуть покорёженное забрало. – Хорошо бы мне отыскать мой запасной шлем, когда встанем лагерем. - Хорошо бы тебе отрастить пару запасных голов, как на твоём гербе, – проворчал Тайвин, затягивая зубами повязку, сделанную из подола рубахи. – Ума это тебе вряд ли прибавит, но, по крайней мере, оставит право на ошибку. Рыцари быстро осмотрели крепость. Она оказалась совсем маленькой, в ней засело несколько человек иббенийцев, но сир Виллем сказал, что разбираться с ними времени нет - слишком опасно было медлить. В качестве боевых трофеев вестероссцам досталось шесть лошадей, несколько добрых стальных панцирей, два мешка зерна и четырнадцать бутылей какого-то иббенийского пойла. Раненых погрузили на телеги, и отряд, потрёпанный, но победоносный, двинулся вперёд. Дождь усилился. Теперь он уже не моросил, а ровно и сильно шумел. Яркая опавшая листва, огненным ковром лежавшая на дороге, побурела, потемнела, превращаясь в кашу, а конские копыта превратили дорогу в унылое месиво, которое задумчиво пробовало всосать в себя сапоги вместе с их владельцами. Завтра на рассвете они будут уже далеко, думал Стеффон. Передохнут, залижут раны, и смогут достойно встретить преследователей, если разбойники пустятся в погоню. А там долгожданные корабли перевезут их к своим, и они, наконец, соединятся с отрядом Хайтауэра, с войсками Речных Земель, Запада и Простора. И тогда, наконец, окончится их нелепая лесная война. Стройными рядами поскачут в бой победоносные армии, знамёна будут реять на ветру, запоют боевые трубы. Дождь всё шёл и шёл, размывая следы ног, копыт, колёс. - Как бы я хотел сегодня вечером найти у себя в шатре флягу хорошего вина, - протянул Эйрис. - Это как раз нетрудно, - Стеффон хмыкнул. – А вот я бы хотел надеть что-нибудь чистое и сухое. - А ты, Ланнистер, о чём мечтаешь сейчас? О пригожей девке? Этого я тебе достать не могу, но я так обязан тебе после сегодняшнего, что готов приласкать тебя сам, так уж и быть. Тайвин терпеть не мог, когда Эйрис подшучивал над ним таким образом, но сейчас только устало отмахнулся. - Соглашайся, в любви я просто дракон, - продолжал дурачиться принц, обнимая его. - Отъ…сь, Ваше Высочество, - попросил Тайвин кротко. Вид у него был измученный, словно силы разом покинули его, едва закончился бой. Это было странно, обычно по нему никогда не было заметно ни боли, ни усталости. - Ладно, не сердись, дружище, - примирительно заговорил Эйрис. – Да что вы оба такие нудные, подумаешь, слегка пошалил, всё же хорошо кончилось! - Ты наследник престола, кузен, - Стеффон постучал по эйрисову шлему. – И кроме того – увы, ещё и изрядный дурак. Куда мы будем надевать корону, если твою шальную голову оттяпают? - У меня, в отличие от вас двоих, уже есть наследник, – беззаботно воскликнул Эйрис. – И я должен доблестным примером вдохновлять на подвиги своих воинов. Я, всё же, принц, а не абы кто. - Принц из сказки… - процедил Тайвин. - Ну не всем же рождаться принцами, - снисходительно бросил Эйрис. Тайвин промолчал, и Эйрис, оглянувшись на него, добавил: – Ладно, не обижайся. Хоть ты и не принц, но ты мой лучший друг. И знаешь ли, для меня ты уже давно вместо родного брата. – Я больше не могу так, – с горечью сказал Тайвин, - Я не могу быть принцем, а братом больше быть не хочу. Эйрис снова обернулся, немного озадаченный. - Брось, Ланнистер, - сказал он примирительно. – Я вовсе не это имел в виду. Иные дери тебя в зад, дружище, я просто знаю, что когда ты рядом, мне головой можно и не думать! - Ты никогда не думаешь, есть я рядом, или нет, не во мне дело! - отвечал Тайвин тоскливо, глядя под ноги. – А всего-то нужно остановиться и подумать, всё ли ты делаешь верно. - Ты о чём? – удивлённо обернулся к нему Эйрис. – Эй, Тайвин, ты вообще с кем там разговариваешь? - Нужно просто подумать, и понять, - продолжал Тайвин с отчаянием в голосе. – Неужели это так трудно!.. Эйрис и Стеффон озадаченно воззрились на него, и Тайвин остановился. Он обвёл рассеянным взглядом друзей, деревья, лошадь, и вдруг, шатнувшись, упал на колени. - Боги, Ланнистер, что с тобой? – испуганно воскликнул Эйрис. Стеффон бросился к нему, но Тайвин уже завалился набок, прямо в лужу. - Неужели это так трудно? – снова сказал он. - Это очень трудно. Просто невыносимо. *** Дождь хлестал с нездешней силой. В темноте казалось, что ущелье стало вдвое уже. Места было мало, и поэтому сегодня ночью им придётся потесниться - больше двенадцати шатров тут не встанет. Солдаты разбивали лагерь, разводили огонь, рассёдлывали коней. Раненые, кто мог идти сам, слезали с подводы прямо в хлюпающую грязь, остальные, сидя или лёжа, ждали, пока им помогут. Кто-то тихо стонал. Стеффон и оруженосец сира Роджера сволокли с телеги бессознательного Тайвина. Плохо дело, подумал Стеффон. Он был мокрым до нитки, ноги подгибались от усталости. Подняв глаза к незрячему ночному небу, полному дождя, он глубоко, полной грудью, вздохнул. Капли барабанили по лицу, смывая пот и кровь, и это было даже приятно. Они втащили Тайвина в шатёр и уложили на походную койку. - Приведите лекаря, пока не разложили тяжелораненных, - сказал Эйрис. – Потом мы его не докличемся. Лекарь пришёл через минуту. Вид у него был такой, словно ему самому нужна была помощь – с чёрными кругами под глазами, обе руки по локоть в крови. Он мельком осмотрел Тайвина, вскипятил воды, заварил в ковшике какие-то травы, промыл рану и сменил повязку. - Это яд грифоноголовника, Ваше Высочество. Подлая штука. - Он выживет? - Смотря сколько яда успело попасть в кровь. Может, выживет, а может нет. Может ослепнет или оглохнет. Или всю оставшуюся жизнь будет трястись, как припадочный, или заикаться… - Ну, ну! - перебил его Эйрис, нахмурившись. – Вот этого нам не надо, милейший! - Иббенийские яды непредсказуемы, Ваше Высочество, - поклонился лекарь. Эйрис рассердился. - Я понял, ты ничего не знаешь, - раздражённо сказал он. – Что-ж, давай своё зелье и проваливай бинтовать руки-головы, всё равно толку от тебя чуть. Лекарь с поклоном протянул ему ковшик с плавающими в нем листьями и корешками. - Прикажите давать сиру по ложке в полчаса, пока не очнётся, Ваше Высочество. - Ступай, - мрачно сказал Эйрис, забирая у него ковшик. Лекарь поклонился и вышел. Стеффон задёрнул за ним полог. Ноги его почти не держали, однако, принц, непривычно угрюмый, был всё так же лёгок в движениях и полон сил, словно и не рубился сегодня в жестокой сече, а потом не плёлся полдня по разбитым и размытым дождями дорогам. С озабоченным видом, Эйрис уселся на койку рядом с Тайвином и уставился на него. - Это случилось из-за меня, - молвил он мрачно. - Если бы он не бросился мне на выручку, был бы цел. - Если бы он не бросился тебе на выручку, ты бы остался без головы, кузен, – устало отвечал Стеффон. – Не кори себя. - Дай мне ложку, - сказал Эйрис. - Интересно, как я ему могу дать это пойло, если он без сознания?.. Совместными усилиями Стеффону и Эйрису удалось разжать Тайвину зубы и влить в него ложку целебного настоя. Тайвин застонал, пытаясь сорвать повязку, Эйрис ухватил его за руку. - Этого ещё не хватало! Тайвин выругался и утих. – Иные знают, что такое, – с тревогой сказал Стеффон. – Что, если он и впрямь останется слабоумным или припадочным? - Наденем на него колпак с бубенцами, - разозлился Эйрис. – Ты предлагаешь добить его, чтоб не мучался, и лечь спать? Стеффон, уже открывший было рот, чтобы предложить свою помощь, осёкся. Взгляд принца был мрачнее грозовой тучи. Некоторое время они сидели молча. Принц, быстро вспылив, быстро и остыл. Гнев его сменился отчаянием. - Ложись, - сказал он угрюмо. – Я сам посижу с ним. - Разбуди меня в час совы, - попросил Стеффон. – Я сменю тебя. - Я не хочу спать, - отвечал Эйрис. Стеффон улёгся, но через некоторое время понял, что до того устал, что не может уснуть. Тревожное возбуждение не давало ему спать. Он взглянул на Эйриса. Лицо его, озарённое светом свечи, было непривычно серьёзным и строгим, тонкие брови сурово сдвинуты - пожалуй, никогда Стеффон не видел принца столь озабоченным. Тайвин снова начал стонать и бредить, и Стеффон, не выдержав, встал. - Что с ним такое? - То ли действует это зелье, то ли наоборот, помирает. Не пойму. Тайвин и впрямь был совсем плох. Он метался в горячке, всё звал кого-то, просил не уходить. - Может, сходить за лекарем? – неуверенно предложил Стеффон. - Да что с него толку, - горестно ответил Эйрис, помешивая ложкой в ковшике. – Сюда бы мейстера, а не этого недоумка, у которого на все случаи жизни пучок тухлой петрушки… - Не оставляй меня одного, прошу тебя, - снова взмолился Тайвин, обращаясь неведомо к кому. - Да здесь я, здесь! – Эйрис сжал его руку. – Никуда я не ухожу. Тайвин открыл глаза и мутным взором уставился на Эйриса. - Эй, Ланнистер, дружище, ты меня слышишь? – спросил принц, наклоняясь к нему. – Ты слышишь меня? В глазах Тайвина появилось узнавание. Глядя на Эйриса, он с чувством произнёс: - Какая же ты дура! И чего ты в нём нашла?.. - О чём это он? – недоумённо спросил Стеффон. - Ругается, - пожал плечами принц. – Но, по-видимому, не на меня. Тайвин снова впал в забытье. Эйрис бережно приподнял его голову и с ловкостью влил в него ложку лекарства. - Я гляжу, ты приноровился, кузен. У тебя это получается, как у заправского мейстера. - Ложись-ка ты обратно, - проворчал Эйрис. - Тебе тоже надо отдохнуть, - на всякий случай попытался возразить Стеффон. Как он и предвидел, Эйрис не внял его словам. - Ложись, говорю тебе, – повелительно сказал он. – Сменишь меня через два часа. Стеффон покорно вернулся на свою узкую и жёсткую походную кровать и провалился в сон. Ему показалось, что он проспал целую вечность. Однако, когда он открыл глаза, ещё даже не начало светать. Эйрис всё так же строго и неподвижно сидел возле Тайвина, погружённый в свои думы. Свеча, стоящая у изголовья, стала втрое короче. Он встал и подошёл к Эйрису. - Как он? - Уже лучше, - сказал Эйрис. – По крайней мере, он перестал пороть чушь и метаться. - Ложись, давай, Высочество, - Стеффон пихнул своего кузена. – А то я передумаю, и будешь сидеть до утра. Эйрис последний раз посмотрел на Тайвина, поправил ему повязку, и встал. - Если что, буди. Уступив место Стеффону, принц улёгся на лежанку и уже через минуту уснул, как убитый. Было у Эйриса такое счастливое свойство – засыпал и просыпался он мгновенно, как настоящий валирийский воин. Стеффон остался один в шатре, с одним спящим и одним беспамятным товарищем. Глаза его закрывались, голова была как свинцовая. Он смотрел на осунувшуюся физиономию Тайвина почти с завистью. Эйрис тихонько посапывал. От нечего делать, Стеффон попробовал выданный лекарем целебный отвар. На вкус он оказался сладковатым, со слабой горчинкой, вроде того настоя, что тётя Шейра пила от бессонницы. Тайвина снова начало трясти. Значит, жар спадает. Стеффон положил ладонь ему на лоб, убедился, что он уже и впрямь не такой горячий. Посмотрев на огонёк догорающей свечи, Стеффон закрыл глаза. Однако огонёк продолжал трепетать перед его мысленным взором. Он понял, что клюёт носом, когда чуть не свалился прямо на Тайвина. Встряхнув головой, Стеффон выпрямился. Снаружи ровно шелестел дождь. Пламя свечи замигало, и потухло. Он протянул руку, чтобы зажечь новую свечку, но она вдруг сама загорелась снова. Стеффон присмотрелся. Нет, то была не свечка, то был костёр, горящий в дремучем лесу. У огня сидел Мейлис Ужасный. Он смотрел на Стеффона всеми своими четырьмя глазами и беззвучно смеялся. Потом Мейлис исчез и из темноты тихо вышла Кассана. Отблески костра медью отливали на её густых волосах, отражались золотыми огоньками в глубине загадочных глаз. Она подошла и жарко, с силой обняла Стеффона. Стеффон тоже обвил её руками и зарылся в её кудри лицом. Они лежали у огня. Стеффона переполняли смущение и робость, но он был счастлив. Он чувствовал, что Кассана полна сдержанной жаркой страсти и огня. - Позволь я поцелую тебя, - попросил он, набравшись смелости, и Кассана засмеялась. Глаза её лукаво блестели и Стеффон понял, что можно. Он поцеловал её благоговейно, как святыню. Что-то определённо было не так, но что именно, Стеффон понять не мог. Кассана снова рассмеялась, словно зазвенел колокольчик. - Не оставляй меня, - прошептала она. - Никогда, - отвечал Стеффон. Он вспомнил их прощальный поцелуй и поцеловал её опять, потом ещё и ещё. Кассана обнимала его с силой, неожиданной для такой грациозной красавицы. От счастья у Стеффона перехватило дыхание. В её жарких объятиях тело его цепенело, и он едва мог пошевелиться. Он положил голову Кассане на плечо. «Я никогда не оставлю тебя» подумал он. «Я буду с тобой до последнего вздоха!» Проснулся он уже засветло. Поначалу он не понял, где находится. Приподнявшись, покрутил встрёпанной головой. Воспоминания медленно вернулись к нему. Он лежал на койке Тайвина, прикрытый одеялом. На соседней, живописно откинув руку, словно воин, сражённый в бою, спал Эйрис. Стеффон некоторое время поколебался, встать ли ему, или же сделать вид, что он ещё не просыпался, но совесть возобладала, и он поднялся. Набросив на плечи так и не высохший за ночь грязный плащ, заляпанный по низу глиной, а по верху – кровью, он тихо вышел из шатра. Утро было сырым и туманным. Солнце мутно светило сквозь какую-то дымку, затягивающую небо. Между шатрами стояли кони. Стеффон пошёл к ближайшему костру, где кучкой собравшиеся воины чистили мечи и негромко беседовали. Сира Виллема нигде видно не было, не было видно и других старших рыцарей. Верно, оба Дарри с сиром Барристаном с утра пораньше уже сидели над картой, расписывая их дальнейшее отступление. Сир Дориан со страдальческим выражением на лице, подсовывал в огонь сырые ветки, которых набрал его оруженосец. Откуда-то из тумана вышел Тайвин, и поставил у костра котелок с водой. - Живой? – спросил Стеффон, зевая во весь рот. - Как видишь, - хмуро ответил Тайвин. Он был смущён тем, что друзьям пришлось нянчиться с ним, и вёл себя неприветливо. - Вы редкостный говнюк, сир! – рассмеялся Стеффон, дружески ткнув его кулаком. - Я глаз не смыкал над вами почти четверть часа! И где ваша благодарность? Тайвин покосился на него, и вдруг, застенчиво улыбнувшись, обнял Стеффона здоровой рукой, повернулся и пошёл прочь. Стеффон задумчиво посмотрел ему вслед, и лёгкий ветерок, пробежав по ущелью, дохнул в лицо запахом моря.