Сопротивление бесполезно

Тин сел рядом с Каном на скамейку возле футбольного поля и поставил ему на колени небольшой бумажный пакет. Кан посмотрел на пакет так, будто тот вот-вот оживёт и укусит его. - Что это такое? - подозрительно осведомился он. - Сэндвич, - просто ответил Тин. - Обратил внимание на твой страдальческий вид и... - У меня вовсе не страдальческий вид! - возмутился Кан. - Если не хочешь, отдай мне, - пожал плечами Тин. “Забирай!” - хотел было рявкнуть Кан, но вместо этого вынул сэндвич из пакета и с остервенением впился в него зубами. - Понравилось? - поинтересовался Тин, когда Кан проглотил последний кусочек сэндвича. - Да, - нехотя признал тот. На некоторое время установилось молчание. Потом Тин вздохнул и слегка отрешённо протянул: - Что ты со мной делаешь, Кан? Почему всё время заставляешь меня смотреть на себя со стороны? - Это не я тебя заставляю. Это то, что мы чувствуем друг к другу, - тихо проговорил Кан, равнодушно следя за тем, как на поле начали свою тренировку старшекурсники. - Тин, я знаю, что из-за твоей зацикленности на... вернее, из-за того, что ты сфокусировался на ожидании взаимности от меня, ты... ну, ты забыл о самом себе, о своём собственном недоверии. И поэтому, когда я, наконец, обрушил на тебя свои чувства, ты оказался не готов. Но, Тин, не беспокойся об этом. Давай просто... давай вместе докажем друг другу, что чёртовы чувства – это не всегда больно и непредсказуемо. На многое теперь стоит взглянуть по-другому. - В том-то и дело, Кан, - Тин снова вздохнул. - Я ощущаю себя другим. А ты? Последовало долгое молчание, после чего Кан задумчиво ответил: - Ага, я тоже. Я тоже кажусь себе другим. Пи’Тайп говорит, что сильные чувства меняют людей. - Подобное в мой план не входило, - неожиданно жёстко произнёс Тин. - Почему я не удивлён? - с горечью усмехнулся Кан. - Слышал бы ты себя, Тин. В твой план, надо же. Значит, ты влюбился, потом составил план, чтобы завоевать меня, и успешно выполнил все пункты. Но в итоге ты испугался тех изменений, что всё это в тебе произвело? И теперь ты злишься, что “подобное в твой план не входило”? Чёрт, Тин, тебе кажется, что ты владеешь самой жизнью, что ли? - Я владею тобой, - Тин посмотрел на него, яростно сверкнув глазами. - Не забывай этого. - Никогда, - Кан повернулся к нему и сверкнул глазами не менее яростно. Тин отвёл от него взгляд, раздражённо выдохнул и стиснул зубы. Он не мог понять, почему Кан снова стал приводить его в такую злость. Тот будто специально переиначивает его слова, заставляя Тина говорить то, что первоначально совсем не имелось в виду. “Я ведь вовсе не владею им, - мысленно раскаялся Тин. - Разве можно вообще представить, чтобы Каном кто-то владел? Для этого он слишком независим”. - Не хочешь в очередной раз мне это доказать? - вдруг вызывающе добавил Кан. Возможно, дело было в лёгкой нотке презрения, прозвучавшей в его голосе, а может, в том, что он даже не смотрел на Тина в этот момент, словно тот того не стоит, но Тин повёлся на брошенный вызов. Прорычав что-то неразборчивое, Тин поднялся со скамьи, схватил Кана за руку и, быстро притащив его к своей машине, забрался с ним внутрь на заднее сиденье. Тин чувствовал новую нарастающую волну злости, не имеющей никакого отношения к тому, что Кан сказал или что сделал с его жизнью. Нет, эта злость копилась в Тине не один день и наконец-то устремилась наружу. - Хочу, - лишь сейчас ответил Тин и, стремясь наказать, грубо набросился на губы Кана поцелуем. Но для Кана это был вкус постепенно наступающей победы. Он чувствовал свою скорую победу в горячности, которую Тин не мог скрыть, в пульсирующей напряжённости его тела. Кан услышал свою будущую победу яснее любых заявлений, когда язык Тина протолкнулся ему в рот. Тин хотел его. Тин любил его. И пусть из-за обнаруженных в себе внутренних страхов Тин сопротивлялся, однако он ничего не мог с собой поделать – как и Кан. Будто две враждующие армии сошлись в битве не на жизнь, а на смерть. Кан извернулся и обнял Тина за шею, прижался, жадно отвечая на поцелуй. Тин не давал ему пощады. Впрочем, Кан её и не просил. Ему даже мало было поцелуев Тина, обжигающего давления его рук, которые нагло хватали Кана за ягодицы. Руки Кана также властно блуждали по плечам Тина, спускались по его спине, впивались в мышцы рук. “Мой! - поклялся Кан себе, ногами обвивая Тина за талию и притягивая вплотную к своему телу. - Пусть ты и ведёшь себя иногда как надменный мудак, избалованный принц и всё в таком духе, но ты – мой надменный мудак, мой избалованный принц. Я ни с кем и ни с чем не стану тебя делить. Даже с твоими проклятыми пробудившимися страхами”. Поклявшись во всём этом, Кан ещё теснее прижался к нему. Тин напрягся, из глубины его горла донёсся стон. Кану нестерпимо хотелось, чтобы Тин поскорее раздел их обоих, чтобы дотрагивался до его голого тела, чтобы руки Тина скользили по его коже, добирались всюду. Грубо или нежно – всё равно. Лишь бы Тин целовал его так, как сейчас, и прикасался, как сейчас... лишь бы был голоден, как и сам Кан, и ему всего этого было мало, как мало Кану. Внезапно Тин прервал их поцелуй и пробормотал что-то похожее на грязное ругательство. Затем прошептал: - Отпусти меня, Кан. Потому что я сам не смогу тебя отпустить. Кан сглотнул, его пульс участился. - С чего бы мне это делать? - хрипло отозвался он. - С того, что я словно пьяный... и не вполне понимаю самого себя, - путано объяснил Тин, тяжело дыша. - Дай мне время разобраться. - Нет, - резко прошипел Кан, после чего подмял Тина под себя и крепко вцепился в воротник его рубашки пальцами. - Ясно тебе, Тин? Нет. Не думай только о себе, ты, чёртов эгоистичный принц! Обо мне думай, понял? Потому что я постоянно думаю о тебе. И ты сам этого добился, забыл? Ты практически насильно меня в себя влюбил, а теперь смеешь просить меня о том, чтобы я тебя отпустил?! Обойдёшься! Тин смотрел на него со свирепым отчаянием. Он должен был знать, что нельзя приближаться к Кану и на милю, не просчитав все последствия. Не просчитав, как его очень быстро родившаяся любовь к Кану отразится на нём самом. Только сейчас Тин осознал, как кошмарно поспешил, став резво добиваться Кана и не приняв во внимание тот факт, что совершенно не умеет жить в настоящих любовных отношениях... И просил он Кана именно об этом – дать ему время разобраться в том, что с ним не так, раз его чуть ли не парализует страх сделать их обоих несчастными. Тин понимал, что их отношения не смогут развиваться, пока он не покончит с этим страхом, а ещё со смутным недоверием, которое словно демон нашёптывало: “Кан не любит тебя так, как ты любишь его”; “Кан никогда полностью не поймёт тебя, ведь вы из разных миров”; “Кан просто решил поиграть в отношения и не видит, что ты-то не играешь”; “Кан однажды бросит тебя”. С другой стороны, может, и к лучшему, что Кан сказал твёрдое “нет” на его просьбу. Да, в таком случае, Тину придётся сложнее – придётся разбираться в себе, не расставаясь временно с Каном. Вот только слишком живо Тин вообразил альтернативу: Кан устанет его ждать и разорвёт их отношения окончательно, а в результате он, Тин Мэдтанан, задыхаясь, станет околачиваться возле Кана, как голодный мальчишка возле витрины со сладостями. Станет умолять перед дверью его дома днём, выть под окном его комнаты ночью. Станет бегать за Каном на его тренировки, на прочие его занятия. Станет огрызаться на всех вокруг Кана. Тин знал себя. Знал все не особо приглядные черты своего характера. Знал, что привык получать то, что хочет, в тот же миг, как захотел, и игнорировать или отвергать то, что не может получить мгновенно. В случае с Каном... Тин обнаружил, что пренебречь им он может не больше, чем голодный мальчишка – сверкающим леденцом. Всё это возвращало Тина к мысли, что он должен был догадаться о подобном развитии событий ещё в тот день, когда только-только осознал своё влечение к Кану. В тот день, когда мотался по всему кампусу, не в силах перестать искать взглядом его фигурку. Проклятье, да Тин должен был хотя бы отметить проблему в тот момент, когда изнывал, целуясь с Каном под дождём. - Хочешь, чтобы я слез с тебя? - нарочито скучающе спросил Кан, продолжая удерживать его за воротник рубашки. - А ты хочешь слезть? - раздражённо выдохнул Тин. - Нет, мне вполне удобно, - Кан беспечно дёрнул плечом. Хотел бы Тин сказать то же самое о себе. Из-за удобно, видите ли, разместившейся на его бёдрах упругой попочки Кана, он испытывал адские муки. - Тогда оставайся, - сквозь зубы процедил Тин. - Только больше не провоцируй меня. Кан помолчал. - Почему? - всё же буркнул он. - Повторяю, потому что мне нужно разобраться в себе, - сухо напомнил Тин. Кан, глядя на него, в нерешительности прикусил свою нижнюю губу. - Чёрт подери, прекрати это делать! - грубо рыкнул Тин. Взгляд Кана стал удивлённым. - Что прекратить? - Всё! - несдержанно выдал Тин. - Всё? - Кан в замешательстве нахмурился. Тин как-то уязвимо вздохнул. - Мне следовало знать, что это случится. - О чём ты? Ч-что случится? - голос Кана дрогнул. Тин встретился с ним взглядом. - Всё, что ты делаешь, меня злит, - напряжённо произнёс он. - Каждый твой взгляд, каждая твоя улыбка, каждое твоё слово, каждое твоё действие. Всё это снова стало меня злить, как раньше. Нет... нет, пожалуй, не как раньше. Теперь – немного иначе. “С оттенком агонии”, - мрачно добавил Тин мысленно. - Я люблю тебя, и это меня злит, - более понятно объяснил он. - Прости, Кан, я не думал, что будет так. На протяжении многих недель я устраивал для нас свидания и убеждал тебя довериться мне, но в итоге... я тебя подвёл. - Ты не подвёл, - заспорил Кан, слегка ударив его сжатым кулаком по груди. - Ты просто оказался таким же глупым, как и я. Мои старшие постоянно болтают о том, что любовь делает людей глупыми. - Твои старшие, похоже, вообще чересчур много болтают об этом, - хмуро бросил Тин. - Вот почему я постоянно ревную тебя к каждому из них. Кан слабо улыбнулся, а Тин неожиданно обхватил его за талию и уложил рядом с собой на сиденье, в результате чего их лица оказались всего в паре сантиметров друг от друга. - Я долго избегал эмоций, осложняющих жизнь, Кан, - медленно заговорил Тин, кончиками своих пальцев касаясь его подбородка. - Но встреча с тобой разрушила всю мою защиту. Я уже забыл, как жить без неё. Когда ты признался мне в любви, спал последний слой этой защиты, и я ощутил себя таким... оголённым, уязвимым. Кан в молчании смотрел ему в глаза, а его сердце гулко колотилось в груди. - После того, как мой брат предал меня, - невесело продолжил Тин, - а родители стали во всём принимать его сторону... С тех пор я старательно учился не чувствовать. И, видимо, преуспел в этом настолько, что даже когда полюбил тебя, во мне всё равно что-то не включилось. Словно внутри меня есть кнопка, и однажды я нажал на неё, а теперь я не могу её больше найти. - Тин, ты просто по-прежнему очень сильно переживаешь, - со вздохом сказал Кан. - Ты не забыл всю ту несправедливую болезненную муть прошлого, и эта муть преследует тебя. Ты, похоже, как-то неправильно послал её на хрен, Тин... потому что она мешает строить настоящее теперь уже нам обоим. - Я не желаю иметь дел с прошлым, - холодно вырвалось у Тина. - Вот только оно не оставит тебя и будет изводить всю жизнь, если ты не... - Кан на пару секунд прикрыл глаза. - Вообще, мне самому тошно это говорить, но, наверное, ты и не должен забывать плохие вещи, случившиеся с тобой. Я думаю, если ты просто станешь относиться к этому спокойнее и не зацикливаться, то тебе станет легче. - Кан... ты самый прекрасный человек, которого я встречал, - с чувством произнёс Тин, не отводя от него взгляда. - И я люблю тебя. По-настоящему люблю. Однако я не уверен, что ты прав. И я не уверен... не уверен, что хочу тебя любить. Из глаз Кана потекли слёзы, настолько он был потрясён честностью и безжалостной прямотой Тина. - Ты действительно любишь меня, Кан? - Тин погладил его по щеке, заглянув в блестевшие от слёз глаза. - Да... люблю, - Кан вяло улыбнулся. Тин ответил ему кривой улыбкой. - Странная из нас получается парочка, да? - бесцветно протянул он. - Ты любишь меня, я тоже люблю тебя, но я... - Ты любишь, но не можешь принять это до конца, не можешь довериться мне до конца, - Кан вытер слёзы. - Тин, я же сам через это прошёл, я знаю. Проблема в том, что ты снова стал прятать свои чувства за чёртовым фасадом цинизма. Но я давно успел понять, что ты не такой, Тин. Тин вздохнул и закрыл глаза. - Что теперь, Кан? Ты останешься со мной, даже если я никогда не найду ту кнопку внутри себя? - Забей, Тин, - фыркнул Кан. - Эту дурацкую кнопку найду я. Прижавшись своим лбом ко лбу Кана, Тин понадеялся, что, может, уже завтра перестанет бояться того, что жизнь вновь ударит его.

***

Кан бегал по полю всё утро, и к обеду смог немного расслабиться. После двенадцати он даже собрался было увязаться за Поном в кофейню, где подрабатывала его девушка, и выпить какой-нибудь бодрящий кофейный напиток, как вдруг к Кану подошёл хорошо одетый мужчина лет сорока. - Извините, вы Кан Киракорн? - уточнил он, сверяясь с чем-то на своём телефоне. - Я, - с неприятным предчувствием кивнул Кан. - Что вам нужно? Мужчина протянул ему свою визитную карточку. Кан с опаской взял её, пробежался по ней взглядом, потом опять воззрился на незнакомца. - И? - настороженно поторопил он. - Я – адвокат семьи Мэдтанан. Представляю интересы господина Тина Мэдтанана, - с представительным видом сообщил мужчина, после чего вынул из своего кейса папку, открыл её и достал какие-то бумаги. - У меня для вас есть документы... Кан нахмурился и взял протянутые ему бумаги, не понимая, какое он имеет отношение к адвокату Тина. Почему Тин сам ничего ему не сказал – они ведь виделись вчера? Кан внимательно просмотрел документы. - Как видите, молодой человек, здесь три копии, - указал адвокат. - Если вы сейчас подпишите их, этого будет вполне достаточно. Одна копия останется вам. Вначале Кан даже не понял, о чём идёт речь. Он снова вернулся к первым строчкам и стал ещё более внимательно вчитываться, продираясь сквозь кошмарно деловой стиль написания. И тут до него дошло. Гневно прищурившись, Кан взглянул на адвоката, едва не задохнувшись от возмущения. - Какое это имеет отношение ко мне? - выпалил он. - В этом документе говорится, что я отказываюсь от всего и ни сейчас, ни в будущем не претендую на наследство Тина, как и вообще на всё состояние семьи Мэдтанан. - Совершенно верно, молодой человек. Итак, если вы подпишите это... вот здесь, здесь и здесь, - адвокат ткнул пальцем в нужные места на бумагах, - то я... Кан вновь уставился на него – не может быть, чтобы всё это было всерьёз. Однако адвокат стоял и выжидающе смотрел на него абсолютно невинным взглядом. Поразительно. Впервые в жизни Кан не знал, какой эмоции поддаться: злости, грусти или истерическому веселью. Стиснув зубы и собрав всю свою волю в кулак, он выпрямился и как можно спокойнее отдал адвокату его бумажки, оставив при этом себе одну копию. - Знаете, я не намерен подписывать никакие документы, и можете передать господину Мэдтанану, что я считаю его поступок отстойным. Слышите? Так и передайте: отстойным! - Кан перевёл дыхание. - Тем более что я и не планировал на что-то там претендовать! А после подобного я даже разговаривать с ним не собираюсь! И добавил, внезапно вспомнив довольно пафосную фразу из сериала, который очень любит смотреть его мама: - Короче, я глубоко оскорблён всем этим! Адвокат пожал плечами, как бы снимая с себя ответственность за действия своего клиента. - Что ж, в таком случае, прощайте, - безразлично выдал он. - Ага, прощайте, - у Кана на лице не дрогнул ни один мускул. Адвокат поспешно спрятал документы в свой кейс, щёлкнув замком. - Всего наилучшего, - сказал он напоследок и ушёл. Кан, едва передвигая ноги от нервного напряжения, доплёлся до раздевалки и буквально рухнул там на пол, прижавшись спиной к шкафчикам. Ему стоило огромных усилий не закричать от ярости и боли, но он лишь со всей злости стукнул кулаком по полу. Хотя Кану хотелось выть, рвать на себе волосы и биться головой о стены. Как Тин мог так жестоко предать его? Неужели после всех их искренних разговоров он оказался способен на такое? - Нет, Кан, не может этого быть... не может, Кан... - лихорадочно шептал Кан, мотая головой. Вскочив на ноги, он стал беспомощно метаться по раздевалке, пытаясь найти объяснение всему происшедшему. Почему Тин составил такой документ? Значит, он считает, что Кан – что? Корыстный парень, который умирает от желания получать от него дорогие подарки, а в будущем... прибрать к рукам его состояние, совершив какой-нибудь грандиозный обман, финансовую махинацию или что-то гораздо худшее? Поэтому Тин и решил, так сказать, подстраховаться?.. Или всё дело просто в его глупых страхах? Гнев охватил Кана с новой силой. Ему казалось, что он стоит перед огромной горой, которую ни обойти, ни сдвинуть с места. Но Кан не мог себе лгать: Тин как заноза в его сердце – вырвать Тина оттуда без ужасных мук нельзя, как бы тот себя ни вёл. Да и хочет ли Кан этого? - Что же делать? - продолжал шептать он, ходя из угла в угол. - Что делать? Затем оборвал сам себя, резко замер на месте и воскликнул: - Нет! Почему ты вообще задаёшься этими вопросами, Кан? Пусть Тин сам объяснит свой отвратительный поступок! Не медля ни минуты, он достал телефон и стал звонить Тину. Однако тот не ответил. - Хорошо, Тин, - угрожающе процедил Кан, глядя на фотографию Тина в своём телефоне. - Может, так даже лучше. Когда встретимся, я, по крайней мере, буду смотреть тебе в глаза во время твоих объяснений. Надеюсь, кстати, они у тебя имеются! Почувствовав очередной приступ злости, подступающий к горлу, Кан заставил себя глубоко вздохнуть. Но нервы всё равно вышли из-под контроля, внутри него всё бунтовало, ему хотелось увидеть Тина немедленно, сию минуту... Он достал копию документа и опять перечитал. Всё верно, документ призван защитить денежки Тина от жадных рук Кана. - Какой ты предусмотрительный, Тин... - фыркнул Кан, с каким-то отчаянным мазохизмом всё скользя и скользя взглядом по строчкам. - Одной рукой ласкаешь меня, а другой составляешь мерзкий документик и посылаешь своего адвоката? А мог бы и сам принести, раз уж такое дело! И, значит, я должен расписаться – всего лишь расписаться?! Я, правда, так ошибся в тебе, Тин? Ты выбрал своё недоверие, а не меня? Ты выбрал быть мелочным и жестоким? Наконец, Кан немного пришёл в себя и, запихнув злополучный документ в свой рюкзак, вышел из раздевалки. Затем, рассеянно перейдя футбольное поле, встряхнулся и более собрано помчался домой, думая только об одном – как бороться со своим личным апокалипсисом, как жить дальше... одному, без Тина. А о том, что придётся жить без него, судя по всему, стоило уже задуматься, пусть этим он и нарушит данную себе клятву.

***

Тин нёсся в своей машине, почти не разбирая дороги. Его раздражали рекламные щиты вдоль автострады, автомобили, то обгонявшие, то прижимавшие его к обочине. Он был на пределе физических и душевных сил. Кан ушёл из кампуса рано, не дождавшись не только его, но и окончания собственных занятий. Телефон его не отвечал. Гуд, которого Тин поймал в кафетерии, сказал, что видел, как Кан покидал футбольное поле с расстроенным видом. Резко тормознув у ворот дома Кана, Тин выскочил из машины и через пару секунд стоял у входной двери. На равномерный стук никто не открыл, зато залаял Гуччи. И тогда Тин, не сдерживаясь, бешено заколотил в дверь. - Кан! Кан, ты дома? Кан, открой! - выкрикивал он, и его беспокойство возрастало от своего же голоса. Кан, полусонный, несчастный и раздавленный, повернулся на диване в сторону двери: кто-то кричит, зовёт его. Кто-то! Тин Мэдтанан, разумеется. Ещё погружённый в размышления, Кан никак не мог включиться в действительность. “Откуда он взялся? Чего он так кричит? - силился сообразить Кан. - А-а-а, примчался, узнав, что я отказался подписать его сочинение... Вероятно, теперь лично привёз мне на подпись отречение от нашей любви, которая его так обременяет. Ну-ну, всё ясно”. Хмыкнув, он вдруг понял, что его былая решимость поговорить с Тином куда-то исчезла. Кан чувствовал себя уставшим, он ничего не хотел, и вообще – при чём тут он? Неторопливо поднявшись с дивана, Кан пошёл открывать дверь. Тин ворвался в дом, как вихрь, и мгновенно заключил его в объятия. - Кан, с тобой всё в порядке? - взволнованно спросил он. Кан нервно вывернулся из его цепких рук и отошёл на пару шагов. Такое поведение Тина он не предусмотрел. - Я в п-порядке, - сбивчиво ответил Кан, передёрнув плечами. - А почему могло быть иначе? Я вполне здоров, как видишь. Кан изо всех сил старался сохранять спокойствие. Он же, в конце концов, не ребёнок и не должен устраивать сцен. Главное – с достоинством выйти из этой мерзкой ситуации. Но ему было так грустно... Кан, в общем-то, всегда знал, что между ними пропасть – социальная и материальная. Так, зачем рисковать душевным равновесием, стараясь её перепрыгнуть? - Кан, я не понимаю... в чём дело? Почему ты такой? - Тин потерянно смотрел на него. “Как он смеет спрашивать?!” - пронеслась в голове Кана яростная мысль. - Ты, чёрт подери, и сам всё прекрасно знаешь! - ощетинился Кан вслух. В глазах Тина колыхнулось ещё большее непонимание. - Знаю что? Кан, почему ты говоришь загадками? Если б я знал, то не спрашивал бы, - высказался он, нахмурившись. - От твоего друга я узнал, что ты покинул кампус расстроенным. Я звонил тебе, много раз звонил – ты не ответил. Что я должен думать? Кан вытащил из своего валявшегося на полу рюкзака копию документа и сунул Тину в руки. - Вот! - махнул он рукой на бумагу. - Твой вышколенный адвокат четыре часа назад всучил мне это и хотел, чтобы я подписал. Ты по-прежнему станешь утверждать, что ничего не знаешь? Твой адвокат пошутил без твоего ведома? - Мой адвокат? - Тин сначала мельком взглянул на бумагу, но потом его взгляд зацепился за какие-то строчки и он вдумчиво всё прочёл. Кан, тем временем, отвернулся к окну, незаметно вытер глаза от вновь скопившихся в них слёз и попытался держаться, просто держаться. А Тин всё молчал, что было невыносимо. Устав от сгустившейся вокруг них тишины, Кан повернулся и взглянул на его лицо – оно было таким непроницаемым и жёстким, что Кан оторопел. Совсем не такой реакции он ожидал от Тина. - Как это попало к тебе? - глухо выдавил Тин. - Ты не слышал, что я сказал? - Кан нервозно скрестил на груди руки. - Твой чёртов адвокат отыскал меня сегодня в кампусе и дал мне это на подпись. - Мой адвокат? - опять повторил Тин. - Где он взял эту бумажку? Неожиданно он замер. - Это точно был мой адвокат? - поинтересовался Тин, метнув в Кана острый взгляд. - Он тебе представился? Кан раздражённо поджал губы, но вытащил из кармана своих брюк визитку адвоката и отдал Тину. Тот посмотрел на визитку и в тот же миг всё понял. - Это адвокат моей матери, - лицо Тина исказилось, голос зазвенел. - Вот, значит, куда протянулись её холёные ручки. - Твоей матери? - Кан невольно сделал к нему маленький шажок. - Но почему она?.. Почему она решила, что?.. Он осёкся, прервав свою сумбурную речь, в голове у него всё перемешалось. Кан больше не знал, что думать, и просто стоял и ждал от Тина пояснений. Тин, заметив это, выругался и, быстро подойдя к нему, крепко обнял. - Прости меня, Кан, - с придыханием произнёс он. - И, пожалуйста, поверь, я ничего не знал. Я бы никогда не поступил с тобой так. И мне жаль... Я страшился того, что принесли и ещё могут принести наши отношения, но, похоже, я страшился не того, чего следовало. Не знаю, как я не предусмотрел, что кто-то из моей семьи постарается сделать такую пакость. Это вполне в их духе. А уж в духе моей матери – особенно. Очевидно, до неё дошли слухи о моих с тобой отношениях, и она расценила их как официальное представление тебя в качестве моего парня. Моя мать же больше всего на свете боится, что придётся делить богатства семьи. Кан попытался осмыслить эту информацию. А ещё – осмыслить то, что слышалось между слов Тина. Так, Тин всё-таки выбрал его, Кана, а не своё недоверие и страхи? - Тин, ты разобрался в себе, как собирался? - осторожно спросил Кан, в замешательстве от него отстранившись. - Не совсем, я... - Тин явно колебался. И его сомнения подействовали на Кана как ледяной душ, мгновенный удар, обрушившийся ему на голову. - От этих твоих колебаний, Тин, мне ещё больнее, чем от этого идиотского документа, кто бы его ни составил, - Кан не кричал, не кидался на Тина, чтобы врезать, а просто тихо говорил, больше не сдерживая слёз и немного дрожа. Тин ошеломлённо смотрел на него. - Вот что, Тин, - неровным голосом продолжил Кан. - Я всё же решил, что... что не хочу участвовать в эксперименте под названием “наши взаимоотношения”. Я ухожу с твоего пути. Это были самые трудные слова, когда-либо сказанные им, но, как ни странно, ему стало легче. - Думаю... тебе лучше уйти, Тин, - едва слышно добавил Кан, подойдя к входной двери и открыв её. - Давай не будем пытать друг друга. И... и ты ведь хотел, чтобы я тебя отпустил? Ну, вот, я отпускаю тебя. Тин потянулся к нему, но Кан поспешно увернулся, не желая соприкасаться с ним. - Кан... - Тин судорожно сглотнул. - Я не это имел в виду. Послушай, сейчас я съезжу к матери, чтобы всё прояснить, а потом вернусь и мы поговорим, хорошо? - Хватит уже чёртовых разговоров, Тин, - покачал головой Кан. - И если бы проблема была только в твоей матери, то это было бы ещё ничего, но... А как же мы, Тин? Ты считаешь, что если тебя пока устраивает эта нестабильная хрень в наших отношениях, то и меня она тоже устраивает? Нет, я на такое не соглашался. - Кан, пожалуйста... - в глазах Тина было столько боли, что, если бы Кан мог, то пожалел бы его. - Ты мне необходим... необходим... - Пока, Тин, - Кан вынудил себя немного подтолкнуть оцепеневшего Тина за порог и тут же захлопнул за ним дверь.