Под пыльным реквизитом

      Нервы за кулисами «Крокуса» ни к чёрту, но Лёша держится, собирая остатки волю в кулак для решающего выхода на сцену. Получается плохо, а когда Алина пытается сказать что-то успокаивающее, выплывая сбоку и поправляя пояс красивого розового платья, и вовсе хочется выматериться — на него, вечно сдержанного и не болтливого, это мало похоже, но первопричина всей его боли сама провоцирует, улыбаясь мягко и касаясь дрожащей руки своей тёплой.       Десять лет знакомства, почти столько же игр в КВН и последние два месяца ужасной усталости и ненависти к своей неуверенности и чувству потери драгоценного времени на банальные, но важные слова любви.       Номер про выпускной вынашивался все два года игры в «Вышке», — раз он всё-таки уломал остальных на его постановку, значит, упёртости в нём всё-таки не занимать. Или отчаяния, один фиг неважно, — другой возможности сказать всё, что накопилось, у него уже не будет, ведь потом можно списать всё на фантазию или на Ваню с Мишей, приправляя всё заготовленной фразой «это общая идея». Пацаны не подведут и прикроют, если надо.       Алина вскользь смотрит на него, тщательно отыгрывая сценарий и сжимая микрофон — Юрьянов чувствует, что жалеет о сделанном, а голос дрожит всё больше и больше. Мандраж сдаёт его на решающей фразе из трёх слов (а до конца номера будто бы вечность!), но когда он наконец скрывается в глубинах коридоров, запинаясь о реквизит соперников, даже и не пытается оборачиваться — ты ей не нужен, трус, смирись и живи теперь с этим до конца жизни!..       Дыхание становится ровным, и Лёша почти успокаивает себя, мысленно оттряхивается и разворачивается обратно, но тут же отшатывается: Алина обнимает его за шею, почти врезаясь в грудь на повороте, а их первый поцелуй выходит долгим и мучительным, как и вся его уже в прошлом безответная любовь к человеку, что, на самом деле, всегда был рядом.       И это — чуть больше и важнее для него, чем долгожданное чемпионство.