Хто ми з тобою в цьому світі? Хто ти мені, а я тобі? Христина Соловій «Хто, як не ти» Холодно чи тепло, ми з тобою різні. Від твоїх слів виростають на вікні крижані квіти. Христина Соловій «Fortepiano»
Пролистывая новостную ленту до конца, Артем закрывает приложение Фейсбука и подходит к ларьку с кофе, пропуская парня, стоявшего перед ним. — Доброе утро, два флет уайта с собой пожалуйста, — заказывает бариста и, поймав его кивок, оборачивается на постепенно просыпающуюся улицу Довженка. Машины снуют туда-сюда, троллейбусы выезжают из расположенного рядом депо, забирая с собой толпы людей, ждущих на остановке, в то время, как такие же на противоположной стороне привозят другие толпы. Постоянное движение столицы… Но впервые за долгое время Козуба это не раздражает, а наоборот заряжает какой-то энергией и желанием работать и проводить день продуктивно. Он закрывает глаза, подставляя лицо еще теплым лучам утреннего солнца. На сегодняшний день столько всего запланировано, но внутри крепнет вера, что все обязательно получится, он все сможет, со всем справится. Странно, ведь еще несколько недель назад ему казалось, что сил так продолжать больше не осталось. Энергия была на исходе, и Артем даже начал задумываться о том, чтобы забить на учебу… А вышло совсем наоборот — он даже взвалил на себя работу менеджера… Каким-то образом Мэл своей неиссякаемой энергией и стремлением достигнуть своей цели заряжает и его. Козуб вздыхает, открывая глаза и бесцельно оглядывая улицу, вспоминая своего артиста, который сейчас готовится к своему первому эфиру на радио в здании рядом. Надо же, он умудрился проспать и, если бы Артем не позвонил, все его старания могли пойти насмарку. Он успел доехать до Шулявки и дойти от метро до нужного места, и все равно еще вынужден был ждать Бочарова. Сегодня Артем впервые даже отчитал его за это, и к его удивлению Мэл лишь смиренно кивнул, соглашаясь, и попросил прощения, пообещав, что подобное не повторится. Козубу даже стало не по себе от этой сцены, словно они внезапно поменялись местами. Если бы он сам опоздал на смену, то вел себя бы точно так же перед ним. Глядя на него, такого сонного и с таким виноватым взглядом, Артем поймал себя на том, что не мог больше злиться. В конце концов с каждым могло случиться подобное… Он отправил Мэловина в офис, а сам пошел купить им кофе, решив на этот раз взять покрепче, чтобы кофеин помог обоим окончательно проснуться. — Ваш кофе, — вырывает Козуба из размышлений голос бариста. — 46 гривен. Артем кивает и, протягивая ему пятидесятигривневую купюру, забирает подставку с кофе. — Сдачу оставь. — Спасибо, — улыбается парень. — Хорошего дня. — Тебе тоже, — улыбается в ответ Козуб. После того, как начал работать в Гриль Азии, он с куда большим вниманием и вежливостью относился к работникам сферы обслуживания. Пока он направляется назад в офис, снова возвращается мыслями к тому, о чем сейчас договариваются ведущие с Мэлом, за каких-то десять минут до начала эфира. Без него. Пока он тут ходит за кофе. Продумывают вопросы или просто беседуют на отстраненные темы?.. Артем не понимает, почему это кажется важным. Не все ли равно, о чем они говорят?.. Откуда вдруг это странное желание контролировать процесс? Еще совсем недавно он даже не считал нужным присутствовать на записи песни, не то чтобы на каком-то интервью… Осознание приходит настолько внезапно, что Козуб даже на несколько секунд удивленно застывает перед лифтом с поднятой рукой, так и не нажав на кнопку вызова — ему нравится быть менеджером Мэловина. По-настоящему нравится. Хотя они только в начале пути, но все же… Артему правда нравится организовывать все эти записи в студии, фотосессии, интервью, быть частью его творческого процесса. Он улыбается, вызывая лифт и заходя в просторную пустую кабину. Ловит свое отражение в зеркале и удивляется этому блеску в глазах — кто бы мог подумать, что такая загруженность может приносить радость. Нужно просто заниматься тем, что тебе действительно нравится… Когда Козуб заходит в студию, диджеи что-то бурно обсуждают между собой, а Мэл сидит за столом с наушниками на шее и что-то набирает на телефоне, отрываясь от дисплея, когда слышит стук двери. — А я как раз писал тебе в Телеграм, — отзывается он. — Я взял флет уайт. Решил, что тебе нужно взбодриться, — бросает ему Артем, вытягивая стаканчик из подставки и протягивая артисту. Легкая благодарная улыбка, напоминающая то самое утреннее солнце, появляется на его лице. — Как тебе всегда удается угадывать? — интересуется он, делая глоток горячего пряного напитка. «Наверное, чувствую тебя», — мелькает в голове, но Козуб вовремя прикусывает язык, пока слова не сорвались с него, и просто пожимает плечами. — Ну что, готов? — спрашивает, располагаясь на диване рядом и отпивая из своего стаканчика. Кофе и вправду как глоток жидкой бодрости и эликсир жизни. Мэловин отрицательно махает головой, и Артем замечает в его глазах испуг, который откровенно поражает. Неужели Бочаров всерьез волнуется из-за какого-то интервью? Да еще и на радио. — Ты что, переживаешь? — восклицает он прежде, чем успевает подумать, насколько бестактно может звучать этот вопрос. — Это что, настолько невероятно? — как-то обиженно спрашивает Мэл и хмурится. — Нет, просто… — Козуб жалеет о том, что ляпнул, не зная, как объяснить свою мысль. — Тебя же здесь даже никто не увидит. — А вдруг я не сумею вовремя сориентироваться и найти ответ на вопрос, который они зададут? Буду тупить или начну нести какую-то чушь, — его голос в самом деле звучит взволнованно, а взгляд настолько ввинчивается в Артема, словно он его единственное спасение. И от этих волн эмоций, исходящих от него, Козубу становится неловко. Внезапное озарение сбивает с толку — Мэловин ведь рассчитывает и полагается на него. Он… тянется к нему, что ли. Возможно, даже сильнее, чем просто к своему менеджеру… коллеге. А как к другу. И Артем ведь догадывался об этом, только отчего-то никак не мог признать. Не мог поверить в то, что такой человек, как Бочаров, действительно может нуждаться в его компании, его поддержке и одобрении. Да и с чего бы? Они ведь не так давно знакомы. Они ведь просто работают вместе. Они ведь… такие разные, черт побери! И все же это так. Мэловин тянется к нему, но не получает отдачи. И Козубу становится совестно за то, что он настолько поглощен этими рабочими моментами, что не замечает за статусом сына богатого отца, образом артиста и своего начальника творческую натуру… такую хрупкую и ранимую, которая нуждается в поддержке. — Эй, — неловко отзывается Артем и неожиданно для себя кладет руку на плечо Бочарова, слегка стискивая его, — все будет хорошо. Ты справишься. Просто… — слова «будь собой» застревают в горле. Нет, это слишком банально и слишком… не то. Не то, что сейчас нужно. — Просто будь Мэловином. Легкая улыбка появляется в уголке губ Бочарова, и Артем не может сдержать ответной улыбки. Он нашел ту самую струну, ту самую клавишу… — Расскажи людям о нем… о себе. Кто ты такой и чем ты занимаешься, и почему твоя музыка достойна внимания. Просто говори то, что тебе подскажет интуиция, ладно? — Козуб и сам не до конца понимает, откуда у него берутся эти слова и ощущения, что они правильны, но в этот момент чувствует себя еще и психологом. — Ладно, — кивает головой Мэл, и благодарность, отображающаяся в его глазах, теплой волной ударяет Артема в грудь. Надо же, оказывается эти чувства могут быть еще сильней… Он ведет прямой эфир в Инстаграме, но поглядывает на экран телефона лишь изредка, пробегаясь по немногочисленным комментариям, чтобы проверить, что кто-то все-таки это смотрит и им все хорошо видно и слышно. Все его внимание сосредоточено на самом Мэле, сидящем на стуле рядом и отвечающем на вопросы ведущих о себе, своей музыке и дальнейших планах. — А зараз давайте послухаємо й зацінимо пісню, про яку Мел щойно розповідав, — бодро предлагает диджей, запуская в эфир «Не одинокую». Бочаров снимает наушники и откидывается на спинку кресла, расслабляясь хоть на три минуты, которые звучит песня. Поворачивается в сторону Артема, бросая на него вопросительный взгляд, а тот лишь улыбается и поднимает вверх большой палец, ничего не говорит, чтобы это не звучало в трансляции, но даже этого вполне хватает, чтобы почувствовать себя лучше и уверенней — он здесь не сам. В этой авантюре Артем вместе с ним, и пока все идет хорошо. Если бы он только знал, как это важно и ценно, если бы он только знал… — Вау, пісня справді дуже душевна, — отзывается Богдана, и ее взгляд становится более заинтересованным. Она быстрым движением показывает Мэлу снова надеть наушники. — Да, спасибо, — благодарит тот. — Она одна из первых, написана для одной моей подруги… — О, а оце вже цікаво, — начинает было ведущая лукавым тоном, но Бочаров перебивает. — Нет, я имею в виду для подруги, — выделяет последнее слово. — Но в результате эта песня стала своеобразным посланием для многих. И хотя лирическая героиня — девушка, песня адресована и парням тоже. Всем людям. Всем, кто чувствует себя одиноким и непонятым. На самом деле это не так. Даже когда кажется, что весь мир против тебя, всегда найдется человек, который поймет и поддержит. Мы не одинокие, — кажется, тирада, которой он разражается, удивляет и его самого, но произнося последние слова, он бросает взгляд на Артема, и Козуб чувствует, как внутренности сжимаются, а по телу проносится волна тепла, словно он только что проглотил солнечный шар. Что происходит? Мэлу кажется, что этот взгляд длится вечность, за которую он даже успевает забыть, где находится и что происходит. Он просто ловит взгляд этих огромных карих глаз, в которых удивление смешивается с какой-то до сих пор непроявляемой теплотой, и все остальное уже не кажется таким важным. Ничего страшного, если он допустит какую-то ошибку — Артем все равно останется на его стороне. — Чудовий посил! Думаю, багато людей бажають знати, що вони не самотні, і їм припаде до душі ця пісня. До речі, ти сказав, що вона була однією з перших. А як взагалі ти прийшов до музики? Як зрозумів, що це саме те, чим ти хочеш займатися? — Когда мне было четыре, бабушка подарила музыкальную шкатулку. И та мелодия настолько запала мне в душу… Сейчас даже не могу объяснить, что произошло, но тогда будто что-то во мне проснулось от той мелодии, словно активировались какие-то внутренние радары… Да, тогда я мало что понимал, и конечно же, не мог делать каких-то осознанных умозаключений, но вспоминая, думаю, ноги растут оттуда, — смеется Мэл, и на его лице появляется мечтательное выражение. — Да, думаю, всему виной была именно та музыкальная шкатулка. И чем больше я играл, чем больше пел, тем больше понимал, что мне до безумия нравится, понимал, что это мое. «Серьезно? Музыкальная шкатулка? Ты увлекся музыкой из-за обычной музыкальной шкатулки?», — мысленно удивляется Артем и, наверное, это удивление отражается на его лице, потому что, поймав его взгляд, Мэл пожимает плечами и разводит руками. Этот открывшийся факт еще раз убеждает Козуба в том, что Бочаров мыслит и чувствует совсем по-другому, чем он. Чем вообще большинство других людей. Что его восприятие мира слишком… космическое… инопланетное. — Ти професійний музикант чи, як зараз модно говорити, аматор? — Да большинство музыкантов по образованию либо экономисты, либо юристы, либо еще кто-то из таких вот серьезных профессий. Я вот отношусь к первым. Закончил Стокгольмский университет, чем очень порадовал отца. Вот только очень сомневаюсь, что экономика — это мое. Да, определенные знания мне очень пригодятся, особенно если я планирую быть сам себе продюсером, но… — Це не твоє покликання, вгадала? — Да, именно так, — улыбается Мэл, но улыбка получается грустной, и Артем в который раз думает о том, что несмотря на все преимущества, которые есть у Бочарова, он сам чувствует себя более счастливым потому, что никто не планирует его жизнь за него. Должно быть, для Мэла как для творческого человека примириться с этим крайне тяжело. Неужели его отец не видит, что сын не желает продолжать его дело? Или считает музыку лишь его увлечением? Хобби? Прихотью?.. — Що ж, ми повернемося до цієї розмови після музичної паузи. Пока для всех радиослушателей играет «Wonder», Богдана тихо, чтобы не было слышно в трансляции, о чем-то переговаривается с Мэлом. И Артема даже слегка раздражает, что он не слышит, о чем они говорят, но он одергивает себя и быстро отвечает на несколько вопросов зрителей со своего телефона. В основном интересуются, где можно послушать его песни и планируется ли где-то концерт в ближайшее время. На последнее Козуб решает ответить, что конечно планируется, но любое предложение приветствуется. Еще здесь вопросы от старых друзей и знакомых, пишущих подбадривающие комментарии вроде «Чувак, рад, что ты не забросил это дело и идешь дальше. Удачи!». Такие слова приятны даже Артему, и он представляет, как они порадуют Мэла. Эфир продолжается, Богдана задает еще несколько вопросов о том, как это быть музыкантом и одновременно продюсером, раскручивать самого себя, о том, как создаются новые песни и что вдохновляет. Самые обычные, стандартные вопросы, впрочем, не лишенные интересных формулировок и обыгрываний. Мэловин больше не кажется напряженным и на все вопросы отвечает легко и непринужденно. В эфире звучит еще пара его песен, знакомя аудиторию с его творчеством, так что главная задача кажется выполненной. — І наостанок, що приваблює Меловіна окрім музики? Чим ти займаєшся у вільний час? Мэл загадочно улыбается. — Я создаю парфюмы… — То ти парфумер? — удивляется Богдана, и Артема услышанное поражает не меньше. Ему Бочаров ничего подобного не рассказывал, и Козуб никогда бы и не подумал, что тот увлекается чем-то подобным. Хотя… наверное, это занятие и подходит больше всего к его таинственному образу. И все же, черт побери, как мало он о нем знает! Для него это интервью тоже сплошное открытие, а ведь, по идее, все ответы он и так должен был знать. Плохой из него менеджер, если он почти ничего не знает о своем артисте. Пожалуй, это стоит исправлять… — Я бы себя так не называл, я не вдаюсь в технологическую часть процесса, но да, парфюмерия — моя страсть. Мне нравится смешивать запахи, искать идеальное сочетание, подходящее тому или иному человеку, наиболее полно выражающее его характер… Моим друзьям повезло, потому что у них есть эксклюзивные парфюмы, сделанные специально для них. По-моему, это отличный подарок, — смеется Мэл и бросает на Артема беглый, словно извиняющийся, взгляд. «Интересно, что бы он подобрал мне?» — проносится в голове мимолетная мысль. Надо же, ему определенно стоит узнать Бочарова получше. Пожалуй, стоит перестать воспринимать его столь отдаленно и являться только его менеджером. Стоит стать ему другом… — Знаешь, думаю, еще пара таких эфиров, и ты будешь чувствовать себя на телевидении, как рыба в воде, — задумчиво бросает Артем, когда Мэл паркует машину на стоянке Хаята, и замечает легкую улыбку на его лице. Бочарову явно приятна эта похвала. — Ты правда так думаешь? — интересуется он, поворачивая ключ зажигания, выключая мотор и разворачиваясь к менеджеру. — Что ты телезвезда? — смеется Козуб, чувствуя необычайную легкость и душевный подъем после утреннего эфира на OTV, на котором Мэловин вел себя куда уверенней, чем позавчера на радио. — Ты правда круто смотришься на экране. «И не только на экране», — услужливо подсказывает мозг, отчего-то оценивая внешний вид Бочарова, слегка подправленный стилистом. Смоляные волосы уложены в подчеркнуто небрежную прическу, некоторые пряди будто невзначай выбиваются, падая на лицо сосульками. Артем ловит себя на том, что ему хочется запустить в них пальцы, чтобы взъерошить еще больше, разрушить для себя образ, а вместе с ним стереть и первоначальное впечатление о Бочарове как о слишком серьезном и холодном мажоре, который о своем внешнем виде печется больше, чем о чувствах людей. — Только на экране? — понижает голос Мэл, задавая этот вопрос каким-то странным томным, с легкой хрипотой голосом, от которого у Артема по телу бегут мурашки вместе с холодком страха, будто тот прочитал его мысли. Он даже невольно вздрагивает, улавливая в его глазах странный хитрый блеск, и чувствует, будто автомобиль внезапно проваливается под землю. Может, Бочаров и вправду обладает какими-то навыками гипноза? Или как иначе пояснить эти странные, даже несколько пугающие, чувства, которые он вызывает, когда делает нечто подобное. Козуб нервно сглатывает и бросает взгляд на дисплей телефона, чтобы разорвать зрительный контакт. Он не знает, что ответить. — Да, кстати, у меня для тебя кое-что есть. Открой бардачок, — отзывается Мэл. — Еще один чехол? — пытается пошутить Артем, ловя ощущение дежавю. Салон заполняется смехом Бочарова. — Надеюсь, это тебе понравится больше. — Мне нравится чехол, — протестует Козуб, открывая бардачок и доставая оттуда небольшую черную коробку. Что еще Мэл придумал на этот раз? Не слишком ли много подарков без причины? Это заставляет чувствовать себя странно неловко… — Открой ее, — улыбается Мэловин, но в глазах сквозит плохо скрываемое напряжение. — На это ушел не один день, но мне нравится результат. Артем поднимает крышку, и его взгляду предстает небольшой флакон из плотного черного стекла, на котором красуется лаконичная надпись размашистым рукописным шрифтом — «Artem». Всего несколько секунд уходит на осознание того, что именно он держит в руках. — Это… — дыхание перехватывает, и продолжение фразы так и остается невысказанным. Позавчера, когда после эфира на радио они зашли позавтракать в какую-то кафешку на Довженка, он поинтересовался у Мэловина, действительно ли тот занимался парфюмерией или это просто было частью образа, факт, делающий его еще необычней и загадочней, на что Бочаров ответил, что со школы обожает химию, вот только химик в глазах его отца приравнивался к музыканту, так что о карьере ученого не стоило и мечтать. К тому же, ему больше нравилась практическая часть предмета, проведение разнообразных экспериментов, нежели теория. Наверное, поэтому, вдохновившись фильмом «Парфюмер», он захотел смешивать запахи в попытках создания идеальных комбинаций. Мэл ничего не отвечает, продолжая молча с замиранием сердца наблюдать за реакцией Козуба. Его огромные горькошоколадные глаза распахиваются от удивления, которое быстро сменяется недоверием и смятением, словно он не верит тому, что видит. И это выглядит таким милым, что Бочаров не может сдерживать улыбки. Этот парень так искренне и так эмоционально на все реагирует, что так и хочется удивлять его все больше, чтобы только чаще наблюдать эти эмоции на его лице. Он замечает, что пальцы Артема слегка дрожат, когда он вытаскивает флакон из коробки и медленно снимает с него колпачок. Не спеша подносит к носу, вдыхая аромат… Сандаловое дерево, цитрусы и… какие-то едва уловимые ноты черного шоколада. Наверное, еще много чего другого, что Козуб опознать не может, но что кружит голову. Он поднимает на Мэла растерянный взгляд, чувствуя, как внутренности ухают вниз. В каком-то смысле этот подарок куда значимей чертового айфона. Это не просто пойти в магазин и приобрести товар. Мэловин делал его сам… специально для него. Осознание этого факта накрывает Артема горячей волной так, что краска приливает к лицу. — Это то, с чем ты у меня ассоциируешься, — тихо произносит Бочаров, и в его голосе отчетливо слышится нервозность. — Я даже не знаю, что сказать… — едва выдавливает из себя Артем. — Это слишком… я даже не знаю… — слова упорно ускользают. — Тебе нравится? — Да, — выпаливает Козуб. — Это… восхитительно! Я просто… спасибо. Напряженность в глазах Мэловина тает, а лицо озаряет довольная улыбка, и Артем понимает, что это самое лучшее, что он мог сказать. Просто искренне поблагодарить. Вот только этого кажется недостаточно, словно стоит сделать еще что-то… может, обнять его или что… Но Козуб осаждает себя, понимая, что что-то не позволяет ему сделать этого. Это наверняка будет выглядеть странно… — Мы так опоздаем на работу, — роняет он, чтобы чем-то заполнить неловкую паузу. — Да… Да, ты прав, — соглашается Мэл, и в его голосе слышится едва уловимое разочарование. С Артемом время теряет свои ориентиры… Половину смены мысли Артема витают вокруг подаренного Мэлом парфюма. И не так вокруг самого подарка (хотя это и круто иметь такую эксклюзивную вещь), как вокруг осознания собственной важности. Козуб все еще пытался понять, почему Мэловин выбрал именно его в качестве своего менеджера, что такого он увидел в нем, что наплевал на его неопытность и незаконченное образование, что готов был платить ему вдвое больше... Но чем больше Артем думал и осознавал то, что Мэл специально для него создал парфюм, опираясь на свои ассоциации, тем больше убеждался в том, что каким-то образом он по-настоящему важен для Бочарова. Это и согревало, и пугало. Козуб ловит себя на мысли о том, что сейчас кажется, будто они с Мэлом поменялись местами, и теперь холодным и равнодушным является он сам по отношению к...босу. Нет, стоит вообще перестать воспринимать и называть его так даже мысленно. Думать о нем только как о своем... друге. А собственно, почему нет? Что мешает ему быть с Бочаровым друзьями? Их в жизни Артема сейчас и так осталось не так уж и много... и настоящим из них он может назвать только Дэна... — Артем, иди на обед, — доносится до парня голос Аркадия, наблюдающего за залом возле барной стойки. Козуб кивает и направляется на бэкрум. Часы бизнес-ланчей и деловых встреч закончились, и пока в Гриль Азии два «пустых» часа, как называли их работники, перед вечерним аншлагом. Первым делом Артем проверяет переписку с Алисой и улыбается на пришедшее от нее сообщение — «Ты молодец! ❤ Вы оба молодцы!» Она прекрасно догадывалась, почему он согласился на еще одну работу, почему принял приглашение Бочарова, и ей так хотелось, чтобы хотя бы это было тем, что приносило ему радость... В Звонках висит один пропущенный вызов с неизвестного номера, которому Артем тут же перезванивает. Раньше он почти не отвечал на незнакомые номера, а уж тем более не перезванивал им, но теперь, будучи менеджером артиста (как же странно это все еще звучит), больше не мог игнорировать подобные звонки. — Алло, вы мне звонили... — Артем? Вы менеджер Мэловина? — интересуется на том конце спокойный женский голос. — Мэловина, — автоматически исправляет Козуб. Неправильное произношение псевдонима неприятно режет по ушам. — Да, это я. — Здравствуйте. Меня зовут Александра, я арт-директор клуба «Saxon». Нас заинтересовало сегодняшнее интервью на OTV, и мы хотели бы пригласить Мэловина выступить в нашем клубе в пятницу вечером 26-го октября. Ее тон профессиональный и деловой, предложение настолько четко изложено, что Артем на несколько секунд просто теряется. Это столь неожиданно... он даже не думал, что подобное предложение может поступить так скоро. Наверное, для начала стоит согласовать это с самим Мэлом... — Эээ... мне нужно поговорить с ним, — наконец произносит Козуб, чувствуя себя глупо. — Да, конечно. Только, пожалуйста, не затягивайте с ответом. Было бы прекрасно, если бы вы перезвонили мне уже завтра, и мы договорились о встрече с обсуждением деталей, — вежливо отзывается Александра понимающим тоном. — Да, я понимаю, конечно. Я перезвоню вам завтра, — отвечает Артем и только после того, как прощается и отклоняет вызов, его догоняет мысль о том, что, пожалуй, арт-директор должна была озвучить и предлагаемую сумму гонорара, но перезванивать ей еще раз сейчас не хочется. В конце концов они могут обсудить это и завтра. Мэл ведь не откажется от этого предложения! Мысли Козуба все еще вращаются вокруг этого разговора, когда он обслуживает столики. — Молодой человек, — вырывает его из раздумий неприятный густой бас, — это что? Тучный на вид мужчина лет сорока в безупречном темно-сером костюме бросает на Артема раздраженный взгляд из-под нахмуренных густых бровей, показывая на стоящую перед ним бутылку вина. На секунду тот замирает, лихорадочно вспоминая, заказывал ли он вино. Может, перепутал столики? Но нет, все верно. И все же отвечать очевидное, тем самым подвергаясь риску еще больше раздразнить гостя, не решается. — По-твоему это Боргоньо Бароло Ризерва 1982 года?! — снова резко интересуется тот, повышая голос, и это пренебрежительное обращение «ты» неприятно задевает, заставляя Артема самого внутренне передернуться от раздражения. — Ты что, читать не умеешь? Цифры такие сложные, чтобы их запомнить? 82-го года, а не 85-го! Кто тебя вообще сюда на работу взял? Мужчина, распаляется все больше, переходя на личности, и Козуб чувствует, как с каждым его словом внутри загорается гнев. Он с силой сжимает кисти в кулаки, чтобы сдержать порыв ударить этого хама, ощущая во рту горький привкус. — Простите. Добрый вечер, — звучит знакомый голос позади него. Из-за стучащей в виски злости Артему кажется, что Аркадий снова нарисовался улаживать конфликт, но удивленно отступает на шаг, когда видит подходящего к столику Бочарова-младшего. — У вас возникли какие-то проблемы? Гнев Козуба постепенно сменяется удивлением — Костя умеет так говорить? Таким тоном? Такими словами?.. — Вы администратор? Какого черта набираете персонал, который не может выполнить элементарную работу и приносит тебе совершенно не то, что ты просил? Это явно не Боргоньо 82-го года! — не снижая громкости, бросает мужчина. — Константин Ник... — начинает было Артем, от потрясения не до конца осознавая, что впервые обращается к Мэлу по имени отчеству, как это делали другие работники. Но тот лишь махает рукой, останавливая его. — Прошу прощения. Мне жаль, что так случилось, — с уверенной спокойной улыбкой отзывается Бочаров. — Мы поменяем вино, нам совершенно не сложно, сколько бы эта бутылка не стоила. Но согласитесь, что ситуация не стоит ваших нервов и тем более не стоит того, чтобы позволять себе так по-хамски обращаться с официантом! — голос плавно меняется, становясь жестче и наполняясь стальными нотками, которые кинжалами вонзаются в собеседника в каждом слове. — Перепутали год выдержки, с каждым могло случиться, — быстрый взгляд на Артема, заставляющий смутиться и замереть в опасении, как тогда, в тот самый памятный день их знакомства, — но то, что вы здесь клиент, еще не дает вам никакого права забывать об элементарной вежливости, грубить и оскорблять человека, который здесь работает! — Как вы со мной вообще разговариваете?! Что вы себе позволяете? — взбешенный тем, что его поставили на место, мужчина вскакивает на ноги. Но Мэла это нисколько не задевает. Он продолжает невозмутимо смотреть на посетителя. Артем восхищается его поведением, но мысли роятся вокруг его слов — что это было? Тогда, когда Козуб пролил на него вино, он фактически был на месте этого мужчины, хотя и не позволил себе так обращаться к нему. Но сейчас он... заступается за него. И это смущает едва ли не больше за внезапный подарок. — Разговариваю, как со взрослым разумным человеком. Предлагаю вам извиниться и забыть об этом инциденте, который мы сейчас легко исправим, — все тем же невозмутимым, предельно спокойным, размеренным тоном заявляет Бочаров, не отводя от собеседника холодного взгляда. В течении каких-то бесконечно долгих секунд Артем думает, что сейчас произойдет взрыв, подобный извержению вулкана, — мужчина психанет за такое обращение с ним и закатит громкий скандал на весь ресторан. И так некоторые столики уже с интересом поглядывают в их сторону. Но взрыва не происходит. Совершенно неожиданно клиент как будто сдувается в своем гневе, осознавая свою неправоту. Он переводит взгляд на Козуба и, хотя в его глазах сквозит неприкрытая неприязнь, а где-то там в глубинах все еще плещется злость, тон, которым он произносит следующие слова, на удивление спокоен: — Прошу прощение за свои слова. Артему кажется, будто эта реплика, процеженная сквозь зубы, обращена вовсе не в его сторону, будто он лишь наблюдает за этой сценой со стороны. От злости не остается и следа, все его сознание заполняет безграничное удивление. Этот богатенький хам сейчас действительно извинился перед ним? Попросил прощения за свои слова?! Наверное, в любой другой ситуации это не казалось бы столь удивительным, но только не здесь, в Гриль Азии, где никто из подобных ему не делал ничего такого, не считая нужным растрачивать свою вежливость на простых официантов. Неужели Мэловин и вправду обладает искусством гипноза?! Козуб бросает на него быстрый обескураженный взгляд и замечает легкую кривоватую улыбку в уголке губ — его забавляет эта ситуация. — Артем, принеси, пожалуйста, вино, которое просит мужчина, и любой десерт на его выбор за счет заведения, — бросает он и с вежливой, но такой холодной улыбкой оборачивается к посетителю. — Хорошего вечера. Козуб спешит выполнить просьбу, решая не испытывать нервы мужчины дважды. Но только он оказывается в тихом затемненном помещении винного погреба, подальше от суеты зала, его заново накрывает осознание всего произошедшего. Если бы на месте Бочарова был Аркадий, все закончилось бы так, как тогда. Он снова оказался бы виноватым, потому что клиент всегда прав. Костя же наплевал на это негласное правило и заступился за него... Заступился... заступился... Слово прокручивается в голове несколько раз, но в это все еще трудно поверить. — Эй, ты в порядке? — слышит за своей спиной его голос Козуб и медленно разворачивается. Бочаров участливо смотрит на него, подходя ближе. — Да, все окей, — поспешно отвечает Артем, не понимая, почему голос дрожит. Может, это постшок?.. — Спасибо тебе, — произносит со всей искренностью, вкладывая в эту фразу всю свою благодарность. В тусклом свете подвала глаза Мэловина кажутся совсем темно-серыми, но в них присутствует какой-то лихорадочный блеск. Он ничего не отвечает и просто улыбается, и почему-то от этого немого взаимопонимания Козубу становится неловко. Чем он заслужил к себе такое внимание и такое отношение с его стороны? — Так где эта чертова бутылка 82-го года? — передразнивая тон посетителя, интересуется Мэл, заглядывая на стеллажи. Артем издает смешок, вытягивая из ниши нужную и показывая ее Бочарову. — Отлично. Отнеси ее этому ублюдку, пусть наслаждается, — скептически хмыкает он. Надо же, а еще совсем недавно Козуб причислял его к этому контингенту. Как же сильно он ошибался, выходит... — Мэл, — спохватывается Артем уже у двери, внезапно вспоминая звонок, о котором он за всей этой ситуацией успел забыть. — У меня к тебе важная новость. Поступило предложение насчет выступления. Я после смены расскажу подробней, — быстро произносит он, понимая, что сейчас не лучший момент объяснять, когда наверху ждет рассерженный клиент. Мэловин удивленно вскидывает брови и растерянно кивает, провожая Козуба взглядом. Что за выступление? Где? Хотя на самом деле не так важно, где. Сам факт того, что кто-то хочет пригласить его выступать уже будоражит сознание... — Могло бы быть куда лучше, — недовольно бросает Мэловин, падая на диванчик в вип-зоне на втором этаже. — Первый блин всегда комом, — замечает Артем, располагаясь напротив. В клубе становится все многолюдней и шумней, воздух заполняется дымом от сцены и кальянов, музыка нарастает в своей громкости, отчего Козуб чувствует себя неуютно. Ночные клубы вообще никогда его особо не привлекали, и, если бы не Мэл, его бы здесь и не было. Артем вспоминает, как тот несколько скептически отреагировал на новость о выступлении в Saxon’е. Мол, клуб такой себе по контингенту, да и как площадка для концертов тоже не особо привлекательный. Тогда Козуб впервые за свое недолгое пребывание в роли его менеджера почувствовал раздражение в его сторону и серьезно заявил о том, что пока ему не пристало перебирать площадками и нужно было цепляться за любую возможность заявить о себе, познакомить и заинтересовать своей музыкой как можно больше людей. И чем разнообразней публика, тем лучше. И если он думал, что сразу начнет собирать концертные залы, а через месяц давать концерты во Дворце спорта, то очень ошибался. Мэл тогда был очень удивлен таким резким тоном менеджера, но, когда Артем закончил свою тираду, лишь улыбнулся, соглашаясь. Казалось, будто именно такого поведения он от него и ожидал, словно ему нужен был кто-то, кто осаждал бы его капризы и ставил на место… — Зато теперь ты точно знаешь, над чем стоит поработать, что исправить, что вообще изменить… — Да уж, — соглашается Бочаров, пробегаясь глазами по меню бара. — Я не хочу быть привязанным к клавишам все время… Я не так представляю свои концерты. — Тогда, думаю, стоит подумать о том, чтобы взять в команду клавишника, — кивает Козуб, просматривая фото, сделанные во время выступления, и удаляя совсем неудачные кадры. — Да, я тоже об этом задумываюсь, — отзывается Мэл, подзывая к себе официанта и заказывая два дайкири. Они с ребятами две недели усердно репетировали, пытаясь за столь короткое время сыграться, ведь нужно было выучить не одну песню для записи в студии, а все, которые существовали в его репертуаре. Это было похоже на настоящий марафон. Порой Бочарова накрывало отчаяние вперемешку с раздражением — все казалось не просто авантюрой, а чистой воды халтурой. Всего две недели на подготовку… Да, выступление в Saxon’е мало напоминало концерт, и все же… Мэл не особо доволен результатом, но публика приняла его на удивление тепло и слушала с интересом, и это вселяет надежду, которая, стоит признаться, кружит голову. — Что скажешь ты как мой менеджер? — интересуется он, с усмешкой глядя на Артема. — Скажу, что для первого раза это было весьма неплохо, — уклончиво начинает Козуб, не желая перехваливать или наоборот вселять сомнения, но понимает, что эти слова звучат слишком холодно и отстранено. Не как слова друга… — По-моему, вы хорошо справились. — Мы все, — исправляет его Мэловин, одаривая своей радужной улыбкой. Кажется, его настроение становится все лучше. Он прекрасно понимает, что без ребят музыкантов и без Артема ничего бы этого не было даже на таком этапе. — Спасибо тебе за то, что ты для меня делаешь. В более спокойной уединенной обстановке эти слова прозвучали бы куда более трогательно, но и сквозь музыку и шум клуба они все равно очень значимы. Артем улыбается — открыто и искренне, ощущая пьянящее чувство первого успеха и позволяя ему немного разрастись по телу и ненадолго укорениться. Официант приносит заказанные коктейли, желает хорошего вечера и отходит к другому столику. — Ну что, с почином тебя, — с усмешкой произносит Козуб, поднимая стакан вверх. — Дальше — больше. — Дальше — лучше, — отзывается на тост Мэл, чокаясь с ним. Они на какое-то время настолько погружаются в обсуждение выступления и просмотр фото, что забывают и о громкой музыке, которую приходится перекрикивать, и об обстановке в целом. Мэл как раз намеривается повторить заказ, когда к их столику осторожно подходят две девушки лет девятнадцати-двадцати. Они нерешительно поглядывают на Мэловина, словно взглядом спрашивая, удобное ли сейчас время, но его улыбка словно делает их смелее. — Привет, — произносит одна из них, высокая длинноволосая шатенка. — Нам очень понравилось твое выступление. Песни очень красивые. — Большое спасибо, мне приятно это слышать, — отзывается Мэл, не убирая с лица улыбку. — Ты давно на сцене? — спрашивает она и для поддержки бросает быстрый взгляд на подругу. — Просто мы сегодня впервые о тебе услышали… Артем решает, что сейчас самое время отойти поговорить по телефону с мамой, пока Мэловин обзаводится первыми поклонницами. Он старается не задерживаться на улице, чтобы это не выглядело так, будто он его бросил, но увиденное по возвращению удивляет — девицы устроились на диване по обе стороны от Бочарова и смеются с чего-то, о чем он им рассказывает. Сцена выглядит будто вырезанной из какого-то фильма, отчего Артему становится как-то странно неприятно. Ощущение, будто он вышел из клуба и зашел в другое измерение… На столике Козуб замечает уже четыре стакана. — А это Артем, мой менеджер, — произносит Мэловин, когда тот возвращается на свое место. — Это Ксения и Марта, — представляет он девушек. Артем вежливо улыбается, хотя их компания его напрягает. Он вообще не собирался оставаться здесь долго, только отметить с Мэлом его первое выступление, тем более, что парни не смогли остаться каждый по своей причине. Теперь это все принимает какие-то новые обороты… — Приятно познакомиться, Артем, — улыбается та вторая молчаливая подруга, которую зовут Марта, и одаривает его каким-то заинтересованным оценивающим взглядом, от которого Козубу становится неловко. Не то, чтобы раньше девушки не одаривали его такими взглядами, но вот только в этой обстановке это воспринимается как-то несколько иначе, и Артем не может объяснить себе, откуда у него такое чувство. — Взаимно, — выдавливает из себя он, понимая, что лукавит. Бросает на Мэла вопросительный знак, вкладывая в него немой вопрос — что происходит? Бочаров лишь пожимает плечами и слегка разводит руками, мол, ничего особенного, просто общаемся. Какое-то время они правда говорят о музыке, о разных украинских артистах, даже вспоминают отборы на Евровидение и сам конкурс, проводимый в Киеве, но постепенно количество выпитых коктейлей увеличивается, разговор переходит на личные темы, а поведение девиц становится все развязней, и Артему все больше не нравится, к чему все это ведет. Наблюдать за чьими-то интимными моментами, даже такими обычными, как объятия или поцелуи, всегда не особенно комфортно, но сейчас Артем испытывает настоящее отвращение, глядя на то, как уже откровенно Ксения заигрывает к Мэлу. К горлу буквально подкатывает тошнота, когда ее рука так откровенно скользит по внутренней части его бедра и подбирается ближе. Козуб опускает взгляд на свой стакан, чувствуя, как краснеет. Не то, чтобы это было для него чем-то слишком, но не так же. Не прямо в зале клуба. Не на глазах у кого-то третьего. Что он вообще здесь делает?.. Одним глотком Артем допивает свой коктейль, в котором толком и не знает, что намешано, и выдыхает. Пожалуй, пора прощаться и ехать домой. Он не может запретить Мэлу проводить свой вечер так, как он желает, но наблюдать за этим не собирается. — Мы скоро вернемся, — сквозь шум доносятся до него слова Марты, внимание которой он упорно игнорировал. Он и не заметил, что в ушах все это время стоял фоновый шум, сквозь который он не различал ни музыки, ни слов. Мэл кивает им, обе поднимаются и направляются в сторону уборных, Ксения не упускает возможности пробежаться рукой по его плечу, словно заявляет свои права на него. Артем скептически хмыкает, чувствуя непривычный вкус желчи. До чего же наивная — он ведь на утро забудет не только ее имя, но и то, как она выглядела. — Что? — непонимающе скидывает бровь Мэл, когда они остаются одни. — Это отвратительно, — качает головой Козуб и кривится. — Она готова трахнуть тебя прямо здесь в надежде, что тебе понравится настолько, что ты предложишь ей стать своей девушкой. И она будет разъезжать на твоей крутой машине, постить шикарные фоточки в Инстаграм, чтобы все подружки обзавидовались. Артем не знает, откуда в нем берется столько яда, где находит эти грубые слова, почему в такой жесткой форме высказывает их Бочарову, и его не пугает реакция того. Он видит, Мэл замирает. Внешне остается таким же спокойным, выражение лица не меняется, вот только в глазах будто застывает удивление, и веселость куда-то немедленно испаряется. Он явно не ожидал от спокойного и такого вежливого Артема подобных слов. Это вызывает в Козубе какое-то странное удовлетворение — ему удалось удивить Бочарова, разрушить придуманный им образ. — Ты же знаешь, что они хотят тебя только из-за твоих денег? — бросает Козуб, решая высказать все, что вертится в голове. Конечно, он не имеет в виду, что он непривлекательный — совсем наоборот, чертовски привлекательный, и он это знает — а то, что этих двоих в первую очередь привлекают его деньги, это же невооруженным глазом видно в их поведении. Неужели Мэл настолько слеп? — А ты? — внезапно резко и холодно произносит Бочаров, бросая в него свой колючий штормовой взгляд, с зарождающимися в них молниями. Выпитый алкоголь вдруг на мгновение поднимается внутри Козуба горячей волной. Что это за вопрос такой?! — Что я? — удивленно переспрашивает Артем, на какое-то мгновение забывая о своей внезапно нахлынувшей раздраженности. Несколько секунд Мэл только смотрит на него этим своим разнооким взглядом, внимательно изучая, и темная линза, так напоминающая Артему его собственные карие глаза, видит сквозь него. Безумно неприятное чувство. Как, наверняка, и его собственные грубые слова. Но во взгляде Козуб улавливает, и что поражает еще больше, не злость, а какую-то заинтересованность, от которой в который раз становится не по себе. — Если бы ты был на их месте, ты бы тоже хотел меня только из-за денег? — серьезно спрашивает он, и от этой серьезности по коже Артема бегут противные мурашки. Козуб чувствует, как лицо отчего-то заливает краска. Какого черта? Что за странный дурацкий вопрос? При чем здесь он? — Я... при чем здесь я? — ошарашенно спрашивает он. — Ты разве со мной не потому, что тебе нужны деньги? — бросает Бочаров, и эти слова подобны удару. На мгновенье Артем задыхается от услышанного. Еще час назад все было хорошо. Еще час назад Мэл благодарил его за то, что он для него делает. Еще час назад они праздновали первый успешный шаг на сцену. — Разве я тебя об этом просил? Это ты ни с того, ни с сего предложил мне стать твоим менеджером! — повышает голос он, чувствуя обиду, которая поражает и его самого. Он ведь и вправду согласился на предложение Бочарова по большей части из-за денег, которые тот ему предложил. Гадкое чувство расползается по телу — он лицемерит. Но эмоции накрывают все сильнее. — Это совсем другое! У нас с тобой деловые рабочие отношения. Я не собираюсь... Он резко замолкает, но слова «спать с тобой за эти деньги» тяжелым покрывалом зависают над ними в воздухе. В темном сером глазу Мэла будто что-то разбивается. Кажется, это уже слишком… Артем перешел какую-то невидимую черту. Неловкая удушающая пауза повисает между ними, но бурлящие внутри чувства, словно подогреваемые выпитым алкоголем, просятся наружу, чтобы догореть до конца. — Если бы они не набирались сейчас за твой счет, их бы здесь не было. Они ведь сюда и приходят с целью найти себе спонсора, который будет оплачивать их желания, и им неважен возраст или внешность, — каждое слово, произносимое Козубом, сочится ядом презрения. Кривая усмешка появляется на лице, отчего его выражение становится каким-то едва ли не жестоким. — С тобой им, по крайней мере, будет приятней спать. Он не знает, зачем высказывает это все, почему его вообще волнует эта ситуация, что заставляет его быть настолько прямолинейным, что честность даже превращается в грубость. Не все ли равно, с кем Бочаров спит?Но Артема на самом деле раздражает поведение этих девиц, а еще больше поведение Мэла, который, кажется, не замечает всего того, что замечает он сам. Не мог же он и в правду быть таким наивным? Его лицо искажает какая-то болезненная гримаса, словно Артем только что ударил его. Пожалуй, так и есть, он ударил словами. Правдой. — Я не собираюсь с ними спать, — бросает он с какой-то едва уловимой обидой в голосе. — И уж тем более тратить на них все свои деньги. — Тогда зачем это? — Артем пространственно махает рукой. — Они просто составляют нам компанию. Мы... развлекаемся, — словно пробуя слово на вкус, произносит Мэл, а затем закатывает глаза. — Ты не можешь просто расслабиться? Хмурое выражение никак не пропадает с лица Артема, и Бочаров внезапно понимает, что за этим стоит что-то больше… — Зачем тратить время на общение, в котором все пропитано ложью? — с вызовом спрашивает Козуб. — Ты так серьезно ко всему относишься... — слова вылетают сами собой, и Мэл чувствует, как дверь, которую он несколько лет упорно пытался держать закрытой, приоткрывается. И то, что так отчаянно хотелось оставить за ней, норовит пролезть в эту щель. — А как я должен относиться? Не вижу смысла в отношениях на одну ночь. Не вижу смысла быть с кем-то просто... просто чтобы не быть одному, — голос Артема срывается. Нет, только не вспоминать то время, только не возвращаться назад к тому, от чего сердце до сих пор ноет! — Веришь в любовь? — скептично интересуется Мэловин, дополняя вопрос такой же усмешкой. Он пытается выглядеть хладнокровным и безразличным, но внутри как будто ломается лед, угрожая унести его под воду, в темную холодную глубину. — Чтобы перехватывало дыхание и коленки дрожали? Артем знает, что он хочет задеть его, подколоть, съязвить, но все равно произносит то, что думает: — Да. Верю. Иначе зачем все это? Это не ответ Бочарову. Это попытка убедить самого себя, что любовь правда есть, просто иногда мы ошибочно принимаем за нее совсем другие чувства к людям, которые оказываются вовсе не теми самими. — Ты когда-то любил? — все тем же ядовитым от скепсиса голосом интересуется Мэловин, но в его тоне Козуб улавливает нотки… страха. Артем молчит, прожигая его взглядом, и сжимает губы так, что они едва ли не белеют в дымном помещении клуба, наполненного светомузыкой. Бочаров чувствует, как от этого взгляда все внутри гулко падает вниз — любил и, кажется, все еще любит…Глава 6. «До свiтла мiж нами»
6 февраля 2019 г. в 00:32