Forever more, forever more Life makes it harder Don’t make it harder I say hopefully. The Hardkiss «Forever More»
Большое количество людей, среди которых мелькают знакомые медиа лица, журналисты, снующие от одного гостя к другому, телекамеры и вспышки фотоаппаратов заставляют Артема чувствовать себя неуютно и переживать о собственном внешнем виде. — Прекрати, — мягко одергивает его Мэл, когда Козуб в очередной раз пытается поправить воротник пиджака. — Ты выглядишь прекрасно. Артем чувствует, что смущается, но уверенности не прибавляется. Это его первый светский выход, и он чувствует себя здесь чужим и неуместным, наблюдая за всеми этими людьми, для которых подобные мероприятия — естественная среда. Мэловин же напротив ведет себя уверенно и невозмутимо, умудряясь, сохраняя свой загадочный и отстраненный образ, махать рукой в приветствии и посылать мимолетные улыбки, будто все здесь его знают. «Так и есть, — отзывается внутренний голос. — Возможно, не как Мэловина, но как Костю Бочарова, сына владельца одного из самых престижных отелей столицы». Артем вздыхает. Посетить допремьерный показ фильма «Дике поле» было идеей Мэла, который рассматривал это как возможность засветиться в СМИ и сам организовал их присутствие здесь. Козуб согласился, что идея хорошая, даже заинтересовавшись самим мероприятием, но не думал, что будет так сложно находиться здесь среди всех этих известных людей. Когда они проходят к фотозоне и фотографы начинают ловить Мэловина в свои объективы, Артем решает отойти в сторону, чтобы не мешать, но Бочаров внезапно слегка оборачивается к нему и бросает: — Стой рядом. — Ээээ… окей… стою, — растерянно произносит Козуб, пытаясь не выглядеть слишком удивленным и недоумевающим, для чего он там нужен, понимая, что сейчас не время для расспросов и уж тем более для перепалок. Мэловин спокойно и уверенно позирует на камеры, слегка приспуская свои солнцезащитные очки и обводя всех поверх них своим лукавым разнооким взглядом. Артем, у которого поджилки трясутся и глаза разбегаются в разные стороны от такого количество объективов, направленных на них, рядом с ним пытается выглядеть таким же невозмутимым и расслабленным. И с удивлением отмечает, что через полминуты это становится куда легче, когда он засовывает руки в карманы брюк и осознает себя частью всего происходящего. — Ты молодец, — искренне хвалит его Мэл, когда они наконец отходят от фотозоны, и слегка хлопает его по спине, от чего комок напряжения внутри Артема рассеивается, волнами удовольствия расходясь по всему телу. — Хорошо держался. Бочаров ловит мимо проходящего официанта и забирает у него два бокала шампанского, передавая один Артему, который провожает коллегу задумчивым взглядом и думает о том, какие неожиданные повороты иногда принимает жизнь. Он только мечтать мог о таком, а вот сейчас вместо того, чтобы, как этот парень, разносить напитки, стоит по другую сторону баррикады рядом с артистом и спокойно попивает шампанское. — Ты привыкнешь, — весело подмигивает Мэл и легко касается краем своего бокала к бокалу менеджера. — Да уж, придется, — слегка улыбается Козуб, чувствуя, как волнение постепенно угасает. В конце концов от него сейчас ничего и не требуется, кроме как просто наслаждаться происходящим. Алкоголь приятно растекается теплом по горлу, оставляя легкое мускатное послевкусие. — Кто у нас здесь? Мэловин? — доносится из-за спины знакомый голос. Быстрым шагом и с широкой улыбкой на лице к ним направляется Маша, ведущая большинства программ на OTV. Обнимает Мэла, и он с легкой улыбкой обнимает ее в ответ. — Вау, ребята, это такая фишка? — смеется она, показывая на их одежду. На обоих черные брюки, черные рубашки, застегнутые под горло, и черные пиджаки, только в отличии от идеальной прически Артема, волосы Мэла уложены небрежно, что только придает ему какое-то легкое хулиганское очарование. — А как ты думаешь, я выбирал менеджера? По стилю, — смеется Мэловин и бросает на Козуба заговорщицкий взгляд. Артем прячет улыбку в бокале, делая еще один глоток. Надо же, а ведь их стиль в одежде и правда похож, разве что вещи Бочарова куда дороже. Не то, чтобы Козуб этого не замечал, но сейчас будто внезапно осознал, что это что-то общее между ними, что, возможно, в чем-то они не такие уж и разные. — Теперь все ясно, — кивает головой Маша, доставая диктофон. — Не против небольшого интервью? Артем просто стоит в стороне и внимательно слушает разговор с каждым из журналистов, которых заинтересовала персона Мэловина. Кто-то из них слышал его песни на радио, кто-то интервью, кто-то видел в утренней передаче на OTV, кто-то просто заинтересовался, видя, что коллеги разговаривают с кем-то новым в этой тусовке. Преимущественно почти все они задают одинаковые вопросы о впечатлении от фильма, об украинской киноиндустрии в целом, о романе Жадана, по которому эта картина и была снята, не приминают спросить о том, кто он, какую музыку исполняет и какие у него дальнейшие планы. Некоторым корреспондентам, которые по совместительству еще и радио- или телеведущие, Мэловин представляет и Козуба (от слов «это Артем, мой менеджер» внутри каждый раз что-то замирает), подчеркивая, что они всегда открыты для сотрудничества. Они даже обмениваются контактами и подписками в социальных сетях. После третьего журналиста, интервью уже не так захватывают, но Артем все равно наблюдает за тем, как уверенно и четко Мэл отвечает на их вопросы, шутит и интригует, и ощущает такое ясное и твердое чувство гордости, что она переполняет его до краев, а улыбка невольно расползается по лицу. Это уже не тот Мэловин, в глазах которого отчетливо читался испуг перед эфиром на радио, и который волновался по поводу того, что не найдет, что сказать или начнет молоть чушь. Он перехватывает вопросительный взгляд Бочарова, и сердце будто подпрыгивает в груди. Почему он такой чертовски красивый?.. Козуб трясет головой, словно это поможет прогнать странную мысль, и жестом показывает Мэлу, что ненадолго отойдет. Холодная вода лишь остужает разгоряченную кожу и прогоняет остатки совсем легкого опьянения, но в голове продолжает звучать такой мелодичный заразительный смех. Перед глазами все равно стоит Мэловин с его искренней улыбкой, которая моментально разрушает вдребезги весь его серьезный таинственный образ и напоминает о его юности. Ощущение, будто эта улыбка стирает его недоверие, холодность и циничность к окружающему миру, являя публике того белобрысого паренька с фотографий четырехлетней давности, который верил в себя, в людей и в искренность их чувств. Как бы хотелось, чтобы этот паренек никуда и не исчезал… Артем поднимает голову, вглядываясь в свое отражение в зеркале и пытаясь понять, почему так много думает о Мэловине и почему настолько сильно переживает о его чувствах. «Потому, что тебе нравится, когда он улыбается», — подсказывает внутренний голос. «Но почему?», — снова задается вопросом Козуб, изучая блики от света в собственных глазах, словно взгляд подскажет ему ответ. «Ты знаешь, почему», — где-то из глубины сознания еще тише отвечает голос, и от этих слов все внутри обрывается. Артем еще сильнее сжимает края раковины, чтобы успокоить трясущиеся пальцы, но хаотичные мысли угомонить не так просто. Снова до безумия сильно хочется курить… Когда Артем наконец покидает уборную и, возвращаясь в зал, находит глазами Бочарова, тот разговаривает с актрисой, исполнительницей одной из немногочисленных женских ролей, и его смех как-то больно колет. «Это безумие, Артем. Прекрати! Ты просто переобщался с ним», — одергивает сам себя Козуб и решительно достает из кармана телефон. «Как фильм?» — интересуется в Телеграм Алиса. Козуб улыбается и быстро отписывает:«Очень хорош. И здесь довольно интересно)».
«Я рада, что тебе нравится Спокойной ночи ♥»«Спокойной ночи, …
— Скучаешь? — раздается над ухом голос Мэла, и Артем вздрагивает, от неожиданности едва не выпуская телефон из рук. Не дописывая сообщение, быстро ставит сердечко и отправляет, блокируя экран. — Черт побери, Мэловин… — выдыхает он. — Прости… Я что, напугал? — удивленно интересуется Бочаров, но Артем лишь качает головой, понимая, что сам виноват, что так остро отреагировал. — Эти все интервью на самом деле такие утомительные… — Еще бы, — усмехается Козуб, — особенно если снова и снова отвечать на одни и те же вопросы. Это тебе не пресс-конференция. — Когда-нибудь дорастем и до нее, — беззаботно отзывается Мэл, и это «дорастем» наполняет Артема теплом. Бочаров бросает взгляд на наручные часы. — Думаю, больше здесь делать особенно нечего. Если, конечно, ты не хочешь остаться… — Нет, спасибо, — как-то слишком быстро отвечает Артем, чем вызывает у того усмешку. — Это прикольный опыт, конечно. Но думаю, на сегодня с меня хватит. Когда они выходят на улицу, в лицо ударяет порыв ноябрьского ветра, заставляя поежиться от холода и повыше натянуть ворот пальто. Сейчас, когда все эти люди и камеры остаются позади, Козуб и вправду ощущает, как наваливается усталость — несмотря на напускное спокойствие, внутри он все равно пребывал в напряжении весь этот вечер и не только из-за огромного количества незнакомых людей и камер. Артем бросает взгляд на Мэла, чувствуя себя еще более странно, чем в тот вечер в Индиго, когда впервые обнял его и с такой поражающей ясностью ощутил внутри что-то, не поддающееся объяснению. — Все хорошо? — осторожно интересуется Бочаров, замечая странный отсутствующий взгляд менеджера. — Да… все нормально, — спохватывается он, быстро отводя взгляд. Интересно, чувствует ли Мэл себя сейчас так же неловко, как чувствует он сам каждый раз, когда глаза Мэловина, наполненные странными эмоциями, значение которых он не может разгадать, направлены на него? — Если хочешь, я отвезу тебя домой, — предлагает тот, направляясь к своему авто на парковке. — Нет, — пожалуй, слишком резко отвечает Артем, останавливаясь. — Или не домой… — оборачивается Мэл, явно удивленный. Обычно это он тянул Артема куда-то, желая как можно дольше находиться вместе, узнать его получше в неформальной обстановке, в свободной от работы атмосфере. Неужели впервые Артему не хочется так быстро с ним расставаться? «Подожди, не спеши строить иллюзии», — предупреждающе шепчет внутренний голос, но сердце уже ускоряет свой ритм, а память подбрасывает воспоминание, в котором Артем обнимал его, от которого внутри становится так горячо. — Ты не повезешь меня ни домой, ни куда-либо еще, — произносит Козуб, и Мэл слышит в его голосе напряжение, которое сбивает с толку. — Почему нет? — брови Мэла удивленно взлетают вверх, но в тот же момент внезапная мысль молнией пронзает сознание, буквально пригвождая к асфальту. Волна жара затапливает все тело. Что, если прямо сейчас Артем хочет… сказать ему что-то очень важное? То, что он так давно хотел от него услышать?.. — Сколько ты выпил? — невозмутимо интересуется Козуб, пристально глядя на Бочарова, внутри которого все обрывается. Так вот, в чем дело… — Не знаю, я не считал... — растерянно произносит он, чувствуя, как неприятная горечь заполняет сердце и постепенно перерастает в легкое раздражение, которое Мэл из всех сил старается подавить. — Да перестань! Я абсолютно трезво оцениваю реальность, твердо стою на ногах и не ловлю подсознательные вертолеты, — хмыкает он, переводя все в шутку. — Все равно нет. Ты не поведешь машину, когда в твоей крови алкоголь, — твердо настаивает на своем Артем, и в его глазах Мэловин замечает мелькающий колючий страх, от которого и у него внутри все отчего-то холодеет. — Я вызову тебе такси. — Я не хочу оставлять ее здесь... — начинает было Бочаров, кивая головой на черную Ауди, но взгляд менеджера продолжает ввинчиваться в него, словно говорит: «Я не пущу тебя за руль». Не оставляет ему выбора. И Мэл сдается. — У тебя есть права? — спокойно интересуется он. — Что? — опешивает Артем, взгляд становится непонимающим. — У тебя есть водительские права? — невозмутимо повторяет вопрос Бочаров. — Да, но... — Отлично, ты поведешь, — бодро отзывает Мэл, беззаботно пожимая плечами и доставая из кармана ключи. — Что? — глаза Козуба округляются от удивления, что не может не забавлять. Какой же он до жути милый, когда растерянный. И эти глаза… эти его чертовы горькошоколадные глаза… — Ты... доверишь мне свою машину? В голове не укладывается, что такой трепетно относящийся к своим вещам, как он уже успел заметить, Мэловин вот так просто разрешает ему сесть за руль своего шикарного авто и доверить ему управление, даже ничего не зная о его водительских умениях. — А почему нет? — так привычно в своем стиле лукаво усмехается Бочаров и подходит ближе на несколько шагов так, что в нос ударяет аромат его одурительного парфюма и едва уловимый запах выпитого алкоголя. Берет его руку в свою и, поднимая, кладет в раскрытую ладонь небольшую связку ключей. — Отвези меня домой, Артем, — тихо произносит, и голос снова звучит хрипотой, от которой у Козуба отчего-то снова бегут мурашки. Это слишком... слишком... это выходит за рамки дружеских отношений. Или Артему это только кажется?.. Как в тумане он кивает головой и идет к машине, так по-хозяйски нажимая на брелок и открывая дверцу, занимает водительское место и снова бросает на Мэла вопросительный взгляд. Как так произошло, что они поменялись местами не только в буквальном смысле? — Ты ведь тоже пил, — задумчиво глядя на него, медленно протягивает Бочаров, только сейчас вспоминая, что собственноручно передавал менеджеру бокал. — Один бокал. В самом начале вечера, — отвечает Козуб, считая нужным пояснить. И хотя знает, что абсолютно трезв, довод Мэла кажется разумным. Артем не помнит, когда в последний раз садился за руль, и руки начинают дрожать от волнения. А если он разобьет это дорогущее авто? Сколько тысяч будет должен за ремонт? Явно гораздо больше, чем за испорченные брюки… А если, чего хуже, они попадут в аварию?.. — Эй, — Мэловин внезапно кладет руку на его ногу, явно желая подбодрить и успокоить, но Артема будто пронзает током, и электроразряды разлетаются по коже, бросая его в жар. Как в том сне… — Я тебе доверяю. Мэл произносит это так спокойно и тихо, неотрывно глядя в его глаза, что все слова и даже мысли моментально испаряются из головы Козуба, оставляя лишь хаос чувств внутри. Мэловин доверяет ему… Полностью полагается на него, в буквальном смысле вверяя ему не только свое авто, но и свою жизнь. И от этого осознания Артем задыхается. Это слишком… глубоко. Все тело горит. Это не поддается никакому объяснению… Но он лишь отстранено кивает, расслабляя побелевшие пальцы, и поворачивает ключ зажигания. Рука Мэла соскальзывает с его ноги, и Артем с холодящим испугом внутри понимает, что чувствует разочарование… Въезжая на парковку у дома Бочарова в жилом комплексе и заглушая мотор, Артем наконец выдыхает с облегчением — несмотря на долгий перерыв, он прекрасно справился со своей ролью за рулем, вновь ощутив удовольствия от вождения. Но облегчение это длится всего несколько секунд. В салоне авто повисает неловкая тишина, и Козуб физически ощущает на себе оценивающий взгляд Мэла, как тогда на террасе. И это снова вызывает напряжение. Догадывается ли Мэловин о том, какие чувства вызывает в нем этими своими взглядами, как сильно они смущают? Хотя Артем и не понимает, почему это происходит. Или все-таки понимает?.. — Вот видишь, ты отлично справился, — бросает Мэл, пытаясь звучать беззаботно, но голос выдает, что беззаботность эта напускная. Как и застывшая в уголке губ легкая полуулыбка. — Но ты ведь не знал, как я вожу, и все равно доверил мне машину, — Артем не пытается спорить, просто констатирует факт, который все еще с трудом укладывается в голове. Бочаров вздыхает, и улыбка на его лице становится более свободной. — Ты слишком серьезный, Артем, — произносит он, и в его глазах на мгновение мелькает блеск восхищения. — Ты ко всему подходишь с такой взвешенностью и ответственностью… Ты знаешь, что ничего не дается просто так, и привык все получать своим трудом. Поэтому, если у тебя есть водительские права, значит, ты сделал все возможное, чтобы их получить, а не просто купил, — пожимает плечами Мэл, показывая, что для него подобный вывод элементарный. Козуб чувствует, как улыбка невольно появляется на лице — слышать это от него оказывается приятно. Странно, что он вообще замечает подобное в людях, когда сам наверняка живет совсем по-другому… — Ты, наверное, думаешь, что мне это совсем незнакомо? — будто прочитав его мысли, снова начинает Бочаров, и Артем вздрагивает, в который раз удивляясь, как ему удается с такой точностью чувствовать его. — Что я привык получать все, что хочу, не прикладывая особых усилий? Артем молчит, чувствуя себя неловко и неосознанно нервно начинает слегка барабанить пальцами по рулю. Именно так он и думал, но озвучить это кажется грубостью. Но Мэлу будто и не нужен ответ — он и сам прекрасно все знает. Слегка усмехается, показывая, что подобные мысли и мнения его не обижают. — Но мой отец всегда напоминал, что просто так ничего не дается и само тебе в руки не приплывет. Хотя, конечно, у меня было больше возможностей, чем, допустим, у тебя. Но есть вещи… которые очень непросто получить, неважно, как сильно ты того хочешь, — последние слова он произносит тем самым низким хрипловатым голосом, от которого у Козуба каждый раз по телу бегут «мурашки», настолько эти интонации проникают вглубь и будоражат подсознание. Он говорит в общем или имеет в виду что-то конкретное? Может, ту самую пресловутую настоящую любовь?.. Артему становится не по себе и от этого печального напряженного тона, и от какой-то отчаянной грусти в глазах Бочарова. В горле пересыхает, а слова разбегаются, не желая быть сформированными в предложения. — Я… — нервно облизывает пересохшие губы Козуб. — Да, ты прав. Я правда… так думал о тебе… Когда впервые увидел на той террасе. Ты принадлежал... принадлежишь к миру, слишком отличимому от того, в котором живу я… Ну вот, он это сказал. И почему-то от звучания этих слов, до этого момента живущих только в его голове, становится больно. Словно сейчас он осознает, что заигрался, но игра не заменит реальность. — Я не думаю, что между нами настолько глубокая пропасть, — так тихо, но вкрадчиво произносит Мэл, своим разнооким взглядом заглядывая в самую душу, что у Артема перехватывает дыхание и возникает странное желание поверить ему. Беспрекословно. Безоговорочно. Поверить каждой своей мыслью в правдивость этих слов. Поверить, что так на самом деле и есть. Но он четко понимает, что это будет лишь самообман. Мэлу никогда не понять, что такое бороться с отчаянием каждый день, напоминая себе, что не имеет права опускать руки, цепляться за любую работу, потому что нет выбора, потому, что не может по-другому… Козуб сглатывает и отводит взгляд, опуская его на свои руки, которые все еще сжимают руль чужой машины. Пожалуй, пора прощаться. — Спасибо за этот вечер, это был правда интересный опыт. Думаю, мне пора привыкать к подобным мероприятиям, если я и дальше планирую быть твоим менеджером, — пытается улыбнуться Артем, но улыбка получается нервной. — Но теперь мне пора домой. Вызову себе такси… — Оставайся у меня, — выпаливает Мэл, сам поражаясь своим словам. Он не так много выпил, чтобы списывать свою внезапную смелость на алкоголь, но, кажется, что-то в их разговоре сделало этого за него. — Что? — удивленно вскидывает брови Артем, резко разворачиваясь к Бочарову. — Уже поздно, — пожимает плечами тот, пытаясь собрать всю свою невозмутимость и говорить ровным тоном. — Зачем тебе тащиться через весь город? Ты можешь остаться у меня. — Я… не знаю… — предложение выбивает Козуба из колеи, заставляя забыть о недавнем разговоре и вернуться к тем чувствам, которые накрывали его в кинотеатре. — Давай, — уговаривает Мэл, глядя на него с такой надеждой, что становится неудобно отказать, — посмотрим какой-то фильм… Артем не осознает, как, глядя в эти разноцветные глаза, неожиданно для себя произносит тихое «Ладно». Козуб осторожно заходит в квартиру следом за Мэловином, неспешно закрывая за собой дверь, словно не может поверить, что это на самом деле происходит. Свет в прихожей включается автоматически, реагируя на них. — Раздевайся, чувствуй себя, как дома, — небрежно бросает через плечо хозяин, снимая пальто. Артем отстранено кивает, следуя его примеру, когда откуда-то из темноты к ним выбегает черный лабрадор и бросается к Мэлу, который тут же расплывается в улыбке. — Привет, ребенок, — смеется он, присаживаясь на корточки и почесывая пса за ушами. И Козуб на мгновение замирает, наблюдая за этой милой сценой, от которой внутри становится так необъяснимо тепло. Мэловин далеко не такой бесчувственный и холодный, каким он хочет казаться, и у него имеются свои привязанности. Отойдя от радостного возбуждения при виде хозяина, пес бросает подозрительный взгляд на незнакомого для него парня. — Это Артем, он сегодня останется у нас. Он тебе понравится. Он не может не нравиться, — добавляет Мэл чуть тише, бросая на Козуба взгляд снизу вверх, в котором мелькает некая грусть, что сбивает с толку. Пес издает громкое «Гав», словно принимает сказанное к сведению и направляется к Артему, осторожно обнюхивая и наконец утыкаясь мокрым носом в его ладонь. Артем невольно расплывается в улыбке и гладит лабрадора по голове, чувствуя, как его накрывает спокойствие. Подумаешь, пришел к другу в гости… — Как его зовут? — Плутон, — бросает Мэл, стаскивая кроссовки и аккуратно ставя их на полку для обуви. — Как планету? — удивляется Артем, а в голову приходит смешная мысль, что в честь той далекой планеты, с которой он сам прилетел. Бочаров усмехается, наблюдая за тем, как Плутон знакомится с гостем. — Нет, как римского бога, владыку Подземного царства. — Оу… — не находит, что сказать Козуб. Действительно, с любовью Мэловина к черному цвету, мистике и загадкам, неудивительно, что он выбрал такое имя для пса. — Чай, кофе, вино? — бодро предлагает Мэл, стараясь сохранять спокойствие и быть гостеприимным хозяином, прогоняя навязчивые неуместные мысли. Артем поднимает на него глаза, в который раз встречаясь с его разнооким взглядом, в котором царит столько разнообразных эмоций, что не представляется возможным их разгадать, и решает, что пора отпустить себя. В конце концов это идеальная возможность узнать своего артиста получше. — Вино. Брови Бочарова удивленно взлетают вверх. — Неожиданно… — Я не такой скучный, каким кажусь, — усмехается Козуб, пожимая плечами. Это ведь на самом деле так, просто он уже и забыл, какого это — расслабляться, зависать с друзьями, проводить свободное время так, как хочется… напиваться в конце концов. — Я не думаю, что ты скучный… — серьезно произносит Мэл, задумчиво глядя на него. «Я думаю, в тебе много огня, Артем… Просто ты не даешь ему разгореться», — хочется добавить ему, но он останавливает себя — не стоит. Обмен взглядами как-то затягивается, отчего Козуб снова чувствует себя неловко, и впервые замечает их разницу в росте — Мэловин на добрых полголовы выше его. —Эээ… может, тебе помочь? — спрашивает Артем, чтобы как-то нарушить эту затянувшуюся паузу. Бочаров лишь улыбается и качает головой. — Ты не в Гриль Азии, — заходит ему за спину и подталкивает в сторону гостиной, в которой тут же зажигается свет, реагируя на его приближение. — Проходи и чувствуй себя, как дома, хорошо? От его горячего дыхания практически на ухо Артем покрывается «гусиной кожей», понимая, что такую реакцию тела вряд ли можно назвать нормальной. Сдавленно кивает и ступает в огромную просторную комнату с большими, едва ли не панорамными окнами, за которыми раскинулся ночной город с тысячами огней. Из гостиной наверх ведет лестница, и Козуб понимает, что квартира двухэтажная. И стоит, наверняка, столько, сколько Артему никогда не заработать… Темный интерьер разбавляют светло-серый диван посередине и большой ворсистый белый ковер на полу перед ним. Ближе к окну стоит невысокая тумбочка с огромной плазмой на ней, а почти в самом углу располагается роскошный белый рояль, который наверняка из всех предметов комнаты имеет для хозяина самое большое значение. Артем замечает разбросанные по крышке ноты и исписанные листы бумаги, в которых зачеркнутых слов больше, чем обычного текста. Пожалуй, последняя творческая попытка не увенчалась успехом. Козуб ощущает себя так странно, ступая по комнате, и это ощущение можно сравнить разве что с первым прикосновением к Мэлу, которое тогда четко дало понять, что он обычный парень, из такой же плоти и крови, как и все остальные. Он даже и не представлял, что когда-то окажется в его квартире, прикоснется к его обычной жизни… жизни за кулисами. Артем рассматривает книги на полках: немного классики, несколько нон-фикшена, среди которых «Кради, как художник» Остина Клеона, коллекция «Гарри Поттера» на русском и английском языках, что удивляет больше всего, когда в комнату заходит Бочаров с двумя пустыми бокалами, бутылкой красного вина и тарелкой с разными сырами, оливками и фруктами. — Раз уж нарушаем привычки, я подумал, стоит взять красное полусладкое, — заявляет он, аккуратно ставя все это на пол и устраиваясь прямо на ковре, опираясь спиной на диван. Козуб усмехается и устраивается на пол рядом, думая о том, что, находясь дома у других своих друзей, он всегда чувствовал себя свободно, а с Мэлом почему-то все по-другому. Он наблюдает за тем, как Бочаров разливает вино по бокалам, и невольно вспоминает, как два месяца назад их знакомство началось с злополучного красного вина. — Ты ведь так и не вычел из моей зарплаты деньги за свои брюки… — за всем происходящим Артем постоянно забывал спросить у него об этом. — Артем, — серьезно смотрит на него Мэл, — перестань. Похоже, что мне нужны те деньги? — Но я ведь… — растерянно начинает Козуб. — Забудь, ладно, — отмахивается Бочаров и отставляет бутылку, протягивая ему бокал. А затем в своей обычной манере едва касается краем своего собственного о край бокала Артема, вглядываясь в него своими пронзительными серыми глазами, от которых по спине пробегает холодок. — За дружбу. — За дружбу, — машинально повторяет тот, делая пару глотков и задаваясь вопросом, тепло по телу распространяется от алкоголя или от чувства благодарности. Тот день запомнился грозовым взглядом, холодными словами, едким сигаретным дымом и разъедающей злостью. И вот, человек, ставший причиной всему этому, сейчас сидит напротив него и провозглашает тосты за дружбу. Кажется, его устоявшийся мир пошатнулся именно тогда, а неделей позже вообще перевернулся с ног на голову… — У тебя классная квартира, — замечает Артем, — отображает тебя, в ней какой-то твой стиль, — понимает, что это звучит несколько глупо, но не может пояснить свою мысль лучше, хотя Мэловин, кажется, понимает. — Рад, что тебе нравится, — усмехается, лениво попивая вино. — Я сам делал ремонт. — Ты и такое умеешь? — восклицает Козуб, не в силах скрыть изумление, а воображение уже начинает рисовать Мэла с валиком для покраски стен в руках. — Не без помощи, конечно, — смеется тот, наблюдая за озадаченным лицом своего менеджера. — Но здесь ничего не было сделано без моего ведома и непосредственного участия. — Любишь все контролировать? — А ты еще этого не понял? — с лукавством в голосе задает риторический вопрос Бочаров, вглядываясь в лицо Артема, и в его глазах на мгновение словно вспыхивают искры, давая понять, что окончательное решение всегда остается за ним — он главный. И Артем отчего-то чувствует, что краснеет. Чтобы скрыть свое смущение, прячет лицо за бокалом, допивая вино. — Что посмотрим? — интересуется Мэл, быстро переключаясь на другую тему, включая телевизор и открывая Netflix, снова пытаясь звучать беззаботно, но Артем улавливает нотки напряжения в его голосе. Неужели он тоже чувствует себя неловко? Вряд ли такие обычные парни, как Козуб, раньше входили в круг его общения… Артем пожимает плечами, снова ловя себя на мысли, что все это больше выглядит, как свидание, чем как дружеские посиделки. Вот только сейчас эта мысль не кажется такой дурацкой, как тогда на Подоле, сейчас от нее ведет… — Может, Кингсмэна? Ты видел этот фильм? — Козуб молча качает головой. — Окей. Думаю, тебе понравится. Какое-то время они молча смотрят начало фильма, пытаясь понять, что к чему, но Артема не покидает ощущение, что фильм — лишь отвлекающий маневр, что-то, что позволяет переключить на себя внимание и не думать о том, что испытываемые чувства кажутся знакомыми и незнакомыми, привычными и пугающими одновременно. Разговор между Эггзи и Гарри, в котором первый обвиняет второго в снобизме, высокомерии и превосходстве по праву рождения, заставляет Козуба чувствовать себя неудобно. Он бросает на Мэла быстрый взгляд и понимает, что того эта тема тоже задела. — Ты обо мне тоже так думаешь? — тихо спрашивает он, не отрывая взгляда от экрана, но на самом деле смотрит будто сквозь него. Артем вздыхает, понимая, что нет смысла что-то скрывать, — сейчас самый подходящий момент для откровенного разговора. — Я думал так о тебе. В начале нашего знакомства. Но ты меня удивил, — Козуб слегка улыбается, понимая, что слова даются не так тяжело, как ему казалось. В конце концов, какой смысл бояться реакции Бочарова на правду, о которой он сам догадывается?.. — Я не считаю тебя снобом или плохим человеком только потому, что… Ты тот, кто ты есть. Ты не виноват в том, что от рождения имеешь больше денег и возможностей, которые эти деньги дают, нежели я. Это глупо… — Ты правда меня за это не… недолюбливаешь? — с любопытством спрашивает Мэл, вглядываясь в его глаза, словно там может прочитать правдивый ответ, вертя последнее слово на языке, как будто не понимая, как оно оказалось в этом предложении. — Перестань, — восклицает Артем, с удивлением глядя на него. — Как я могу тебя за это недолюбливать? — Легко, — грустно отзывается Мэловин и одним глотком осушает свой бокал. — Зачастую люди либо общаются со мной потому, что видят в этом какую-то выгоду для себя, либо ненавидят, потому что завидуют. И вся та популярность, которая вокруг меня, — это просто дым. Иллюзия, которой я обманываюсь… Каждое произнесенное им словом тупой болью отдается где-то внутри Козуба. Черт побери, разве можно так обращаться с людьми? Он сам не замечает, как все энергичней начинает качать головой в знак протеста. — Мне очень жаль… — тихо произносит он, опуская взгляд на пустой бокал, который вертит в руках. Сейчас, как никогда ранее, еще сильней хочется поддержать его и оберегать от этих чувств, которые разрушают его изнутри, но Артем не решается даже протянуть руку… — Ты не заслуживаешь такого. — А чего я заслуживаю, Артем? — так тихо и глубоко спрашивает Мэл, и в его голосе опять слышится хрипотца, вот только сейчас она больше напоминает стоящие в горле слезы. Артем удивленно скидывает голову и попадает в плен этих темно-серых в полумраке комнаты глаз, подернутых легкой пеленой. Весь окружающий мир отходит на второй план, будто там на экране и не происходит ничего, и герои молча наблюдают за сценой, которая разворачивается вне их киношного мира. Нервно сглатывает, ощущая, как тело сковывает растерянность. «Меня», — хочется ответить ему, но Козуб вовремя прикусывает язык — как бы странно и самовлюбленно это звучало. — Я уже тебе говорил… там… в гримерке, — с трудом выдавливает из себя Артем. Мэловин грустно усмехается, словно хочет ему верить и благодарен за его слова, но на самом деле не верит. Потом резко встряхивает головой и невозмутимо заново наполняет их бокалы. Он столько лет оттачивал мастерство контролировать свои эмоции и не показывать их, когда не следовало, и довольно преуспел в этом, но сейчас это почему-то становится в разы сложней, словно этот кареглазый парень видит и знает больше, чем все остальные. Он вытягивает из него наружу то, что казалось спрятанным так глубоко. И в какой-то момент кажется, что он готов возненавидеть его за это… но так и не зародившаяся ненависть разбивается о совсем другие чувства… — За понимание, — усмехается Бочаров, и звон стаканов словно возвращает его в реальность, вместе с тем являя желание напиться. Чтобы все было куда проще. Позволить алкоголю решать за себя. Исполнить свои желания и списать на него все свои поступки. Но эти огромные невероятные темно-шоколадные глаза смотрят на него с таким хрупким доверием, что от одной мысли о том, чтобы разбить его, становится физически плохо. Он пытается сосредоточить свое внимание на фильме, но получается плохо. Знает, что сам выбрал его, но сейчас жалеет, потому что это похоже на пытку… Лучше бы выбрал что-то из того, что и сам не смотрел, может, было бы легче не думать о чем-то другом. Артем чувствует легкое опьянение, которое приносит с собой какую-то легкость, но внутреннее напряжение только возрастает, словно эмпатические радары улавливают чувства Мэла на каком-то скрытом уровне. Отстранено наблюдает за тем, как аккуратно тот снова наполняет бокалы, ловя себя на том, что засматривается на его легкие, плавные движения и хрупкие длинные пальцы, которые так уверенно обхватывают ножку, и испытывает неконтролируемое желание прикоснуться к этим пальцам. Чувствует, как кровь приливает к лицу. «Господи, Артем, как ты объяснишь это?» — ехидно интересуется внутренний голос, но Козуб пытается заглушить его, когда Мэл передает ему бокал и их пальцы действительно соприкасаются. Артема будто ударяет током, что он едва не выпускает бокал из рук, за микро-секунду успевая представить, как темно-красное вино разливается по белоснежному ковру. Переводит взгляд на Бочарова и встречается с насмешливыми искрами в его глазах, которые, впрочем, быстро гаснут. Третий тост за… — Ты же в нее не веришь, — выпаливает Козуб прежде, чем успевает подумать. Черт, как же глупо прозвучало… — Зато ты веришь, — пожимает плечами Мэл, усмехаясь. Но в этот раз его слова вызывают не обиду или злость, скорее печаль. — Как думаешь, те двое будут вместе? — кивает головой на экран он, где Рокси и Эггзи только что оба приземлились в нужном месте на одном парашюте. Артем удивленно моргает, опешивая от смены темы, будто внезапно вспоминает, что они вообще-то смотрят фильм и события там набирают оборотов. — Ну… главный герой и единственная девушка в команде… Даже не знаю… — пытается пошутить Козуб. — Тогда выпьем за то, чтобы это таки произошло, — с жаром провозглашает Мэл, но эта наигранная бравада только больней ударяет Артема. Он будто издевается над ними, хотя они всего лишь персонажи киноленты, пытаясь скрыть собственные чувства, которые, скорее всего, подогретые алкоголем, не желают оставаться где-то на самом дне его души. Но он ведь прекрасно знает, чем заканчивается фильм… Козуб пьет, но впервые у вина горький привкус. Почему Мэловин ведет себя так? Откуда этот цинизм? Кто стал его причиной? — Что случилось? — тихо спрашивает он, ловя себя на том, что действительно хочет услышать эту историю. Историю о той, кто так его ранила. — В каком плане? — непонимающе переспрашивает Мэл, сердце которого невольно начинает биться в разы быстрее в плохом предчувствии. — Что случилось с тобой? — вздыхая, повторяет свой вопрос Артем, впиваясь в Бочарова решительным взглядом, давая понять, что не отступит. Мэловина, кажется, подобное поражает — он явно не ожидал, что Козуб может быть таким настойчивым, что вообще вновь захочет коснуться этой темы. И снова это причиняет боль, будто он ковыряется в старой ране. Одновременно испытывает желание психануть и накричать на него за этот вопрос, но, глядя в эти такие искренне непонимающие карие глаза, хочет просто позволить чувствам одержать над собой вверх и, может… возможно, наконец отпустить… — Я уже говорил… — сквозь зубы цедит Бочаров, чувствуя внутри тяжелое поражающее его опустошение. — Нет. Ты не говорил о том, почему стал таким циником, когда дело заходит о любви… — упрямо продолжает Артем, чувствуя себя палачом и прогоняя эти мысли. Но почему так жаждет утолить собственное любопытство, не взирая на то, что видит, какую боль причиняет этими расспросами? — Я тебе уже сказал, что ко мне есть только два вида отношений! — выходит из себя Мэловин, повышая голос. Да что не так с этим парнем?! Неужели ему так трудно понять, откуда взялось такое отношение? — Мне жаль… — бормочет Козуб, в раз теряя весь свой запал, понимая, что снова зашел слишком далеко. Какое имел право допытываться? — Прости… — Ты уже это говорил… — устало выдыхает Мэл, машинально вертя в руках стакан. Желание напиться возвращается с большей силой. — Я… не хотел делать тебе больно… мне просто кажется, ты сам это делаешь. — Давай закроем эту тему, ладно? — все тем же усталым голосом просит Мэловин. Артем молча кивает, понимая, что снова нарушил то хрупкое равновесие, которое существовало между ними. Будто специально ходил по краю. Пытается снова направить внимание на фильм, но мысли витают где-то далеко. Несмотря на все его отношение к нему, стремление к дружбе, Мэловин не готов был открываться ему и делиться какими-то слишком личными моментами. «А ты сам, Артем? Ты делаешь то же самое. И ты его упрекаешь?» — тихо нашептывает внутренний голос разума, с которым Козуб просто не может не согласиться. Он ведь тоже не готов рассказать Мэлу больше… — Я сейчас вернусь, — бросает Бочаров, вставая. Он видит растерянный и даже немного виноватый взгляд Артема, которым он его провожает, и испытывает какое-то странно мстительное удовольствие. Холодная вода слегка приводит в чувство, но внутри Мэл ощущает такие эмоциональные аттракционы, которых не чувствовал, пожалуй, с той самой злосчастной ночи. Только характер чувств несколько другой, будто в нем сражаются две сущности, и он больше не знает, какой доверять. Этот парень с нереальными глазами, напоминающими глубокие бездны, выводит его из равновесия, сбивает с ног всего лишь своими словами… Зачем? Вот зачем он в тот день был на смене? Зачем он сам вообще согласился на тот обед с отцом в чертовой Гриль Азии?! Хочется кричать до боли в горле, чтобы с криком выплеснуть тот заряд двести двадцати вольт, которым наэлектризовано его тело. И разбить это зеркало, являющееся свидетелем его безумия и этой растерянности в глазах. А еще безумно сильно хочется курить. До дрожи в пальцах. Мэл незамедлительно покидает ванную и направляется на кухню, не глядя хватая со стола едва начатую пачку сигарет, и проходит на балкон. Трясущимися пальцами достает одну и нервно прикуривает, глубоко затягиваясь, заполняя легкие едким дымом до краев, чтобы не оставалось места для воздуха. Задыхается и закашливается, но, кажется, это приносит облегчение. Когда он снова стал настолько эмоциональным? Почему его так цепляют эти вопросы от Артема? Потому, что он видит его под его броней? Не было ли ошибкой сделать его своим менеджером и открыть свою душу в музыке? Тогда это казалось хорошей идеей, но не в этом ли заключается теперь проблема? Он сам все усложнил… Мэл выдыхает дым в ночное небо, наблюдая, как тот медленно тает, оставляя после себя лишь горький запах. Где-то там в гостиной сидит Артем… тот самый парень, мысли о котором не давали ему покоя вот уже два месяца. Слишком большой период времени для того, кто… Он, наверняка, не понимает, что происходит, и чувствует себя виноватым за те расспросы. И, возможно, решит, что ему лучше будет уехать домой. От этой мысли Мэловин холодеет — нет, этот вечер не должен закончиться вот так. Этот совместный недопросмотр кино — самый близкий момент, который у них был за все два месяца знакомства. Он не может теперь вот так просто его отпустить… Бочаров делает еще несколько коротких затяжек, выбрасывает окурок в пепельницу, разбрызгивает освежитель дыхания и делает несколько глубоких вдохов, беря себя в руки. Артему не стоит знать об этом срыве, о том, что он курил здесь, чтобы успокоиться. Еще прочитает ему нотацию о вреде курения для голоса, а ведь там концерты в будущем… От этой мысли Мэловин улыбается — может, сделать Артема своим менеджером все-таки было его лучшей идеей. Когда он возвращается в гостиную, Артем продолжает смотреть фильм, который уже близится к финальной части, и почесывает за ушами Плутона, который по-хозяйски разлегся перед ним на ковре. Эта сцена поражает, заставляя на несколько секунд застыть в проходе: лабрадор относился к незнакомцам с осторожностью и не спешил им доверять точно так же, как и его хозяин. Но вот с Козубом, кажется, это правило не работало… — Чертово исключение из правил, — бормочет себе под нос Мэл и проходит назад к своему месту, падая на пол и откидываясь на диван. Уверенным движением разливает остатки вина по бокалам. — Прощаешь мою эмоциональность? — спрашивает немного резким, даже слишком бодрым голосом, который вызывает у Артема удивление. — Я у тебя неадекватный, — усмехается, пожимая плечами. Козуб улавливает легкую фальшь в его голосе и поведении, за которыми он пытается скрыть то, что его на самом деле вывел из эмоционального равновесия тот разговор, но сердце пропускает удар от этого «я у тебя». Я у тебя… я у тебя… я у тебя… «Ты у меня…» — дыхание перехватывает. Нет, это все больше, чем… больше, чем… Артем пытается улыбнуться, но улыбка получается какой-то деревянной, словно ему сделали анестезию, и он все еще не ощущает собственных мышц. Мэл в последний раз стучит краем бокала о его бокал и залпом допивает вино. Козуб берет с него пример, и какое-то время они просто наблюдают за происходящим на экране. Артем пытается не бросать на него взгляды слишком часто, но с любопытством оказывается не так просто справиться — что он делал все это время, пока отсутствовал? Неужели тот разговор настолько его задел? Какой же он идиот… Зачем снова его завел, после того, как попросил прощения за свои слова в клубе? — Знаешь, — внезапно нарушает тишину Бочаров, — он далеко не со всеми вот так быстро сдруживается, — не поворачивая головы, кивает подбородком на лабрадора. —Чем ты его подкупил? — Думаю, сыром бри, — усмехается Артем, поглаживая пса по шее. Комнату заполняет смех Мэла, который словно эхом отдается внутри Козуба, растворяя неприятное чувство вины и снимая напряжение. — Ах ты хитрюга, — шутливо журит Плутона тот, трепля по уху. Фильм заканчивается, оставляя довольно позитивное впечатление и послевкусие легкости, хотя сцены насилия на фоне музыки диско кажутся Артему более, чем странными. Часы показывают тридцать шесть минут первого, и Козуб вдруг осознает, что на него наваливается усталость — столько эмоциональных потрясений, да еще и разморивший алкоголь… — Артем... — внезапно нарушает тишину Мэл, и что-то в его тоне заставляет Козуба напрячься. Серьезность на его лице пугает. — Да? — стараясь звучать как можно спокойней, отзывается он. Что, если Мэловин таки решил поведать ему ту историю? Почему-то теперь он не уверен, что хочет ее слышать… Бочаров несколько секунд вглядывается в него, словно обдумывая, стоит ли продолжать этот разговор, и решительно спрашивает: — Почему ты так остро отреагировал, когда я хотел сесть за руль? Я ведь правда выпил совсем немного... — его действительно интересует этот вопрос. Артем отреагировал, пожалуй, даже слишком резко, когда понял, что он собирается сесть за руль. Это была не просто предосторожность. Было что-то еще… Козуб тяжело вздыхает, воспоминания накатывают внезапно и душат изнутри. Даже спустя столько времени это все еще больно. Это всегда будет с ним. Внутри него рваной незаживающей раной, потому что он никогда не сможет простить. — Потому что... — делает еще один глубокий вдох, пытаясь угомонить появившуюся в пальцах дрожь, — мой отец погиб из-за идиота, который пьяным сел за руль и не справился с управлением. И въехал в машину, в которой он сидел… Мэл шумно выдыхает. Черт побери, он ведь даже не представлял, насколько важно это было для Артема, насколько больно ему было наблюдать сегодня за таким пренебрежительным отношением к безопасности. Сколько еще он о нем не знает? Сколько боли в себе носит этот удивительный парень, который поначалу казался таким простым? «Когда его чувства начали задевать тебя самого?» — вкрадчиво интересуется внутренний голос, и Мэловин ощущает испуг, ледяной волной разливающийся по всему телу, от осознания его правдивости. Чувства Артема имеют для него значение! Они получили значение. И это его главная ошибка… — Прости, — тихо произносит Бочаров, отводя взгляд. Просто не может смотреть в его теплые глаза и видеть в них осколки прошлого. Прошлого, которое он воскресил своим вопросом. — Тебе не за что просить прощение, — тихо и слегка удивленно отвечает Козуб. Несколько долгих секунд они сидят в тишине, и Артем уже начинает чувствовать неловкость от того, что вот так внезапно открылся Мэлу. Доверил ему важную часть не просто своего прошлого, но и своего настоящего. Часть чего-то столь важного для себя, часть своих чувств, а значит, и часть себя. Не пожалеет ли об этом?.. Бочаров внезапно берет его руку в свою и слегка сжимает в знак поддержки, и Артем чувствует, как это прикосновение разрядом проходится по его коже, но внутри разливается какое-то тепло благодарности... от принятия и обещания оставаться рядом. И этот момент ментальной близости кажется едва ли не самым важным, такой себе прочной нитью, связывающей их. Козуб робко поднимает взгляд на Мэла, и впервые его серые глаза не кажутся штормовыми, чужими, такими себе холодными звездами далеких галактик — их взгляд согревает, и Артем ощущает себя так, будто оказывается в свободном полете вне законов гравитации. — Я больше никогда не подумаю о подобном, — твердо и решительно произносит Бочаров, не сводя с него взгляда. — Обещаю. Благодарность за его понимание и сопереживание внутри Артема подобна рождению сверхновой, выдержать которую получается с огромным трудом. Хочется порывисто притянуть его к себе и… Козуб задыхается от осознания собственных мыслей и желаний, которое словно парализуют его, заставляя продолжать сидеть неподвижно. Ощущение, будто они внезапно попадают в какую-то черную дыру внутри новообразовавшейся Вселенной, где время не имеет границ и единиц измерения, от того и не может протекать. Просто застывают в этом моменте… Мэл первым отводит взгляд, опуская его руку и прокашливаясь, и от Артема не скрывается то, насколько он смущен, что лишь лишний раз доказывает — они чувствовали одно и то же. И от этой мысли тело будто охватывает пламя. — Пойду принесу тебе во что переодеться, — бросает Бочаров, вставая, и прежде, чем Артем успевает кивнуть, сбегает вверх по лестнице на второй этаж, где, судя по всему, находится его спальня. Что это было? Настолько ошеломляющее, выбивающее воздух из легких, сбивающее с ног чувство единства, которое он не испытывал ранее… Только не с такой силой. Это занимает какое-то время, пока комната снова начинает приобретать свои свойственные ей очертания, а разум пробивается сквозь оболочку странных чувств. Артем встает, и окружающий мир слегка покачивается, легкими выстрелами пронзая голову. Черт, да он ведь выпил то совсем немного, вот только занять вертикальное стоящее положение так резко явно было ошибкой… Когда тело адаптируется, Козуб понимает, что совсем не пьян, но характерная легкость в движениях и безрассудность в мыслях присутствуют. А еще позабытая внутренняя легкость, словно он снял с души тяжелый камень, который не давал ему свободно вздохнуть. И это чувство вызывает невольную улыбку. Артем подхватывает пустую бутылку и бокалы в одну руку и тарелку в другую и направляется в сторону кухни, точнее в ту сторону, где, как он предполагает, находится кухня. Плутон лишь лениво провожает его взглядом и снова кладет голову на лапы, явно довольный тем, что теперь сможет поспать. Кухня тоже оказывается слишком просторной, и даже темные стены и стоящий посередине стол, сделанный под барную стойку, не уменьшают этого пространства. И везде царит такой порядок, будто здесь и не живет никто, а на самом деле весь этот интерьер — декорации для фильма. Артем обходит стол и осторожно ставит посуду у раковины, когда слева от него слышится громкий шлепок, и что-то или кто-то тенью проносится из кухни в коридор. Козуб вздрагивает от неожиданности и резко разворачивается на звук, задевая рукой один из бокалов, и тот незамедлительно летит на пол, с оглушительным звоном разлетаясь на осколки. — Черт, — чертыхается он, оторопело глядя на битое стекло под ногами и холодея внутри от осознания, что исправить ничего не представляется возможным. Да что это за карма такая? Сколько вещей Мэла он еще испортит? Артем вздыхает и начинает собирать куски стекла, когда на кухню вбегает хозяин квартиры. — Что случилось? — спрашивает он, и в его голосе слышится испуг, который отображается и на его лице. Козуб сам не понимает, как это происходит, но он снова вздрагивает от звучания его голоса и инстинктивно сжимает руку, забывая о том, что в ней. Ладонь пронзает острая боль, отдающаяся в висках. — Артем! — вскрикивает Мэловин, в мгновение ока оказываясь возле него и опускаясь на колени рядом. Козуб разжимает руку, выпуская окровавленные осколки стекла и с удивлением глядя на порез. Мэл хватает его руку в свою, выглядя куда более встревоженным, нежели он сам. Подумаешь, порез… Вид собственной крови почему-то не вызывает такого испуга, как возможная реакция Бочарова на разбитый бокал. — Прости… — виновато шепчет Артем, — я просто хотел их помыть. — Да черт с ним, с этим бокалом! — раздраженно отмахивается Мэловин и тянет его за руку к раковине, открывая кран с холодной водой. Козуб ощущает облегчение, жжение в ладони уменьшается, превращаясь в пульсацию. Бочаров за несколько секунд сметает разбросанные по полу осколки от крупных до самых мелких, без всякого сожаления отправляя их в мусорное ведро, и начинает по очереди открывать шкафчики в поисках аптечки. Артем отстранено наблюдает за его действием, отмечая, что Мэл уже успел переодеться в домашнюю одежду: на нем белая футболка с логотипом Стокгольмской бизнес школы и черные спортивные штаны, волосы слегка растрепаны. Такого Мэла он видит впервые, и он кажется таким близким и родным… до необъяснимой щемящей тоски внутри. Такой домашний и суетливый Мэл настолько завораживает, что Козуб напрочь забывает о жжении от пореза. — Что? — спрашивает он, наконец поворачиваясь с аптечкой в руках и встречаясь со странным взглядом менеджера. Почему Артем так на него смотрит? — Ничего, — бормочет тот, качая головой и в который раз за вечер чувствуя, что краснеет. — Я правда не хотел… — Я сказал: забудь о том чертовом бокале! — закатывает глаза Бочаров и выключает воду, стекающую красноватым потоком. — Дай сюда руку, — командует он, и Козуб с удивлением отмечает, что беспрекословно повинуется, протягивая ему раненую ладонь, на которую тут же выливается холодная перекись. С интересом наблюдает, с какой-то профессиональной точностью, уверенностью, но вместе с тем и легкостью утонченные пальцы музыканта обрабатывают рану, промакивая ее ватным диском, а затем откручивают пузырек с йодом и наносят сверху, тем самым вызывая дикое жжение, словно ладонь охватывает огонь. Артем дергает руку, но Мэл держит крепко и дует на порез, словно в попытке затушить разбушевавшийся огонь. Козубу снова становится трудно дышать — это слишком! Слишком мило, слишком заботливо… Так в детстве делала мама, когда он имел неосторожность поранить себя. И вся боль отходила куда-то в сторону, стоило ей вот так просто подуть на ранку. И сейчас пламя угасает в считанные секунды, и порез лишь немного щиплет. Мэл слегка улыбается, отпуская его руку, и начинает отматывать бинт. — И кто тебя такого неуклюжего взял работать в Гриль Азию? — качает головой он, произнося это так ласково, что Артем весь замирает, ощущая какое-то новое трепещущей чувство по отношению к нему. Чувствует, что ноги становятся ватными и вес тела для них оказывается слишком тяжелым. Голова слегка кружится, посылая легкие разряды в мозг. Будто его накрывает болевой шок, смешиваясь с опьянением. Козуб садится на пол, с удовольствием отмечая, как же приятно находиться в таком положении и иметь под собой твердую опору. Мэловин опускается следом и сосредоточенно начинает наматывать бинт на руку. Его пальцы так легко и почти невесомо касаются кожи, вызывая своими прикосновениями потоки тепла и какого-то сладостного удовольствия внутри. «Тебе нравится, когда он тебя касается», — самодовольно отзывается внутренний голос. Да, черт побери! Нравится. До безумия и до иррационального чувства наслаждения… До дрожи в теле… нравится. Мэл связывает вместе разные концы, но руку из своей не выпускает, будто чувствует, что Артем этого не хочет. Оба замирают словно на одном вдохе, понимая, что что-то произошло — образовавшаяся в гостиной Вселенная разверзлась прямо здесь снова. Мэловину кажется, что он весь один сплошной комок нервов, и любое действие Артема просто разорвет его на атомы. Неужели это происходит? Сознание мутнеет, заглушая голос разума, который все слабее убеждает в том, что не стоит напрасно надеяться, не стоит совершать то, о чем он после пожалеет. Но руки не слушают его. Пальцы скользят по внутренней стороне ладони поверх раны с такой осторожной трепещущей нежностью, на которую он и не думал, что еще способен. Артем судорожно вдыхает, и Мэл ощущает его дрожь — он чувствует то же самое. Он так же заворожен происходящим между ними в этот момент, что все вокруг просто перестает существовать, а сердце замирает в груди, забывая о своей работе. Грозовые облака встречаются с горькошоколадной бездной. — Тема, — выдыхает Мэл, чувствуя, как эта сокращенная форма его имени вызывает в сердце одновременно боль и невероятное, невообразимое тепло, в которое хочется укутаться и раствориться. «Тема», — выдыхает Мэл, и Артем с поражающей ясностью понимает, что больше ничего не будет, как прежде… Весь его привычный мир прямо сейчас сгорает под этими пальцами, рушится в ускоренном ритме его сердца. Черные пряди падают Мэлу на лоб, слегка прикрывая его глаза — два штормовых моря, в которые хочется на дно якорем. Артему не просто нравится, как Мэловин улыбается или как прикасается к нему. Ему нравится он сам... нравится Мэловин. Нет, даже не так. Он... привлекает его. Потому что, глядя на это безупречное лицо, он ощущает острое, до покалывания в пальцах, желание прикоснуться к нему. Но страх, холодом расползающийся от позвоночника, сковывает все тело. — С той самой нашей первой встречи... — начинает Бочаров, но голос его предательски ломается, а хрипота в нем, как никогда глубоко проходится по нервам Артема оголенным проводом. — С той встречи… я хожу словно лунатик, ведомый тобой... Неужели он правда говорит ему это? То, что столько времени держал внутри, боясь открыться, боясь быть отвергнутым?.. — Ведомый мной? — едва дыша переспрашивает Артем, а голос дрожит. — Да… Ты просто никогда не замечал, — слегка улыбается Мэл, но улыбка получается слишком нервной. — Я замечал... — тихо выдыхает Артем, делая это внезапное признание и для самого себя. — Я замечал твои взгляды... Почему у него так много времени заняло осознание того, что эти взгляды значили?.. Он ведь правда все замечал и чувствовал, только упрямо пытался игнорировать… — Ты хоть осознаешь, как давно я хочу, чтобы ты был мне больше, чем другом?.. Больше, чем лучшим другом?.. — так отчаянно спрашивает Мэловин, будто даже эти слова причиняют ему боль. Артем не дышит, словно внезапно забыл, как это делается. Мэл усмехается, и в его глазах мелькает такое необычное редкое тепло. — Ты хоть представляешь, как давно уже я хотел сказать тебе об этом? Как давно я хотел сделать это?.. — Сделать что? — едва выдавливает из себя Козуб, понимая глупость вопроса. Затуманенное сознание с опозданием понимает суть всего происходящего. Мэловин вдруг улыбается той своей коронной лукавой полуулыбкой и свободной рукой прикасается к его щеке. Не встречая сопротивления, большим пальцем опускается к губам, осторожно очерчивая их контур, изучая и будто медленно умирая от осуществления желания, сжигающего его вот уже два месяца. Эти Темины невероятные огромные карие глаза смотрят так удивленно и немного испуганно, но это только придает ему очарования. Пальцы медленно опускаются на подбородок и подцепляют его, слегка приподнимая. Мэл приближается на непозволительно близкое расстояние, не оставляя Артему и тени сомнений. Сердце пропускает удар, кровь приливает к лицу, заставляя его гореть. Артем напоминает сам себе рыбку, выброшенную на берег и задыхающуюся от нехватки воздуха. Его выдох обжигает губы Бочарова, которые в следующий момент накрывают собой его собственные. Он поддается им, чувствуя, как внутри воцаряется полнейший хаос: мысли путаются, образовывая какой-то морской узел, а тело расщепляется на молекулы, больше не существуя в гармоничном единстве. Это все странно, чертовски неправильно... Его целует парень… Он сам целует парня… Это безумие! Так не должно быть! Так не может быть! Губы Мэла движутся настойчиво, но не грубо, и на самом деле Козуб не знает, как им отвечать. Они оба чувствуют это, потому что в следующий момент Мэловин слегка отстраняется и заглядывает ему в глаза, не убирая пальцев с его подбородка, словно сделать это будет означать потерять этот миг, потерять эту тонкую связь навсегда. Он тяжело дышит, пытаясь вернуть контроль, пытаясь унять мысли, которые атакуют визуализацией желаний. Каждый из них чувствует физическое напряжение, повисшее между ними. — Ты что... никогда ни с кем... — Никогда... с парнями, — тихо произносит Козуб, чувствуя, что снова краснеет. Это все напоминает сон… слишком яркий и до сумасшествия реалистичный сон. — Да, точно… — в глазах Мэла мелькает понимание. Для Артема это в новинку: наверняка, непонятно и странно, ему сложно сразу принять свои чувства, ломая стереотипы и условности в собственной голове. — Прости. Козуб нервно сглатывает, вновь ощущая давно забытое, пройденное еще в пятнадцать лет чувство ужасной неловкости и даже стыда от первого несуразного поцелуя. Бочаров снова лукаво усмехается, пытаясь за этой улыбкой скрыть ужасающее ощущение падения в пропасть. — Так значит... я у тебя первый? Судорожный вдох, слегка расширенные от испуга глаза. Мэл ловит себя на том, что ему нравится смущать Артема и наблюдать за такой реакцией. Козубу кажется, что его кости превратились в желе, он не чувствует собственное тело. Внутренности скручиваются в один тугой ком. Мэловин заставляет его чувствовать себя так, как он не хотел бы себя чувствовать, выглядеть перед ним совершенно потерянным и неопытным, тем самым отдавая ему право на превосходство... Но в следующее мгновение что-то во взгляде Бочарова меняется, взгляд словно смягчается еще больше, а выражение лица приобретает серьезность, которая владела им, когда он обрабатывал порез. Он уверенней, но как-то более деликатно опускает ладони на шею Артема, большими пальцами успокаивающе поглаживая линию подбородка, наблюдая за его трепещущими ресницами, когда он закрывает глаза, и наполняясь непередаваемой нежностью...А затем снова накрывает своими губами его губы, но уже с первого касания давая понять, что этот поцелуй совсем другой. Осторожный, нежный, словно он спрашивает разрешения и не хочет испугать, словно хочет медленно распробовать его губы на вкус, словно хочет показать, что ничего страшного в этом нет... Артем выдыхает, смешивая их дыхания. Он не ожидал такого от Бочарова. Он даже не думал, что тот может быть таким и вести себя так... Разве не он сам доказывал, что не верит в искренность чувств? Тогда что между ними происходит сейчас? Почему это настолько ярко и волнительно? Откуда в Мэле столько ласки?.. Эта внезапная нежность между ними затапливает все его существо, разливая тепло до кончиков дрожащих пальцев. Внутри царит что-то невообразимое — тело будто в лихорадке, а разум окончательно сдается, уступая первенство чувствам, которых становится так много, что они просто выплескиваются, подобно лаве. Нет, все это правильно. Все так и должно быть! К черту все и всех! К черту спящую столицу с ее огнями и всех тех людей, которые пребывают там — на этой темной кухне их только двое. Пусть это длится вечность, а сердце затеривается среди звезд их новообразовавшейся Вселенной…