Темний погляд твій приховає біль, Та ти в пошуках світла Серед тисячі облич, Серед сотень протиріч. KADNAY«Тіло»
Чи має любов раціональну причинність? Навряд. …у цьому світі надто багато безпричинних речей. Сергій «Колос» Мартинюк «Капітан Смуток»
Артем тяжело вздыхает и переворачивается на другую сторону, пытаясь устроиться поуютней. Но все не так: слишком жарко, слишком неудобно, слишком много мыслей в голове, которые никак не дают заснуть. Плотно закрытые веки не помогают, как и попытки очистить сознание. Козуб сдается и открывает глаза, уставляясь в темные очертания предметов. Он слишком взбудоражен… возбужден произошедшим на кухне, чтобы удалось провалиться в сон. Сцена повторяется в голове снова и снова, но вызывает все те же эмоции. Артем отбрасывает одеяло и садится на кровати, внезапно с новым осознанием принимая тот факт, что он в чужой комнате и нам нем чужая одежда, но отчего-то это кажется таким правильным, будто всегда так было или так быть должно было. Козуб запускает пятерню в волосы, слегка оттягивая их пальцами, словно таким образом может вытянуть из головы навязчивые мысли, которые лишают его покоя и сна. И снова вспоминает прикосновение губ Мэла к своим… Артем выдыхает и подходит к окну, прислоняясь лбом к холодному стеклу — становится немного легче, но кончики пальцев все еще подрагивают, а губы зудят, не желая забывать поцелуи Бочарова. В какой реальности он мог бы подумать о том, что этот вечер, предвещающий лишь поход в кино на допремьерный показ фильма, мог закончиться вот так?.. Он сказал правду о том, что действительно замечал его взгляды и какой-то частью сознания понимал, что они значили, понимал, какие чувства за этим стояли, но намеренно не придавал им значения. Но сейчас все внезапно стает на свои места. Все, что казалось странным и непонятным, чему он никак не мог подобрать объяснения, приобретает значение. Все взгляды, действия и слова… Резкая перемена поведения Бочарова в ресторане и щедрые чаевые, иррациональное, маловыгодное для него предложение стать его менеджером, эти его подарки и постоянные просьбы присутствовать с ним на записях, фотосессиях, интервью и съемках, эти приглашения и ужины… Мэловин пытался проводить с ним больше времени не потому, что нуждался в друге. Все это было попытками ухаживать за ним. И это осознание ударяет Артема новой мощной волной — до безумия странно чувствовать себя тем, на кого это направлено, а не самому проявлять инициативу. За всеми теми странными взглядами, которыми его одаривал Бочаров и от которых ему было не по себе, всегда стоял романтический интерес… Как и за его прикосновениями, которые вызывали столько неловкости. Артем всегда списывал свое смущение от всего этого только на собственное недоверие к открывшейся для него стороне Мэла, которая никак не совпадала с его представлением. Он не задумывался о том, что эти прикосновения могут значить что-то большее, чем просто дружескую поддержку, и что его тело так реагировало на них потому, что ему нравилось. Оно до сих пор, даже после получасового стояния под струями горячей воды помнит его сегодняшние касания, отзывается легкой ноющей болью в ладони на месте пореза, по которому скользили его пальцы; все еще ощущает фантомные прикосновения к лицу и шее, а губы помнят горьковатый привкус его губ... Кажется,его тело даже сохраняет на себе аромат парфюма Мэла, будто он въелся ему под кожу. И это похоже на какое-то помешательство, от которого кружится голова и которое заставляет забыть обо всем другом, что есть в его жизни. В этом состоянии опьянения едва ли виновато вино... Последний раз Артем испытывал это в мае, когда еще был так сильно и самозабвенно влюблен. Но те чувства остались словно в другой жизни, и Козуб даже не думал, что испытает нечто подобное снова так скоро... да еще и к парню. Он, как и все подростки, по мере взросления задумывался о своей ориентации, но никогда всерьез, засматриваясь на девчонок и испытывая влечение к ним. Не было ни единого парня, к которому он почувствовал бы хоть что-то подобное. Ни единого... до Мэла. Как это произошло? Почему именно он? Почему вообще что-то изменилось? Когда это все началось?.. Когда он засмотрелся на фигуру Мэловина в гримерке, а после назвал его образ в бордовом костюме сексуальным? Когда представлял, как его пальцы, скользящие по клавишам синтезатора, касаются его кожи? Или когда ему приснился тот сон после разговора в клубе? А может, тогда он так грубо себя повел и наговорил столько неприятных вещей в клубе потому, что за пренебрежением и отвращением стояла ревность?.. Иначе почему его так обескуражил вопрос Мэла о том, что он хотел бы его из-за денег, если бы был на месте тех девиц? Все произошедшее теперь выглядит совсем иначе, когда Артем смотрит на него с этой стороны. Вопросы и ревность Мэла, и эта его отчаянная, едва ли не призрачная, но вместе с тем и такая осязаемая надежда на взаимность… Насколько серьезно он вообще рассчитывал на нее, когда Артем сам даже не представлял и не ожидал ее от себя? В голове внезапно всплывают слова Мэловина «Есть в тебе что-то такое…» Он говорил о своей собственной заинтересованности, о том, что так влекло его к Козубу, но, возможно, он видел и еще что-то, чего не замечал сам Артем? Или что так упрямо просто отбрасывал в сторону? То, как засматривался на него в салоне авто и на берегу Днепра, как хотел запустить пальцы в смоляные волосы и растрепать их, как ощутил разряд тока, пробежавшийся между их пальцами, когда Мэловин впервые прикоснулся к нему, прижимая его руку к столу в том ресторане… как каждый раз списывал на гипноз собственное влечение к нему. Воспоминания и ощущения сводят с ума невозможностью найти ответы, объяснить, почему это случилось. Все они — пустая трата энергии, потому что не поддаются логике и анализу. Откуда они появляются и почему? Почему ты не замечаешь человека, но внезапно в какой-то момент все резко меняется, — и он становится центром всех твоих мыслей? Как переключается внимание и как приобретает значение все то, что еще совсем недавно его вовсе не имело? Это всегда будто происходит водночасье, сбивая с ног и заставляя тонуть в непонимании...Это просто есть... С внезапной холодной и пугающей ясностью Артем понимает, что единственное, что остается, — просто признать и принять. Или отвергнуть и попытаться сделать вид, что ничего не произошло. Но второй вариант отзывается в сознании холодным страхом, давая понять, что он заведомо проигрышный вариант. Есть вещи, на которые нельзя просто закрыть глаза и сделать вид, что их не было — некоторые вещи в корне меняют твою жизнь, становясь точкой невозврата. Артем всматривается в россыпь разноцветных огней за окном и полуголые ветки деревьев, раскачивающиеся на ветру. Город за окном крепко спит, такой же, как вчера, и позавчера, и за неделю, месяц, год до этого. Безразличный к тому, что для кого-то в этот вечер мир перевернулся с ног на голову, что для кого-то все вокруг стало другим... Мэловин крутит в руках тлеющую сигарету, пустым взглядом наблюдая за красноватым огоньком, постепенно сжигающим бумагу и то, что она скрывает под собой. Он так и не сделал ни одной затяжки, просто наблюдая за струящимся дымом, незамедлительно тающем в темноте ночи. Он слишком взволнован, чтобы уснуть. Проворочавшись в кровати час, так и не сомкнув глаз, Бочаров спустился вниз на кухню попить воды, но буквально сразу же понял, что это было ошибкой — все здесь напоминало о недавно произошедшем. Казалось, тут все еще присутствовали очертания двух юношеских фигур, сидящих на полу так близко друг к другу, забывших обо всем вокруг… Воспоминания все еще такие яркие, что захватывает дух: ярко красная кровь на ладони и разбитое стекло на ламинате, испуганные огромные глаза Артема и его горячая кожа под пальцами, его терпкие от вина губы, неловко отвечающие ему, и пьянящий, бросающий в дрожь аромат парфюма на его коже, который он сам же имел неосторожность ему подарить… Все остальное словно в тумане. Как он спустя вечность встал на подгибающиеся, не держащие его ноги и помог встать Козубу, как протянул ему одежду и пояснил, где находится ванна, как пытался привести себя в порядок и не думать о нем в душе, мечтая оказаться рядом… Как изо всех сил пытался вернуть себе контроль над собственным телом и мыслями и не распадаться на части от переполнявших эмоций и чувств. Как выкурил три сигареты подряд и, игнорируя удивленный взгляд Артема, провел его в спальню для гостей, замявшись на пороге в растерянности, и пожелал ему спокойной ночи, уже понимая, что вряд ли сможет сегодня уснуть. Как закрылся в ванной и сам долго простоял под горячими струями воды… Неужели Артем правда ответил ему взаимностью? Неужели все то, что он замечал в его глазах, когда они оставались один на один, все его реакции на прикосновения… все это оказалось тем, о чем он думал? Он ведь столько раз представлял это в своей голове, что каждый раз в реальности не мог отделаться от сковывающего ледяного страха увидеть отвращение в глазах и быть отвергнутым, ведь сам давно понял, что некоторые вещи невозможно получить, неважно, насколько сильно твое желание: когда оно зависит от чьего-то еще желания и выбора, оно перестает быть только твоим и зависеть только от тебя. И чем больше времени они проводили вместе, тем сильней ставал этот страх, проникая глубоко под кожу, вплетаясь в сеть вен и капилляров, опутывая собой сердце. Он ведь не этого хотел — не этих чувств, не этой боли… Когда все зашло так далеко?.. И когда все изменилось? Почему взаимность от Артема заставила его чувствовать себя таким… счастливым? Мэл медленно подносит руку к собственным губам и осторожно проводит по ним большим пальцем, сразу же вспоминая чужое прикосновение и то, как сам очерчивал контуры чуть припухших губ Артема. Губ, которые он так давно хотел поцеловать, о разрешении которых даже не фантазировал. Губ, которые он сегодня хотел целовать до онемения… Неужели иногда в жизни все происходит именно так, как ты себе это представлял, без каких-либо отклонений и изменения деталей? Неужели это возможно, чтобы подобного рода фантазия стала действительностью? Или это все лишь очень реалистичный сон?.. В голове Козуба сейчас наверняка царит полная сумятица и неразбериха, но Мэла удивляет то, что и в его собственной голове полнейший хаос. Артем здесь, в его квартире, так близко... и этот поцелуй, которого он так желал, но на который по правде даже не рассчитывал сегодня... Все то, что произошло между ними на кухне было чем-то большим, чем он хотел, чтобы это было. Это оказалось гораздо глубже, сильней и более захватывающе, чем он предполагал и планировал в начале... Потому, что это не на одну ночь и не на одну неделю, как бывало с другими... Артем уже стал частью его жизни. Важной частью, от которой невозможно легко отказаться и забыть все, будто его никогда не было. И Бочаров понимает, что сам виноват в том, что это вышло из-под контроля, что позволил отношениям между ними зайти так далеко. Предлагая Артему стать его менеджером, он хотел лишь проводить с ним больше времени, узнать, что в нем так зацепило, не особо задумываясь о том, что все это перерастет в такую привязанность… С щемящим осознанием Мэл понимает, что не хочет, чтобы это было на одну ночь или одну неделю. Он желает задержать внутри это ощущение рождения сверхновой, не растерять это состояние гравитации… Бочаров с удивлением смотрит на свои пальцы, зажавшие между собой сигарету, как будто не понимает, как она там оказалась. Курить больше не хочется — кажется, будто никотиновый дым отравит все те светлые и пьянящие чувства, которые сейчас переполняют его до краев. Настолько сильно. Впервые за очень долгое время. Впервые с тех пор… Мэл резко тушит сигарету о каменный бортик балкона, выбрасывая в пепельницу, и словно только тогда замечает, как сильно замерз, стоя на открытом ветру. А затем подхватывает ее и лежащую рядом пачку сигарет и направляется назад в квартиру, незамедлительно освобождая руки и выбрасывая все в мусорное ведро. Туда, где ему и место… туда, где место всему прошлому. Сквозь полуприкрытые веки в глаза бьет мягкий солнечный свет. Артем потягивается и переворачивается на другой бок. Хотя голова кажется какой-то тяжелой, такого спокойствия и умиротворения он не чувствовал уже давно. Сегодня не нужно никуда спешить, можно позволить себе поваляться в кровати, пока не надоест, а потом пойти приготовить себе завтрак... Мысль о завтраке оказывается отрезвляющей — Козуб резко распахивает глаза, окидывая взглядом чужую комнату. События вчерашнего вечера не были сном — все происходило на самом деле! Артем невольно вскидывает руку, замечая на ладони бинт, который он так старательно пытался не намочить под душем вчера, и касается пальцами губ — поцелуй с Мэлом ему не приснился. Одно воспоминание об этом отзывается тревожной, но такой приятной дрожью внутри, а сердце на миг замирает. Вчера все между ними безвозвратно изменилось — все было взаправду. Взаимно. И не алкоголь был тому виной, а только их собственные чувства... Артем медленно садится на кровати, чувствуя, будто голова наливается свинцом — вряд ли он еще когда-то будет пить алкоголь из рук Мэловина. Массируя пульсирующие тупой болью виски, он выбирается из-под одеяла. Интересно, сам Бочаров уже проснулся? Который вообще час? Часы на экране телефона показывают 10:22. Последний раз Козуб позволял себе спать так долго несколько месяцев назад, но чем более загруженной становилась его жизнь, тем меньше времени оставалось на сон, если он хотел все успеть. А что насчет Мэла? Как долго он мог спать в свой выходной?.. Артем вздыхает и, подхватывая оставленное вчера на стуле полотенце, тихо выходит из комнаты, спускаясь в ванную. Холодная вода прогоняет остатки сна и приносит облегчение тяжелой голове. Парень невольно улыбается, замечая на полочке новую зубную щетку с лаконичной запиской «Твоя» — и на мгновение это кажется дико странным, будто вчера вечером он не впервые пришел домой к Мэлу в гости, а переехал к нему, но Артем прогоняет эту мысль, приводя себя в порядок. Вчера он лег спать с мокрой головой — и теперь волосы торчат в разные стороны в полнейшем беспорядке, поэтому приходится снова их намочить и кое-как расчесать пальцами. Глядя на свое отражение в зеркале, Артем несколько минут всматривается в собственное лицо: в глаза с легкими синяками под ними, замечая какой-то новый блеск в темных зрачках цвета жареных кофейных зерен, в едва различимые скулы, в пухлые губы... Что так понравилось Мэлу в нем? Мысль о том, что он привлекает Бочарова, что тот «ведомый» им с их первой встречи, все еще кажется невероятной. Но еще более невероятна и до безумия странна мысль о том, что Мэловин привлекает его самого... Артем оставляет полотенце на стиральной машинке и выходит из ванной, улавливая из кухни сладковатый аромат выпечки. — Don’t be shy, play this life, — негромко напевает Мэл, перекидывая свежеиспеченную вафлю с вафельницы на тарелку. На мгновение Козуб застывает в дверях, пораженный этой картиной. Вид Мэловина, суетящегося вчера, обрабатывая его рану, был непривычен, но вид Мэловина, готовящего на кухне завтрак, еще более удивительный. И такой невероятно милый, что у Артема перехватывает дыхание. Бочаров оборачивается, на секунду замирая с лопаткой в руке, а затем одаривает его улыбкой, в которой Артем впервые замечает неуверенность. — Доброе утро, — бодро отзывается он, и от звучания его голоса становится так непозволительно радостно на душе. — Доброе утро, — чуть хрипло ото сна отзывается Козуб и слегка улыбается в ответ. Глаза Мэла, кажется, пронзают его насквозь. Те самые невероятные серые глаза, которые вчера затягивали его в открытый космос... Артем отводит взгляд, кивая головой на вафельницу. — Не знал, что ты умеешь готовить. — Тебе еще многое предстоит обо мне узнать, — отзывается Бочаров, и на его лице Артем замечает такую привычную лукавую усмешку. Он произносит это так небрежно, но в самой формулировке обещание — обещание и надежда на что-то большее, и от этого Козуб чувствует себя еще более неловко. — Ты всегда любил бельгийские вафли? — интересуется Козуб, входя в кухню и осторожно присаживаясь на один из барных стульев за столом. Мэловин снова улыбается, выливая новую порцию теста. — Не так сильно. Губы Артема сами расплываются в улыбке, которую он пытается подавить, а сердце отчего-то начинает биться быстрей. Надо же, в ту субботу он и подумать не мог, что «что-нибудь на твой вкус» будет иметь какое-то значение... — Кофе будешь? — интересуется Мэл и, дождавшись кивка, ставит чашку под кран кофемашины. — Как спалось? Артем не может объяснить, почему такие обычные нейтральные вопросы вызывают в нем столько эмоций, но эта забота со стороны Бочарова, пусть даже в столь незначительных вещах так приятна. — Отлично, а тебе? — выпаливает Козуб, понимая, что ответ слишком нервный. Мэл ничего не отвечает, улыбаясь уголком губ. Оба ведь прекрасно знают, что уснуть получилось далеко не сразу, что они полночи провели в раздумьях о том, что здесь произошло, и что сейчас стараются вести себя так непринужденно, чтобы прогнать норовящую повиснуть между ними неловкость. Мэловин просто любуется таким непривычно домашним расслабленным Артемом: с влажными, небрежно уложенными волосами, с еще сонными глазами, в его одежде. Темно-синяя футболка с лаконичной белой надписью «21:21», напоминающая об истории двух юношей из культового норвежского сериала,которая накладывается на их с Козубом собственные отношения такой поражающей аналогией, идет ему гораздо больше, и от всего этого Мэл чувствует, как в его собственной груди что-то зажигается... — Не помню, когда в последний раз просыпался так поздно, — говорит Артем, чтобы что-то сказать и не создавать неловкую паузу. Ловит себя на том, что постукивает пальцами по столешнице. — Ты слишком много работаешь, — лицо Бочарова тут же становится предельно серьезным, а взгляд каким-то виноватым. — Смены в Гриль Азии и организация всех этих мероприятий, а еще и я постоянно краду твое время... — Перестань, — обрывает его Козуб, — ты не крадешь мое время. Я... — вдох, вся смелость в кулак, — я сам хочу проводить его с тобой. Глаза Мэловина недоверчиво распахиваются. — Правда? — Правда, — улыбается Артем. Эта какая-то детская недоверчивость Мэла так умиляет, как и этот его вопрос каждый раз, когда его удивляют слова менеджера. Конечно, это правда: он действительно хочет проводить с ним больше времени, узнать его получше, понять, что между ними происходит... Будто опомнившись, Бочаров быстро вытягивает готовую вафлю и заливает последнее тесто, а затем меняет чашки у кофемашины. Артем понимает, что засматривается на него: на его ловкие движения и тонкие пальцы, на его утонченную фигуру и все так же растрепанные смоляные волосы. Испытывает сильное желание запустить в них руку, перебирая пряди сквозь пальцы... Внезапно на соседний стул запрыгивает полосатый кот и устремляет на гостя любопытный взгляд своих огромных желтых глаз. — Знакомься, это Цитрус, — отзывается Мэл с легкой улыбкой. — Ты не говорил, что у тебя есть еще и кот, — ошарашенно смотрит на хвостатого Артем. Так вот кто вчера так его напугал, выбегая из кухни, вот кому надо сказать спасибо за разбитый бокал, порезы... поцелуй. — Прости. Видимо, вчера он не захотел с тобой знакомиться... — Да уж, конечно, — бормочет себе под нос Козуб, наблюдая за тем, как кот подбирается ближе к нему и принюхивается. — Почему Цитрус? — Лимоны просто обожает, — смеется Бочаров, бросая быстрый взгляд на питомца. Артем рассеянно кивает, осторожно протягивает руку к коту и чешет того за ухом, вызывая громкое довольное урчание. Козуб улыбается и, продолжая поглаживать Цитруса, молча наблюдает за тем, как Мэл поливает вафли кленовым сиропом и добавляет почищенные апельсины и бананы. — Надо же, не думал, что мы поменяемся ролями, — задумчиво протягивает Артем, вспоминая ту субботу два месяца назад, когда его так сильно удивила резкая смена поведения Бочарова. — Тогда, наверное, никто из нас не думал... — вторит ему Мэловин, ставя перед ним тарелки и чашки с кофе, и устраивается напротив. — Вафли и капучино, — улыбается Артем. — Капучино — это влюбленность, — бросает Мэл словно какую-то цитату, но в ту же секунду понимает, как это звучит, и замирает, пораженный собственными словами. Его серебряные в солнечном свете глаза будто пронзают насквозь, и Артем не в силах выдерживать их взгляд. Как не в силах успокоить ускорившееся сердцебиение. Теперь, когда он знает, что скрывается за этими глазами и этими словами... Как вести себя? Что сказать в ответ?.. — Слушай, Артем, — Бочаров внезапно берет в свою руку его раненую ладонь и нежно проводит большим пальцем по порезу под повязкой. — То, что случилось вчера, было... по-настоящему. Я поцеловал тебя потому, что действительно давно этого хотел, а не потому, что был пьян, расстроен или хотел новых ощущений. Эти глаза вонзаются в сердце серебряными пулями и застревают где-то там внутри. Артем нервно сглатывает, ощущая, как напряжение все сильней сжимает в своих тисках, и медленно кивает. — Просто хочу, чтобы ты знал... — еще тише добавляет Мэл. — Я понимаю, каким странным тебе все это кажется. Я знаю, что взвалил на тебя слишком много… Прости. Я не буду тебя торопить... Ты не обяз… — Я знаю, — перебивает его Козуб. — Спасибо, — только и выдавливает он из себя, неосознанно накрывая пальцами большой палец Бочарова — такой себе символ надежды. Дорога к дому Артема пролегает в молчании, тишину в салоне нарушает лишь приглушенная музыка из магнитолы, звучащая на волнах радио NRJ. Солнце, разбудившее Козуба с утра, прячется за тучами, намекая на то, что скоро станет не частым гостем. Мэл время от времени бросает взгляд на задумчивого менеджера, прислонившегося к окну, и не может отделаться от ощущения дежавю, когда Артем впервые оказался в этой машине, а он вот так же сильно хотел прикоснуться к нему, но заставлял себя не думать об этом и сосредотачивать внимание на дороге. Впрочем, это желание неоднократно возникало всякий раз, когда Козуб оказывался на пассажирском сидении, вот только сейчас Мэловин снова не решается поддаться ему. Не хочет влезать в личное пространство Артема, тем самым нарушая обещание не торопить. Наверное, поэтому жажда прикосновения настолько сильна… — О чем ты думаешь? — тихо спрашивает он, нарушая тягучее молчание, нажимая на газ на зеленом сигнале светофора и поворачивая направо. — Не знаю, — так же тихо отзывается Козуб, медленно оборачиваясь в его сторону. — Не знаешь, о чем думаешь? — удивляется Мэл, бросая на парня быстрый взгляд и снова сосредотачиваясь на дороге. — В моей голове сейчас мало адекватных мыслей… Какой-то хаос, — Артем шумно выдыхает, запуская пальцы в волосы и пробегаясь по ним. — Слишком много всего… Бочаров понимающе кивает и больше не задает вопросов, но то, как он поджимает губы, выдает его напряжение. Будто он боится в любой момент услышать, что все произошедшее вчера было ошибкой, о которой стоит забыть. «Почему это так важно для него? — снова задается вопросом Артем. — Он ведь убеждал меня в том, что его не интересуют чувства, что он не верит в них. Тогда как понимать его поведение? Чему верить? Что все-таки происходит между нами?» Из мыслей Козуба вырывает внезапная тишина — музыка выключена, мотор заглушен. Артем с удивлением отмечает, что они стоят в его дворе перед знакомым подъездом. И момент прощания оказывается неожиданно неловким… — Я попросил отца поработать административным помощником директора ресторана именно из-за тебя, — вдруг произносит Бочаров немного отстраненным голосом, глядя куда-то вдаль сквозь лобовое стекло, и от этой реплики внутри Артема что-то стискивается.— Я оценил тебя взглядом, посчитал симпатичным. И все… А потом ты пролил то чертово вино, — Костя улыбается воспоминаниям уголком губ. — Я готов был уже начать кричать на тебя, обозвать криворуким и все в таком роде, что я скорее всего и сделал бы, если бы не взгляд, которым ты посмотрел на меня... В нем был испуг, но никакого подчинения. Я сразу понял, что ты сейчас не станешь лебезить и рассыпаться в извинениях передо мной, как это сделало бы большинство на твоем месте. Ты пытался это скрыть, но в твоих глазах я увидел вызов. Ты понимал, что виноват в этом инциденте, готов был попросить прощение, но не собирался терпеть от меня грубость и позволять себя унижать просто потому, что я был богатым клиентом… сыном твоего работодателя. Артем чувствует мурашки по телу, которые бегут от воспоминаний — да, именно так все и было. Но будучи во власти злости, он не заметил заинтересованности за холодностью Бочарова. — Думаю, этим ты меня и зацепил… — Мэл сглатывает и поворачивается к Козубу, пленяя взглядом своих глаз цвета ртути, от которого трудно дышать. — Настолько не похож на тех, кто меня окружал… Я согласился на условия отца из-за какого-то парня, которого мимолетно увидел, но взгляд которого меня так поразил. Артем смотрит на него во все глаза, поражаясь внезапному признанию, не в силах что-либо сказать, не в состоянии поверить, что за холодными словами Бочарова, произнесенными тогда, стояли такие эмоции. — И тот испуг в твоих глазах… страх, что я тебя уволю, был таким глубоким, словно эта работа значила для тебя слишком много, — задумчиво продолжает Мэловин, не сводя с него глаз. Артем тяжело сглатывает — нет, он не готов рассказать ему о том, почему так боялся потерять работу, почему ему так сильно были нужны деньги. — Поэтому я предложил тебя стать моим менеджером. Когда увидел твое личное дело, понял, что звезды будто специально складывались так удачно. И предложил тебя такую высокую зарплату, чтобы ты точно не смог отказаться. И потому… что привык все покупать, — голос его звучит виновато, и Козуб невольно тоже чувствует вину. За то, что был так далек от истины в своих первых впечатлениях о нем. — Но тебя интересовало в первую очередь не это, а моя музыка… чтобы тебе было «не стыдно» продавать товар, — продолжает Мэл, слегка улыбаясь. — Ты правда поразил меня, Артем. И чем больше времени я проводил с тобой, чем больше общался, тем больше удивлялся тебе… твоей увлеченности, твоей искренности, твоему бескорыстию… Я не верил тебе. Не верил до того разговора в клубе. И мне все еще трудно, — голос Бочарова срывается, в нем слышится хрипота подступающих к горлу слез, которые он пытается подавить, — осознать, что кто-то может по-настоящему заботиться о моих чувствах… — Эй, — выдыхает Козуб, вскидывая руку и накрывая своей ладонью ладонь Мэла, слегка сжимая его трясущиеся пальцы. Это прикосновение подобно разряду тока, бросающего в дрожь. Артем не знает, что сказать, продолжая всматриваться в ртутные бездны, надеясь, что его взгляд скажет больше. С новой ошеломляющей ясностью понимает, что это слишком важно. Что чувства Мэла к нему оказываются куда сильней, чем он мог представить, куда сильней его собственных. Чувства человека, который заверял, что не верит в их силу, который отрицал их существование. — Я знаю, что ты был растерян, не понимая, почему так резко изменилось мое поведение и мое отношение к тебе, не понимая, чего я от тебя хочу... — продолжает Мэловин. «Остановись! Больше не слова», — предупреждающе восклицает разум. — Я знаю, у тебя заняло много времени начать мне доверять и стать моим другом... Знаю, что все, что происходит сейчас, кажется еще большим безумием… — Я… — начинает Козуб, по понимает, что все слова от него убегают. Как сказать то, что хочешь, и что так важно? Как подобрать правильные слова? Он отпускает руку Мэла и устремляет взгляд на собственные колени, чтобы суметь собрать слова воедино. — Может, для тебя это привычно… Но я никогда не чувствовал подобного к парню… Слишком много всего… Просто… дай мне время переварить это… разобраться в себе… — Артем все равно путается в словах, запинается и боится, что они будут поняты неправильно, боится обидеть ими. — Да. Да, конечно, — поспешно бросает Бочаров, часто моргая и выглядя виноватым. — Прости. Я пообещал, что не буду торопить, а сам… Я просто хотел, чтобы ты знал, как все было с моей стороны. — Все нормально, — обрывает его Артем. — Просто дай мне время. Мэл кивает, не находя нужных слов, понимая, что прощание затягивается, но с удовлетворением замечая, что Козуб не спешит покидать авто. — Тогда… до встречи? — осторожно интересуется он. — До встречи, — отзывается Артем, но не двигается с места, выглядя при этом все таким же задумчивым. Будто ждет чего-то и сам не понимает, чего именно. И эта его растерянность в который раз умиляет Бочарова, вызывая огромное желание поцеловать… снова ощутить его губы на своих. Он даже не замечает, как неосознанно наклоняется ближе к нему, пока не встречается с его взглядом. «Нет, не сейчас. Не все сразу. Ты обещал ему время», — приказывает внутренний голос, и Мэл неохотно отстраняется, вместо поцелуя прикасаясь к его щеке кончиками пальцев, невесомо скользя вниз по ее мягкому бархату. Артем делает глубокий вдох и выдох и наконец разворачивается к дверце в поисках ручки, чтобы выйти, но на мгновение снова замирает в нерешительности. Сердце Бочарова успевает попустить удар, когда он снова резко разворачивается, мгновенно сокращая расстояние между ними, и сам целует его. Внутри что-то взрывается, стоит ему ответить и поддаться эмоциям. Была бы его воля, этот поцелуй не закончился бы никогда. Но звезды гаснут так же стремительно, как и взрывались. Артем отстраняется, выглядя удивленным своим порывом, но Мэл успевает выдохнуть ему в губы со своей легкой лукавой усмешкой: — До встречи, Тем. Кивок, нервная улыбка, смущение и желание побыстрей скрыться из глаз. Он уходит, оставляя после себя в салоне аромат подаренного парфюма и неосязаемое чувство надежды, которое проникает под кожу и пробирается к сердцу. Прямо с порога Артему в нос ударяет насыщенный пряный запах свежезаваренного кофе. Значит, мама дома. Он действительно находит ее на кухне, спокойно попивающую свой обязательный утренний напиток, и расплывается в улыбке. — Артем, — улыбается в ответ женщина, когда он подходит к ней и целует в щеку, а затем крепко обнимает, вдыхая такой родной запах парфюма. Кажется, только сейчас осознает, как сильно по ней соскучился, и это при том, что они живут в одной квартире. — Где ты был? — спокойно интересуется она без единой тени укора в голосе, только с любопытством, когда он отстраняется и направляется к холодильнику за минералкой. — Я уже подумала, что у тебя сегодня снова смена в ресторане. — Нет, я просто ночевал у Мэла… у Кости, — исправляется Артем, ощущая себя виноватым. Вчера он пожелал Алисе спокойной ночи, но, будучи поглощенным общением с Мэловином, даже не подумал отписать матери и предупредить ее. Да, он рассказывал ей многое о Бочарове, об их совместных успехах и планах, но называть его Мэлом при ней почему-то кажется странным. — Оу, это классно, что вы стали друзьями, — искренне улыбается она. Артем рад, что его лицо сейчас закрывает бутылка, но понимает, что риск захлебнуться слишком велик, если руки не перестанут так дрожать. Друзьями… Он тоже думал, что они становятся друзьями. Но друзья не целуют друг друга так, как вчера целовали они. Друзья не чувствуют рядом друг с другом, как сердцебиение ускоряется… Козуб ощущает, что краснеет, и отводит взгляд, сосредотачивая свое внимание на чашке, которую мать держит в руках. —Да, я тоже. Он совсем не такой, как я о нем думал, — тихо произносит Артем. Как оказалось, Мэл может быть внимательным. Заботливым. Сопереживающим. Понимающим. Осторожным… И нежным. — Я рада, что вы проводите вместе свободное время. Рада видеть тебя таким… — ее глаза наполняются грустью, а теплая ладонь накрывает щеку Артема. — Несправедливо было взвалить все это на тебя… — Мам… — начинает было Козуб, но она жестом останавливает его. — Ты у меня такой ответственный, продуманный, серьезный… самоотверженный… — в ее глазах и голосе стоят слезы, но она выдавливает из себя теплую улыбку и нежно треплет его по щеке, как когда-то в детстве. — Отец бы тобой гордился. Артем чувствует, как глаза щиплет от ее слов и тона, которым она их произносит, но пытается держаться, даря ей ответную легкую улыбку. Отец всегда хотел, чтобы сын пошел по его стопам и стал успешным инженером, и вряд ли бы одобрил его решение взять академотпуск, а потом и вовсе бросить эту специальность и пойти работать, чтобы позже подать документы на менеджмент. Но если сейчас он все-таки наблюдает за ними откуда-то сверху, то наверняка гордиться тем, что сын заботиться о семье не хуже его самого… — Как она? — спрашивает Козуб, отгоняя мысли об отце. — Вчера была просто гиперактивной, не знаю даже, где она берет столько энергии. Спрашивала, когда ты придешь. — Я думал, мы бы могли пойти сегодня вместе, — пожимает плечами Артем. — Отлично, она будет рада, — улыбается женщина и тут же восклицает, замечая бинт на руке сына: — Что это? — Порезался вчера… Случайно. Ничего страшного, — отмахивается тот. Она качает головой, одаривая его своим коронный обеспокоенным взглядом, но ничего не говорит. И это почему-то веселит Артема. — Знаешь, Костя вчера вот так же на меня посмотрел, поинтересовавшись, кто меня такого неуклюжего взял на работу в Гриль Азию. А потом перебинтовал руку, — улыбается воспоминаниям Козуб, воскрешая в памяти бережные прикосновения теплых рук и чувствуя, что краснеет. Поделиться ли с мамой своими чувствами? Спросить совета? Как она вообще воспримет то, что он запал на парня… на своего начальника?.. Женщина смотрит на него каким-то таким вкрадчивым взглядом, от которого становится не по себе, будто она и так обо всем догадывается. — Кажется, он заботливый парень, — улыбается она. — Странно, правда? Для человека, который с детства привык больше получать, чем отдавать взамен, — задумчиво произносит Артем, наблюдая за тем, как за окном ветер обрывает с деревьев немногочисленные оставшиеся на ветках желтые листья. — Не знаю, почему мне так трудно в это поверить… — Артем, — спокойно, но решительно обращается к нему мать, беря его ладони в свои и слегка сжимая, — я всегда учила тебя доверять своим чувствам, а не мыслить стереотипами и вешать на людей ярлыки. Так они пытаются все упростить, но на самом деле только усложняют. Думай тем, что здесь, — прикосновение к виску, — но не забывай прислушиваться к тому, что здесь, — теплая ладонь касается груди, под которой спрятано сердце. — Это будет правильным? — тихо спрашивает он, вспоминая нежное прикосновение рук Бочарова к своему лицу и его осторожный поцелуй, от которого у него вчера кружилась голова, вспоминая его нерешительное прикосновение сегодня в машине и тот поцелуй, который он сам оставил ему на прощание. Хотел сделать это на трезвую голову, чтобы убедиться, что чувства, возникшие ночью, не были надуманными, не исчезли при свете дня… что были реальными. Что он не просто позволял, а сам хотел проявлять инициативу. — Это всегда будет правильным, пусть даже если будет разочарование или боль… Это приносит тебе опыт, — немного грустно улыбается женщина, ласково поглаживая его пальцы, которые все еще держит в своих ладонях. — Я знаю, тебе все еще больно… сложно доверять, верить в чью-то искренность, но не все люди одинаковые. И если то, что ты чувствуешь, кажется тебе правильным, пусть так и будет. Если тебе нравится быть его другом, будь им, и, если он хочет быть твоим другом, позволь ему. У Артема перехватывает дыхание от ее слов. Догадывается ли она о том, что их отношения с Бочаровым выходят за рамки дружбы? — Я меньше всех хочу, чтобы кто-то делал тебе больно: предавал, ломал твою веру, разочаровывал… Но я также не хочу, чтобы ты избегал дружбы или боялся снова полюбить, — ее слова оживляют в памяти потухший колючий взгляд Мэла, когда вчера разговор снова зашел на тему его неверия в любовь. Кто-то предал его тоже, и это оставило слишком глубокую рану внутри. — Проблема в том, что никогда не знаешь, чем все обернется. И в конечном итоге… есть только «здесь и сейчас». — Что-то я расфилософствовалась, — улыбается женщина. — Я лишь хочу сказать, что каждая ситуация уникальна, у каждого своя история. Ты можешь проводить определенные параллели, но не отождествлять. Поэтому стереотипы и ярлыки — это идиотские вещи. Оценивай людей по их поступкам. Артем кивает в подтверждение того, что понял, и на душе и впрямь становится легче. Пора перестать останавливать себя и невольно попрекать Мэла выдуманным образом, который имеет так мало схожего с реальностью. Пора перестать строить в голове непонятные барьеры и условности и позволить себе делать то, что он хочет. Довериться Мэлу и своим чувствам, пусть какими странными и пугающими они не кажутся сейчас... — Спасибо, мам, — тепло шепчет Козуб, прижимаясь к такому родному плечу и кладя на него голову. Ему казалось, что он уже слишком взрослый, чтобы вот так вот искать утешения и ласки у матери, но на самом деле ему безумно не хватало этих чувств защищенности, понимания и заботы, которые она готова была отдавать, неважно сколько лет ему исполнится. Мама для своего ребенка всегда останется мамой. Женщина улыбается и легонько гладит его по волосам, даря такое нужное ощущение спокойствия и ласки. Этого чувства хватило с лихвой на весь день — словно на Артема внезапно снизошло какое-то благословение сверху, затапливая все его естество умиротворением и счастьем. Столь светлыми чувствами, каких он не испытывал очень давно. Вполне возможно, что в этом была его собственная вина — он сам не позволял себе быть счастливым или хотя бы очень радостным, считая, что не имеет на это права, пока у Алисы тоже все не наладится. Но она поражала его своим позитивом и неиссякаемой энергией каждый раз. Даже когда он сам чувствовал отчаяние, она не теряла веры и, кажется, надеялась и радовалась жизни за них двоих. Вот и сегодня она улыбалась так, будто пыталась поднять всем настроение, будто это им нужна была ее поддержка, а не наоборот. И это поражало. Откуда в человеке столько силы и отваги? Артему даже стало стыдно за свои угрюмые мысли и за то, что он усложнял и без того запутанные вещи в своей жизни. Сегодня он просто решил не думать о проблемах и сложных решениях, а просто наслаждаться общением с дорогим человеком. И это было довольно легко, ведь с Алисой он всегда забывал обо всем, что тревожило. И только дома мысли о Мэловине вернулись. Артем долго рассматривал собственную комнату, не в силах отделаться от странного ощущения, что она принадлежала кому-то другому, или будто его слишком долго здесь не было и все успело поменяться. Но здравым умом Козуб понимал, что на самом деле ничего не изменилось: ни обои, ни мебель, ни легкий беспорядок, ни даже вид из окна. Здесь все осталось по-прежнему — изменился только он сам. Но разве может все быть настолько резко? Ведь мир не рухнул и не пошатнулся от того, что сегодня ночью он целовался со своим артистом и внезапно обнаружил в себе чувства к нему, — все осталось на своих местах. Так почему же у него такое ощущение, будто он попал в другую Вселенную, будто прожил день совсем другого Артема Козуба? Неужели произошедшее кажется ему настолько невероятным, что он никак не может примерить его на себя? Чем больше он об этом размышляет, чем больше задает себе этих по сути однотипных вопросов, тем яснее понимает, что именно ему мешает поверить и принять случившееся. Установленные рамки и привычная модель поведения, которые являлись частью его самого сколько он себя помнил. Нельзя за один вечер просто отбросить все, к чему ты привык за всю свою жизнь, и думать, действовать, чувствовать по-новому с тем же самым комфортом. Изменения всегда привносят в жизнь стресс и дезориентацию. Это нормально чувствовать себя потерянным… Артем уже десять минут лежит на кровати и посматривает на экран телефона, отстраненно отмечая про себя меняющиеся на дисплее минуты времени, борясь с желанием написать Мэлу в Телеграм, удивляясь, почему тот сам весь день молчит, но останавливает себя. Он ведь сам просил время, чтобы разобраться в себе и своих чувствах, так зачем тогда доставать Бочарова? К чему писать банальности вроде «Привет, как дела?» и «Как прошел день?», если это вовсе не то, что интересует обоих? Чувствует ли Мэловин тоже, что и он? Или для него все куда ясней и проще? Да, для него эти чувства, похоже, тоже стали неожиданностью, но не настолько же сбивающей с ног, как Артема? Он хотя бы давно принял свою ориентацию… Козуб шумно выдыхает, отбрасывая телефон в сторону, и переворачивается на живот, зарываясь лицом в подушку. Почему это так сложно, просто принять факт того, что тебе в сексуальном плане нравятся не только девушки, но и парни? Он ведь сам находил это нормальным и поддерживал лгбт, считая их очень смелыми людьми, хотя сам никогда не думал и не чувствовал, что является одним из них. Может, именно в этом и есть причина — он недостаточно смелый, чтобы принять в себе эту часть, отойти от общественных канонов и быть тем, кем есть, наплевав на мнение всех, кто будет с этим не согласен. «Разве так бывает? Разве может сексуальная ориентация вот так просто поменяться? Разве это не заложено изначально в твою природу? Как это происходит?» — одна мысль опережает другую, и Артему кажется, что мозг сейчас взорвется. Может, стоит почитать какую-то литературу или сходить к психологу… или хотя бы просто загуглить. «А разве это так важно?» — резонно интересуется внутренний голос. — «Мэловин ведь тебе от этого знания меньше нравится не станет». Или станет? Вдруг это все просто помешательство от постоянно недосыпа, усталости и стресса? Или от такого сильного болезненного разочарования в отношении с девушками? «Мэлу было бы больно это слышать», — услужливо подбрасывает ремарку мозг. Кажется, его чувства искренние и, наверное, он больше всего боится притворства со стороны Артема. — Ааарх, — мычит в подушку Козуб от злости на самого себя за полнейший беспорядок в голове. Почему это не может быть так легко, как было с девушками, которые ему нравились, как было с… Только потому, что Мэловин парень? Или потому, что он сын его босса, а Артем совсем не та партия, которую тот хотел бы для своего сына? Или потому, что Мэл собирается стать очень известной личностью в шоу-бизнесе?.. Вот оно! Принять свои чувства к Бочарову, быть с ним — это стать предметом постоянного внимания и, скорее всего, осуждения публики и прессы, которые постоянно требуют хлеба и зрелищ, которые так любят копаться в чужом грязном белье и выставлять его на всеобщее обозрение. Артему становится плохо от одного осознания того, что в их отношения будут лезть чужие глаза и уши. Он готов присутствовать на публичных мероприятиях и попадать в объектив камеры, но не открывать им что-то настолько личное. Ну почему все должно быть настолько сложно?..***********
Артем на ходу натягивает пальто, запуская руку в карман в попытке быстро найти пачку сигарет. Сколько раз он уже обещал себе бросить, чувствуя вину перед Алисой, но так и не нашел в себе силы воли отказаться от пагубной привычки, считая ее лучшим способом успокоения. К тому же, резко бросать нельзя, и Козуб оправдывал себя тем, что постепенно уменьшает количество сигарет. Вот эта, выкуренная сейчас, будет единственной на сегодня. Артем резко толкает дверь выхода, оказываясь в небольшом тамбуре, и уже берется за ручку двери, ведущей непосредственно на улицу, слегка приоткрывая ее, когда внезапно слышит свое имя. — …ать сюда Артема, — доносится до него голос Миши, одного из поваров. Обрывок фразы заставляет Козуба замереть, так и не открыв дверь полностью. Он — единственный Артем в ресторане, бесспорно говорят о нем. С чего бы это? — А что не так с ним? — удивленно интересуется Света. — А вы разве не заметили, что наш Костик уже не первый раз подвозит нашего Артемку к отелю? — отзывается Саша, официант из первой смены, и тон его так и сквозит ехидством. Он затягивается и смачно выдыхает в холодный воздух струю дыма, с удовлетворением наблюдая за реакцией коллег. Сердце Артема пропускает удар — это должно было случиться. Рано или поздно кто-то должен был заметить, что они часто появляются в ресторане почти одновременно. И хотя Козуб всегда просил Мэла высаживать его где-то поблизости на Владимирской, Михайловском, Софиевской или Тарасовой, в зависимости от того, с какой стороны они подъезжали, это все равно было слишком близко. Кто-либо из коллег, спешащих на работу, мог увидеть его, выходящего из машины босса. Пожалуй, вероятность этого не была слишком уж высокой, и тем не менее, такой проныра, как Санчос, умудрился заметить, что это было не единожды. Козуба слегка передернуло от этого фамильярного «Костик» в адрес Бочарова. Наверняка работники уже давно так его называли, только он почему-то ни разу не слышал, словно выпал из жизни Гриль Азии. Хотя, так ведь оно и было… — В смысле? — растерянно переспрашивает Катя. — Вот тебе и в смысле, — хмыкает Саша, делая еще одну затяжку, и повторяет: — Наш дорогой Костик привозит Артема к ресту на своей крутой тачке. — Ты уверен? — Лол, ты что, думаешь, я слепой? Неа, сорри, у меня пока со зрением все оки, — уверенно заявляет парень. — Так, может, они жив… — начинает было Света, но Миша ее перебивает. — Что? Живут рядом? И Костик его по доброте душевной подкидывает на работу по дороге? — в голосе Паши столько издевки, что у Артема от этого тона и произнесенных слов в горле застревает ком — сложно понять от обиды ли, или больше от злости. Какого черта они обсуждают это за их спинами? Какого черта это вообще их интересует? И чем Бочаров заслужил такое мнение о себе? Но внутренний голос подсказывает Козубу, что он тоже мог бы так же думать о Косте, если бы не знал его лучше, если бы не стал его менеджером и не проводил с ним столько времени, если бы не открыл для себя настоящего Бочарова. Он бы тоже мог стоять вместе с ребятами и так же отзываться о своем начальнике, если бы воспринимал его только таким, каким тот хотел казаться для своих подчиненных в ресторане. Эта мысль кажется до абсурдности странной — Бочаров бы мог так и остаться для него Константином Николаевичем, холодным мажором с их первой встречи, если бы все развернулось по другому сценарию. Не было бы этой работы, этого статуса, не было бы откровений, доверия, дружбы… и поцелуя на кухне. Чувств бы этих тоже не было! Неприятная дрожь пробегает по телу Артема от осознания того, скольких таких важных и значимых моментов не было бы, если бы тогда в сентябре все сложилось иначе. Он и не осознавал, сколько ярких моментов разделил с Мэлом за это время — моментов, которые разукрасили его серую до сентября жизнь в разные оттенки. И дальше обещало быть еще больше. Если только… — Ну, а почему бы и нет? — робко интересуется Света, словно хватается за какую-то призрачную нить. — Ты ведь не знаешь, где они живут. Санчос и Паша дружно смеются. — Серьезно, Светик? Ты же не думаешь, что Костик живет в каком-то обычном ЖК рядом с простыми смертными? — Ой да ладно, а где он по-твоему живет? На Небесах что ли? — раздражается девушка, резко гася окурок о край урны и выбрасывая его туда. — Дело совсем не в этом, — отзывает официант. — А в чем же? — хмыкает Катя. — Артемка наш быстро подсуетился и завел дружбу с кем надо. — А разве не с Артемом тогда произошел тот злополучный инцидент с пролитым на Костика вином? — интересуется Катя. — Не особо удачное начало «дружбы», — девушка показывает пальцами кавычки. — Не думаю, что для Костика это была большая трагедия, — хмыкает Саша. — Давным-давно забыл уже, наверное. Раз на тачке возит. И у Темыча нормальная такая протекция. А че, водишь себе дружбу с боссом и катаешься, как сыр в масле, даже на Аркадия теперь плевать. Может, он как раз и собирается занять его место. — Думаешь, Артем метит на место Аркадия? — восклицает Света, пораженная этой догадкой. Козуб чувствует, как сердце сжимается — кажется, Света единственная из этой компании, которая никак не хочет соглашаться с тем, в чем ее пытаются убедить, не может поверить, что он такой корыстный. Артем не замечает, что все это время мнет в руках так и не зажженную сигарету, и чем дальше, чем сильнее сжимает ее в руке так, что табак немного просыпается на пол. Так вот, что в их головах? Они думают, что он претендует на место управляющего? — А почему бы и нет? — спокойно отвечает вопросом на вопрос Саша. — А в чем проблема, даже если это и так? — Он работает здесь меньше всех нас! Считаешь, это справедливо? — поднимает голос официант. Видимо, его задело то, что девушка не увидела в этом ту проблему, которую увидел он. — А ты считаешь, что больше подходишь на эту должность? Так пойди к Бочарову и скажи это! — парирует Света. — Даже если он и подвозит Артема на работу, на это могут быть свои причины. В любом случае, это не наше дело. — Подождите, гайз, успокойтесь, — успокаивает всех Катя. — Резонный вопрос: что Бочарову от этой дружбы? Какую выгоду имеет он? — Кто их знает, этих богачей и их причуды? — хмыкает Санчос, а потом хитро усмехается. — Или пристрастия… Эта фраза становится последней каплей яда, которая, словно в наказании Локи*, попадает прямо в лицо. Козуб понимает, что больше не выдержит слушать дальше, как его же коллеги, с которыми он довольно неплохо общался, поливают его грязью и строят одно предположении в их понимании гнусней другого. Артем отпускает дверь, которая бесшумно закрывается, заслоняя его от нового красноречивого потока, и сминает в руке сигарету с такой силой, что белеют костяшки пальцем. Он все еще чувствует противный запах табачного дыма, который проникает внутрь и оседает внутри разъедающей массой, распространяя отраву по органам, оставляя на языке горький привкус никотина и желчи. То, что сказал Саша в конце, задело Козуба больше всего: он ведь почти прямым текстом назвал его игрушкой в руках Бочарова. И Артем не понимает, от чего больней всего — от того, что они так думали, или от того, что у него самого мелькала такая мысль. Даже если все они ошибаются, ничто не мешает им так думать. И так будет всегда… Козуб резко разворачивается и возвращается назад в помещение, выбрасывая смятую и искореженную сигарету в компактор**. Через пару секунд за ней следом отправляется и вся пачка вместе с зажигалкой — к черту курение! Теперь каждый раз, когда ему захочется закурить, он будет вспоминать этот едкий дым и не менее едкие слова, которые отравляют хуже никотина. Больше от курения никакого успокоения, черт бы его побрал! Десять минут на перекур уже истекли, но как после всего услышанного собрать себя воедино и вернуться к работе, Артем не представляет…**************
— Что-то случилось? — вырывает из раздумий голос Мэла. Артем, всю дорогу смотрящий в окно, слегка вздрагивает от неожиданности, словно успел забыть, что в салоне авто он не один, и поворачивается к своему артисту. — Что? — Что-то случилось? — терпеливо повторяет Мэл, понимающе улыбаясь. Он только что припарковался на своем обычном месте у дома Козуба, но тот, кажется, слишком сильно задумался о чем-то, чтобы это заметить. — Я просто… думал обо всем этом, — начинает было он, но выдыхает, понимая, что не представляет, как начать этот разговор и облечь в слова свои мысли, которые стали такими понятными для него, но вряд ли будут такими для Бочарова. — О чем? Об интервью в «Телегиде»? — бодро интересуется Мэл. По его мнению, все прошло более, чем хорошо — они чудесно пообщались с журналисткой, и она пообещала, что их беседа появиться уже в одном из ближайших номеров журнала. — Нет, не об этом, — отмахивается Артем и, делая глубокий вдох, поднимает на Бочарова взгляд, и тот снова попадает в плен этих шоколадных бездн. — О нас с тобой. На секунду у Мэла перехватывает дыхание: как красиво и трепетно это звучит — нас с тобой. В следующую минуту куда-то под сердце жалит страх — тон Артема не особо веселый. Может, сейчас он расставит все точки над «i» и расчертит границы деловых отношений между ними?.. — Да… — осторожно отзывается брюнет, не осознавая, что произносит это шепотом, будто боится спугнуть и нарушить какое-то хрупкое равновесие. — Я не знаю, что с этим всем делать… С нами, — тихо произносит Артем, выглядя потерянным котенком. — Я хочу сделать шаг навстречу тебе и не могу. В порывах хочу прикоснуться к тебе и… одергиваю руку. Хочу быть рядом и не понимаю, что будет дальше. Я просто не знаю, как себя вести… Особенно, когда мы наедине. — Артем, — вздыхает Мэл, поддаваясь вперед и протягивая к нему руку, но замирает на полпути. — Почему это все так сложно? — с отчаянием выдыхает Козуб, роняя голову на ладони и пряча в них лицо. Внутри у Бочарова от слегка припавших пылью воспоминаний робко отряхивается юный белобрысый мальчишка со Стокгольма. Сейчас Артем до безумия напоминает его самого три года назад, когда он понял, что на одной из студенческих вечеринок запал на парня из соседнего кампуса, и все установившееся до того момента мировоззрение придется пересмотреть… — Легче и не будет, — произносит он, кладя руку на плечо менеджера. Козуб поднимает голову, бросая на Мэловина удивленный взгляд — наверняка это не то, что он ожидал услышать. — Я не хочу давить на тебя и не могу сделать этот выбор за тебя. Это решение только твое. Только ты знаешь, можешь ли, готов ли ты это принять или нет, — спокойно объясняет Бочаров, отгоняя собственный страх о том, что именно сейчас все его выдуманные замки из песка могут рухнуть. — Глядя на некоторых, кажется, что это легко, принять себя таким, какой ты есть, и не обращать внимание на мнение незнакомых людей, а иногда и знакомых тоже. Но на деле все куда сложней — по сути, это постоянная борьба. Даже если ты готов к ней… думаешь, что готов, это никогда не будет просто. Потому что всегда будут те, кто захочет подогнать тебя под рамки, как… тротуарную плитку, чтобы дорожка была ровной, а не брусок туда, брусок сюда. Им нужна обычная ровная дорога и то, что выбивается из этой картины, должно быть исправлено. — Сравнивать отношения с тротуарной плиткой? — усмехается Артем. — Так можешь только ты, Мэловин. — Согласен, грубое сравнение, но довольно точное ведь, согласись, — улыбается в ответ Бочаров. — Но знаешь, я лучше буду выбивающейся плиткой. Я лучше буду постоянно слушать осуждения, но быть свободным в своем поведении, чем жить не свою жизнь. — Я... правда… хочу быть с тобой, — произносит Артем, понимая, что назад дороги нет, что эти магнетические штормовые глаза захватили его полностью. И где-то там глубоко в душе, под слоем всех этих установок и общественных правил, он знал, что примет это в себе. Не может не принять. — Но я не хочу, чтобы о нас кто-то знал. Ты знаешь, как наше общество относится к подобным отношениям. Может, там, в Швеции, это абсолютно привычно и к этому все относятся нормально. Но не здесь, не в Украине. К сожалению… — Да, я понимаю, — кивает Мэловин, показывая, что он принимает разумность доводов и готов на условия, которые только Артем захочет поставить. Одно только словосочетание «наши отношения» перекрывает все. Внутренний страх разочарованно разжимает пальцы. — Это во-первых, — продолжает Козуб, и голос его приобретает деловые нотки. — Во-вторых, ты известная личность, Мэл. Будешь ею. Для чего тебе такой сомнительный пиар и скандалы вокруг, которые обязательно возникнут? Если мы будем вместе, публике об этом знать совсем не обязательно. Не давай им повода говорить в первую очередь о твоей личной жизни. Пусть единственное, что они обсуждают, будет твоя музыка, твое творчество и твоя стремительная карьера. — Да… Да, ты прав, — соглашается Мэл и слегка улыбается, так тепло и с такой гордостью в глазах. Наклоняется к Артему и соприкасается лбами. — Ни разу не пожалел о том, что предложил тебе стать моим менеджером. Ты — мой лучший выбор. Эти слова, сказанные с такой эмоциональностью и теплотой взрывают внутри Козуба новые звезды. И эти чувства стоят того! Но это еще не все, что он хочет сказать. Да, озвученные причины важны, но главная состоит не в этом. — Я хочу, чтобы это было только между нами. Чтобы наши отношения были только нашими и ничьими больше. Чтобы никто не лез в них со своим грязным мнение. Ты понимаешь? — тихо добавляет он, протягивая руки и смыкая их у Мэла на затылке. Так осторожно, лишь слегка прикасаясь к мягкому ежику свежеподстриженных волос. Волос, к которым он теперь может прикасаться и не выглядеть при этом странно… — Понимаю, — тихо выдыхает Мэл почти ему в губы, и едва заметная улыбка трогает его губы. — Двоє проти всіх. * "словно в наказании Локи" — в скандинавской мифологии в наказание за убийство бога Бальдра боги Асгарда приковали Локи к скале глубоко под землей, повесив над ним ядовитую змею. Каждый день его жена Сигюн стояла с большой чашей, собирая в нее яд, а когда отходила выплеснуть наполненную, он попадал Локи на лицо, заставляя того агонизировать от боли. **Компактор — устройство для уплотнения твердых бытовых отходов для их брикетирования.