Это твоя роль

Смотреть в глаза весьма неосторожно Уже нельзя, скорее невозможно. KHAYAT «Небосвод»

      — Ти, ти, ти все розум… кхх… черт! — ругается Мэловин, в порыве раздражения срывая с себя наушники и заходится кашлем. Артему не нравится этот какой-то излишне надсадный кашель, который доносится уже будто из глубин организма. Он вопросительно кивает Бочарову за стеклом, но тот лишь отмахивается, мол все в порядке, и судорожно откручивает бутылку с водой, делая несколько больших глотков, чтобы успокоить кашель.       — Все окей? — интересуется в микрофон Максим, выключая музыку.       — Порядок, — хрипловато, но твердо отвечает Мэл и прокашливается, настраиваясь на пение. — Пишем дальше.       Макс понимающе кивает и включает музыку. Запись длится уже второй час, и последние десять минут, кажется, тянутся вечностью. Сначала несколько раз переписывали припев, потому что Бочарова решительно не устраивал результат — все казалось не тем, звучало не так, как в его ожиданиях, даже если звукорежиссеру все нравилось. Перфекционизм Мэловина не разрешал ему согласиться, поэтому он переписывал часть до тех пор, пока не нашел идеальное звучание, будто все пазлы стали на место и сложились в полноценную картину. Артем лишь молча наблюдал за происходящим, не вмешиваясь ни единым комментарием — эта песня была для Мэла слишком личной, и только он знал, как она должна звучать, что именно он хотел ею сказать своим слушателям. И он был настолько поглощен процессом, что, казалось, не замечал ничего вокруг. Пока откуда-то не появился этот раздражающий кашель, мешающий петь. И, судя по всему, он донимал артиста все сильней.       — … від мене шаленієш. Ти, ти, ти, ти, ти, єєє… — заканчивает он, довольный собой. Улыбается, поднимая большие пальцы вверх. — Вот это оно! То, что нужно! Что думаешь? — обращается к Максу.       — Думаю, что все круто, мне нравится, — отзывается тот, — но мне нравились и почти все версии до этого. Как дальше?       Пока они обсуждают вторую часть песни, в которой нестандартно отсутствует второй куплет, Артем выскальзывает из комнаты записи и направляется на кухню. Он здесь уже не первый раз, поэтому чувствует себя вполне уверенно, зная где что находится. Привычно кипятит чайник и заваривает кофе для себя и Макса, а потом, подумав, отыскивает в шкафчике зеленый чай и, к своему удивлению и удаче, небольшую баночку меда. То, что нужно сейчас Мэлу. Может, хоть чай уберет эти внезапные приступы кашля.       — Кх… да что б его! — как раз доносится до Артема раздраженный голос Бочарова.       — Давай сделаем перерыв, — предлагает Макс, — голосовым связкам нужно отдохнуть. Ты их затерроризировал, — шутит он, вставая с кресла и разминая затекшие мышцы. — О, спасибо, бро, — с благодарностью кивает он Артему, забирая свою чашку.       — Да осталось ведь совсем чуть-чуть, — недовольно бормочет Мэл, выходя из комнаты и плюхаясь на диванчик рядом с Козубом. — Там-то и писать особо, кххх, нечего.       — Все равно отдых не помешает, — пожимает плечами звукарь, делая глоток горячего кофе и расплываясь в улыбке удовольствия.       Мэл хмурится. Потом переводит взгляд на свою чашку.       — Подумал, что чай тебе сейчас будет полезней, — просто отвечает Артем, выдерживая тяжелый мрачный взгляд своего артиста, который явно пребывает сейчас не в лучшем настроении. Его серые глаза больше напоминают дождевые тучи перед грозой, и от них, словно предштормовой ветер, по рукам Козуба пробегает холод. Но от произнесенных слов взгляд их немного смягчается, хотя блеск все еще тревожит.       — Спасибо, — тихо, словно сдаваясь и смиряясь с действительностью, выдыхает Мэловин. — Не могу понять, откуда. Все же было хорошо, а сейчас… кхм…       — Болит горло? — обеспокоенно интересуется Артем, чем вызывает усмешку на лице Бочарова.       — Ты мой менеджер или моя мама? — хмыкает он, маленьким глотком отпивая горячий напиток, который целительным зельем растекается по внезапно воспалившемуся горлу. До последнего не хотелось признавать, что заболел, но саднящее горло указывает именно на то, что таки подхватил где-то простуду.       — Я просто о тебе забочусь, — спокойно пожимает плечами Артем, но взгляд красноречиво дает понять — конечно переживает и заботится. Как менеджер, как друг… как парень.       Максим подсмеивается над ними, быстро стуча пальцами по экрану смартфона, отвечая кому-то на сообщение.       — Артем прав, — бросает он, отрываясь от дисплея. — По-моему, сегодня не очень идет. Может, лучше на следующей неделе допишем?       Мэловин бросает такой же хмурый и тяжелый взгляд на звукорежиссера. На его лице явно читается недовольство, ведь за дополнительные часы в студии придется заплатить дополнительную плату. Но больше всего Мэла раздражает изменение планов, ведь он собирался закончить запись сингла именно сегодня, и ему очень не хотелось оставлять работу незавершенной, да еще и до следующей недели. Но чертов душащий сухой кашель, кажется, не оставляет ему выбора. Лучше отложить запись, но сделать ее идеальной, чем записать что попало.       Бочаров молча кивает, продолжая пить чай, который, несмотря на мед, все равно горчит.       Артем чувствует, насколько Мэл расстроен, и в порыве желания поддержать его тянется к ладоням, сжимающим чашку, но тут же одергивает себя — не здесь, не при Максиме. Черт побери, кажется, после Амстердама скрывать за маской профессионального безразличия и спокойствия свои чувства к Бочарову стало трудней. Уже несколько раз Артем ловил себя на том, что едва не «спалился» неосторожным слишком влюбленным, по его мнению, взглядом в сторону Мэловина или не совсем дружеским прикосновением. И это понемногу начинает напоминать паранойю. А еще безумно утомляет. Будто он актер на сцене театра, обязанный играть свою роль согласно сценарию, но его спектакль не имеет временных рамок или антрактов. Ощущение, будто вся его жизнь превратилась в спектакль. Как после всего, что было между ними, он мог притворятся абсолютно безразличным и строго деловым по отношению к своему начальнику? Хорошо еще, что Константин Николаевич редко появлялся в Гриль Азии. А в роли менеджера MELOVIN’а можно было чувствовать себя более свободно, но и там не забывать об осторожности, чтобы не дать ни малейшего повода СМИ предположить, что их связывает что-то большее, чем просто работа и дружба.       Это утомляет…       Но Артем понимает, что не может по-другому.       Он вынужден играть эту роль ради своего же спокойствия. Ради их уединения.       И поэтому, когда они оставались наедине в квартире Мэла, чувства накатывали вдвое сильней: он обнимал его крепче, целовал отчаянней, одежду порой срывал…       — Артем, ау, проснись, — смеется Мэл, щелкая пальцами перед лицом Козуба, отчего тот вздрагивает и чувствует, как кровь приливает к лицу, словно его поймали на горячем и слышали все его мысли.       — Что? — растерянно моргает он.       — Что думаешь по поводу песни?       — Я согласен с Максом, мне нравились все версии, — разводит руками Артем, мол он ведь не музыкант, чтобы давать какие-то советы по этой части. — Мне вообще нравится как она звучит. Танцевально и… — бросает взгляд на звукаря, в надежде, что тот подскажет нужное слово.       — Хитово, — кивает в подтверждение тот. — Я уже слышу как она звучит на радио. Слова простые, мелодия запоминающаяся. Под нее можно подтанцовывать и подпевать, и она остается в голове. Это то, что нужно.       Мэловин медленно кивает, хотя по выражению его лица понятно, что он не совсем согласен с этим утверждением. Он хочет писать музыку, которая не просто будет легко запоминаться и напеваться, а которая будет задевать в душах людей какие-то глубокие струны и поднимать важные мысли. Но понимает — для этого нужно, чтобы его слушали. И чем больше людей, тем лучше. Поэтому сначала ему нужно заявить о себе, обзавестись аудиторией. И чем больше людей будут напевать «Ти, ти, ти все розумієш», тем лучше.       — Ребят, у меня тут скоро следующая запись, — осторожно, словно извиняясь, начинает Максим, поглядывая на экран телефона.       — Нам пора выметаться, — смеется Мэловин, вставая с дивана и одним глотком допивая уже порядком остывший чай. Мед на дне чашки наконец обволакивает горло успокаивающим бальзамом.       «Надо бы купить мед. И лекарства какие-то», — мысленно ставит себе задачу Мэл.       — Так что, когда допишем? Что там у тебя по времени на следующей неделе? — деловито интересуется он, когда они вместе отправляются на кухню помыть за собой посуду. В этой студии действует правило самообслуживания — чувствуйте себя максимально как дома.       — Должна быть пара часов в среду с шести до восьми, я еще уточню. Маякну тебе в Телеге, ок?       — Договорились, — кивает Бочаров. Что ж, до среды должен привести себя в форму, а не разболеться.       Они с Артемом уже собираются уходить, когда на выходе сталкиваются с новоприбывшими музыкантами. Почти как тогда в Амстердаме. Они здороваются, но к недоумению Артема внезапно задерживаются почти на пороге.       — Костя? — удивленно интересуется парень в синей куртке, похоже, главный, и делает шаг вперед, словно стараясь рассмотреть получше.       — Никита? — так же удивленно поднимает бровь Мэл. — Надо же, не ожидал тебя здесь увидеть.       — Аналогично, — улыбается парень и протягивает ладонь для рукопожатия. Потом переводит вопросительный взгляд на Козуба.       — Артем, мой менеджер, — представляет его Мэловин, все еще выглядящий обескураженным внезапным появлением знакомого. — А это твоя команда?       Никита знакомит его со своим менеджером Соней и музыкантами и, пока все обмениваются рукопожатиями, Артем бросает быстрый взгляд на своего артиста — кто это?       — Я думал, в Швеции это было лишь твоим хобби, — отзывается Никита. — Но похоже, несколькими треками все не ограничилось. Видел твой клип по телеку и песню слышал как-то на радио в машине. Кажется, твоя карьера идет вверх, — парень улыбается, придавая своему тону как можно больше дружелюбия, но в его голосе Артем улавливает нотки… зависти.       — Похоже на то, — коротко отвечает Мэловин, вскидывая руку к глазам, словно в намерении поправить очки, но вспоминает, что их на нем сегодня нет. Словно это был какой-то инстинктивный способ казаться уверенней в себе и невозмутимей. — А что насчет тебя? Ты никогда не рассказывал, что планируешь всерьез заниматься музыкой…       — Ну… времена меняются, — улыбка Никиты становится еще шире, но как-то неприятно больше напоминает оскал.       И Мэл отвечает на нее такой же холодной улыбкой. И Артем понимает — между этими двумя в прошлом произошло что-то явно неприятное.       — Ладно, нам пора. Сегодня начинаем работу над новым треком, нужно выложиться на максимум. Рад был повидаться, — снова бодро продолжает Никита, но его поспешность свидетельствует лишь об одном — он чувствует себя неуютно в компании Бочарова. — Еще свяжемся.       — Конечно. Тем более, что работаем в одной сфере, — так же холодно вежливо отзывается Мэловин, но по взгляду читается — он явно не рад такому повороту событий.       — Тогда keep in touch, — бросает напоследок музыкант и скрывается следом за своей командой в комнате звукозаписи.       Мэл лишь закатывает глаза, толкая дверь и выходя на улицу. Морозный воздух и редкие снежинки сразу же ударяют в лицо. Почти середина января, и зима наконец решила побыть зимой со всеми присущими ей атрибутами.       — Кто это был? — интересуется Артем, пряча руки в карманы и поеживаясь от неприятного после тепла студии холода.       — Никита Левакин. Мой бывший одноклассник. И друг, — коротко отвечает Бочаров, но, видя заинтересованный взгляд своего менеджера, вздыхает, понимая, что придется рассказать подробней. — Когда мы с семьей перебрались в Киев, мне было четырнадцать. Отец, естественно, выбрал для меня одну из лучших гимназий столицы, — начинает он по пути к машине. — А где же еще учатся все отпрыски богатых родителей? — Мэловин иронично хмыкает и закатывает глаза, устраиваясь на водительском сидении.       — Короче, как в сериале «Барвиха» — целые классы «золотой молодежи» с чрезвычайно большим «эго» и чувством собственной важности и превосходства, постоянно соревнующиеся между собой кто круче, в основном ссылаясь на состояния своих родителей, конечно же. Сам понимаешь, что обычным ребятам, у которых предки были не настолько богатыми, было там не очень комфортно. В общем, я понял, что, если сразу себя правильно не поставлю, быть мне аутсайдером. Так попал в компанию Никиты. Ему нравилось чувствовать себя моим покровителем, типа он знакомит меня со столицей и бла бла бла. Я же старался держаться ближе к нему, потому что это было круто и почетно, — на лице Мэловина опять появляется ироничная ухмылка, как будто он слегка подсмеивается над собой подростком. — В классе девятом-десятом мы очень даже неплохо дружили: тусовались не только в школе, но и вне ее. Много чего пробовали впервые… Даже как-то отдыхать летали вместе семьями. А потом я начал всерьез увлекаться музыкой и все меньше времени проводить в его компании, часто пропуская тусовки из-за очередного урока фортепиано. Наверное, он дорожил нашей дружбой больше, чем я думал, потому что попытался снова найти общие интересы и тоже решил обратиться к музыке… Или не мог стерпеть, что я чем-то выделяюсь, — пожимает плечами Бочаров, задумчиво глядя на дорогу впереди. — Меня же начало раздражать, что он повторяет за мной. Потом я начал выступать на каких-то школьных концертах и постепенно становился популярней его. А популярность в нашей гимназии очень много значила… Как-то так незаметно мы начали больше конкурировать, чем дружить. А когда еще девчонка, которая ему нравилась, отдала предпочтение моей компании, он вообще взбесился — и нашей дружбе пришел конец. И я не пытался ее восстановить. Друзьям ведь хочешь доверять, а не чувствовать их зависть и с опасением ожидать, когда они тебя предадут…       — Такая вот банальная история, — подытоживает и снова пожимает плечами Мэл, бросая Артему легкую мимолетную улыбку и снова сосредотачивая внимание на дороге. Снег усиливается. — После школы он улетел учиться в Лондон, как полагается сыну крупного бизнесмена. Его отец прямо спал и видел его там, да и Ник вечно хвастался этими своими планами. А я улетел в Стокгольм. С тех пор мы вообще не пересекались и тем более не общались. Однажды только случайно узнал, что он принимал участие в британском Х-факторе, но что-то не сложилось, и очень удивился, увидев его сегодня в студии Макса. Странно, что он вообще следил за мной и моей карьерой…       — Думаю, ты все еще продолжаешь быть его соперником, — понимающе кивает Артем. — И всегда им будешь. Не знаю, заметил ли ты, с какой завистью он говорил о ротации «Under the Ladder» на телевидении и радио…       — О да, — издает смешок Мэловин. Его, похоже, поведение бывшего друга даже забавляет. — Поверь, этот тон я слышал довольно часто. Просто… дело в том, что он никогда не знал, чем хочет заниматься. Вечеринки, тусовки, поездки, свидания… он просто хорошо проводил время. Всегда знал, что отец устроит его будущее, что поедет в эту бизнес школу в Лондоне. Не помню, чтобы он особо задумывался над тем, чего сам хочет и от чего его реально прет. Не знаю, может, он действительно нашел себя в музыке… если до сих пор не бросил это занятие.       — В украинском шоу-бизнесе вспыхивает противостояние: у Мэловина появляется серьезный конкурент! Молодой музыкант только делает первые шаги, а ему на пяты уже наступает еще одна восходящая звезда, — шутливо дикторским голосом начинает вещать Артем, будто зачитывает заголовок новостного портала.       — Ну ты и змея, Артем, — делано возмущается Мэловин, бросая на менеджера негодующий взгляд. — Я от тебя такого не ожидал!       — Да ладно, — отмахивается Козуб, расслабленно откидываясь на спинку кресла. — Не он, так кто-то другой. Тебя всегда будут с кем-то сравнивать. Но факт в том, что ты такой один. У тебя свои фишки, своя музыка, свой образ. И будет своя аудитория. Ты ведь не за количеством фанов гонишься, разве нет? Тебе главное заниматься тем, что любишь, и найти тех людей, которые будут разделять с тобой твои ценности, которые ты вкладываешь в свою музыку.       — Одного я уже точно нашел, — улыбается Мэл и тепло, которое появляется в его глазах, когда он смотрит на Артема, согревает того до кончиков пальцев.       Вспоминается сообщение, присланное Мэловином в новогоднюю ночь: «Ты — лучшее, что случилось со мной в ушедшем году. Спасибо, что ты со мной! Дальше — больше ♥». То сообщение в ночь, когда они были за сотни километров друг от друга, тоже наполнило Артема невероятным теплом. Так же, как Мэла наполняло осознание того, что он сделал правильный выбор, доверившись Козубу. Этот человек действительно чувствовал его на всех духовных уровнях именно так, как он того хотел. О лучшем менеджере нельзя было и мечтать. Не говоря уже обо всем остальном…       Артем улыбается в ответ и привычным движением берет Мэла за руку, слегка сжимая тонкие пальцы. Этот жест всегда означает «все хорошо, я рядом» и, независимо от того, что происходит, всегда успокаивает.       Сейчас они приедут к нему домой, по пути заехав в супермаркет и аптеку, и будут снова готовить что-то необычное вместе. А после он заставит Мэла лечиться и будет о нем заботиться, чтобы тот лишний раз не вылезал из-под теплого одеяла. И пока они будут валяться, будут строить дальнейшие планы насчет песни и сьемок клипа, будущих интервью на радио в честь премьеры сингла, а потом сольного концерта весной. А за окном будет сыпать и сыпать снег, так же заботливо укрывая весь Киев, опуская на город тишину, в которой не подслушать даже самые безумные планы, в которой так легко и уютно спрятаться от всего мира и быть только вдвоем…                     Артем пытается осторожно выбраться, но Мэл что-то мычит ему в спину, перемещает руку на живот и притягивает ближе к себе — «Не отпущу» говорят сами за себя движения.       — Тееееема, — доносится сонное бормотание в спину, от которого тело покрывается «гусиной кожей».        Козуб улыбается и накрывает его ладонь своей, пробегаясь легкими прикосновениями по пальцах.        — Мне нужно на работу, — оправдывается он тихо, как извинение поглаживая эти утонченные пальцы музыканта. Такие хрупкие и невесомые, когда скользят по клавишам или коже, но такие цепкие и крепкие, когда нужно…       — Тебе не кажется, что ты слишком ответственный работник? Не пробовал хоть раз опоздать? — сонным голосом бормочет ему в спину Мэловин, в свою очередь скользя пальцами по животу Артема. Даже сквозь ткань футболки эти прикосновения заставляют бабочек в его животе встрепенуться.        — Мне нужна эта работа, — вздыхает Козуб, хотя с каждой секундой перспектива остаться в теплой постели в объятиях Мэла кажется куда более привлекательной.       — Хочешь, я буду платить тебе эту зарплату? Только бы ты остался сейчас здесь со мной, — выдыхает ему в лопатки Бочаров, пуская по телу Артема табун мурашек. Но внутри что-то неприятно сжимается от его слов. Он думает, что деньги могут решить все проблемы, исполнить все его желания... И не потому, что он такой циничный, как поначалу казалось Козубу, а просто потому, что это было его реальностью, он с детства привык к такому положению вещей и искренне в это верил.       — Я так не могу, — отвечает Артем, осторожно убирая его руку.       — Ну почему ты у меня такой занудный? Я же твой начальник, я могу устроить тебе выходной, — все еще спорит Мэл, но уже скорее отчаянно.       — Не можешь, — улыбается Артем, хотя ему самому хотелось бы, чтобы такие полномочия были во власти Бочарова-младшего, — и ты это знаешь.       — Знаю, — сдается Мэл и утыкается носом в его спину как раз в районе лопаток. Его взлохмаченные волосы щекочут затылок Козуба, рука коварно как бы между прочим, совсем случайно, опускается немного ниже, перемещая щекочущее ощущение бабочек.        Иногда Артему кажется, что,кроме неземного голоса, Мэл обладает еще и космических масштабов хитростью. Голос ведь абсолютно сонный, но продуманность его слов и действий поражают.       — И да, если бы я не был таким занудным, твоя карьера посыпалась бы еще на начальных этапах, — парирует Артем, изо всех сил держа контроль и не позволяя телу вестись на провокации.       — Вот же гадство, — сонно смеется Мэловин, обжигая кожу на затылке своим горячим дыханием и оставляет на шее легкий поцелуй, после чего размыкает объятия, позволяя Артему наконец выбраться из кровати. — Ненавижу, когда мне нечем крыть твои карты.       Бочаров натягивает одеяло повыше и наблюдает за ним одним глазом. Артему все еще непривычно видеть платиновые пряди на макушке своего парня. Буквально пару дней назад Мэловин решил немного сменить образ и покрасил волосы в блонд, оставив выстриженный затылок натурального цвета. И Артем все еще привыкал к нему новому, в тайне скучая по смоляным прядям. Как ни странно, с новым цветом волос и весь облик Мэловина казался несколько другим… более теплым, что ли.       — Хорошо, что в карты ты сегодня играешь не со мной, — хмыкает Козуб, натягивая джинсы.       — А жаль, — вздыхает Мэл, поудобней устраиваясь на подушке. — Только представь, какой фурор бы вызвал этот клип, если бы вместо Яны был ты…       — Мэл! — голос Артема теряет шутливые нотки и вмиг становится строгим, и этот ледяной тон заставляет Бочарова вздрогнуть.       — Прости, это просто шутка, — пытается сгладить свои слова он. — Не воспринимай это всерьез.       Но на самом деле где-то внутри ему больно от того, что Артем так резко реагирует на подобные слова, сказанные даже в шутливой манере. Неужели думает, что пиар для Мэловина важнее его чувств? Артем ведь ясно дал понять, что хочет отставить их отношения в тайне от всех. И Мэл не собирался нарушать это единственное важное условие, пусть иногда скрывать все и было слишком сложно.       — Да, я знаю, прости, — быстро извиняется Козуб, понимая, что перегнул палку и зря сорвался. В знак извинения тянется к Мэлу и быстро чмокает в губы.       — Прощаю, — ворчит тот, но в голосе его не слышится обиды. — Беги давай, а то потом будешь страдать от того, что опаздываешь. Но в 16:00 я тебя жду в павильоне!       — Как скажете, босс, — улыбается Артем и, даря парню еще один поцелуй, выбегает из спальни.                            На съемочной площадке полным ходом идет работа. Небольшое затемненное помещение едва ли не до отказа забито людьми: продюсер, режиссер, оператор и его помощники, художник-постановщик, чуть поодаль стилисты и визажисты на подхвате, в любой момент готовые подправить прическу, грим или неидеально сидящую одежду. А перед объективами камер за круглым игральным столом восседают Мэловин с Яной — главные герои картины и статисты, исполняющие их оппонентов в покер.       Видеоработа обещает быть масштабной! Мэл вместе с Тарасом придумали весьма интересную историю как интерпретацию песни и теперь снимали почти что короткометражку о двух карточных шулерах. И из того, что Артем успел увидеть за эти двадцать минут, можно твердо заявить, что клип выйдет очень интересным!       Он наблюдает за тем, как Мэл перевоплощается в кадре, надевая на лицо маску безразличия, которую увидел на нем Артем в день их знакомства. Только сейчас его глаза не закрыты солнцезащитными очками — они выражают холодное спокойствие, дополняющее его невозмутимость.       — Да, Мэл, отлично! Это именно тот «покер фейс», который я хочу у тебя видеть, — одобрительно кричит Тарас.       Губы Бочарова трогает мимолетная довольная улыбка, которую Артем невольно дублирует — это не просто термин из карточной темы, это еще и самая популярная песня его любимой исполнительницы*. Не потому ли его так захватила идея клипа о карточном мошенничестве?       — Яна, готова? — интересуется режиссер и, дожидаясь кивка девушки, командует: — Камера! Мотор!       Перед глазами Козуба разворачивается киношная сцена: на стол летят фишки и карты, в бокалах плещется алкоголь, игроки перестреливаются взглядами, а главные герои — заговорщицкими полуулыбками.       Мэловин в его дорогом черном костюме со слегка расстегнутой рубашкой и аурой уверенной наглости, прямо излучает богатство и привлекательность. У Артема перехватывает дыхание, когда он узнает в этой рубашке ту самую, которая была на Мэле в памятный вечер на допремьерном показе «Дикого поля», воротник которой врезался в память, когда они были так близко друг к другу… Перед таким Мэловином трудно устоять! Ох, сколько же девчонок будут залипать на него с экранов телевизоров и смартфонов, а потом расписывать в соцсетях, какой он горячий и все в этом роде, мечтая оказаться на месте Яны.       Козуб облизывает пересохшие губы, прогоняя ненужные мысли и усмиряя в себе ехидное злорадство от того, что все их надежды напрасны. В этом и смысл — Мэла должны хотеть. Артист без имиджа мало кому интересен. Это заведомо проигрышный вариант. Чтобы заинтересовать слушателя, одной музыки в современном шоу-бизнесе мало.       Некоторые моменты переснимаются несколько раз, пока Тарас не остается доволен результатом, а разные камеры не фиксируют нужные кадры и детали, являющиеся ключевыми. И только когда сцена с первой игрой полностью отснята, режиссер дает команду на перерыв и подготовку к следующей части. Он выглядит довольным и радостно хлопает Мэла по плечу, хваля за хорошую актерскую игру. Они еще пару минут что-то живо обсуждают, и наконец Бочаров освобождается.       Еще как только вошел в павильон и перехватил на себе взгляд Мэла, по его сдвинутым бровям Артем понял, что тот недоволен его опозданием. Одними губами он тогда послал ему «Прости», чтобы даже на расстоянии парень его понял. Но бровь Мэла уже вопросительно выгнулась, едва он заметил, что Козуб пришел не один. Одной мимики было достаточно, чтобы понимать, какие вопросы роились у него в голове, но менеджер лишь покачал головой, мол позже все обсудим. Съемочный процесс никто не собирался прерывать.       И вот сейчас Мэловин направляется прямиком к нему, но его настроение, кажется, заметно улучшилось из-за удачной работы.       — Ты опоздал. На полтора часа, — вместо приветствия заявляет Бочаров и, хотя его голос не звучит обвинительно, скорее ровно как констатация факта, Артем все равно чувствует внутри неприятный холод от этих слов. — И даже не предупредил.       А вот это уже больше похоже на обвинение. И от этого холод внутри усиливается…       Он действительно забыл отписать, что опоздает, и все же… ведь ничего страшного не произошло. Его присутствие здесь было не из-за насущной потребности как менеджера, а ради поддержки самого Мэла. И он ведь приехал!       — Нужно было кое с кем встретиться, — коротко отвечает Артем, чувствуя, что произносит это несколько сквозь зубы. Понимает, что оправдывается, и это ему не нравится. — Это важно.       Конечно важно. Алиса очень просила приехать. И он не мог ей отказать.       Сердце Мэла неприятно екает от этих коротких фраз. Бочаров ловит себя на том, что чувствует какую-то необъяснимую обиду на Артема и не может понять, больше от того, что тот опоздал, не посчитав нужным предупредить даже коротким сообщением, или от того, что он, похоже, вовсе не собирается делиться причиной своего опоздания. «Это важно» — сразу же ставит точку, пресекая возможные вопросы. Да, пожалуй, именно это ранит больше — то, что Артем не считает нужным делиться с ним чем-то важным…       Мэл пытается подавить неприятный осадок и переводит взгляд на темноволосую девушку, стоящую рядом с его менеджером и выглядящую смущенной. Видимо, она не ожидала стать свидетельницей такого разговора и чувствует себя неуютно.       — Прошу прощения, — улыбается он, пытаясь сгладить встречу, и протягивает ей руку. — Мэловин.       — Света Панкова, — улыбается в ответ девушка и пожимает протянутую ладонь. Затем бросает взгляд на Артема и кивает.       — Твой пиар-менеджер, — заявляет тот и тоже не сдерживает улыбки, наблюдая за обескураженным выражением на лице Бочарова.       Это представление стало для него полной неожиданностью: они не обсуждали это с Артемом. Разве что…       — Помнишь, ты сказал, что я могу расширять нашу команду, когда пойму, что уже не справляюсь один? — напоминает Козуб именно то, что только что всплыло в голове Мэла. Да, такой разговор у них действительно однажды был. — Вот я и подумал, что хороший пиарщик — это то, что нам нужно. И думаю, что Света — именно этот человек. Но решать тебе.       — Полагаю, что меня ждет собеседование, — вежливо отзывается девушка, улыбаясь.       Мэловин чувствует себя выбитым из колеи и бросает на Артема тяжелый взгляд в стиле «позже поговорим». Мог бы хотя бы предупредить, что хочет нанять пиарщика. Бочаров ведь и правда дал ему такие полномочия — набирать в команду новых людей. Но думал, что перед этим менеджер все-таки будет как-то ставить его в известность. А не вот так вот выливать на голову ушатом холодной воды. И все же… он ведь не разу не усомнился в своем выборе насчет Артема. Так есть ли основания сомневаться в его выборе?       — Если мой менеджер уверен, что Вы хороший специалист в своем деле, значит так и есть. Я полагаюсь на его выбор, — так же вежливо улыбается Бочаров.       — Можно на «ты», — поправляет его Света.       — Без проблем. Только не называй меня Константином Николаевичем, и я думаю, мы подружимся, — подмигивает он, понемногу начиная осознавать, что все идет только к лучшему. Теперь у него будет еще и собственный пиар-менеджер. Проект растет.       Света смеется, оценивая шутку.       — Да, Артем мне уже рассказал. Мэл так Мэл, — соглашается она. — Я узнала, что вы сегодня снимаете клип, и мне захотелось посмотреть на артиста MELOVINʼа в действии… И скажу честно, мне уже не терпится начать работу.       — Надеюсь, что ты не разочаруешься, — слова девушки льстят. Это прекрасно, что она видит в нем потенциал. — Тогда спишемся насчет встречи и обсудим детали договора.       — Мой номер у Артема есть, так что буду ждать звонка, — снова улыбается Света. — Очень приятно познакомиться и, надеюсь, скоро встретимся. А сейчас сорри, вынуждена вас покинуть. Нужно бежать. Спасибо, что встретил, Артем.       Девушка чмокает Козуба в щеку, кивает Мэловину и упархивает. Бочаров завороженно провожает ее взглядом, все еще переваривая информацию о том, что теперь в его команде два менеджера.       — Мэл… прости, я правда, совсем замотался и… — начинает Артем, понимая, что только что вывалил на своего артиста слишком много. Ему действительно стоило сначала посоветоваться с ним насчет нового члена команды.       — Все хорошо, — выдыхает Мэловин. Он все еще чувствует легкую обиду на своего парня, но не хочет цепляться за нее. В конце концов Артем хотел как лучше и старался ради него. Ничего страшного, что опоздал.       Мэл поднимает взгляд на Козуба, и эти огромные карие бездны снова отбирают у него волю. Ну не может он сердиться на него! Не тогда, когда он смотрит вот так…       — И мне стоило посоветоваться с тобой, прежде чем утверждать кого-то на должность, — отзывается Артем.       — Да, возможно, — улыбка появляется в уголке губ Бочарова. — В следующий раз мне бы хотелось быть предупрежденным. Но я правда доверяю твоему выбору.       Козуб смущенно улыбается, и от него такого Мэла затапливает волна нежности. Он быстро воровато оглядывается по сторонам и, убеждаясь, что в комнате остались они одни, подходит к Артему, соприкасаясь с ним носами.       — Больше никаких рабочих сюрпризов, — обещает тот.       — Хорошо, — смеется Мэл и быстро чмокает его в губы, пользуясь моментом уединения. — А теперь пошли хоть кофе выпьем, пока перерыв не закончился.                     Ночью, лежа в своей кровати и безуспешно пытаясь уснуть, Мэловин прокручивает в голове все события дня, но, даже несмотря на попытки сосредоточиться на сьемках клипа, его мысли все равно возвращаются к этой сцене с Артемом. Сегодня он впервые с момента, когда они начали встречаться, почувствовал такую отстраненность от Козуба, и не мог понять, что являлось ее причиной. А эти слова, которые он бросил в оправдание своего опоздания… «Это важно». Даже сейчас они вызывают внутри Мэла холод.       Сначала он было подумал, что речь шла о встрече со Светой, но теперь, вспоминая весь последующий разговор, Бочаров уверен, что нет. В этой фразе Артем имел в виду кого-то другого, но не счел нужным объяснить.       «А почему должен? У него что, не может быть личных дел? Тайн? Секретов?» — вкрадчиво интересуется внутренний голос откуда-то из глубины сознания.       Мэловин разочарованно выдыхает — конечно может. Артем не должен находиться рядом двадцать четыре на семь и отчитываться о своих делах, когда они не вместе. Мэл не собирается его контролировать и уважает личное пространство. Конечно, никаких проблем. Ему самом порой требуется уединение, и он тоже не всегда делится с Артемом всем. Это абсолютно нормально. Он не хочет ограничиваться свободу своего парня. Но то, как холодно ответил Козуб…       Мэловин вздрагивает от внезапного открытия, которое теперь кажется очевидным: все дело в том, что уже не впервые ему кажется, что Артем что-то от него скрывает. Что-то важноедля него, но чем почему-то не желает делиться. И от этого Мэлу так неспокойно на душе. Казалось, что в Амстердаме они сломали стены между собой, были откровенны друг с другом и стали еще ближе, не оставляя места для значительных тайн, поведали друг другу все, что было важным в их жизнях.       Видимо, так сделал только он.       У Артема же тайны остались. И пока он не собирался их раскрывать…       Мэл чувствует, как к горлу подступает комок, как во время болезни, когда его душил противный сухой кашель. Неужели за все это время и столько моментов, которые они вместе разделили, Артем все еще не доверяет ему? Почему? Что он, Мэловин, делает не так?       Может, стоит расспросить Козуба об этом?       «Нет, не стоит, — убедительно отзывается разум. — Когда будет готов, он сам все расскажет»       Мэлу хочется в это верить, но на душе все равно тревожно. Неужели это страх? Страх быть снова обманутым?       Бочаров прогоняет эти мысли прочь, вспоминая виноватый взгляд темно-карих глаз и легкую улыбку на губах, когда он украдкой поцеловал их обладателя. Нет, что бы Артем не скрывал, это было не с целью обмануть. Черт побери, может, это вообще не касалось его никоим образом. Может, это вообще были какие-то семейные дела, в которые Артем не считал нужным его посвящать, да и не должен был!       «Какой же ты эгоист, Мэловин», — ругает сам себя музыкант, шумно выдыхая и устраиваясь поудобней, надеясь наконец уснуть. Завтра с утра его ждут уже индивидуальные сьемки, и он должен выглядеть все так же потрясающе, как сегодня, а не сонным зомби.       Но Темы рядом так не хватает. И никакое сообщение с пожеланием спокойной ночи, даже с таким несвойственным эмоджи в виде сердечка в конце, не согревает так, как его теплое дыхание на затылке и горячие объятия.       Но сегодня Артем ночует дома, давая Мэлу понять, что не стоит так сильно привыкать к этому, что так будет не всегда. Что вообще не всегда все будет именно так, как того захочет Мэловин. И ему ничего не остается, как смириться в этим.                     — А ми повертаємося у прямий ефір «ПОРА ДОМОЙ ШОУ». І прямо зараз у нас у гостях молодий співак Меловін, який сьогодні в студії «РусскогоРадио» презентує свою нову пісню, — бодрым голосом приветствует радиослушателей Андрей Черновол. — Привіт, Мел. Бачу, ти змінив імідж? Це якось пов’язано з новою піснею?       — Привет, привет, — улыбается Бочаров, удобней устраиваясь в кресле. — Касательно нового имиджа — и да, и нет. Я просто человек творческий, хочу творю, хочу — вытворяю, — его заразительный смех разносится по студии. — И вот после Нового года захотелось мне что-то как-то поменять в себе… решил, почему бы волосы в блонд не покрасить. Возможно, что этот «новый я» таким способом прощается с прошлым, как это происходит в песне.       — Пісня називається «Ти?», так? Про що вона?       — Она об отношениях, которые остаются в прошлом, но с некой… интерпретацией, — пытаясь подобрать правильное слово, которое как можно точней опишет конечную версию трека, интригует Мэл.       — Інтерпретацією? Що ти маєш на увазі? — искренний интерес Черновола возрастает.       — Это что-то вроде встречи двух времен — прошлого и настоящего, или того, что было, и того, что могло бы быть. Или, когда для одного уже все в прошлом, а для другого еще не совсем, — объясняет Мэловин, и сердце Артема тревожно екает, когда на последних словах он бросает взгляд на него. Что это значит? Что Мэл его в чем-то подозревает? Или просто ищет поддержки?       По нахмуренным бровям своего менеджера Мэловин понимает, что того его невольный взгляд озадачил, и чувствует легкое угрызение совести. Глупо вот так кидать какие бы то ни было намеки.       — Ого, оце так ти намудрив, — восклицает второй ведущий Андрей Рыбак.       Мэловин снова смеется, разводя руками.       — Все зависит от восприятия каждого. Каждый слушатель будет интерпретировать ее по-своему, и думаю, таким образом она станет ближе каждому.       — Ну, слухай, це дуже продуманий хід з твого боку. Нас завжди чіпляє більше щось, що має до нас стосунок, а не сприймається, як щось чуже й далеке, — восхищенно резюмирует Черновол, и ведущие кивают в знак согласия. — Що ж, пропоную нарешті послухати пісню «Ти», а потім повернутися до її обговорення.       Пока для всех слушателей «Русского радио» звучит премьера новой песни, Мэловин откидывается на спинку кресла и делает глоток воды, бросая взгляд на Артема и посылая ему легкую улыбку, чтобы скрасить ту неловкость, которую он уловил даже на расстоянии. Артем, все еще чувствуя растерянность, все же улыбается в ответ, поднимая большой палец вверх, а потом возвращается к комментариям в трансляции. Количество зрителей, как и хвалебных комментариев, все увеличивается, что не может не радовать.       Мэл украдкой поглядывает на менеджера, сосредоточенного на экране его смартфона, и укоряет сам себя за то, что в отличии от него, отвлекается на всякие неважные вещи и какие-то подозрения, которые еще ночью постановил выбросить их из головы. Что он вообще хотел сказать тем взглядом? «Эй, Артем, а твои предыдущие отношения точно для тебя в прошлом? Или ты что-то от меня скрываешь?» Ну что за бред!       — Вау, це дуже запальний трек! Я особисто не міг всидіти на місці, хотілося підтанцьовувати, — с запалом отзывается Рыбак, когда песня доигрывает.       — Я думаю ми всі в цій студії, і ті, хто зараз нас слухає, не могли спокійно всидіти чи встояти на місці, — подтверждает Черновол. — Я тебе вітаю, Мел. Здається, це майбутній хіт! А я нагадую, що в ефірі «ПОРА ДОМОЙ ШОУ» і у нас в гостях співак Меловін! Що ж, думаю, пора тебе трохи навантажити нашими завданнями, — коварно улыбается он.       — Тобі треба спробувати вгадати по фразі, яку ми записали голосом Гугл-перекладача, чи існує така пісня чи ні, — поясняет Рыбак.       Мэл с удовольствием «подписывается» на игру и кайфует от нее в процессе, заряжая не только себя, но и слушателей позитивом. Артем чувствует, как волны тепла бегут по телу от его искреннего смеха, и затмевают собой все другие эмоции.       — Повернемося до твоєї власної пісні, — возвращается к главной теме Черновол, — ти, здається, казав, що раніше, я так розумію, у чорновому варіанті, вона була російською. А зараз ти випустив її українською. Чому саме таке рішення?       — Квоты на радио, — просто отвечает Мэловин и смеется.       — Всього лише квоти? — смеется в ответ Рыбак.       — Если говорить о том, почему песня на украинском, то да, по большей части поэтому. Сейчас украиноязычный продукт востребован, поэтому… почему бы и нет? — пожимает плечами артист, хоть радиослушатели и не могут его видеть, зато зрители трансляции — очень даже. — Другое же дело, что песня на самом деле очень давняя, почти мной забытая, и ее текст казался мне весьма наивным… Но когда мы с моим менеджером Артемом, — короткий теплый взгляд в его сторону, — были в Амстердаме у моего друга в студии, я начал наигрывать ее и напевать. И Артем предложил дописать ее и таким образом попрощаться с прошлым. И именно ему принадлежит идея сделать эту песню полностью на украинском.       Еще один теплый взгляд — и Козуб чувствует, как сердце начинает биться быстрей. Так приятно, что Мэл упоминает его в интервью, еще и так, будто в том, что эта песня увидела свет, его заслуга.       — Я правильно розумію, що ця пісня — це історія з власного досвіду?       — Да, ты все правильно понимаешь, — кивает Мэл. — Это история о девушке из моего прошлого, с которой у нас были очень непростые отношения. И немного обо мне: о том наивном юном пареньке, который не замечал некоторых вещей, о которых стоило бы задуматься.       — О, нічого собі, яка насправді вдумлива пісня! — комментирует Черновол. — Я думаю, що, можливо, багато твоїх слухачів справді знайдуть себе у цих словах і замисляться, тим паче після цього інтерв’ю.       — А як щодо кліпу, Мел? Ми чули, що нещодавно пройшли зйомки, — интересуется Рыбак. — Чого нам чекати від тебе у відео роботі?       — Оооо, — коварно улыбаясь, протягивает Мэловин и играет бровями, — это будет эпичная работа. Такой себе мини фильм о покере, мошенничестве, деньгах и… любви, — хитрая улыбка играет на губах Бочарова. — Это такая своеобразная метафора: карты, «покер фейс», блеф, шулерство, обман… Такая себе жизнь в миниатюре. Те отношения, о которых эта песня, своего рода были такими.       Артем улавливает нотки холодной злости, которые Мэл, впрочем, старается скрыть. Но он то знает, как много всего из реальной истории вложено в эту «картежную» метафору. Кто-то увидит лишь интересную историю, рассказанную на экране, но Козуб понимает, что она слишком сильно напоминает Мэлу то прошлое, которое он сейчас отпускает.       — То й добре, що ці відносини залишилися в минулому! І сподіваюся, вони більше ніколи не повторяться.       — Я тоже надеюсь, — улыбается Мэл, хотя улыбка получается несколько вымученной. — Я долгое время не мог отпустить те чувства… они вызывали боль. Но в моей жизни появился человек, который вернул мне веру в любовь, в искренность, в доверие… который снова научил любить, — Мэловин делает небольшие паузы между фразами и слегка опускает взгляд, рассматривая собственные руки, словно смущаясь, но на самом деле пытается случайно не посмотреть на Артема, которому эти слова адресованы.       Сердце Козуба пропускает удар и начинает биться в два раза чаще. Что он говорит?! Зачем? Зачем признается всей аудитории, что его сердце занято?       Артем чувствует, что руки дрожат, а щеки горят. Страх на несколько долгих секунд сковывает тело, будто вот прям сейчас оба ведущих повернутся в его сторону, с интересом его рассматривая. Словно совсем очевидно, о ком Мэл только что говорил. Он ведь уже упоминал его как того, кто подтолкнул песню к релизу. Это ведь как сложить два и два…       «Спокойно, Артем! Тебе просто так кажется. Это совсем не очевидно. Мэл мог говорить о ком угодно, никто не подумает о тебе», — успокаивает разум, но Козуб слишком ошеломлен и взбудоражен, чтобы успокоиться.       — Ого, це смілива заява! — восклицает Черновол. — Я думаю, це прекрасно, що поруч з тобою є така людина. Бережи її.       — Поверь, я стараюсь, — смеется Мэл, но смех получается несколько нервным. Хорошо, что никто, кроме Артема этого не замечает. Сердце бьется уже спокойней. Кажется, никто, кроме него, ничего не заподозрил.       — А я думаю, що багато твоїх прихильниць зараз хочуть дізнатися, про кого ж мова, — смеется Рыбак. — Але ми залишимо це в таємниці. Чи не так?       — Безусловно, — соглашается Мэловин. — Я же артист-загадка.       Диджей включает рекламу, что дает всем время немного выдохнуть.       — Вот это ты, конечно, выдал признание, — шутит Рыбак, снимая наушники.       — Оно как-то само, — пожимает плечами Бочаров и бросает на Артема быстрый извиняющийся взгляд.       — Теперь фанатки тебе покоя не дадут, — подсмеиваются ведущие.       Мэл выдыхает, пытаясь собраться с мыслями.       Ну вот зачем он это сказал? Мог хотя бы как-то по-другому сформулировать… Света вряд ли будет довольна этим его заявлением. Он ведь только что точно дал понять, что его сердце занято. А для его образа куда выгодней было оставаться свободным и открытым для отношений. Как бы ему не хотелось, чтобы одной музыки было достаточно, это было не так. Артист не мог цеплять большую аудиторию только своим творчеством. Этого было мало. По крайней мере на начальных этапах.       Но Мэл ловит себя на том, что не чувствует сожаления. Он должен был это сказать.       А Артем должен был это услышать. Чтобы знать, насколько им дорожат. И как много он значит.       Что он действительно изменил его жизнь… Изменил его отношения ко многим вещам, к людям. Изменил его самого.       Вот только от взгляда Артема, с которым он встречается, почему-то веет холодом… * Артем имеет в виду песню "Poker face" Леди Гаги