Рассветы

      Дазай снова возвращается в храм ближе к рассвету.       Он поправляет своё кимоно и зевает, поднимаясь на веранду. В храм старается зайти бесшумно, чтобы не разбудить, как он думает, бога и его воплощение способности. В прихожей темно, лишь лунный свет тонкими полосами проникает внутрь. По пьяни и невнимательности он задевает плечом настольную лампу. Она с грохотом падает. Дазай тихо шипит и быстро возвращает её на место прежде, чем Кёка выходит к нему в юкате. — О, Дазай-сан, вы вернулись, — сонно здоровается она и лениво поклоняется. — Не ожидала, что вы придёте чуть раньше. — Сегодня было скучно, — тихо жалуется Осаму, пряча руки в рукава кимоно. — Мори-сан и Элис-чан спят? — он как бы невзначай пытается заглянуть в спальню, но сделать это не даёт ему Изуми. Она отталкивает Осаму в его комнату и, прикрыв дверь, говорит: — Господин Мори и Элис-чан покинули храм, оставив должность бога Чуе Накахаре, — как-то спокойно говорит она. Дазай хлопает глазами, а потом грозно сводит брови и переносице, сжимая кулаки. Уши его в гневе опустились, а шерсть на девяти хвостах вздыбилась. — Какого черта?! Он здесь появлялся-то от силы раз в неделю, а тут ещё должность свою на кого-то скинул! Вот же гад, — громким шепотом возмущается Дазай, несильно топая ногой. — Да я, черт возьми, каждый день здесь упахивался, чтобы сохранить этот храм! И этим он решил оплатить?! — Тише-тише, Дазай-сан, — Кёка подбегает и обнимает Осаму, ладошкой поглаживая по спине. — Тише, прошу вас. Господин Накахара он… Он хороший! Он будет хорошим богом, я вам обещаю! Лучше, чем Мори-сан!       Хвосты прекратили метаться из стороны в сторону, а Дазай более менее успокоился. Кёка продолжала гладить его по спине, шептать что-то и иногда перебирать пряди каштановых волос. Время к тому моменту перевалило за пять часов утра. Дазай, сидя на коленях, не двигался и раздумывал о сказанном Изуми, пока та дремала на его коленях. В руках у него рокс, в который налит виски со льдом, любезно принесенный Кёкой.       «Мори-сан серьёзно спихнул на кого-то свою должность? Смешно, очень смешно. Ну, если верить словами Кёки, то это Чуя должен стать хорошим богом, если постарается, — думает Дазай, отпивая из рокса. - Надеюсь, что новый бог будет хотя бы немного симпатичным,» — он усмехается сам себе и смотрит на время. На коленях зашевелилась Изуми. — Ой, Дазай-сан, простите пожалуйста, — она садится на полу и трёт глаза. — Простите, что доставила неудобства, — она смотрит на часы и несколько раз моргает. — Вам не составит труда разбудить господина Накахару? — она поднимается и поправляет свою юкату. — Хорошо-хорошо, Кёка-чан, я разбужу его, — говорит Дазай, ставя рокс на столик.       Изуми убегает к себе в комнату, прихватив список поручений на сегодня, составленный Дазаем. Конечно, в этом списке были и обычные дела, которые выполняются каждый день, но в них внесены небольшие изменения.       Дазай поправляет одежду и выходит в коридор. Он готов разорваться от любопытства — по словам Кёки, этот Чуя должен быть хорошим парнем. Правда, она умолчала о том, что ничего Накахаре не рассказала насчет того, что он бог.       Дазай тихо заходит в комнату и почти превращается в лужицу милоты: развалившись почти на весь футон, лежал рыжий паренек. У рта блестела тонкая линия слюны, а сам Чуя спал с приоткрытым ртом. Дазай лишь успевает прикрыть свой рот рукой и тут же укусить её, — уж слишком мило выглядит новый бог страстной любви. Он на цыпочках подходит к футону и садится на колени, нависая над лицом Чуи. Дазай не сдерживается: сначала аккуратно целует Накахару в лоб, проводит языком по носу и целует в его кончик; целует в обе щеки и смотрит за реакцией. Чуя что-то невнятно бормочет и поворачивает голову в сторону, утыкаясь носом в руку Дазая. Чешет нос о бинты и наконец-то открывает глаза. — Съеби, я спать хочу, — Чуя ладонью отталкивает от себя Дазая и прикрывает глаза. — Ну нет уж, господин Накахара, фигушки вы от меня отделаетесь теперь! — Дазай падает на Чую и обнимает его, не давая возможности нормально пошевельнуться. Чуя матерится и снова пытается оттолкнуть его от себя. — Я, Осаму Дазай, как ваш личный хранитель не допущу, чтобы мой господин вот так валялся и без завтрака. Поэтому, — Дазай поднимается с пола и перекидывает Чую через плечо. — Либо ты сейчас добровольно идешь переодеваться, либо я сделаю это сам! — Да отцепись ты от меня, придурок, — Чую наконец-таки ставят на пол. Дазай фыркает и собирается уходить. — После завтрака мне расскажешь, какого хуя этот бред происходит со мной, — последнее, что слышит Осаму прежде, чем выйти из комнаты.       Чуя приходит на кухню в черных джинсах и футболке. Дазай оценивающе хмыкает, а Кёка озадаченно осматривает Накахару. Чуя вопросительно изгибает бровь, на что Осаму махает рукой и подзывает за стол. Ему ничего не остается делать, как молча сесть за стол и начать завтракать. Через несколько минут под предлогом «дел полно» уходит Дазай, оставляя Чую наедине с Кёкой. — Слушай, а что вы на меня так смотрели? — спрашивает Чуя, допивая свой чай. Он мотает головой, когда Кёка предлагает ему ещё. — Ну, нам с Дазай-саном просто не привычно видеть бога страсти в обычной одежде. Просто Мори-сан обычно ходил в более… Ходил в одежде, которая более менее олицетворяла его божественную сущность. — А то есть? — Чуя поднимается. — А это вам Дазай-сан скажет, — она улыбается уголком губ и убирает посуду. — Господи, помогите, — Чуя запускает пальцы в волосы и с силой оттягивает, шипя то ли от боли, то ли от ебанутой судьбы.       Он застает Осаму в своей комнате. Тот, сидя на полу в шмотках Чуи, время от времени фыркает и откидывает в сторону ту или иную вещь. Накахара хлопает глазами, а потом подходит к шатену и дает ему подзатыльник. Он тихо шипит и поднимается, смотря на Чую уже сверху вниз. Они молча прожигают друг друга взглядами до тех пор, пока Дазай не нарушает их молчаливую битву. — Боже, Чуя, ты бог или кто, в конце-то концов? — Осаму берет несколько вещей и трясет ими перед лицом Чуи. — Ты бог страсти, а одеваешься подобно Акико. — Какого хера ты меня с девушкой сравниваешь?! — начинает возмущаться Чуя. — Чертов ты хранитель! Что тебя со мной вообще связывает? — Пока что ничего, но если ты меня поцелуешь, мы будем связаны всю жизнь, — Дазай прижимает Чую к стене, расставив руки вокруг его головы. Он ухмыляется и прикасается своим лбом к чуиному. — Ну же, господин Чуя, я же вижу, что вы не против этого связывающего поцелуя… Что же вас держит? — Осаму касается своими губами кончика носа, загоняя Чую в краску. — Чего блять? — говорит Накахара. — Больно странная твоя смена отношения ко мне. То на «вы», то на «ты». Блять, определись и отъебись, — Чуя пытается оттолкнуть от себя надоедливого хранителя, но у него не получается. — Господи, свали уже. — Ну нет, господин, я так просто не отступлю. Либо вы меня целуете и мы будем всецело связаны, либо я возьму всю инициативу на себя и вторая часть первого варианта в любом случае сбывается, — Дазай трется щекой, виляя своими хвостами.       «Блять, и что теперь делать? Нахуй мне сдался такой ебанутый хранитель? Как будто я меня убить кто-нибудь захочет. Кёка есть и хорошо, — думает Чуя. - Стоп. Если поцелуй связывает бога и хранителя, то… Блять, вот же влип,» — он уже хочет обматерить Дазая всевозможными матами, но его рот затыкают поцелуем.       Чуя не понимает нихуя. Ему хочется что-нибудь сломать Дазаю, но этот, гад, прижал его руки к стене. Осаму прикусывает нижнюю губу, проводит языком по ранке и ещё сильнее впивается в чужие губы. Чуя что-то мычит, дергает руками, пытаясь освободиться. — Божечки, господин Накахара, ты не бог страсти, а бог невинной любви, — насмехается Дазай. Чуя скалится и, вырвав одну руку, вытирает губы. — Ну, зато, теперь мы навечно связаны, — говорит он это тихо, чтобы слышали только они. Чуя сжимает кулак и ударяет Дазая по плечу, а потом выскальзывает из своеобразной ловушки. — Вот скажи: ты долбоёб? — не поворачиваясь, спрашивает Чуя. Он присаживается и начинает складывать свои вещи в стопку, матеря про себя Дазая. — Кто бы говорил, — жалобным голосом отзывается Дазай. — Я тебе всего-то помочь хотел… Вот теперь сиди и разбирайся, что к чему! — Осаму гордо вскидывает голову и разворачивается в сторону выхода. — Господи, вот же придурковатый хранитель, — Чуя сжимает в руке футболку. — Я всё слышу! — доносится голос Дазая из коридора. — Вернись, сука! — Чуя ударяет по полу кулаком, а потом шипит от боли. Дазай, на удивление Накахары, послушно заходит в комнату и вопросительно смотрит на него. — Я что ли должен убирать твой бардак? — Возможно, — улыбаясь, отвечает Дазай. — И вообще, тебе бы нужно купить новую одежду… Более подходящую под твою новую должность, — он поднимает несколько вещей и закидывает их в сумку. — Я могу тебе с этим помочь, — с хитрой улыбкой заканчивает он. — Мечтай-мечтай, — Чуя повторяет недавнее действие Дазая. — Но от тебя хер отделаешься. Ладно, я согласен купить что-то новое. Только, — Чуя вытягивает руку и подзывает Осаму указательным пальцем. — Денег дай. — Это не вопрос, — улыбается Дазай и обходит Чую, толкая его в спину. — А теперь вперед! Хочу видеть нового бога страсти! — Как же ты заколебал, — Чуя ударяет себя ладонью по лбу и проводит ей по лицу. Где-то сзади тихо смеется Дазай. — Тогда, после этих чертовых магазинов, ты отвечаешь на все мои вопросы. — Договорились, — легко соглашается Дазай.       «Я уверен на девяносто девять процентов, что здесь какой-то подвох,» — хмуро думает Чуя.