Рассветы

      Чуя с отвращением смотрит на изумрудную рубашку, любезно принесённую Дазаем. Он снова крутится у зеркала в попытках найти хотя бы одну сторону, на которой рубашка будет смотреться хотя бы нормально. Вздыхает и медленно расстёгивает её — определённо, ни один оттенок зеленого ему не подходит. Рубашка может и подошла бы, если была других цветов, таких как: белый, черный или красный.       Чуя осматривает своё худое тело и усмехается, вспомнив своего учителя физкультуры. Первое время тот практически уговаривал Чую заниматься на тренажерах, а потом это стало привычным занятием — пошло это, кстати, на пользу. — Вот, нашел я тебе… — в примерочную заходит Осаму и присвистывает, увидев обнаженного по пояс Чую. — А ты значит не просто худой, Чу-уя. — Заткнись, — Накахара выдыхает и грозно смотрит на Дазая через зеркало. Тот уже успел куда-то деть свои хвосты и ушки. — С чего ты вообще решил, что мне зеленый идет? — Чуя тыкает изумрудной рубашкой ему в лицо. — Предупредил бы, что зайдешь, — он опускает голову, чувствуя, что сильно краснеет. — Ох, ну простите, господин Чуя, не знал, что вы такой стеснительный, — на ухо усмехается Осаму и аккуратно целует парня в висок. — Так понимаю, эту рубашку я убираю? — спрашивает он, на что получает кивок снизу. — Хорошо. Тогда быстрей переодевайся, — Дазай кивает на две принесённых рубашки и уходит.       «Как вернемся, я тебе челюсть сломаю,» — думает Чуя и примеряет другую рубашку. Он фыркает и сразу снимает её. «Господи, какой ты привередливый,» — Чуя слышит чужой голос в своей голове. «Не пугай,» — думает он. «Как понимаю, мы можем идти домой?» — мысленно спрашивает Дазай, возвращаясь в примерочку. — Я тебя убью когда-нибудь, — говорит Чуя, поправляя растрепавшиеся волосы. — Всё, теперь точно домой, — он берет вещи и выходит из примерочной.       Домой они идут молча. Обсуждать им на улице нечего — все вопросы будут заданы потом. Сейчас же, хотелось хоть немного отдохнуть от друг друга. Они просто морально заебали себя и спутника, хотя знакомы они от силы часа три. Господи, да они созданы, чтобы ебать друг другу мозги ежедневно!       «Ну и почему мы молчим?» — мысленно спрашивает Осаму, засовывая руки в карманы. Чуя фыркает. «Молчим, потому что ты меня заебал,» — с усмешкой отвечает ему Накахара, закуривая на ходу. «Куришь?» — Дазай пытается перехватить сигарету, но получает несильный удар в бок. «За что?!» — Осаму отходит от Чуи на шаг. «Если бы не лез, я бы не врезал,» — усмехается Накахара, выпуская дым изо рта в сторону Дазая. «Злюка,» — обиженно говорит шатен. «Кто бы говорил, животное.»       Через маты и сильные удары, Осаму уговаривает Чую показать Изуми новую одежду. Накахара уже мысленно послал Дазая несколько раз в пешее эротическое, но его это не остановило — мало того, что он каким-то чудесным образом уговорил Чую переодеться в новое, так ещё и пошёл чуть ли не сам переодевать его! — Господи, да свали ты уже, — ругается Чуя. Дазай смеётся и выталкивает его за дверь. Изуми, которая стала жертвой этого цирка, несколько раз моргнул и вздохнула. Дурдом. — Да прекратите вы уже! — срывается она. Парни затихают и удивленно смотрят на неё. — Дазай-сан! Вот если господин Накахара не хочет каждую минуту переодеваться, то не заставляйте его это делать! — Кёка подходит к Осаму и несильно ударяет его, а после убегает в свою комнату. — Молодец, довёл человека, — Чуя отталкивает от себя нависшего Дазая и уходит в свою комнату.       Осаму остается в коридоре один. Спустя несколько секунд он ударяет себя по лицу, мучительно простонав.       «Устроил же цирк,» — думает Дазай, уходя на кухню. Там он заваривает себе зеленый чай с лимоном и мятой. «Ты осознал, что дебил?» — слышится насмешливый голос в голове. «Если ты делаешь там чай, то будь добр, сделай и мне. За несколько часов у меня накопилось много вопросов,» — Чуя хихикает, а Дазай закатывает глаза. «Я ещё перед Кёкой не извинился,» — отвечает ему Осаму и вздыхает. «Ну, иди извиняйся. Ты же устроил весь этот цирк,» — Чуя там, судя по всему, веселится, раз до сих пор не начал в открытую издеваться над ним.       Осаму останавливается около комнаты Кёки и вздыхает. Извиняться он не привык, поэтому особо не знает, что говорить. «Господи, какой же бестолковый,» — возмущается Чуя. «Признай свою вину и извинись,» — подсказывает он. «Заткнись уже,» — огрызается Дазай, но совет использует. Стучится в дверь, ожидая хоть какой-то ответ. — Прости, Кёка-чан, — он аккуратно открывает дверь. Изуми смотрит на него исподлобья. — Прости за этот цирк. Забылся совсем, — Дазай поклоняется. — Боже, Дазай-сан, не надо было так сильно заморачиваться, — Кёка подбегает к нему. Дазай выпрямляется и удивленно смотрит на неё. — Я просто немного вспылила… Ничего страшного! — Ты меня прощаешь или нет? — уже более серьезно спрашивает Осаму. — Конечно прощаю, Дазай-сан!       Они вместе заливаются смехом. Дазай треплет волосы Изуми, а потом обнимает её, приподнимая с пола. «Такое чувство, будто ты впервые извиняешься и рад этому как ребёнок,» — слышится голос Чуи в голове. Осаму тихо фыркает и ставит Кёку на пол и, извинившись, уходит из комнаты. «Блин, ну вот зачем я раскрыл тебе это? Так бы я мог издеваться над тобой,» — ворчит Дазай и заходит в комнату Чуи. — Мне напомнить, с кем ты сейчас говоришь? — с насмешкой спрашивает Чуя, не отвлекаясь от барабанящего за окном дождя. Дазай опускает ушки и закатывает глаза, а потом подходит к Чуе. — У меня куча вопросов. Готов работать мозгами? — Накахара усмехается и поворачивается к Осаму. Он кивает и виляет несколькими хвостами. — Во-первых: ты что такое? Лис или какое другое животное? — Чуя становится на четвереньки и рукой прикасается к уху, слегка почесывая. Дазай сдерживается, чтобы не замурлыкать подобно коту, но, всё-таки, он коротко и тихо муркает. Чуя замирает и хлопает глазами. — Кот что ли? — Вообще-то я девятихвостый лис, — ворчит Осаму, сильнее виляя хвостами. Чуя хмыкает и отстраняется, усаживаясь по-удобней. — Ну Чу-уя, — тихо хнычет Дазай и двигает своими лисьими ушами. — Я же обижусь и не буду тебя информировать, — он скрещивает руки на груди и демонстративно отворачивается. Чуя хихикает и устраивается сзади. — Какой же у меня капризный лис, — смеется он и аккуратно почесывает за ухом. Дазай не сдержался и мурлыкнул. — Ну, и сколько я буду богом? — А тебе что-то не нравится, малыш Чу~я? — усмехается Осаму. — Так, — Чуя убирает руку. — Либо ты мне без этих подколов отвечаешь, либо можешь съебаться к себе, — он несильно тянет ухо, на что Дазай жалобно скулит и поворачивается. — Вредный Чу-уя, — тянет Осаму. — Ладно, но только почеши ещё! — Неисправимый, капризный лис, — подытоживает Чуя и возвращает руку на ухо. — Ну, так сколько? — Ну, если у тебя есть метка, то пока ты сам себе замену не найдешь, то будешь богом, — Дазай как бы невзначай касается свободной руки Чуи, проводя пальцем по тыльной стороне руки. Парень замирает, чувствуя неприятное покалывание, которое словно вычерчивает какой-то странный узор. — Ого, какая красивая метка, — неожиданно говорит Осаму, резко поворачиваясь лицом к Чуе. — Ожидаемо, для такого красивого бога, — аккуратно целует в уголок губ и улыбается. — Придурок, — тихо ругается Чуя, отстраняясь от Дазая. — Я тут вспомнил, что заказывал тебе чай. Где он? — с усмешкой интересуется он, хитро поглядывая на Осаму. Тот несильно ударяет себя по лбу и поднимается. — Бли-ин, а я забыл, — протягивает Дазай и тут же выходит из комнаты. — Зелёный с лимоном и мятой, пойдет? — он поворачиет голову и, получив кивок, уходит на кухню. — Нет, ну что за кидалово? — обиженно тянет Чуя, протягивая руку в сторону двери. — Беспредел! Вдруг меня кто-нибудь убьёт? — Накахара хлопает глазами, а потом ворчит что-то про себя.       «Скажи ещё, что б я пришёл и на ручках принес тебя на кухню,» — с усмешкой говорит ему Дазай. «Ну, если тебе не сложно, то можешь и отнести~,» — ехидно отвечает Чуя. «Не прошло и сто лет. Наконец ты стал похож на бога страсти,» — Дазай появляется в комнате с подносом. По помещению разносится безумно вкусный запах чая. Чуя ничего не успевает сказать: Осаму слишком быстро подходит к нему, ставит поднос с чаем на столик и усаживается за ним, садя Накахару между ног. — Не на руках пока поношу, так хотя бы так, — Осаму гладит Чую по волосам, пока тот берет чашку. — У тебя такие мягкие волосы, — тянет он, утыкаясь носом в макушку. Чуя сглатывает и нещадно краснеет.       «Мой маленький, красивый и милый бог,» — Дазай целует его в макушку. «Тебе, конечно, есть ещё куда расти, но лучше бы ты таким и остался… Милым и вечно смущенным.»