Рассветы

      На улице по внешним подоконникам барабанил дождь, время от времени в доме кто-то чем-то гремел. Чуя, уже давно смирившийся с внешним шумом, решил всё-таки прочитать весь собачий бред, который им задали и пообещали устроить сложный зачёт по теме, каких только свет не видал! Но он же у нас мальчик хороший, даже прогуляв, напишет это ебучее сочинение (или что они там придумают?) на самый высокий балл, тем самым показав всем, что, вот, король мира с вами учится. Хотя, насчёт «короля мира» можно и поспорить, но никак не о высоком балле. Чуя практически с начала старшей школы заделался отличником, из себя таким правильным и прилежным, куря и иногда выпивая на стороне. Ну, все мы грешники, ничего с этим не поделаешь.       В коридоре слышится веселый свист Дазая. Он что-то напевает, и это очень знакомо Накахаре, но, блять, название на языке крутится и вспомнить не получается. Около минуты на раздумья, и это закончено, потому что Чуе нужно к контрольным готовиться, а не забивать в свою голову тексты всяких песен, которые будут мешаться в мыслях в одну такую смесь, вместо тех же самых определений по географии, черт подери. Надевает наушники и включает музыку погромче, чтобы уж наверняка ему не мешали всякие Дазаи со своими песнями, насвистанными, разумеется. Это помогает — Чуя даже заметил, что надолго, раз за это время никто к нему не подошёл и не доебался с просьбами о помощи. Каждые минуты три музыка сменяется и иногда, — да ладно, практически всегда, — мелодия вовсе не попадала под прочитанные строки, что очень бесило. Только не понятно, что именно: то, что музыка совсем не подходила под описанное в книге, или то, что Чуя следит за сменяющимися песнями и вечно цокает, когда ему не нравилось соответствие между строками и музыкой. Что ж, приехали, дамы и господа.       На плечи надавливают, заставляя рыжего практически сложиться пополам. Плюхаются сзади, ёрзают и оглаживают плечи. Чуя более менее выпрямляется и выдергивает наушники, откидывая их на стол. Учебник по литературе захлопывается и тоже откладывается в сторону. Резким движением он останавливает чужую ладонь и сжимает; около уха слышится тихое: «Ай!» и рыжик хмыкает. По его ноге проводят пушистым хвостом и Чуя дергает ей, по неосторожности придавливая его конец к полу. — Чу-уя, ну хвост-то за что? — жалобно тянет Дазай, аккуратно выдергивая хвост из-под чужой ноги. Накахара усмехается и несильно ударяет шатена в ребро, тонко намекая на то, чтобы тот отполз куда подальше. — Я, вообще-то, пришёл посмотреть, чем вы там занимаетесь в школе. — Ага, а обнимал ты меня чисто ради какого-нибудь задания, — язвит Чуя. Цокает и поднимается с пола, предварительно пихнув Осаму в живот. А то расселся, что другому не повернуться и не встать. Накахара потягивается, берет руку за локоть и разминается. Несколько часов в сидячем положении и без каких-либо движений телом давали о себе знать. — Вот я уверен на все сто процентов, что ты меня пиздишь насчет того, что ты учишься в моей школе, — Дазай фыркает и опускает лисьи уши. — Что, завтра с хвостами пойдешь, или как? — Ты меня недооцениваешь, — обиженно говорит Осаму. — Я тебя переоцениваю, обломись, — Чуя зевает и берет дневник со стола, пролистывая до текущей недели. — Так, ладно, мне осталось лишь дочитать это собачий бред и я свободен, — последнее слово он почти пропел, наклоняя голову и улыбаясь. Дневник сменяется учебником литературы и Накахара тратит около минуты на поиски той страницы, на которой он остановился до появления Осаму. — А теперь, будь добр, уйди с глаз моих. Хоть в бар свой, но утром чтобы был, как штык. Желательно без перерезанных вен и петель на шее.       Дазай тихо угукает и, на всеобщее удивление, спокойно и без любых других вопросов, покидает комнату. Чуя поджимает губы, когда слышит хлопок дверью сначала рядом, а потом и в коридоре. Честно, он после этого пытался углубиться в чтение, но строчки просто мелькали перед глазами, а прочитанное не хотело даже на секунду задерживаться. Чуя просто читает, не понимая, о чем идет речь.       Утром он узнает от Кёки, что Дазай снова ходил в бар и снова вернулся к рассвету. По её словам, шатен сейчас преспокойно спал и видел седьмой сон, как минимум. Чуя что-то промычал ей, и это явно были какие-то новые оскорбления и проклятия к сторону хранителя. Он жевал бутерброд, параллельно читая последний рассказ по литературе, который будет на экзамене сто процентов, Накахара в этом уверен. Изуми, мягко говоря, удивилась такой реакции со стороны бога, но ничего не сказала — черт их знает, как эти двое вообще между собой общаются. Ей уже несколько раз удалось застать Осаму и Чую за ссорой, которая чуть позже переросла в небольшую драку. Она потом целый день им объясняла, что нормальными боги и слуги себя так не ведут и, что ей вообще стыдно находиться с ними, зная, к чему может привести небольшой спор.       Чуя уходит намного раньше, чем просыпается Дазай. Он интересуется у Изуми, где, собственно, его прекрасный бог, на что та честно отвечает. Ладонь парня скользит по его лицу и он тихо стонет, прикидывая, сколько примерно понадобиться времени, чтобы перекусить и не опоздать на первый урок. «Господи, да когда я последний раз был в школе?» — сам себя спрашивает он, закидывая в сумку пару тетрадей и учебник по японскому. Дазай уже наплевал на то, что даже не позавтракал — ему, в принципе, это делать не обязательно, он человек лишь наполовину, а потому и сможет прожить до вечера без еды.       Находит свой новый класс он достаточно быстро. Примерно запоминает расписание и уходит в кабинет, надеясь, что не встретит по пути знакомых личностей, помимо Накахары. Дазая приветливо встречает кареглазая блондинка с каким-то блокнотом и спрашивает имя-фамилию. Она быстренько записывает его аккуратным почерком и захлопывает книженцию. «Ты, случаем, не видел по пути парня низкого роста с рыжими волосами?» — слишком неожиданно спрашивает девушка. Осаму от радости чуть не выпаливает: «Ты про Чую? Я его дома последний раз видел!», но сдерживается, помотав головой. Если он это сказал, ему бы эту самую голову открутили бы.       Хигучи указывает парты, которые на данный момент свободны и на них можно спокойно расположиться, так как не сожрут. Осаму кивает головой и отвечает, мол, я пока подумаю. Ичиё лишь закатывает глаза и отходит на своё место, снова занявшись раскопками бумаг в блокноте. Дазай стоит у доски и осматривает кабинет, взглядом выискивая того самого рыжего, про которого ему говорила новая одноклассница. Чуя появляется в классе без пяти минут восемь, уткнувшийся в книгу и не замечающий ничего вокруг. Когда заместитель старосты окликивает его, он лишь поднимает руку, согнутую в локте, и проходит на своё место, так и не обернувшись. Шатен садится за ним, на последнюю парту около окна, про себя отмечая, что местечко просто охренительное: в случае жары можно посидеть и поплавится на солнце, подобно фруктовому льду, а зимой спокойно ходить в легкой рубашке лишь потому, что он сидит у прекрасной батареи и не менее прекрасного Чуи. Но, о любви к друг другу они поговорят чуть позже. Сейчас же, нужно вспомнить, как банально писать.       Когда в кабинете появилась учительница, она попросила Дазая представиться. Он, конечно же, хотел хотя бы мимолетного взгляда на своей прекрасной персоне от не менее прекрасного рыжика, но тот, кажется, болт забивал на присутствие шатена. Кое-сан, заметив отвлеченного Чую от внешнего мира, напомнила, что у них, вообще-то, новый ученик, на что Накахара ответил: «Мне не особо интересно, кто это. И не нужно меня в этом упрекать». Голубоглазый презрительно фыркнул и оценивающе взглянул на Осаму, от чего шатен прямо-таки вскипел от счастья. Чуя его заметил! Радость была на том уровне, когда узнаешь, что получил высший балл по какой-нибудь очень сложной контрольной. Только вот, на протяжении всего урока, Накахара в упор не замечал новенького-старенького, делая вид, будто бы ничего не понимает в новой теме (хотя на днях он самостоятельно изучал её, зная, что легкие примеры будут обязательно). Дазай, обделенный вниманием от возлюбленного, обиженно поджимает губы и наблюдает за уроком физкультуры. Кажется, у них тоже должна быть она, но это не особо важно — Чуя за сорок минут так и не обернулся, не подкинул никакой бумажки и даже не намекнул на то, что вообще видел сегодня шатена. Осаму тихо выдыхает и возвращается к уроку.       День проходит настолько медленно, насколько это, в принципе, возможно. Ну, или Дазай просто не решился подойти к Чуе на протяжении всего времени до обеда. Да, Осаму признает, что сделал все это по-глупости и сейчас ему хочется подойти и извиниться, но, блять, как это сделать, если кое-кто пропадает на переменах, а на уроке игнорирует всё что можно? Вот он тоже не знает. На обеденном перерыве, когда, казалось бы, можно хоть целый час доёбываться до Накахары, Осаму заметил, что рыжика-то нет в кабинете. Он спросил даже у Ичиё, которая, вроде бы, должна была знать кто куда может уйти. Оставалось лишь ходить по всей ебаной школьной территории и искать этого рыжего, — главное не заблудиться в каких-нибудь дебрях.       Накахара нашёлся на крыше, курящим. Дазай стоял в ахуе несколько минут, не веря глазам: конечно, Кёка как-то проболталась ему, что в первую же ночь нахождения в храме, Чуя выкурил две сигареты и после этого улегся спать. Шатен тогда лишь хмыкнул на это и не обратил должного внимания, сказав: «Чуечка милый ангел, он не может курить по своему происхождению». Господи, как же он тогда ошибался. Накахара замечает присутствие своего «прекрасного» одноклассника-хранителя лишь тогда, когда собирается вернуться в кабинет. Теперь, оба охуевших парня выглядели так, будто бы готовятся на конкурс «Кто охуевает больше всего» и при том, победу никто не собирается отдавать просто так. — Детка, я не знал, что ты куришь, — присвистывает Осаму, тут же получаю ногой по затылку. Тихо ойкает и отходит на шаг назад. — Да за что-о? — За всё хорошее, — отзывается Накахара, пряча пачку куда-то карман. Он крутится и одергивает пиджак, в надежде, что сигареты не заметят и оставят его в покое. — Ты-то каким образом здесь оказался? — Чуя достает из другого кармана жвачку и закидывает одну пластинку в рот. — И что вообще за «детка»? Тебе что, подарили сертификат на безлимитное посещение стоматолога или в травматологию? — Вообще-то, я твой новый одноклассник, — отвечает Дазай, растирая ударенное место. — Никаких мне сертификатов не дарили, а «детка» вырвалось чисто случайно… — Я тебе сейчас чисто случайно челюсть сломаю, — рычит Чуя. Растрепывает волосы, хлопает по карманам и вздыхает. — Если хочешь опоздать, то можешь, в принципе, сидеть весь урок здесь. Я не буду тебя искать, если с тобой что-то случится. Удачно потеряться!       Накахара хрипло кашлянул и спустился с крыши, оставив шатена одного. Осаму выругался и, пнув небольшой камушек (как он там вообще оказался?), идёт вслед за парнем. После сказанного Накахарой, стало немного грустно. Он не хочет признавать, то что Осаму теперь его одноклассник, ему наплевать на то, что шатен чувствует… Зато у нас гордость не пострадала, куда ж без неё! Почему-то, Дазаю захотелось уйти из раз и навсегда, забыв вообще о том, какую он должность здесь занимает и насколько дорого ему это место. Именно в этом храме он очнулся после очередной попытки суицида и принял это за рай, но нафантазированное исчезло буквально сразу же, когда в комнату зашел мужчина с девочкой. И ведь честно, тогда очень хотелось сбежать куда подальше и забыться, но Мори не дал этого сделать. Осаму до сих пор не может понять, какой всё-таки человек, этот Огай: добрый или злой?       Чуя, уже находясь на чертовом сочинении по литературе, честно, хотел уйти на крышу и выкурить оставшуюся пачку. Он не понимал, почему Дазай стал вести так безобразно, словно рыжий — наивная дурочка с тяжёлой рукой, которую хочется так закадрить, чтобы все завидовали её преданности. Накахара мотает головой и тихо цыкает, пробежавшись по вопросам, что написаны на доске. Сейчас голова забита явно не тем, чем нужно. С таким поведением со стороны Осаму, нужно продержаться до конца дня и постараться не въебать ему, иначе запачкается репутация порядочного человека с хрупкими нервишками.       «Господи, да кто ж придумал вот это всё?»