Рассветы

      Дазай хлопает ладонью по футону, пытаясь найти источник противного звука, что-то тихо рыча себе под нос. Через несколько секунд замечает, что мелодия слышится глуховато, в комнате он лежит один и никакой будильник не ставился. Резко садится на футоне, опираясь одной рукой на подушку. Перед глазами плывёт, мысли в голове мешаются в одну такую мерзкую кашицу, от вида которой хочется биться лбом об стену и подавлять рвотные рефлексы. Когда, наконец-таки, чёрно-зеленая ваза приобретает чёткие очертания, Осаму поднимается и направляется к шкафу. Кимоно, испачканное в вине и виски, сменяется светлыми брюками и рубашкой с коротким рукавом. Волосы он растрёпывает, ибо искать расческу банально лень; на столике замечает бутылку с водой и, смочив руку, вытирает лицо. Мысли, что до этого момента были затуманены, сейчас стали проясняться и адекватное мышление вернулось. Ну, не совсем адекватное, но всё же. Хмурясь от духоты в храме, Дазай выходит в коридор и, облокотившись спиной о стену, наблюдает за ленивой утренней картиной: Чуя натягивает футболку на ходу, сладко зевая и мило причмокнув губами; Изуми, которая до сегодняшнего дня бегала по храму с кучей дел, сейчас, еле передвигая ноги, шла на кухню за чем-то вкусным. Осаму усмехается и подходит к Накахаре со спины, обнимает за шею и чуть наваливается на парня. — Отстань от меня, Осаму, — тянет Чуя и дергает плечом, как бы показывая, что не собирается как-либо контактировать с хранителем. — Вот когда я соберусь идти в школу, тогда и поговорим. А сейчас, пожалуйста, отстань.       Дазай на пару секунд замирает, а потом отпускает парня на кухню. Не двигаясь, шатен смотрит в спину Чуе и медленно моргает, пытаясь осознать происходящее.       Накахара сегодня в хорошем настроении. Пиздец.       Осаму стоит в коридоре около минуты, а потом идёт следом за Накахарой. Рыжий что-то бубнит себе под нос, возясь у плиты, а Кёка сидит за столом и как-то уныло мешает сахар в чае. Дазай проходит за спиной Чуи, прихватив из тарелки печенек, а после садится на широкий подоконник. Накахара что-то шипит себе под нос и ставит тарелку с блинами на стол. Перед глазами шатена пронеслась ярко-красная отметка, от чего тот нахмурился и подошел ближе. Хватает рыжего за руку и большим пальцем проводит по метке. — Да чего ты доебался до меня? — шипит Чуя, выдергивая руку из чужой ладони. — Повторюсь: с какой нечистью шляешься? — Я уже сказал, что только с тобой, — цыкает Накахара. Телефон в его кармане пиликает, оповещая о новом сообщении. Чуя уходит в коридор, по пути набирая чей-то номер. Осаму хмурится и, несильно топнув, садится за стол. Кулаком подпирает щёку и бесцельно пялится в дверной проход. — Дазай-сан, ну чего вы так вспылили?.. Можно ведь было и спокойно спросить, — тихо говорит Изуми. Дазай недовольно шевелит лисьими ушами, а после вздыхает. — Чуя ведь не знает, зачем эта метка у него вообще стоит. — Наверное ты права, — отвлечённо отвечает Осаму. Накахара останавливается в дверном проёме и, сказав последнюю фразу, убирает телефон обратно в карман. — Чу… — Короче, Дазай, ты сейчас собираешься и идешь со мной в школу, — Чуя садится напротив Кёки, пьет остывший чай и закусывает печеньем. — Если ты вытворишь какую-нибудь хрень, то я тебе лично хвосты все выдерну. Ясно объяснил? — А зачем? — Осаму спрашивает, будто бы не слышал последние фразы. Накахара вздыхает и закатывает глаза, складывая блинчик. — Я понадобился своему прекрасному ангелочку? — За «прекрасного ангелочка» ты получишь, — Чуя ударяет ладонью по столу и гневно смотрит на шатена. — Нам в клубе нужна помощь в спектакле. Мне сейчас звонил Рюноске и просил найти кого-нибудь из наших. — Я-ясненько~, — довольно тянет Осаму. — Я, как хранитель, польщён тем, что мой бог попросил у меня помощи. — Прекрасно. Значит, оделся и вперед, — Чуя улыбается, относит свою часть посуды, приобнимает Изуми и почти прыжками идёт в комнату. Дазай удивленно моргает, а после обиженно фыркает. — Ждать долго не буду. — Да-а, иду.       В школу они уходят через несколько минут после разговора. Осаму идет рядом с Чуей, положив руку ему на плечо. Голова у него до сих пор побаливала и время от времени заносило в сторону. Рыжий, стараясь не обращать внимания на надоедливого Дазая, молчал и смотрел куда-то в сторону. Сегодня снова жарко — Чуя даже пожалел, что пришёл к одиннадцати. По пути он пытался вспомнить, что они писали в сценарии. Тихо рыкнул и дернул плечом. «Чу, ты чего такой дерганный?» — Осаму смотрит на парня озадаченно. Чуя фыркает и уходит чуть вперед. «Интересно, стоит ли мне начать читать лекцию о том, насколько мне стыдно с тобой находиться?» — рыжий скрещивает руки на груди. «Ну, я один раз перебрал!» — возмущается Осаму. «Ага, один раз. Только я после это раза вообще тебя видеть не хочу. Придурок,» — Накахара одаривает парня гневным взглядом и, тряхнув головой, направляется к школьному крыльцу. Дазай с минуту стоит в ступоре, а после, опомнившись, догоняет Чую.       За все те дни, которые Осаму провёл в школе, изучить все коридоры и классы не удалось. Он запомнил лишь дорогу в их кабинету, в столовую и на крышу. В голове пронесся тот момент, когда Дазай узнал о самом, наверное, ужасном факте. Его «крошка Чу» курит. Шатену потребовалось много усилий, чтобы тогда не поднять руку и не отвесить хороший подзатыльник богу. — В смысле просто спектакль? — из мыслей выдергивает крик Накахары. Его глаз дергается. — Мы вчера этих кукол весь день делали. Я руки до сих пор не отмыл от клея. — Чуя-кун, прости. Просто Куникида-сан попросил дать кукол младшему коллективу. Взамен, один из начальных классов готов помочь нам в постановке. Пойми, это не наше решение, — перед Чуей изъяснялся такой же рыжий парень, правда, тот был чуть выше. — Тем более, сценарий какой был, такой и остался. Не кипятись.       Накахара вздыхает и, осознав всю абсурдность ситуации, проходит в помещение. — Рюноске, я выполнил твою просьбу, — Чуя плюхается на стул и откидывает голову назад. На минуту в комнате становится тихо. — Ну, что теперь по плану? — По плану — снова идти в подвал, — отвечает ему сероглазый. — По-хорошему, мы должны были уже начинать репетировать, — Акутагава вздыхает и прикрывает рот, кашлянув. — Новенький будем помогать нам, да? — Накахара кивает. — Ну, тогда добро пожаловать, Осаму Дазай.       Акутагава протягивает руку и кивает. Дазай на секунду остается в замешательстве, а после, вздохнув, пожимает. Где-то сзади вымученно улыбается Чуя, остальной коллектив дружно отвлекается от своих дел и идёт знакомиться с новеньким. Сероглазый, являющийся здесь, судя по всему, главным, начал раздавать какие-то нудные задания, от которых хотелось спрятаться куда-нибудь на крышу и не уходить с неё до вечера. Шатена определили в пару к милой Наоми — сначала она противилась, чуть ли не на коленях моля, чтобы её оставили с её драгоценным братиком, ну, а чуть позже, когда они шли по коридору, смирилась. В подвале было слишком темно — дальше одного шага уже ничего не видно, а лампочки здесь не меняли уже несколько месяцев, ссылаясь на то, что в помещении бывают настолько редко и лишь за мелочью какой-нибудь приходят, что в принципе, тратить деньги на лампочки не было смысла. А ученики и не жаловались. На всякий случай положили походный фонарь у входа и стали расставлять вещи так, чтобы в темноте не запнуться и не сломать себе что-нибудь. Да в этом чертовом подвале можно было бы устраивать охренительные квесты!       Пришлось немного повозиться, чтобы достать хоть какой-нибудь реквизит к их ничтожному спектаклю. Именно так думали все, когда было объявлено о перемене мотива выступления. Честно, вот какой нормальный коллектив начнёт зубрить и репетировать театральное выступление, зная, что у них вот нихуя не получится и вообще придумали бы что-то попроще? Но их, собственно, никто и не спрашивал. Около двадцати минут никчёмных поисков и вуаля — парочка вееров, два-три традиционных зонтов. Дазай хмыкает, оценивая найденные вещи и представляя себе спектакль с таким-то реквизитом: вот Чуя, который будет играть бога чего-нибудь такого хорошего, две его дамы и несколько верных слуг сражаются против того же самого дракона. Правда, не определишь, в каком жанре будет выступление — комедия это или исторические эпохи в перемешку с чёртовым прекрасным стёбом. Судя по всему — комедия, не меньше. Конечно, сценария он ещё и не знает, но это опредёленно пройдёт весело.       Как же Осаму обрадовался, когда его определили в группу помощников. Это ведь никакие роли не нужно учить! Нужно всего лишь следить за внешним видом актеров и время от времени помогать с декорациями. Текст, который они уже вовсю начали учить, клуб разыгрывал в прошлом году в кукольном спектакле, а потому часть ролей они помнили. Акико, что предпочла присоединиться к «Помощникам» (гениально их назвали, не так ли), чертила схему, как должны будут расставлены декорации. Ох, боже, это так важно? Ну, поставят они тот же самый трон чуть левее середины и вазы не особо симметрично — не обязательно же ставить всё так, будто бы они действительно храм какой-нибудь украшать будут, а не чёртову сцену. Ругани, конечно же, по этому поводу было предостаточно — заходил даже какой-то учитель, спрашивая, всё ли у них в порядке и прося, чтобы были тише. После одного-единственного замечания все ссоры происходили исключительно шепотом, а иногда и вообще без слов — просто рот открывали, беззвучно матерясь на друг друга.       Знаете, вот есть же на свете такие умники, которые в жару под тридцать градусов пьют горячий чай чуть ли не залпом. Дазай, судя по его голосу, относился к этим же психам — часа так в два спросил чайник, и на небольшом перерыве пил чай (не залпом, конечно, но всё-таки). Все те, кто в этот момент наслаждался холодной газировкой, любезно принесённой самим Рюноске, ей же и подавились, пролив часть жидкости на несчастный пол. Однако, такая бурная реакция не остановила шатена — он со спокойной душой допил чай и даже поинтересовался, чему все так удивлены. Но, увы и ах, никто так и не смог ничего объяснить — слишком уж были поражены. Минут через десять, когда все наконец-таки отошли от состояния «охуеть, блять», в кабинете продолжилась работа над спектаклем. Чуе даже на минуту показалось, что в помещении поднялась температура. Да ну нахуй ваши перерывы.       К вечеру, слава всем богам, первая часть была выучена и рассказывалась более менее. Из школы выходили все чуть ли не в обнимку — настолько устали, что еле-еле держались на ногах, а с товарищем идти проще и веселее. По пути Чуя попросил свернуть за угол и покурить. Осаму даже не стал перечить на просьбу, понимая, что с таким хобби и до алкоголизма недолго — от предложенной сигареты отказывается, отходя чуть в сторону и смотря на закат. Солнце только недавно начало прятаться за высокими домами; по небу расплылось оранжево-красно-желтое пятно, идеально очеркивая линии предметов. — Как приду домой, пошлю всё нахуй и ка-ак… Как спать завалюсь, как только свет не видал, — Чуя так мило повторяет одни и те же слова, что аж глупая улыбка расползается по лицу. — Вот правда. И приду завтра к двенадцати. — Ты для начала завтра встань с кровати, а потом уже иди куда хочешь, — усмехается шатен, подходит к рыжему со спины и обнимает за шею, положив голову на макушку. — Давай быстрее, пока я у тебя эту сигарету не отобрал, — Осаму демонстративно пытается подхватить её двумя пальцами, чуть не попав ими в глаз. Чуя шикает и дергает плечом. — Давай, мой милый чиби, бросай все дела и бегом домой. Иначе твой верный спутник сдохнет где-нибудь по пути. — Кто бы говорил, — язвит Накахара, туша окурок об асфальт. Зевает. — А теперь пошли-и, — сонно тянет он, собираясь сказать что-нибудь ещё, но умолкает. Руку снова обдает жаром. — Блять… — Тихо, не матерись, — шепчет шатен, кладя прохладную ладонь на метку. Становится немного легче. — Потерпи до дома, пожалуйста.       Вздохнув и сжав руку в кулак, Чуя слабо кивает. Переплетает свои пальцы с чужими и растягивает губы в легкой улыбке. Здоровой рукой облокачивается на плечо Осаму — не особо хочется, чтобы прохожие думали не о том, что есть на самом деле. Чуя просто не может сказать самому себе, что сделал он это лишь из-за того, что опасался странных взглядов от людей, которые так и могут кричать о том, что: «Вот, развелось геев в стране, ходить по улицам противно!» Ну, хуже всего будет, если они по пути встретят кого-нибудь из одноклассников. Те лишь одарят каким-нибудь взглядом, наполненным отвращением или чем-нибудь подобным, но ад начнется тогда, когда по школе пройдёт такой тихий слух. Потом, в принципе, можно будет ретироваться в другой город. Страну. Материк. Планету.       Наконец-таки доходят до храма. Накахара отмахивается рукой на предложение хоть как-то перекусить, сказав: «Я устал настолько, что на еду даже смотреть не могу. Отстаньте». Осаму, который всё это время стоял сзади рыжего объяснил девушке такое поведение: «Мы и правда вымотались, но я не откажусь от твоей стряпни, Кёка-чан!» В комнате Чуи было тёмно, включать свет парень отказался, сваливая всё на уставшие глаза. Шатен лишь на это покачал головой и в такой обстановке попытался рассмотреть метку. Если на глаз нельзя определить, почему именно рисунок так жёг, то на ощупь — можно. Как рассказывал Мори-сан, метка не должна расползаться по телу. Почему, конечно, не объяснил, сказываясь на то, что в его жизни не встречались боги с такой проблемой. Пришлось спросить совета у Изуми. Та промыла руку водой из источника и попросила позвать Акико — в конце концов, та имела познания в медицине и могла здоровски помочь.       «Только бы ничего серьезного, умоляю,» — думал Дазай, сидя с Кёкой за одним столом. «Прошу вас, боги из Совета. Умоляю…»