Wild

      Она кажется тонким прутиком среди всех этих амбалов, стоящих рядом с ней. Крутит головой заинтересованно, голубыми глазами скользит по лицам и, кажется, впитывает в себя все образы, маячащие перед ней. У неё тонкие, покрытие синяками руки и острые углы ключиц, выпирающие под футболкой горными пиками. И шея тонкая, худенькая. Одной рукой обхватить можно и пальцы крепко сомкнуть, пока она будет хватать воздух бесцветными губами и биться в агонии.       Эрика тошнит. Эмоций так много и все не к месту. Макс смотрит на него с каким-то лёгким чувством тревоги, ищет в глазах что-то, но натыкается на тотальную пустоту. Словно вместо зрачков мрачные чёрные дыры его души проглядывают. Эрик игнорирует. Так, как только он умеет, но мысли свои держит подальше в голове, чтобы ненароком какая-нибудь из них не пролезла дальше. Прятаться нужно усерднее, лучше. Именно таков закон выживания.       Четыре говорит скучно. Муторно и долго объясняет то, как верно и как неверно наносить удары, как их отражать и как не сдохнуть в первой схватке. Она слушает внимательно, будто это её спасет. Эрик знает, что она не о н а. Имя её он упорно не произносит, потому что это закрепит её потерянный образ в его мозгу. О н а была сильной. Очень сильной. Тоже худой, как доска, но сильной. Руки были цепкими, лицо уверенное и наглое. О н а смеялась громче всех, дралась неистовее всех и именно за это он её полюбил. Потому что о н а не ломалась. Никогда. Как заведенный механизм она выполняла все алгоритмы без сбоев и это её спасало.       Какое-то время.       Неофиты расползлись по залу, занимая позиции у груш. Все безликие. Эрик не видит их лиц, только тела, что пока что слабы и немощны, но если приложить усилия, они станут крепкими и готовыми к нагрузкам. Четыре показывает удары. "Позёрствует", - невесело думает Лидер, облокачиваясь спиной на стену. Твёрдая и холодная стена больно упирается в лопатки, позвоночник ноет.       Она неловко, как подброшенный в воздух котёнок, машет тонкими ручками. Груша даже не шатается, а костяшки её уже красным наливаются, создавая контраст с белой бумажной кожей. Но глаза её горят. Блестят в тусклом освещении, маслом наливаются. Как у тех шлюх, которые видят свой заработок на тумбе у кровати. А волосы светлым облаком за спиной взметаются, а потом возвращаются в то же состояние сосулек, собранных в жидкий хвост.       Четыре ходит туда-сюда, смотрит за всеми внимательно, сложив руки на груди. Эрик сверлит взглядом его спину, чувствуя только скуку. Ну хоть что-то новое.       - Хватит,- командует инструктор. - Пробежка.       Уставшие неофиты бегут, переставляя ноги с трудом. Она бежит в конце, уперев руку в бок и задыхаясь, зеленея от нехватки воздуха. И кажется ещё более слабой, немощной.       Бесполезный прутик. Ломкий и слабый.

х х х

      По вечерам в Яме толпа. Бесстрашные считают это каким-то ритуалом, когда выползают из своей комнаты и ведут какие-то светские беседы. Эрик снова пьёт. Алкоголь обжигает глотку, создавая мнимое чувство эйфории. Неестественное такое, картонное. Как декорация, за которой куча мусора, дурнопахнущая и дающая о себе знать, несмотря на яркие краски впереди них. Макс ходит следом. Эрик мечтает проломить его череп этой самой бутылкой, лишь бы избавиться от воспитателя/надзирателя.       Светлое пятно мелькнуло среди черных одежд, а он безошибочно узнал в ней ту самую слабачку. По инерции двигается следом, смотря на худую спину с торчащими позвонками. Идёт, как маньяк, цепко вглядывающийся в тело жертвы и знающий, что хочет сделать. Люди расступаются, пропуская его за ней, создавая живой коридор. Она уходит в мрачный коридор, и светлые локоны в последний раз мелькают на свету.       Эрик ускоряет шаг. Услышав его шаги, Мэг оборачивается и удивлённо округляет глаза, прежде чем её с силой впечатывают в стену щекой. Боль тут же по всей голове громом звенит, она упирается ладонями в каменный свод стены и шипит, отписываясь ногами. Эрик давит её, подавляя все попытки оттолкнуть или ударить себя. Ему одно нужно. Только одно, а потом он её отпустит.       Он втягивает носом запах на её шее, чувствуя, как пульсирует тонкая жилка. Она продолжает шипеть, как кот, но не кричит. И упирается уже меньше. Но не потому что сдалась, а потому что выжидает. Ждёт дальнейших действий, прежде чем начать активное сопротивление. И тело её напряжено так, что кажется каменным и холодным, как мрамор.       Она пахнет хозяйственным мылом из душевой и дымом. Не так. викки всегда пахла вискарём, который она глушила беспросыха. а иногда лимоном. как те жёлтые конфеты в шелестящей обертке, у которых сладкая карамель внутри.       Эрик отпускает её, отталкиваясь к противоположной стене. Мэг не спешит двигаться, а потом резко оборачивается и впивается в него злым взглядом.       - Ты поехавший?       - Заткнись.       Голос тоже другой. У Викки - властный, а у этой - писклявый и дрожащий. Она сверлит его яростным и горячим взглядом, стискивая ладони в кулаки. Эрик узнал, что ему нужно. Больше она не интересна.       - Что это было? Приступ собачей нежности?       - Я, кажется, сказал закрыть тебе свой рот и валить отсюда, пока я тебя пополам не переломил.       - Говнюк.       - Пошла ты.       Мэг быстро уходит, а её шаги ещё долго звучат в его голове набатом. хорошо, что это не она. потому что она убила бы его.