х х х
Эрик осознал, что настенные часы его злят. Его злит даже негромкий скрежет двигающихся стрелок, а то, что они быстро и безжалостно отсчитывают минуты, секунды, часы. Время ведь нельзя остановить, время нельзя подчинить. А всё, что нельзя подчинить - надо уничтожить. Точно так же делали и с дивергентами. Слишком уж опасны эти сверхлюди. Опасно то, что их нельзя впихнуть в одни и те же рамки, что и остальных, и кормить ложью по чайной ложке в день. Викки говорила, что хочет быть дивергентом. Шутила так часто, что Эрик думал, что она могла бы им являться. Но тогда бы её убили. Как того писклявого паренька, который попал в один набор с ними. Его просто увели из комнаты. Как он прошёл инициацию и не попался - загадка. Но просто одной ночью пришло двое, один разбудил, другой спихнул с кровати. Больше Эрик его не видел, а о судьбе мог лишь только догадываться. Он мёртв. Эрик считал, что нашёл своё место сразу же, как только сиганул с крыши в чернеющую глотку ямы. Прирождённый эрудит, знания в котором просто слоились один на другом. Он был сильнее всех только потому что был умнее. Пока остальные полагались на грубую силу, он выучился работать ещё и мозгом. Поэтому теперь он на вершине. В самой верхушке пищевой цепи. Он решил идти в зал. Помогает прочищать мозги. Таблетки, что он взял у Эша стоят на тумбочке даже не откупоренные. Переодевается в удобную форму, облегающее тело, как вторая кожа и вышел в холодный мрак коридора, по своему обыкновению запирая дверь. У бесстрашных нет воровства, они все делят поровну, но комната Эрика - запретная территория, вход в которую закрыт даже для тех, с кем он трахается время от времени. Стоило ему только подойти к залу, как до его ушей дошёл скрип цепи, на которой болталась одна из груш. Завернув внутрь, он увидел пренеприятнейшую картину. С красными щеками, потным лбом и разбитыми коленками, Мэг скакала вокруг груши, беспорядочно кидая свои кулаки в её твёрдую плоть. Груша покачивалась и выглядела вполне себе обыкновенной. - Никак не прикончишь? - насмешливо поинтересовался лидер. Девушка вздрогнула и сразу же обернулась. - Тебе не обязательно скакать тут, как сайгак. Может, ты хороша в поножовщине? Красный рубец на пальцах сказал об обратном. - Ну или ты хороший стратег, который может сидеть в будочке и контролировать все вылазки, - продолжил он, надвигаясь в её сторону, как гроза. - Мне нужно пережить бои, - честно говорит она. - А помощи ты оказать не в силах. Подножка - хрупкое тело летит на пол. Эрик смотрит сверху-вниз, оскалившись. - Вот тебе первая помощь. Будь готова, что по правилам драться мало кто будет. Все любят грязный бой. Я тоже. Она лежит, оперевшись на локтях. Смотрит на него пронзительно устало. Светлые волосы прилипли ко лбу. Эрик почему-то хочет убрать их, заправить за уши. Как он это делал когда-то. - Вставай, - командует он. Мэг моментально оказывается на ногах. - Стойка. Она встаёт в стойку. Пальцы дрожат. Эрик обходит её кругами, с неудовольствием отмечая, что тело этой бесполезной серости немного окрепло. Бёдра налились, округлились, плечи стали чуточку шире, а на плечах вырисовались зачатки мышц. Вставая напротив, он гулко говорит: - Нападай. Дезориентированным зверьком она несется на него, силясь влепить что есть мочи по корпусу, но её тут же останавливает хорошо отработанный удар прямо в солнечное сплетение. Воздух тут же застревает в глотке, а перед глазами заплясала вереница каких-то бликов. Пока она кашляет, отплёвывая густые слюни, он продолжает ходить кругами, смотря на дрожащую спину. Позвонки выпирают. Хочется провести по ним пальцем, вдавить их внутрь. И это скопление родинок на плечах. Он её хочет. Вернее, хочет Викки. А она, как раз кстати, похожа на неё. - Это все твои способности? - подначивает он её. - Бесполезная. Никчёмная. Пыль. Она злится. Щёки вспыхивают, глаза загораются синеватым пламенем. Давай, скажи ещё что-нибудь. - Я удивлён, что ты дожила до сегодняшнего дня. Разве тебя не пытались нагнуть в душе? - елейно шепчет он, смотря прямиком на цветущий уже синяк. - Или ты просто дала? Мэг рычит, стиснув ровные зубы, и на дрожащих ногах снова несётся на него, обхватывая руками талию. От неожиданности он падает, но резко группируется и спихивает тушку с себя. Резкий удар по лицу. Вырвалось. Голова Мэг назад откидывается, а губа, треснувшая до этого, разразилась ещё одной порцией мутноватой крови. - Неплохо, - придерживая её руки у пола, говорит Эрик. - Но для лобовых атак ты слишком мелкая.викки стонет протяжно, когда он берёт её прямо на матах спортзала. втрахивает в пыльную кожу, цепко хватаясь за бёдра. у неё был принцип - не трахаться лицом к лицу. тупой принцип, считал он, но не спорил. если она позволяла, они занимались сексом раз в неделю. - всё, хватит, - резко обрывает она, сползая с матов. - больше не хочу. у эрика лицо аж вытягивается. ты, сучка течная, и больше не хочешь? да скорее снег сахарным станет. викки быстро собирается, натягивая нижнее бельё и постоянно озирается в сторону входной двери, хотя минуту назад её это совсем не интересовало. - в чём, блять, дело? - не выдержал он. - что-то не так? он перехватывает её за руку и кидает обратно на маты, зависнув сверху. она даже не упирается, только хохочет ему прямо в лицо. - дело в том, что всё так, - отвечает она. - слишком так. нам нельзя любить друг друга, ты знаешь? - с чего это нельзя? где такое правило было? - тут, - она указывает пальцем на свой висок.
Теперь Мэг лежит в той же позе, с теми же глазами и с той же невозмутимой серьёзностью на лице. Эрик аж теряется. Сильно теряется. А потом неожиданно стискивает худое бедро руками так, что Мэг сжато выдохнула от боли. блятьблятьблять я и забыл, что значит трахать тебя, вик ни одна сучка не сравнилась бы с тобой, честно. - Ты чего? - Мэг округляет глаза и резко садится. - Всё в порядке? - Вали в свою комнату, живо. - Но. - Вали, я сказал. Мэг встаёт и плетётся к выходу. Слишком послушно. Как собачонка. Оборачивается неоднократно, толстовку свою с пола поднимает и сваливает. А Эрику стояк давит. нормально ли возбудиться, вспомнив секс с убитой тобой же подругой? думаю, нет. Не успевает Мэг дотронуться к ручке двери, как он вскакивает с пола и хватает её, больно стиснув рёбра. Мэг не вырывается. Странно. Скажи же блять, что он мудак и дай пощёчину. Не виси вот так. Эрика её покорность злит. Где же ебаная Вик? Она бы дала ему таких люлей, что на лице живого места бы не осталось. А эта висит мешком. Трахай не хочу. А он хочет. Честно хочет. Кидает на маты бездушное тельце, футболку рвёт на части. Только под звуки рвущихся ниток у неё здравый смысл запел. - Нет, - резко говорит она. - Не надо. твоим голосом говорит, твоим. Он целует её губы. Кусает, скорее. Плотно стиснутые зубы не пропускают его язык, поэтому приходится чуточку надавить на челюсть. Она открывает рот, а он касается кончиком языка её зубов. Шипит. Как змейка. Мэг не пытается отвечать, но кусать свои губы почему-то позволяет. Позволяет сжимать свою грудь, уже голую. Мелкая горошинка соска твердеет в его пальцах, крышу снося почище экстази. Тонкая шея дрожит под укусами-поцелуями-короткими лизками. Он взрывается в сонную артерию и слышит первый, самый сладкий стон. Её слабая рука неуверенно нащупывает резинку спортивных штанов, а потом по вставшему члену аккуратно скользит. Она дрожит ещё больше, чем всегда. Времени на романтику мало. Ему нужно. Сейчас. Тонкие легинсы слетают с неё с жалобным пением бедных ниток. Трусы туда же. Пальцы его ложатся на влагалище, пока что сухое и, видимо, девственное. Облизывает их жадно, а потом вводит палец прямо внутрь, чувствуя, как её тело напрягается пружиной, а в глазах возникает мелкий страх. Второй палец тоже входит в неё. Влажно внутри, жарко. викки не была девственницей, когда он её брал в первый раз викки изнасиловали в душевой в первую ночь её пребывания здесь два или три раза А потом он спускает резинку своих штанов вместе с трусами. Член не может войти в неразработанное влагалище, поэтому пальцами он безжалостно тянет стенки, а она кричит. Кричит от боли грубого обращения с ней, нежным цветочком. Устав уже терпеть возбуждение, комом стоящим внизу живота, он входит в неё одним резким движением. Судорога пронзает тонкое тело, она кричит ещё громче, боль застилает разум. пытается слезть с колом стоящего члена, спрятаться. Слёзы накапливаются в уголках лазурных глаз. плачь, сука. викки никогда не плакала даже когда он убил её, не проронила не слезинки а ты блять плачь дай мне это дай