Самый лучший фитнес-тренер

Перед работой Суджон, несмотря на дикое опоздание, всё равно забегает домой, чтобы маломальски привести себя в порядок. Но даже так она выглядит, словно хомяк, которого пытались пылесосить — такая же лохматая и находящаяся в состоянии шока. Времени на укладку волос и макияж нет совершенно, поэтому кое-как выбравшись из душа, девушка надевает первые попавшиеся вещи и спешит на работу с глупой надеждой на то, что Джису её прикрыла. Опоздать на два часа и никого не предупредить — типичная Суджон. Да, она до сих пор удивляется, почему её не уволили. Рабочее место встречает девушку глупыми улыбками коллег, странными подмигиваниями и жестами «палец вверх», будто она самец, заваливший горячую цыпочку, ей-богу. И как на такое реагировать? Суджон предпочитает сделать вид, что ничего странного она не замечает, однако в наступление идет Джису, что подбегает к подруге и оттягивает ворот вязаной кофты, будто что-то там ищет. — У тебя белочка, Ким Джису? Или решила устроить очередной социальный эксперимент? — переводчица хлопает девушку по рукам и недовольно отстраняется. — Он что, не поставил тебе ни одного засоса? И что вообще за мужики пошли? Толку, как от козла молока. Суджон обреченно стонет, впиваясь глазами в монитор, а её коллега недовольно бурчит, не слишком радуясь молчанию подруги. — Ничего не расскажешь? — Ким дует губы, притворно обижаясь, а у новоявленной алкоголички болит голова из-за окружающего её шума. Этот день вообще когда-нибудь закончится? И Суджон, как бы, плевать на тот факт, что она только что пришла. В папку на рабочем столе уже закинут файл на перевод и девушка, открыв нужный документ, окончательно впадает в уныние, понимая, что текст не предвещает ничего хорошего. Какие-то испытания, пробирки, яйца, крылья. Что вообще происходит? С каких это пор она работает на птицеферме? — Нечего рассказывать, Джису. Лучше скажи мне, что за гемор висит у меня на перевод. — Ааа, это новый партнер компании. Центр медицинских исследований и еще чего-то там… Посмотри в шапке, — да уж, это сильно меняет дело. Но отказаться от работы, увы, нельзя, поэтому Суджон принимается переводить подобную ересь на автомате, пока не доходит до момента, что почему-то кажется довольно важным. — Куры — это стадо или стая? — и всё. Заклинило, закоротило да и вообще «Абонент находится вне зоны действия сети». — Стая, они же птицы, — Джису отвечает без промедления, однако собирающая бумаги Хёна не разделяет чужого мнения. — Стадо, потому что куры не летают, — рыжеволосая говорит со знанием дела, будто является куриным экспертом. Хотя, может, это и недалеко от правды. — А пингвины? — Ким возмущена до глубины души. — Они ведь не летают, но зовутся стаей. — Пингвины — это другое, — Хёна не терпит возражений. — Они не разводятся людьми в целях быть съеденными в будущем. — Ну а гуси? — Джису не отступает. — Те, которые домашние — стадо, дикие — стая, — местная красавица заметно шарит, на что Ким недовольно прикрывает рот, однако не находится с ответом. — А что делать с голубятнями? — Суджон наконец включается в разговор. — Люди ведь иногда разводят голубей. — Ну они же их не едят или… Ой, всё! Делайте что хотите, — Хёна резко поворачивается спиной и, прижимая к себе стопку документов, уходит из помещения, нарочито громко стуча каблуками. Просто супер! У Суджон когнитивный диссонанс, из-за чего бренность бытия кажется ощутимее, чем раньше. Какая разница что она напишет в переводе? Будто его кто-то будет читать… Да и вообще всё, что делает девушка, не имеет смысла. Практически никакой пользы. Интересов у неё тоже кот наплакал. Раньше она была более активной, а что сейчас? Быть одинокой, не иметь цели и стремлений в свои всего навсего (или аж?) двадцать пять лет чересчур печально. Переводчица почти ничего не добилась. Она никому не нужна вот такой никакой. Ни рыба, ни мясо. В лучшем случае салат, который по-кроличьи хомячит Джису. Ну, а что? Вроде, свежий продукт, даже симпатичный, а его любителей не так уж и много. Короче, неуниверсальная еда. Никому девушка не нужна такой. Да что уже греха таить? Какой-нибудь другой тоже не нужна! Суджон ведь не Хёна, в конце концов, чтобы толпы мужчин при виде неё захлебывались в собственных слюнях. А хотелось бы! Ну да ладно. Должен же быть и на её улице праздник. Она чувствует, что скоро всё изменится. Чувствует. А на следующий день всё и впрямь меняется, только не у неё, а у других. Ничего удивительного, да? Рыжеволосая светится, словно лампочка на сто ватт, излучая на всю округу свои бесстыжие фотоны. И почти весь обеденный перерыв посвящается её рассказу о некоем Идоне, который настолько идеален, что Хёна уже начинает планировать свадьбу. Впрочем, для этой бестии почти каждый новый хахаль является «единственным», таким, чтобы навсегда. Однако, как показывает практика, все ухажеры Хёны со временем исчезают. И как так получается вообще? Минхёк появляется за столом как всегда неожиданно и светится не меньше рыжеволосой. И Джису сразу поворачивается к севшему возле неё другу: — Выглядишь так, словно ты и есть тот самый Идон. Парень непонимающе хмурится, однако интересоваться личностью непонятного Идона не собирается. У него свои горячие новости: — Я встретил любовь всей своей жизни, — и, главное, счастливый такой. — Вы сговорились? — Суджон подпирает подбородок рукой. — Или, может, вчера проходила акция «Купи упаковку Durex и получи партнера мечты в подарок»? Как я умудрилась такое прошляпить, не подскажете? — её бомбит. Конечно, немного позже она бы обязательно за всех порадовалась, но не тогда, когда у неё с Чимином происходит ересь, при которой ничего не происходит! Суджон требует себе Чимина! И почему его нельзя купить в вечное пользование без права на возврат? Она бы обязательно накопила на покупку, а потом бы ухаживала за Паком — кормила, поила, купала. Черт! Мысли несут в противоположную от здравости сторону. Видимо, тело требует разрядки. Физиология ведь вообще штука сложная, а здесь Пак со своим тестостероном, который девушка чуть ли не чувствует своим обонянием буквально. И когда она стала извращенкой? — А что это мы такие злые? — Минхёк играет бровями. — У моего Хёнвончика много друзей натуралов. Хочешь он тебя с кем-нибудь познакомит? Хёнвончик. Какой кошмар. — Нет, спасибо. Как-нибудь сама разберусь. И она действительно разбирается. Пусть немного нестандартным способом, но сути это не меняет. Поняв, что она ничего не теряет, девушка репетирует речь перед зеркалом в одном из туалетов компании и решает признаться Чимину в лоб. Не в чувствах до гроба, конечно, а в том, что ей хотелось бы общаться. Ну, просто общаться. Можно, конечно, с поцелуями, она не возражает. А сексом вообще общение только укрепляется, так что противиться такому повороту она тоже не станет. Эх, мечты-мечты. Видимо, Суджон забегает слишком далеко вперед, ага. В будущее, что никогда не станет явью. Всю тренировку она активно растягивается, трясет попой, пытаясь показать себя во всей красе, и выпячивает грудь вперед, надеясь, что Чимин не останется равнодушным и воспылает к ней какой-никакой, но страстью. Неужели её нельзя хотеть? Суджон не модель, конечно, но и не какая-то уродина. Ну, во всяком случае, не хуже остальных. Неужели Пак не может её хотеть? Захоти-захоти-захоти. Она гнется так сильно, словно отчаянно желает переломать свой позвоночник, но результата почему-то никакого не наблюдается. Пак, вроде, даже не смотрит в её сторону. Козёл! Сложно ему, что ли? Ладно, не козёл… Но блин! Он может просто посмотреть? Или у него от одного взгляда глаза отвалятся? Ясно-понятно всё с ним. Безнадежно и бессмысленно. Она ему не нужна, не была и не будет. Окей, он не гей. Значит, баб он имел пачками. Небось, самых разных. И зачем, спрашивается, ему какая-то там посредственная Суджон? Действительно, как бы она не выгибалась, сути это не изменит. Она останется собой. Занятие завершается слишком быстро, и девушка в полной отрешенности от окружающего мира направляется в раздевалку, когда слышит оклик сзади. Галлюцинации? Она продолжает идти вперед, думая, что послышалось, однако, когда оклик повторяется, Суджон оборачивается на голос и замирает на месте. Потому что Чимин. Потому что внезапно стыдно за все эти неприличные выгибания. — Вы моя последняя группа на сегодня. Давай я тебя провожу? — Пак и не думал, что спросить об этом так легко. — Хорошо, — а Суджон не догадывалась, что сможет так легко ответить. Всё в целом происходит достаточно дружелюбно. Они оба идут по улице, не думая о холоде, и вспоминают школу, ибо перейти на другую тему как-то сложновато. Однако потом переходят на работу, на увлечения, и девушка понимает, что общаться с Чимином довольно приятно. Она многое потеряла, боясь с ним разговаривать в школе. Как знать, дружи они тогда, может, и не потерялись бы после выпуска. Или, еще лучше, уже давно были бы парочкой. Хотя да, это по-прежнему лишь мечты Суджон. — Мы пришли, — она показывает на многоэтажку, шмыгая покрасневшим носом и ловит себя на мысли, что хочет пригласить тренера на чай. Она же ничего не теряет, правильно? Вот только сегодня они так хорошо прошлись, что портить ничего не хочется. А, может, рискнуть? Годы идут. Когда рисковать, если не сейчас? — Не хочешь зайти погреться? — мать вашу, пусть Чимин не поймет эту двусмысленность! — В смысле, выпить чаю, — уже лучше. — С радостью зайду. И они действительно пьют чай. Суджон, конечно, смотрела много фильмов, где подобные чаепития заканчивались близостью, но сейчас она понятия не имеет, как можно закрутить их посиделки в то самое русло. Не станет же она набрасываться на Пака, будто изголодавшая гиена. — Спасибо, чай был очень вкусным, — он отставляет чашку в сторону и собирается уходить, заставляя девушку нервничать еще сильнее. Соберись, тряпка. Неужели не попытаешься его удержать? Получается до ужаса нелепо, потому что переводчица прижимается к тренеру со спины и окольцовывает руками корпус. Пожалуй, она умрет со стыда, если Чимин действительно повернется. А он и впрямь поворачивается. Предсказуемо, да? И слегка наклоняется, чтобы оставить небрежный поцелуй на её щеке. Суджон, к своему удивлению, не теряется и спешит столкнуться с шершавыми губами, наслаждаясь ощущением своего языка на чужом. Она даже пытается потянуть Пака в сторону спальни, но тот отстраняется и, облизнувшись, оставляет целомудренный поцелуй на женском лбу. — Сладких снов, Суджон-а, — и уходит, заставляя все нервные клетки девушки самоуничтожиться в один миг. И что только что произошло?