Очаровательный Человек

Александр сидел на кровати и что-то сосредоточенно вырисовывал на пергаменте. Теперь он был укрыт не тремя одеялами, а всего лишь одним. Тело его не дрожало от озноба, а болезненная краснота лица спала. Лоуренс подошёл к нему, держа в руках деревянный гребень. Александр поднял на него взгляд, откладывая в сторону свои рисунки и быстро пряча их под подушку.  — И что же ты собрался делать, Джон?  — Ничего особенного, — произнёс с ухмылкой Лоуренс. — Просто решил привести твои волосы в порядок и тем самым спасти их от болезненной гибели. Волосы Гамильтона и правда были спутаны во многих местах, и если бы их оставили в таком состоянии ещё на пару дней, они окончательно стали бы похожи на охапку соломы.  — Думаешь, я сам не смогу заняться этим вопросом? — вопрошающе поднял бровь Александр.  — До сих пор ты не особо горел желанием, — ответил Джон, подходя к Александру и садясь рядом на кровать. Гамильтон хмыкнул, но всё же повернулся к Лоуренсу спиной, предоставляя ему более удобное пространство для работы. Джон даже не знал, с чего начать. Он хотел сделать всё аккуратно, не причиняя при этом Александру боли, но не имел понятия, с чего начать. Лоуренс решил начать расчёсывать волосы с самых кончиков, постепенно продвигаясь всё ближе и ближе к корням. Но практически сразу же, как только Джон принялся за дело, Гамильтон шикнул от боли.  — Извини, — пробормотал Лоуренс. — Теперь видишь, как всё плачевно?  — Что я могу поделать, если у меня не было возможности даже подняться с кровати и взять гребень? — кинул Гамильтон.  — Александр, ты всегда мог попросить меня обо всём, что тебе могло понадобиться, — пожал плечами Джон. Гамильтон затих. Через мгновение он произнёс:  — Алекс.  — Что? — не понял Лоуренс.  — Ты можешь звать меня просто Алекс, — объяснил мужчина. — Незачем каждый раз ломать язык и произносить моё полное имя. Джон, недолго думая, ответил:  — Нет, я думаю, что «Александр» мне больше нравится. Согласись, звучит гораздо красивее, нежели обычное «Алекс». Гамильтон лишь хмыкнул и не стал возражать. Джон продолжил возиться с его волосами. Ему удавалось распутывать непослушные пряди рыжих волос, но Александр не переставал шипеть и дёргаться от каждого резкого движения со стороны Лоуренса. Джона это лишь веселило. Гамильтон был похож на нетерпеливого, капризного ребёнка.  — У тебя красивые волосы, — задумчиво произнёс Лоуренс.  — Даже когда они похожи на спутанный моток ниток? — ухмыльнулся Александр. Его, судя по голосу, комплимент смутил, хоть он и попытался это скрыть.  — Даже так, — улыбнулся Джон. — У них очень необычный цвет.  — Спасибо отцу-шотландцу, — с наигранной важностью в голосе произнёс мужчина. Лоуренс предположил, что внешность Гамильтон в большинстве своём унаследовал от отца. Цвет глаз и волос, веснушки, бледная кожа — всё это почему-то сразу ассоциировалось с кельтами. Самому Джону внешность передалась от матери. Светлые прямые волосы, серо-голубые глаза, худое вытянутое лицо — именно такой Лоуренс её запомнил и именно эти черты перенял. От отца у него были разве что прямой нос и высокий рост. У Джона внезапно появилось желание спросить Александра о внешности его матери, но быстро вспомнил, что зарекался не говорить об этом. Однако любопытство продолжало пожирать Лоуренса изнутри. Ему безумно хотелось расспросить Гамильтона о его происхождении, семье, детстве и вообще обо всём, о чём только возможно. И в ответ Джон был готов рассказать хоть всю свою биографию, поделиться самыми сокровенными мыслями и идеями с Александром. Он не мог объяснить, что это за нездоровый интерес к человеку, с которым он знаком буквально три дня, но Лоуренс почему-то чувствовал, что может открыться Александру и быть понятым. Перекидываясь с Гамильтоном время от времени парой слов, Джон закончил расчёсывать его волосы. Теперь волнистые медно-рыжие пряди аккуратно спадали почти до самых лопаток, а не образовывали на голове гнездо непонятной формы. Александр уже хотел высвободиться из рук Джона, но тот его остановил.  — Подожди, это ещё не всё.  — Неужели тебе так нравится меня мучить? — обиженным голосом произнёс Гамильтон. Лоуренс лишь усмехнулся и начал заплетать волосы Александра в косу. Он брал прядь за прядью, пропускал их через свои пальцы и создавал из них аккуратную причёску. Его по каким-то неведомым причинам с самого детства безумно увлекал сей процесс. Раньше он постоянно заплетал волосы сестры. Когда коса была готова, Джон завязал её чёрной атласной лентой, формируя самый простой бант. Своей работой он был доволен. Александр потрогал рукой свои волосы, оценивая труды Джона. Похоже, его тоже всё устраивало.  — Благодарю, Джон, что ты спас меня от горькой участи париков, — ухмыльнулся Гамильтон. — Но это определённо не стоило всех тех мучений, на которые ты меня обрёк. Джон улыбнулся и ответил:  — Пожалуй, стоит мучить тебя таким образом каждый день.

***

Джон спускался по лестнице, спеша на кухню, чтобы наполнить кувшин с водой для Александра, как вдруг его окликнула Рэйчел.  — Джон, как себя чувствует мистер Гамильтон? Джон остановился возле служанки и сказал:  — Думаю, уже намного лучше, чем вчера.  — У него есть жар? — продолжала спрашивать она.  — Нет, всё хорошо, — ответил Лоуренс. — Почему ты спрашиваешь?  — Я просто подумала, что ему не помешало бы принять горячую ванну. Ведь, как известно, она прекрасно помогает быстрее встать на ноги.  — О, думаю, это как раз то, что ему нужно, — вдохновился идеей Джон. — Нагрей, пожалуйста, воду, а всё остальное я сделаю сам. Рэйчел послушно кивнула и отправилась выполнять порученное задание. Спустя некоторое время в гостевых покоях уже стояла латунная ванна, а Джон принёс последнее ведро с горячей водой и принялся её заполнять. Александр с весельем в глазах наблюдал за всем этим процессом со стороны и не мог сдержать улыбки.  — Джон, ты меня слишком сильно балуешь! Не переживаешь ли ты, что мне у вас слишком понравится, и я задержусь здесь на неопределенный срок?  — Ну что ты, Александр, мы будем только рады, если ты у нас останешься. Я уверен, что ты хоть как-то разбавишь наши серые будни своим присутствием. Гамильтон рассмеялся.  — Поосторожнее со словами. Я ведь могу их воспринять всерьёз, — Джон хмыкнул после этих слов Александра. — Гарантирую, что после месяца общения ты возненавидишь мою физиономию. Лоуренс закончил наполнять ванну, и Гамильтон воспринял это как приглашение. Он снял с себя ночную рубашку и принялся снимать чулки с кюлотами. Джон невольно отвернулся и отошёл к окну. Он, конечно, уже видел гостя без рубашки, но вот совершенно лишённого всякой одежды видеть его не довелось. По звукам сзади Лоуренс определил, что Александр уже опустился в воду. Повернувшись вполоборота и всё ещё не глядя на него, Джон произнёс:  — Думаю, дальше ты справишься без моей помощи. Я оставлю тебя. Мужчина сделал пару шагов по направлению к двери, как вдруг его окликнули:  — Джон, мне кажется, я ещё слишком слаб, — Александр старался звучать как можно жалобнее, растягивал слова, будто ему с трудом удавалось говорить. — Если я вдруг начну чувствовать себя плохо, мне не хватит сил тебя позвать. Неужели ты оставишь меня одного? Лоуренс бросил взгляд в сторону Гамильтона. Тот сидел в ванной, поджав ноги к груди из-за недостатка пространства, и губы его растянулись в дьявольской улыбке. Он играл с Джоном. Возможно, Гамильтон таким образом хочет указать на чрезмерную заботу со стороны Лоуренса. Он ожидал отказа.  — Так что, — произнёс Гамильтон, взяв в руку тряпку, которую Рэйчел принесла ему для мытья, и протягивая её Джону, — поможешь мне? Джон не показывал то смущение, которое охватило его с ног до головы. Он тоже умел играть в такие игры. Лоуренс улыбнулся и взял тряпку из рук Александра.  — Конечно, — ответил Джон, закатывая рукава своей рубашки и опускаясь на колени у латунной ванны. В глазах Александра на секунду промелькнуло удивление. Он, должно быть, ожидал, что Джон отступит. Но уже в следующее мгновение он ухмыльнулся и удобнее расположился в воде. Руки он положил на края ванны, показывая тем самым Лоуренсу, что он может приступать к работе. Джон почти мгновенно пожалел о том, что не отказался. Щеки его залились краской. Он с опозданием осознал ситуацию. Всё происходящее было в корне неправильно. Но отступать было уже слишком поздно. Он не мог подкинуть Гамильтону очередной повод для шуток и поддёвок. Джон тяжело вздохнул, надеясь, что Александр не придал этому действию особого значения, и, смочив ткань в воде, тщательно выжал её. Он боялся прикоснуться к Гамильтону. Почему-то мысль о том, чтобы дотронуться до его обнажённого тела, вызывала панику и поглощающее чувство стыда. Он ощущал, как сейчас горит его лицо, и Александр, наверняка, тоже это заметил. В самый первый день Джон делал практически то же самое — протирал тело Гамильтона мокрой тканью. Даже обстановка была такая же: та же комната, то же время суток, тот же тусклый свет свечей. Но сейчас всё это воспринималось совершенно по-другому. Собравшись с силами, Джон решил, что чем раньше он примется за дело, тем быстрее закончатся его самоистязания. Лоуренс взял податливую руку Александра в свою и начал тереть её грубым сукном. Смотреть он старался в пол, лишь изредка поднимая взгляд на самого Гамильтона. Тот выглядел до безобразия весёлым. Ситуация его забавляла. Это делало щёки Лоуренса только краснее. Джон сам для себя отметил, что тело Гамильтона, как и лицо, покрыто множеством веснушек. Больше всего их было на плечах. Он почему-то не придал этому значения в первый раз, но сейчас был пленён этим очарованием. Александр завораживал. Джон не мог поверить, что это настоящий человек, а не игра разума Лоуренса, обезумевшего от скуки и одиночества. Александр прекрасно видел смущение, одолевшее Джона. Гамильтон незатейливо протянул: — Насколько я помню, завтра вы с отцом будете на приёме у ваших знакомых… — Александр сделал паузу, пытаясь вспомнить их фамилию.  — У Мэннингов, всё верно, — подтвердил Джон.  — И ты говорил, что отец хочет свести тебя с их дочерью, — продолжил Гамильтон. — Как её зовут?  — Марта. Но мы друг друга почти не знаем.  — Тебе доводилось видеть её когда-нибудь?  — Всего один раз... Лет восемь назад. Ей было девять, мне - пятнадцать. Думаешь, я запомнил, как она выглядит? — усмехнулся Джон, прося жестами Гамильтона повернуться, чтобы вымыть его спину. — Да если бы и запомнил, то она наверняка изменилась за столько лет. Лоуренс тёр тряпкой прямую спину с выпирающими лопатками, плечи, покрытые россыпью веснушек, и острые, как у мальчишки, ключицы. Хоть Александр и пытался отвлечь его разговором, но мысли Джона всё равно были где-то далеко.  — Почему ты так категорично настроен против неё? — спросил Гамильтон.  — Что ты имеешь в виду?  — Ты сам сказал, что даже не помнишь её. За эти годы она могла стать милой, приятной девушкой, но ты даже не даёшь ей шанса. Почему? Джон замер на мгновение. Марта упорно навязывалась ему отцом на протяжении нескольких последних недель. Ему даже имя это надоело. Часть Джона хотела идти наперекор отцу и противилась возможности принять эту девушку. Другой его части хотелось бунтовать из-за того, что его хотят женить ради денег. И где-то глубоко на просторах сознания Лоуренса засела настоящая причина его отторжения, которую он всеми силами пытался отрицать.  — На то есть свои причины, — коротко бросил Джон, смачивая и выжимая тряпку.  — Какие же? — Александр посмотрел прямо в глаза Лоуренса, ожидая ответа. Недолго выдержав зрительный контакт с Гамильтоном, Джон отвернулся и сказал:  — Неважно. Александр хмыкнул, отчего Джон покраснел, будто его уличили в чём-то постыдном. Лоуренс молча продолжил мыть Гамильтона. Этот разговор и этот вечер приносили ему ужасный дискомфорт и неловкость. «Сам же и ввязался!» — проклинал своё упрямство Джон. Он закусил губу, чтобы сдержать вздох, выдающий все муки, настигшие его. Всё это время Джон прилагал нечеловеческие усилия, чтобы не смотреть на Александра ниже пояса, но когда дело дошло до мытья нижней половины тела, Гамильтон как будто специально раздвинул ноги шире, совершенно ничего не скрывая от взгляда Джона. Лоуренс был готов завыть от бессилия. Он чувствовал, что лицо его стало одного цвета с мундирами офицеров британской армии. Джон уже почти был уверен, что весь этот вечер был испытанием, посланным Господом, чтобы проверить его выдержку, а Гамильтон был никем иным, как Мефистофелем, пытающимся вывернуть наизнанку все гнусные мысли и желания Лоуренса. Другого объяснения этим мучениям Джон не видел.  — Ты был когда-нибудь влюблён? — внезапно спросил Александр. Лоуренс удивлённо взглянул на него.  — Да, — тихо произнёс он, — был.  — И чем всё закончилось? Джон закусил губу и задумался. Он решил, что не будет врать Гамильтону, но всё равно не расскажет всей правды.  — Мы не могли быть вместе, — честно ответил мужчина. Александр кивнул и прекратил допрашивать Лоуренса. Он понял, что не дождётся подробностей, а вытягивать их по кусочкам, задавая неудобные вопросы, он не хотел. Это было бы слишком невежливо. Гамильтон уже ожидал, что весь оставшийся вечер пройдёт в полной тишине после столь напряжённого разговора, но Джон нарушил молчание, произнеся:  — А ты? — Лоуренс продолжал водить грубой тканью по телу Александра. — Ты был влюблён? Александр улыбнулся уголками губ. Джон посмотрел в его синие глаза, которые наполнились на мгновение какой-то детской мечтательностью.  — Был, — мягким голосом ответил Александр. — И пока это продолжалось, я был самым счастливым человеком на свете.  — Расскажешь о ней? — спросил Джон, хотя уже знал ответ на вопрос. Гамильтон выглядел так, будто ему было жизненно необходимо поделиться этой историей, и Лоуренс это видел.  — Конечно, — пожал плечами Александр. — Её звали Китти Ливингстон. Мы познакомились на балу, который устраивал колледж. Она была дочерью декана моего факультета. Но она была совсем не такой, как он, — улыбнулся Гамильтон и замолчал, устремив взгляд в потолок. Он усмехнулся и закусил губу, — Я не мог отвести от неё взгляд в тот вечер. Наверное, это была любовь с первого взгляда, — глупо улыбнулся он. — Китти была такой понимающей, доброй и открытой. Я был готов пойти ради неё на всё. Ради неё я начал хвататься за каждую подработку. Я хотел сделать ей предложение и жениться. Я не хотел, чтобы она в чём-либо нуждалась, поэтому и работал, как проклятый. Но у Провидения были на нас свои планы, — голос его стал тише. Из глаз пропал огонь, горевший ещё минуту назад. — Её выдали замуж за более богатого человека. Он был старше её лет на двадцать.  — Ты не видел её после этого? — спросил Джон.  — Нет. Они переехали куда-то в Европу, — произнёс Гамильтон. — Я не получил от неё ни одного письма после свадьбы. Лоуренс не знал, что добавить. Перед ним словно сидел совсем другой человек. Все его повадки и характерные черты испарились. Из его голоса пропали нотки наглости и надменности. Он был похож на скромного мальчишку, только что пережившего прекрасное чувство первой любви. Гамильтон правда любил эту девушку. То, как он говорил, описывая её, улыбался, будто вновь переживает те чувства... Лоуренсу было безумно любопытно увидеть ту, которая смогла украсть сердце Александра Гамильтона. Но это, конечно же, было невозможно.  — Какой она была? — не сдержав любопытства, спросил Джон. Лицо Гамильтона посветлело от улыбки.  — Безумно красивой, — прошептал он. — У неё были зелёные глаза, такие яркие, каких я ни у кого больше не встречал. Волосы были светлые и мягкие. Когда я их трогал, мне казалось, что это на самом деле шёлк, а не волосы. Она, как и все дамы, носила эти высокие причёски, но при этом никогда их не пудрила. Наверное хотела, чтобы все видели её природный цвет волос, — улыбнулся он. — И я могу её понять, мне бы на её месте тоже не хотелось скрывать такое очарование, — Александр замолчал на мгновение, задумавшись. — Вряд ли кто-то из девушек мог сравниться с её красотой. Вокруг неё всё время вились поклонники. И это неудивительно. Она привлекательная, молодая, умная, из богатой семьи. Даже не представляю, как мне удалось обратить её внимание на себя… В голове Джона всплыл их самый первый разговор. Александр рассказывал, что отношения с девушками у него всего на одну ночь, и сердце Лоуренса сжалось от осознания этого. Гамильтон не просто не строит отношения из-за нехватки времени. Он не может найти такую же, как Китти. Ему больше не встречалось девушки, способной затмить или хотя бы сравниться с ней. А может Гамильтон просто боится, что новые отношения вновь не увенчаются успехом, и он будет брошен, прямо как в случае с Китти. Возможно, Александр, совсем как Джон, боится повторно обжечься. Лоуренс закончил мыть тело Гамильтона и положил тряпку на край ванны. Только Александр хотел подняться из воды, как Джон его остановил.  — Что же ты ещё задумал? — спросил он Лоуренса. Мужчина стал расплетать косу Гамильтона.  — Осталось только помыть твои волосы, — ответил Джон. Александр усмехнулся.  — Неужели тебе так нравится с ними возиться? — сказал Гамильтон, стараясь поддеть Лоуренса. В ответ на это Джон лишь хмыкнул, давая Александру почву для размышлений. У Лоуренса не заняло много времени мытьё волос Гамильтона. Полив его голову пару раз из кувшина и убедившись, что все пыль и грязь были смыты, Джон поднялся и произнёс:  — Думаю, на сегодня твои ванные процедуры окончены. Александр встал из воды, и Джон вновь машинально отвернулся. Взяв из шкафа чистую одежду, он протянул её Гамильтону, стараясь как можно меньше на него смотреть. Лоуренс не видел лица Александра, но он буквально чувствовал, как тот ухмыляется. Когда он полностью оделся, Джон всё же повернулся к нему. Александр сидел на кровати, и взгляд его был устремлён в окно. Ночная рубашка была ему чересчур велика и полностью оголяла левое плечо, открывая перед Джоном вид на созвездия веснушек. Гамильтон выглядел намного печальнее, чем утром. Должно быть, он до сих пор думал об их разговоре и о Китти. Чтобы хоть как-то отвлечь его от грустных мыслей, Джон произнёс:  — Александр, мне правда жаль насчёт той девушки. Я... Я знаю, каково это понимать, что тебе и твоему любимому человеку не суждено быть вместе. Я сам через это прошёл, — Джон сел на кровать рядом с Александром. — Сделай выводы из этих отношений и двигайся дальше. Жизнь продолжается. Александр слегка улыбнулся и сказал:  — Спасибо. За весь оставшийся вечер они перекинулись парой фраз, но больше не углублялись в серьёзные разговоры. Джону было интересно, почему Гамильтон задавал ему сегодня такие вопросы и почему сам рассказывал что-то столь личное. Лоуренс имел предположение, что у Александра, как и у него самого, есть это странное желание рассказать и узнать о другом всё на свете. Может быть, Гамильтон тоже испытывает это загадочное влечение и чувство доверия, которое не даёт опасаться делиться чем-то сокровенным. Возможно. Александр во многом похож на Джона.