Очаровательный Человек

Празднование свадьбы Виктора проходила в фамильном особняке его невесты. Дом был огромным, свет из окон которого был виден уже за милю. У входа Лоуренса и Гамильтона встретил сам Вагнер, едва ли не светившийся от радости. Поздравления, обмен любезностями — всё то, что так свойственно для свадеб и прочих подобных приёмов.  — Проходите в зал, — он указал рукой на комнату, где собралась большая часть гостей. — Скоро всех позовут к ужину. Когда они туда зашли, то в глазах начинало рябить от мелькающих ярких платьев и костюмов, а на слух давили громкая музыка и десятки голосов. Людей было много, Джон предположил, что их было точно больше пятидесяти. Очевидным было, что мало кого из них Лоуренс знал. А у Гамильтона и тут, похоже, было немало знакомых лиц. Проходя мимо него, мужчины и женщины кивали и здоровались, как в любом другом месте, где ему приходилось оказаться. На подносах разносили вино слуги, все как один в белых костюмах и напудренных париках. С напудренными волосами здесь был абсолютно каждый человек, как и подобает на официальных мероприятиях. Одной из причин, почему Джон терпеть не мог такие вечера, была именно вся эта морока с причёсками, на которую уходила уйма времени, а следы от пудры оставались после завершения приготовлений на каждом предмете в квартире. Из толпы Джон заметил Брекенриджа, направляющегося в его с Александром сторону. Рядом с ним под руку шла женщина, значительно ниже его, в светло-голубом платье и со сдержанной улыбкой на лице.  — Мистер Лоуренс, — обратился к нему Джеймс, подойдя ближе, — позволить представить Вам мою жену, Мириам. Женщина элегантно поклонилась и кивнула головой. Джон сделал ответный реверанс.  — Очень приятно, миссис Брекенридж, — произнёс он. — Я слышал о Вас много хорошего.  — О, неужели? — высоким голосом сказала она, обмахиваясь веером. — Сомневаюсь, что мой супруг может говорить обо мне что-то хорошее.  — Мириам, ну что ты! — воскликнул Джеймс.  — Уверяю Вас! — поспешил защитить его Джон. — Мистер Брекенридж говорит о Вас лишь приятные вещи. Можете не сомневаться. Лоуренс слышал от него исключительно жалобы и недовольства в адрес своей жены. Нескончаемые разговоры о том, что она не даёт ему никакой свободы, постоянно кричит и обижается. Однако Джон, оказавшись на месте этой бедной женщины, тоже определённо не был бы доволен его постоянными походами в таверну, когда дома ждут жена и двое детей. Брекенридж не выглядел таким же беспечным, как всегда. Рядом с Мириам он был немногословен, сдержан и необычайно тих и скован. Наверняка это было по причине того, что главные его темы для разговора, а именно любовные похождения, оказывались недоступны для обсуждения в компании супруги. Уже вскоре все гости были приглашены к столу. Гамильтон сидел от Лоуренса справа, а слева него находилась тощая молоденькая девушка, лет восемнадцати, духи которой за версту несли мускусом. Взглянув на Джона, она дергано улыбнулась и кивнула ему головой в знак приветствия. Лоуренс ответил ей тем же жестом. Наконец Джон увидел новоиспечённую жену Виктора. Амелия была почти одного роста с ним, а её напудренные волосы были убраны в высокую причёску, украшенную блестящими камнями, лентами и цветами. На ней было белое платье с необычайно пышной юбкой из переливающейся шёлковой ткани. Девушка с её миловидными чертами лица была действительно хороша собой. Джон, вспомнив все долгие рассказы Виктора, обратил внимание на её брови. Однако особого восторга Лоуренс не испытал, что для него самого показалось ничуть не удивительным. Обеденный стол был полностью заставлен блюдами разной сложности и огромным количеством бутылок с алкоголем. Все гости выглядели ухоженно, надели свои лучшие наряды и сделали лучшие причёски. Большинство из этих людей были со стороны невесты, а со стороны Виктора приглашённых было куда меньше. Звучали первые тосты, поздравления и звон бокалов. Девушка рядом с Джоном пила вино и морщилась всем лицом каждый раз, когда делала глоток. Очевидно, что алкоголь она пила нечасто. Гамильтон завёл с ним простой разговор о чём-то неважном и Лоуренса это отвлекало от всей напрягающей назойливой атмосферы, которую он так не любил. Нога Александра прижималась к ноге Джона под столом, что вызывало лёгкое волнение в животе, хотя никто их заметить не мог. Гамильтон мало ел, однако от алкоголя не отказывался. Его бокал опустошался быстро и в следующее же мгновение оказывался вновь полон. Казалось, меры он совершенно не знал. Разговоры и шёпот за столом не смолкали ни на секунду. Смех доносился со всех концов стола. Соседка Джона общалась с полной женщиной рядом с ней. Должно быть, это была её мать. Лоуренс постоянно ощущал на себе их взгляды и это заставляло его всё сильнее прижиматься к спинке стула и чувствовать себя крайне неловко. Желающие поднимались из-за стола и шли в танцевальный зал, где пары выстраивались для менуэта. Лоуренс не имел желания танцевать. А даже если бы и захотел, то партнёрши у него не было. Однако всё равно, усилиями Гамильтона он против собственной воли оказался поднят с места и вытянут ко всем остальным.  — Ты любишь танцы? — спросил он Джона, всё ещё держа его за запястье.  — Не особо. Это скучно, — пожал плечами он, не спеша освобождаться из-под прикосновения Александра.  — Танцы — одна из самых нескучных вещей в мире, — на лице его загорелась улыбка. — И я говорю не только о тех неконтролируемых пьяных танцах в таверне! У тебя, наверняка, просто не было подходящей пары.  — По-твоему всё дело в паре?  — Определённо. Джон ухмыльнулся.  — Вряд ли мне удастся проверить это на собственном опыте. Гамильтон переплёл их пальцы вместе.  — Почему же? — он вытянулся, шепча ему на ухо. — Мы можем попробовать. В апартаментах.  — Боюсь, у нас не будет места ни для танцев, ни для музыки, — рассмеялся Лоуренс.  — А если мы тут попробуем? — он улыбнулся.  — И окажемся вышвырнуты за двери. Александр огляделся по сторонам и, продолжая держать за руку Джона, повёл его вглубь коридора.  — Куда мы идём? — спрашивал Лоуренс.  — Ищем место для танцев. Джон смеялся.  — Ты слишком много выпил. Не отвечая на эти весьма правдивые обвинения, Александр заглядывал за дверь каждой комнаты, высматривая подходящую.  — Ага! — воскликнул он, затягивая Лоуренса внутрь одного из помещений. Они оказались в просторной тёмной комнате. Она явно редко посещалась кем-либо, что было понятно по слою пыли на немногочисленной мебели. Должно быть, раньше это был кабинет, так как здесь стояли стол с креслом и несколько книжных полок. Однако теперь он оказался заброшен по неизвестным причинам.  — Уверен, что нас выгонят, если найдут, — произнёс Лоуренс, пока на лице его играла улыбка. Они находились недалеко от зала, поэтому им прекрасно слышалась играющая музыка и топот каблуков танцующих пар.  — Как по мне, так место идеально подходящее, — сказал Александр, подходя к столу, стоящему в центре комнаты. — Помоги мне его подвинуть. Нам же нужно место. Джон послушно подошёл к другому концу стола. Они вместе его подняли, чтобы не поцарапать паркет, и перенесли к одной из стен. Точно так же поступили с креслом. Лоуренс медленно прошёлся по комнате, оглядывая появившееся пространство.  — Какой твой любимый танец? — спросил Александр, выходя в самый центр кабинета.  — Не думаю, что у меня есть любимый танец. Скорее есть просто те, которые я могу терпеть.  — И какие же эти?  — Бурре, менуэт.  — Как банально, — ухмыльнулся Гамильтон. Они оба прислушались к музыке, играющей в нескольких футах от них.  — Играет менуэт, — произнёс Александр, держа руки за спиной и ходя кругами.  — Похоже, выбор сделан за нас, — он подошёл ближе к нему. Из-за разницы в росте Гамильтону приходилось слегка задирать голову, чтобы смотреть прямо в глаза Джону, а тот наоборот голову опускал и специально сутулил плечи, чтобы быть чуть ниже.  — Тебе часто приходилось танцевать? — рассматривая его, спросил Александр.  — За исключением занятий танцами, не особо. Я всегда старался избегать балов, как пожаров.  — Как жаль, что они тебе не пришлись по вкусу. Ты многое, очень многое упустил, — произнёс он.  — Мы уже выясняли причину моего неудачного опыта, — усмехнулся Джон. — Не пришло ли время развеять мои предубеждения? Александр взял его за руку и опустил взгляд в пол.  — Насколько я понимаю, мои навыки в танцах будут побогаче. И со стороны наблюдать мне доводилось довольно часто…  — И что это значит? — Джон не понимал, к чему он ведёт.  — Значит то, что, видимо, женскую роль придётся мне взять на себя. А тебе будет куда проще справиться с мужской партией.  — О, — округлил глаза Лоуренс. — Я об этом и не подумал.  — К сожалению, нет пока парных танцев, предназначенных исключительно для мужчин. Александр и Джон, словно по команде, разошлись в разные концы комнаты, встали в нужные позы и начали делать мелкие шаги по направлению друг к другу.  — Довольно большое упущение, как по мне, — сказал Лоуренс, когда расстояние между ними сократилось. Джон остановился и сделал реверанс.  — И, к сожалению, не единственное, — произнёс Александр, грациозно исполняя ответный поклон, совсем так, как его делают девушки. Соединив руки, они начали делать повороты в одну сторону, затем, поменяв руки, в другую. Каждый шаг и реверанс, выполненный Гамильтоном были изысканными, выполненными с точностью, но и с лёгкостью в то же время. Алкоголь, которым он не пренебрёг, явно делал его ещё более раскованным, чем он есть, а движения легче и свободней. И даже то, что роль в танце была ему несвойственной, ему это ни капли не мешало, а, кажется, даже добавляло уверенности.  — Почему мне кажется, что это не первый раз, когда ты танцуешь женскую партию? — спросил Джон, делая проход вперёд. Гамильтон рассмеялся.  — Уверяю тебя, что никогда этого не делал, — они вновь соединили руки. — У меня всего-то хорошая память и я довольно быстро учусь на ходу.  — Кто учил тебя танцевать? — Джон взмахнул рукой. — Я имею в виду самым основам, базе.  — Учителя у меня как такового не было, — делая маленькие шаги, ответил Гамильтон. — Учился в полевых условиях, прямо на балах. Сначала стоял в стороне, пока другие танцевали, смотрел, запоминал, а потом пытался повторять увиденное, когда оставался один.  — И когда танцевал в паре, то всё получалось?  — О, в первые разы — никогда, — усмехнулся он, делая очередной поклон. — Бедные дамы оставались с оттоптанными ногами и потом злились на меня. Они медленно отходили друг от друга в разные направления, а когда вновь оказывались близко, то продолжали говорить.  — Мне кажется, что обижались они недолго, — протягивая ладонь, произнёс Лоуренс.  — И ты абсолютно прав, — рассмеялся Александр, вытягивая руку в ответ. — Пара добрых слов заставляли их быстро забывать об испорченных туфлях и полах платьев.  — У тебя всегда так просто? Несколько комплиментов, улыбка — и жертва пала?  — Не всегда, Джон, — мягко касаясь его руки, произнёс он. — Конечно, если у меня нет серьёзных намерений и «жертва», как ты выразился, — Гамильтон усмехнулся, — достаточно простодушна, то да, схема работает безотказно. Лоуренс хмыкнул. Нарушая правила танца, расстояние между ними было неприлично близким, ладонь Гамильтона не невесомо прикоснулась к нему, а крепко сжимала его пальцы.  — Но, — понизив голос, продолжил он, — если человек умён, интересен и прекрасен во всех аспектах, то с таким подходом шансов у меня нет.  — И какая же тактика идёт в ход? — наклонившись к Александру, спросил Лоуренс. Гамильтон ухмыльнулся и продолжил танцевать, отдалившись на нужную дистанцию. Музыка подходила к концу, они делали последний круг и Александр, делая шаг за шагом, произнёс:  — Тактика ожидания, — вновь они стали сокращать расстояние в завершающих движениях. — Ожидания и надежды на взаимность. Музыка закончилась и они сделали последний реверанс, стоя слегка поодаль друг от друга.  — И удалось ли мне изменить твоё мнение насчёт танцев, Джон? — улыбаясь, произнёс Александр, поправляя рукава своего кафтана.  — Было неплохо, — наигранно ответил он. — Но одного танца, пожалуй слишком мало. Я бы желал как-нибудь повторить, — Лоуренс подошёл к нему, заправляя выбившуюся прядь волос ему за ухо. Гамильтон встав на носочки, быстро поцеловал его. Джон наклонился к нему, приложив ладонь к щеке, и продолжил целовать его. Лоуренс чувствовал на его губах эль, волосы источали аромат цветочных помадок, которыми Александр укладывал волосы, и пудры, что придавала его причёске белый оттенок. Гамильтон улыбался сквозь поцелуй. Его руки лежали на острых лопатках Лоуренса, которые ощущались даже сквозь ткань рубашки и камзола, желая притянуть его к себе настолько близко, насколько это только возможно. Джон не хотел уходить из объятий Александра, не переставать ощущать на себе прикосновения его пальцев и губ. Лоуренс уже не представлял, что с ним будет, если он вдруг лишиться всего этого. Джон зарёкся даже думать о подобном. Совсем скоро они переместились на кресло, отодвинутое ими к стене. Оно было достаточно широким, чтобы на нём сидел Джон, а Александр разместил свои колени по обе стороны от его ног. Гамильтон держал Лоуренса за челюсть, целовал и кусал его губы, тихо бормотал что-то сквозь поцелуи. Они не следили за временем, не помнили, как давно ушли от всеобщего празднования, да и было им всё равно. Игра скрипок за стенами постоянно сменялась с одной мелодии на другую, звонкий топот по паркету звучал всё громче, а смех и голоса не умолкали ни на минуту. Друг от друга Джон и Александр отвлеклись лишь тогда, когда за дверью послышались шаги, мужской голос и женский смех. Кто-то стоял прямо перед входом в комнату. Гамильтон мгновенно разорвал поцелуй и поднялся с кресла, отскакивая на футов пять от Джона, когда ржавые петли неприятно скрипнули и дверь распахнулась. В блеклом лунном свете они увидели джентльмена средних лет и даму значительно моложе его.  — О! — удивлённо произнёс мужчина, явно не ожидавший никого увидеть. — Мистер Гамильтон? Это Вы? Лоуренс ни этого человека, ни его спутницу в цветочном платье, не знал. Но на Джона они, похоже, внимания даже не обратили.  — Да, я, — голосом на тон выше, чем обычно, произнёс Александр, пытающийся незаметно привести в порядок свою одежду, безжалостно смятую руками Лоуренса. — Мистер Джонсон, а Вы какими судьбами? Как Ваш магазин?  — О, да, всё отлично! — растерянно отвечал он, показывая каждым движением своё неистовое желание скорее покинуть комнату. — Не думал увидеть Вас… здесь.  — Мы с моим другом уже уходим, — поспешно произнёс Гамильтон, хватая Джона за руку и уводя за собой. — Так что оставим Вас наедине с Вашей… дамой. Всего доброго! Александр громко захлопнул за собой дверь, позволяя влюблённым остаться совершенно одним, и прижался спиной к деревянной поверхности. Он тяжело выдохнул и закрыл глаза.  — Кто это был? — спросил Джон, не имея сил сдержать улыбку.  — Постоянный клиент нашей конторы. У него всё время проблемы с документами на свою лавку, поэтому часто обращается то ко мне за помощью, то к Вагнеру. Лоуренс вдруг громко рассмеялся.  — Что такое? — непонимающе взглянул на него Александр.  — Боже, ты от меня буквально за секунду отлетел, когда они вошли! — Джон никогда не видел такой паники и страха на лице Гамильтона, как в тот момент. Александр издал смешок, всё ещё полностью не успокоившись.  — А ты ещё думал, что я неосторожен! Джон наклонился к нему и поцеловал, но Гамильтон быстро отстранился от него.  — Думаю, нам стоит уже вернуться к остальным. А то ещё подумают, что мы сбежали самыми первыми с торжества. Лоуренс согласился. Он быстро поправил состояние своей одежды и направился вместе с Гамильтоном к другим гостям. Пары увлечённо кружили по всему большому залу, заставляя глаза болеть от постоянных сменяющихся красок и узоров на блестящих тканях платьев. Среди танцующих Джон заметил и самих жениха и невесту. Виктор и Амелия были полностью увлечены друг другом и им, похоже, было плевать на всех этих людей, собравшихся, чтобы их поздравить. Кроме них двоих, им никто не нужен был. И Лоуренс не мог не улыбаться, глядя на эту пару. Ведь именно так любовь и должна выглядеть, когда для влюблённых не существует других людей, а есть только они, их чувства и их счастье. Заворожённый изящными танцами, Лоуренс не заметил, как рядом с ним оказался Брекенридж, ведя девушку под руку. Ту самую, которая сидела рядом с Джоном за столом.  — Мистер Лоуренс, — крайне официальным тоном произнёс Джеймс, — хочу представить Вам мисс Хелен Рид. Неловко отводя взгляд в пол, она сделала аккуратный реверанс.  — Рад встрече, мисс Рид, — весьма озадаченно произнёс он и поклонился. — Джон Лоуренс, к Вашим услугам. Сидя за столом, Джон не особо успел рассмотреть Хелен. Однако теперь, когда она стояла прямо перед ним, ему пришлось это невольно сделать. Девушка была на голову ниже его, острые скулы в сочетании с тусклыми серыми глазами придавали её лицу болезненный вид, а платье с множеством юбок заставляли её выглядеть ещё меньше, чем она была. Отдалённо она напоминала Марту, однако, в отличие от Мэннинг, Хелен не оставляла такого же светлого впечатления. Джеймс почти сразу же покинул их, оставив Лоуренса в полной растерянности. Гамильтон стоял где-то поодаль, совершенно не проявляя желания спасти его из этой ситуации. Так как Лоуренс не имел малейшего понятия, о чём ему говорить с Хелен, девушка взяла инициативу в свои руки, начав говорить о всяких глупостях. От выпитого алкоголя её язык заплетался, а сказанные слова часто не имели связи между собой. Джон не успел и глазом моргнуть, как девушка вытянула его прямо в центр зала, завлекая в танец под аккомпанемент режущих по ушам визгов скрипки. Хелен спотыкалась, путалась в движениях, но не спешила прекращать танцевать. И только когда она совершенно потеряла обладание над своим телом и была готова свалиться с ног, Джону удалось отвести её в сторону и самому быстро скрыться в пёстрой толпе кафтанов и юбок.  — Она половину гостей обошла, чтобы найти кого-то, кто её тебе представит, — ухмыльнулся Гамильтон, когда Лоуренс к нему подошёл. Александр держал в руке очередной наполненный бокал, опираясь спиной о стену.  — Как жаль, что я не могу по достоинству оценить её усилия, — Джон встал рядом и прижался своей рукой к его руке. Щёки Гамильтона были залиты ярко-алым, как вино в его бокале, цветом, а уголки губ были высоко приподняты. Он был пьян, но это не мешало ему вести разговоры со всеми людьми, находившимся рядом с ним, а также танцевать с дамами, которые кружили вокруг него, как мотыльки у пламени. Но Джон даже не обращал внимание на всех этих девушек. Потому что во время танца с ними взгляд Александра был прикован только к Лоуренсу. Потому что Александр не держал их за руку так же, как его. Потому что голос Александра звучал совсем не так, как в разговоре с ним. Гамильтон всегда находился рядом. Лишь в те моменты, когда очередная дама танцевала с ним, они разлучались, но лишь затихала музыка, как он в то же мгновение оказывался с Джоном. Лоуренса переполняла нежность каждый раз, когда он чувствовал на себе взгляд Александра, такой тёплый и яркий. И он больше всего хотел выразить эту нежность, показать её Гамильтону, рассказать о ней всему миру. Однако руки его были связаны в этой огромной комнате, где все остальные, кажется, только и занимались тем, что проявляли нежность в деликатных прикосновениях во время отточенных движений танца. В танцевальном зале для них не было свободы. Как не было её и во всём доме. И в таверне. И на улице. Да почти везде. Джон взял за руку Александра, пока тот, еле удерживаясь на ногах, разговаривал с какой-то девушкой. Этот простой жест — одно из немногих скудных проявлений чувств, которые они могут позволить себе в людной толпе без страха осуждения. Хотя даже это едва заметное переплетение пальцев вызывало вопросы. Девушка удивлённо приподняла брови, обратив внимание на их руки, ничего не стала говорить, однако не смогла больше поддерживать разговор с Гамильтоном и вскоре пропала из поля зрения.  — Похоже, я её спугнул, — усмехнулся Джон, не отпуская его руки и прижимаясь к стене в качестве опоры.  — Я думал, что она нас одних и вовсе не оставит. Александр улыбнулся, подошёл близко к Лоуренсу и притянул к своей груди обе его руки. Джон удивился и растерянно посмотрел на Гамильтона прямо перед собой, который наклонялся всё ближе и ближе.  — Пойдём, — нетерпеливо произнёс Александр и потянул его за собой из зала. Лишь они оказались в пустом тёмном коридоре, как Гамильтон сразу же притянул к себе Лоуренса, накрывая его губы поцелуем. Джон точно с таким же рвением отвечал ему, обнимая за талию. Он забывал обо всём, когда холодные пальцы Гамильтона скользили по его затылку, заставляя его дрожать, когда с чужих губ срывались прерывистые вздохи и когда их тела были так близко, словно они были одним целым. Стук крови в висках заглушал звуки и музыкальных инструментов, и людских голосов. Все лишние размышления испарились, оставив на своём месте приятную пустоту.  — О, прошу прощения! Прозвучавший нечёткий голос в нескольких футах от них был сродни удару молнии. Джон широко распахнул глаза и оттолкнул от себя Александра, который ещё не успел ничего понять. Лоуренс увидел перед собой Брекенриджа, который, шатаясь из стороны в сторону, поспешил развернуться и покинуть их. Джон продолжал безмолвно смотреть ему вслед, не смея пошевелиться до тех пор, пока Александр не схватил его за запястье, уводя вглубь коридора. Гамильтон попытался его поцеловать, но Лоуренс мгновенно отшатнулся.  — Чёрт! — схватившись за голову, вскрикнул он. — Чёрт, Александр! Джон почувствовал, как мгновенно трезвеет, и каждый уголок его разума заполняют тревожные мысли. Гамильтон, нахмурившись, наблюдал за тем, как он взволнованно начал ходить из стороны в сторону, и схватил его руки в свои. Лоуренс попытался вырваться, но Александр лишь сильнее сжал его ладони.  — Успокойся, Джон, — твердо произнёс он.  — Как мне успокоиться?! — его голос надрывался и дрожал. — Нас видел Джеймс! О, Господи… В его голове тут же стали появляться самые страшные сценарии. Если Брекенридж кому-нибудь расскажет, то ничего хорошего им ждать не следует. Если все узнают, то это будет конец, конец всего! Лоуренс чувствовал, как холодная дрожь пробежала по всему телу. Дышать стало тяжело и он чувствовал, как задыхался.  — Он нам ничего не сделает, — спокойно продолжал говорить Александр.  — Джеймс знает об… этом?  — Нет, нет, не знает, — покачал головой он. — Но ты видел его? Видел насколько он пьян? Он же даже ничего не понял.  — Я в этом не уверен, — отводя взгляд, произнёс Джон.  — Он нас даже не узнал! Лоуренс сжал губы и отвернулся от Александра. Он хотел верить его словам, но волнение и страх никак не отступали.  — Джон, — прошептал Гамильтон и обхватил ладонями его лицо, заставляя смотреть на себя, — Брекенридж сейчас едва помнит кто он такой и где находится, он нам не угроза, — он легко поцеловал Лоуренса и продолжил: — Хочешь в этом убедиться? Без всяких эмоций, он взглянул на Александра. Джон едва мог разглядеть его черты в сумраке единственной горящей рядом с ними свечи, но глаза Гамильтона выделялись, светились в темноте, словно у кота. И в этом светящемся взгляде была уверенность. Твёрдая уверенность в своей правоте. Гамильтон, даже не дожидаясь какого-либо ответа от Джона, повёл его обратно, откуда они пришли, и куда ушёл Брекенридж. Вновь оказавшись в толпе гостей, Александр отпустил его руку, а Лоуренс сам продолжил следовать за ним. В коридоре Джеймса не было, как не было его и в танцевальном зале. Джон начинал нервничать из-за этого лишь сильнее. Но в итоге Брекенридж нашёлся в обеденной комнате, где он весьма удобно расположился на одном из стульев и благополучно погрузился в сон с пустым бокалом в руке.  — Будем его будить, или и так всё понятно? — смеясь, спросил Александр. Джон спокойно выдохнул и они вместе с Гамильтоном покинули комнату, решив не беспокоить Джеймса. Тревожность Лоуренса постепенно утихала, вновь освобождая разум.  — Незачем переживать, Джон, — произнёс Александр. — Я не стал бы подвергать тебя опасности.  — Я знаю, — вздохнул он, закрывая глаза. — Я просто не хочу, чтобы кто-то из нас пострадал из-за этой связи.  — Никто не пострадает, — Гамильтон взял его руку в свою. — Мы осторожны, мы не вызываем подозрений. Всё будет хорошо. Я обещаю. Лоуренс взглянул на их переплетённые руки, а затем на людей вокруг. Они без умолку говорили, смеялись, перешёптывались. Казалось, что каждый из них смотрел на Джона, каждый его обсуждал. Он вновь посмотрел на Гамильтона. Он так хотел поцеловать эти багровые губы, десятки веснушек, острые скулы, дрожащие веки. Так хотел показать то, как его заботит благополучие Александра, его безопасность и свобода. Хотел прижаться к нему всем телом, чтобы защитить от всех невзгод и чтобы каждый знал, что он не позволит ему навредить.  — Не здесь, — Джон выпустил свою руку из хватки Гамильтона и вновь направился в зал, пробираясь сквозь толпу разговоров и сплетен.

***

Лоуренс не мог уснуть. Переворачиваясь с одного бока на другой, меняя положение и ёрзая на маленьком жёстком диване, он никак не мог заснуть. Мысли не унимались, за одной следовала другая, ещё более странная и абсурдная. В голове Джона возникали сценарии, один ужаснее другого, страшнее и нереалистичней. Лоуренс не знал, сколько времени прошло. Его собственный разум не давал ему уснуть то ли час, то ли два, а может эта пытка длилась всего минут пятнадцать? Лоуренс изо всех сил пытался освободить свои мысли, забыть обо всём и заснуть, потому что он ужасно устал. Он больше всего на свете хотел отдохнуть и провалиться в сон на целые сутки. Но сделать этого не мог. Из горла его вырвался звук, напоминающий рычание, и он подскочил с дивана и принялся шагать по комнате. Он подошёл к окну, разглядывая пустую ночную улицу. Ни одной живой души не было видно. Было тихо. В соседних квартирах не было слышно ни звука, а снаружи не шумел даже ветра. Джон слышал лишь стук собственного сердца в пустой комнате и скрип дряхлого пола под ногами. Тишина сводила с ума. Лоуренс зажёг свечу и сел за стол. Его надеждой было найти спасение в работе. Ведь если он не может спать, то, вероятно, он проведёт эту ночь с пользой. Он взял верхний лист из кипы с текстами на латыни. Его взгляд скользил по строчкам, пытаясь понять их. Он перечитал текст раз. Второй. Третий. На четвёртый он откинул в сторону лист бумаги и встал из-за стола. Буквы перед его глазами смешивались. Он не то что понять смысл текста не мог, он не мог его прочитать. Его тело слишком устало, он не мог работать. Джон снова стал наматывать круги по комнате. Соседи снизу, наверняка, его сейчас проклинали за каждый скрип от шагов. Но соседи, пожалуй, были последним, о чём хотел думать Лоуренс. В голове промелькнула мысль, яркий порыв — направиться в спальню к Гамильтону. Однако он, вероятнее всего, уже давно спал после бурного празднования и всего выпитого алкоголя, а Джон совершенно не хотел, чтобы из-за его собственных проблем со сном ещё и Александр лишился отдыха. Он лишь надеялся, что скрип деревянного пола под ногами не потревожит Гамильтона. Лоуренс кружил по гостиной уже минут пятнадцать. Его голени, и без того уставшие после танцев, ныли, но Джон продолжал ходить. Наконец он лёг на диван и сомкнул глаза, в надежде, что он достаточно изнурён, чтобы уснуть. Но только его голова коснулась подушки, как всё те же мысли настигли его, возвращая в то же тревожное состояние. Лоуренс закрыл лицо руками, тяжело вздыхая. Он пролежал так некоторое время, пока не вскочил вновь на ноги с громким ударом о пол и раздражённым вскриком «Чёрт!». Джон сложил руки за спиной и принялся шагать от одной к стене к другой. Он злился из-за того, что усталость не даёт ему ни спать, ни работать, и он вынужден проводить всю ночь в этом мучительном бесцельном бодрствовании.  — Джон? — послышался приглушённый голос с порога. — Что-то случилось? Гамильтон стоял, прислонившись боком к дверному проёму и скрестив руки на груди. На нём была лишь одна свободная ночная рубашка, почти достигающая его острых колен и оголявшая выступающие ключицы. Ни чулков, ни кальсон на нём не было, осознание чего заставило внутренности Джона скрутиться в узел.  — Не могу уснуть, — ответил он. — Прости, что разбудил. Он едва смог сдержать улыбку, когда обратил внимание на ужасно растрёпанные кудрявые волосы Александра. С большей части его причёски уже пропала пудра, проявляя его настоящий рыжий цвет, но в некоторых местах ещё оставались белые участки, что выглядело довольно забавно. Гамильтон прислонился головой к стене, ещё некоторое время разглядывая Джона. Он часто моргал, затем зевнул, прикрывая рот ладонью, и произнёс:  — Пойдём со мной. Джон, очарованный видом сонного Александра, не сразу ответил. Вновь осмотрев его с головы до ног, он спросил:  — В спальню? Гамильтон улыбнулся его глупому вопросу и кивнул. Не дожидаясь Джона, он вышел из гостиной и вернулся в свою комнату, полностью уверенный, что Лоуренс последует за ним. Джон не имел большого выбора. Может хоть Александр скрасит его бессонную ночь. Когда Лоуренс зашёл в спальню с подсвечником в руке, Гамильтон сидел на краю своей кровати. Увидев Джона, он переместился на дальнюю её часть, оставляя больший участок постели свободной. Лоуренс медленно подошёл к кровати и сел на неё, поставив свечу на тумбочку рядом. Он оглянулся за своё плечо, наблюдая за Александром, который пододвинулся ближе, поджимая под себя обнажённые ноги.  — Почему ты не спишь? — находясь за спиной Джона, он положил свои руки ему на плечи, медленно и осторожно разминая их. Лоуренс напрягся всем телом, хотя действия Александра должны были вызвать в нём совсем другую реакцию.  — Мысли, — коротко и тихо сказал он. Гамильтон стал сильнее сжимать его плечи и прижался подбородком к макушке его головы.  — Какие? — голос его был точно таким же тихим. Джон закрыл глаза, выпрямляя спину и глубоко дыша. Он прикладывал все свои усилия, чтобы наконец расслабиться.  — Ты знаешь. Лоуренсу нравилось чувствовать пальцы Александра на своей коже, на своей шее и своих плечах. С каждым его движением Джон чувствовал, как скованность отступает и он чувствует себя лучше, легче и спокойней. Гамильтон ничего ему не отвечал. Он продолжал разминать плечи Лоуренса, уткнувшись лицом в его волосы и прижавшись телом к его спине. Джон чувствовал, как бьётся чужое сердце: то размеренно и не спеша, то совсем быстро, словно вот-вот вырвется из грудной клетки. Александр опустился ниже, легко касаясь губами затылка Лоуренса, заставляя его покрываться мурашками. Он аккуратно убрал светлые волосы Джона в сторону, проводя дорожку из поцелуев всё ниже по его шее, по его плечам.  — Почему ты вечно должен обо всём этом думать? — оттягивая рубашку и полностью оголяя плечи, прошептал Александр.  — Я не могу по-другому, — с закрытыми глазами и тяжело дыша, произнёс Лоуренс.  — Джон, — Александр обхватил его за талию, крепко сцепив руки вместе, и положил голову ему на плечо, — тебе ничего не грозит. Ты в безопасности. Мы в безопасности. Это «Мы» вызвало в груди Лоуренса странное жгучее чувство.  — Сейчас в безопасности, но если…  — Не думай о если, — нахмурившись, перебил его Гамильтон. — Думай о том, что сейчас. Джон вздохнул и развернулся лицом к Александру, освобождаясь из его цепких объятий. Лоуренс приложил руку к его щеке, долго глядя в его синие глаза.  — Я боюсь за тебя, — прошептал Джон. — Боюсь, что из-за меня у тебя будут проблемы. Боюсь, что нас осудят, будут презирать. А всё из-за того, что я сделал тебя частью этого.  — Неужели мнение других людей для тебя важнее собственной жизни? — Гамильтон накрыл своей ладонью руку Лоуренса на своей щеке. — Они не правы, Джон. Они все не правы.  — И только мы вдвоем владеем истиной, а весь мир заблуждается? — горько усмехнулся он. — Скорее уж мы какая-то ошибка Провидения.  — Может ли счастье быть ошибкой? Джон промолчал, сжав челюсть. Александр вдруг прикусил губу и отвёл взгляд.  — Порой мне кажется, — сказал Гамильтон, — что ты действительно не хочешь всего этого, — Джон взглянул на него взглядом, полным удивления. — Если… Если это не принесло тебе ничего кроме лишних страхов и тревог, то не нужно терпеть. Скажи, если не видишь будущего в этих непонятных отношениях. Лоуренс смотрел на его нахмуренное лицо, затуманенный взгляд и мысли его путались. Каждый раз он чувствовал прилив сил, когда был рядом с Александром, каждый раз его мир становился чуть светлее и ярче, а жизнь не казалась такой мрачной и обречённой. Он принёс свет в жизнь Джона, а вместе со светом и надежду.  — Не говори так, — он наклонился и поцеловал Александра. Поцелуй был лёгким, невесомым, они быстро отстранились друг от друга. Гамильтон всё так же не поднимал взгляда.  — Я не хочу это прекращать, — глухо произнёс Джон.  — Как и я. Лоуренс вновь поцеловал Александра, наконец заставив того взглянуть на себя. Гамильтон отвечал ему нежно, едва касаясь губами и мягко проводя рукой по его волосам. Джону нравилось прикасаться к его веснушкам. Ему нравилось касаться его щёк и плеч с глубокими впадинами ключиц, нравилось разглядывать и искать на них осмысленные фигуры, формы, совсем как в звёздах ищут созвездия. Он рисовал пальцами узоры на плечах Александра, пока целовал его, старался дотронуться до каждой веснушки по отдельности и соединить их в одну общую картинку. Но он быстро отвлекался от этого занятия на губы Гамильтона и рисунок всегда оставался незавершённым. Александр одну за одной перебирал пряди Джона, когда тот лежал на его груди. Биение сердца Гамильтона давало ему чувство покоя и беззаботности. Страх отступал сам собой.  — Это так нечестно, — сонным голосом протянул Джон.  — Что нечестно?  — Всё это. Александр понимал мысли Джона. Потому что те же мысли приходили и ему на ум.  — Если бы о нас узнали, то мир никогда не принял бы нас, — с горечью шептал Лоуренс.  — И плевать.  — Как так? — сдвинув брови у переносицы, спросил Джон.  — Плевать. Александр притянул к себе Лоуренса и мягко поцеловал его губы. Его тело было совсем близко, а стоило Джону вспомнить, что на Александре надета одна лишь рубашка, жар пронесся по всему его телу.  — Как тебе может быть плевать на мир? — ухмыльнулся сквозь поцелуй Лоуренс.  — Мне плевать, — прошептал он, — потому что ты один, Джон, лучше всего этого глупого неправильного мира. Александр поцеловал его ещё раз и вновь прилёг на чистые простыни. Лоуренс разместился рядом, повернувшись к Гамильтону и с улыбкой глядя на него. На улице уже светало, когда разум Джона был безмятежно чист, а лицо его уткнулось в подушку, пропитанную запахом чернил.