***
— Господи... — промямлил Александр, завидев приготовленный веснушчатым обед на столе. — Здесь правда нет ничего особенного, Александр. Всего лишь пять ингредиентов, — из уст Джона послышался смешок. Он сделал фаршированные перцы с киноа, цуккини, брокколи и сыром фета. — Да, но пять это явно больше, чем я могу приготовить, — парировал Александр, и кучерявый не мог поспорить с этим. Обеденный стол был маленький и круглый, однако для трёх стульев он был огромным. И пускай, что сегодня было всего два обычных и один детский стул. Всё это было куда более... личным, чем мог подумать Джон. Хоть весёлое лепетание Филиппа, пока тот ел брокколи, определенно не делали ситуацию романтичной. Они оба принялись за еду и начали разговаривать. Их диалог лишь время от времени прерывался Филиппом и его агуканьем, перерастающим в визг. Особенно громкий визг Филиппа привлек к нему внимание Алекса и Джона. Никак не расстроенный Филипп улыбнулся — он просто проверял свои голосовые связки. Александра это позабавило и он начал щекотать малыша. — Ты слышал этого парнишку? Столько мыслей, и не боится их высказывать! Джон рассмеялся, имея сомнения на тот счет, что детские визги являются каким-то показателем величия. Вопреки всему он был рад, что Александр полюбил его сына и увидел в нём нечто особенное. — Он просто сокровище, Джон. Ты правда благословлён! — очарованный ребёнком, воскликнул Александр. Джон обнаружил, что на его собственном лице расцвела ласковая улыбка. Плевать на обстоятельства. Он знал, что ему и так повезло иметь такого прекрасного сына. — А ещё он выглядит, как ты. Прям точь-в-точь, я не могу привыкнуть к этому! Лоуренс засмеялся. Ему даже поворачиваться не пришлось, чтобы понять, о чём говорил Александр. У них с Филиппом были одинаковые зелёные глаза, такие же каштановые кудряшки... Даже кожа — и та была схожей, пусть у Филиппа та была чуть-чуть светлее от недостатка солнца. Они правда выглядели, как копии друг друга. — Агась, все так говорят. Просто надеюсь, что ему не достанутся мои веснушки, — просто прокомментировал парень, возвращаясь к тарелке. — Сумасшедший что ли? Твои веснушки очаровательны! — заявил Александр. Джон выронил вилку из рук, неконтролируемо краснея. Он уставился на Александра, лишённый речи. Яркая улыбка Александра померкла от реакции Джона. Возможно, единственная вещь, по которой на лице Алекса не проступил ужас — его режим «каменного лица», который он развил во время своей работы в качестве юриста. Молчание повисло в комнате, пока Гамильтон не прокашлялся. — Я имел в виду... Это же правда, не так ли? Ты заслуживаешь комплименты, Лоуренс, — негромко пробормотал Александр.~~~
Спустя несколько лет после их первой встречи в классной комнате*, эти двое знали о друг друге почти всё. Всё, начиная с того, что дом Александра находился в бедной части города, и заканчивая знаниями Джона о том, что двоюродному брату Александра было посрать, чем тот маялся, посему любые друзья или девушки Алекса могли приходить в любое время. Вот почему кучерявый ворвался в его комнату посреди ночи. Темные глаза Александра взметнулись к Джону, и он мигом приметил, что тот находился в неопрятном состоянии. Он был до нитки промокший, а его глаза покрасневшими. Александр правильно предположил, что Джон сбежал к нему во время дождя. Гамильтон кинулся навстречу к своему другу, заключая того в крепкие объятия, когда Джон начал рыдать ему в плечо. Ему потребовалось многое, чтобы достучаться до Джона. Он злился на сверстников, которые были к нему злы. Или на насмешки своих братьев и сестер, издевательства которых он игнорировал. Он никогда не был настолько подавленным, чтобы дело доходило до слез, за исключением одного большого исключения. — Что на этот раз учудил твой отец? Он ведь не узнал, что ты гей, так ведь? — в страхе за своего друга спросил Александр. Джон громко и смущенно фыркнул, перед тем как отрицательно покачать головой. — Он сказал, что мне уже нужно вырасти и наконец начать встречаться с девушкой, забить на искусство, потому что чёрт я ни с кем не познакомлюсь, если продолжу рисовать. И... что я стану педиком, если буду проводить слишком много времени с тобой. Я продолжал вбивать ему, что ты натурал, а он продолжал говорить всё то отвратительное о тебе, что, по идее, должно быть описанием ко мне. Джон почувствовал, как Александр сочувственно вздохнул на его плече, давая промокшему мальчику шанс завершить свою напыщенную речь. — То есть, может быть он и прав. Ну, насчёт второй половинки. В следующем году я уже иду в колледж безо всякого опыта. Даст ли мне кто-нибудь хоть один шанс? Александр вырвался из объятий, донельзя выглядя настроенным позитивно. — Джон, это не твоя вина, что ты вырос в городе, наполненном слабоумными тупицами. Ты удивительный человек, а твоё творчество — абсолютно ошеломляющее. И всё это благодаря тебе! Я восхищаюсь тем, как ты посвящаешь себя этому делу. Изумрудные глаза встретились с кофейными. В тот момент Александр выглядел так, будто он задыхался, пытаясь передать все свои домыслы другу. — И это неправда, что ты никого не встретишь. Возможно, ты и застрял в маленьком южном городке, где твой выбор невелик- — Даже не пытайся, — удалось возразить Джону. Александр, в любом случае, настаивал на своём. — Но ты настолько невероятен, Джон. Ты действительно прекрасен. Твои длинные кудри, эти веснушки... Уж поверь, рано или поздно ты встретишь кого-то с более широким кругозором, а ты будешь отнекиваться... Ох чёрт, я ведь даже не знаю твоего типажа. Каждый парень, которому ты откажешь, будет парнем твоей мечты. Кучерявый засмеялся сквозь всхлипы, ярко улыбаясь из-за шуток Александра. Он не представляет, каким образом он смог бы отучиться в школе, если бы у него не было Алекса. Друга, который успокаивал его словами, поразившими его до глубины души и заставившими его поверить, что однажды у него будет жизнь, вдали от страданий, от отца. Что он даже сможет найти любовь за пределами духовной, которую предложил Александр. Но Джон действительно задавался вопросом: даже если это было платонически, Александр и взаправду считал его красивым?~~~
Александр кашлянул. — Я имел в виду... Это же правда- Хотя-я, ты всегда заслуживал комплименты. Джон слегка улыбнулся, вспоминая все оживлённые разговоры из их молодости. — Я не какой-то расстроенный школьник. Тебе больше не нужно укреплять мою уверенность в себе, у меня было довольно много парней до отцовства. Что ж, скорее Джон никогда не имел проблемы с дружбой, а вот со свиданиями дела обстояли хуже. Но всё же, он всерьёз не хотел указывать на большое количество своих недостатков своему другу. — Правда? — удивился Александр, опуская локти на стол и укладывая на них голову в жесте. — Кто бы мог подумать — наш дорогой друг Лоуренс не имеет проблем со свиданиями? Если бы только тебе сказал это хоть кто-то в старшей школе! — Ты был моим лучшим другом, ты ведь и мог надурить меня, лишь бы дать хоть какую-то уверенность, пускай и ложную! — засмеялся Джон. Александр пожал плечами. — Я бы никогда не стал говорить ложь о тебе. Твой отец всегда тебя принижал, а тебе нужен был тот, кто скажет тебе правду... Ты когда-нибудь встречал кого-нибудь особенного на всех этих свиданиях? Джон ощущал, что его живот скрутило, как от влюблённости, так и от нервозности. Он явно не достоин Александра. Гамильтон был таким самоуверенным не только насчет своей ориентации, почему для него не составляло особого труда одаривать своего сожителя-гея такими комплиментами. Но вместе с этим, зеленоглазый всё равно безнадёжно втрескался в него. — Спасибо тебе Александр. Я так и не встретил того, — просто держись Лоуренс,— кто смог бы завоевать моё сердце. Алекс одарил Джона мягкой улыбкой. — Ты — невероятная личность, Лоуренс. Я знаю, придёт время, и такой человек появится в твоей жизни. Кучерявый почувствовал ползучий страх, уже зная, кем является этот человек.***
Их поздние трапезы тоже стали традицией. Следующая парочка недель прошла достаточно просто. И к счастью, Джон обнаружил, что они оба переходят на новый вид дружбы, когда один из них стал полагаться исключительно на прошлое. Они узнавали про новые интересы, знакомых друг друга. Не каждую ночь Александр заявлялся домой, а бывали и случаи, что его не было аж до рассвета. Джон был благодарен, что его сосед не чувствовал необходимости устраивать ему встряску, продолжая вести свой обычный образ жизни. Однако, он соврал бы, если бы сказал, что ничуть не разочарован его ночными уходами. Зато сегодняшняя ночь будет той, когда все они, втроём, будут вместе. Алекс поедал недавно приготовленный кулинарный шедевр Джона, разговор сошёл на нет. Какое-то время Джон просто наблюдал за ним. Он поминал те времена, когда эти волосы цвета вороньего крыла были достаточно длинными, чтобы их можно было убирать в пучок. И до встречи с Лоуренсом, Александр правда не знал, как их убирать. А теперь эти длинные локоны исчезли. — Поверить не могу, что ты вообще постригся, — ни капли не церемонясь, заметил кучерявый, прежде чем он, паникуя, широко распахнул глаза, в осознании, что сказал это вслух. Ошеломлённый этим, Александр улыбнулся Джону. — Мне нужно было вписаться в этот корпоративный мирок... Уж поверь, и я по ним скучаю. — Серьёзно? И ты сделал это вместо того, чтобы поменять систему... Я удивлён, — сшутил Джон, но выражение лица Александра было напряженным. — Угу, я тоже. Неудобная тишина повисла между ними. Джон понял, что затронул чересчур деликатную тему. — Ох, мне жа- — Я хочу быть откровенным с тобой, Лоуренс, — перебил его Александр. — Я жил мечтами изменить мир или создать то наследие, которым бы я мог гордиться, но я ненавижу свою работу. Не спасаю мир, а всего лишь работаю с делами о разводах двух эгоистов, каждый из которых хочет, чтобы второму попало больше. Я так увлекся деньгами, что к этому моменту ничего из желаемого я не добился. Эти слова тронули Джона прямо за живое. Он и подумать не мог, что Александр Гамильтон, которого он знал, был с таким низким мнением о себе, как о личности. — Александр, с твоими намерениями, характером все в тотальном порядке. И несомненно, я могу понять, что быть ослеплённым деньгами легче, чем быть верным себе. — Джон надеялся, что Александр вспомнил свои студенческие дни. — То, что на данный момент твоя карьера именно такая, какой я ее представляю, не означает, что ее нельзя изменить. Или сделать что-то еще, чтобы оказать влияние. Брюнет заметил, что Александр находился глубоком раздумии, посему парень решил продвинуться немного дальше. — Ведь ты до сих пор пишешь, а зачем? Я видел некоторые бумаги, с очерками о политике и социальном движении. Что ты делаешь с ними? Что было несвойственно Александру, так это то, что он обдумывал свой ответ. — Я...ничего не делаю. Это то, где я могу выпустить всё из себя, Лоуренс. Знаю, ты волнуешься о недостатке сна у меня, но когда я могу просто сесть и написать о всех проблемах, беспокоящих мой разум... Это правда успокаивает. Оно помогает думать и сфокусироваться на самом себе. Таким образом я и отдыхаю. Только Александр Гамильтон мог писать всякие эссе, чтобы снимать стресс. — Уж не считаю, что ты бы продолжал писать их, коль у тебя не было морального характера. Александр, — посоветовал Джон, — почему бы тебе не сделать хоть что-то со своим сочинениями? Опубликовать их где-то, к примеру? — не прекращая, говорил Джекки. — Начни блог, посвященный законам или разузнай, примет ли их одно из издательств газет, как статьи и подрабатывать там! Краем глаза, Джон смог лицезреть слабую улыбку на лице Александра. — Думаю, может быть... Возможно, я и воплощу эту идею в жизнь. Оба улыбнулись друг другу, перед тем, как вернуться к своей трапезе. Приятное молчание повисло в комнате. Естественно, Александр положил этой тиши конец. — Ты и сам берешь не так много перерывов, да, Лоуренс? — поинтересовался Александр, поворачиваясь к Джону. Тот глубоко вздохнул. Что ж, настало время вспоминать о других своих недостатках: — Нет, Александр. Вот что значит быть одиноким родителем. Я как следует отдохну, как только найду работу. — Но это не перерыв! — запротестовал Александр. — Сам Александр Гамильтон диктует мне лекции о том, что такое правильный перерыв? — недоверчиво ответил Джон. Александр закатил глаза. — Писать — это отдых для меня, Лоуренс. Я приступаю к этому тогда, когда ты, Филипп и ещё половина мира ложится спать. Так что ты делаешь для себя? Рисуешь? Джон вспыхнул с обидой, раздражённый правдой в словах Александра. Но даже сейчас он не мог понять, как мысли обо всех этих вещах могут разрешить ситуацию — Наверное... Окей, ладно, я расскажу тебе. На самом деле это не рисование. Я люблю этим маяться, но я настолько поглощен самосовершенствованием и повышением навыка, отчего не могу сфокусироваться на себе, на мыслях. Плюс рисованием довольно легко заниматься с Филиппом, так что я могу работать в многозадачном режиме, хотя это уже далеко от отдыха. Вот то, что взаправду дает мне расслабиться — тренировки. — Правда? — удивлённо спросил Александр. Джона терзали сомнения на счет, собирается ли Александр судить его из-за этого, поскольку его тело не было на пике великолепия, как раньше, однако подумал, что может признаться в очередной раз. — Я начал ходить с Лафайеттом, ещё в колледже. Ты же помнишь его, он француз, студент по обмену... Кивок со стороны Александра осчастливил Джона. Алекс всё же помнит истории Лоуренса с его друзьями. — Во всяком случае, ему поначалу даже пришлось вытаскивать меня из квартиры, но через некоторое время я настолько погрузился в быстрые движения, в быстрое биение моего сердца, что мои мысли начинали замедляться... Это действительно те редкие моменты, когда я могу сосредоточиться на себе и по-настоящему отдохнуть. Александр, казалось, наблюдал за Джоном с выражением, которое Джон не мог расшифровать, что было редкостью для того, насколько выразительным был темноволосый мужчина. — Ну, это всё объясняет. Я буду присматривать за Филиппом по утрам хотя бы по полтора часа, пока ты будешь упражняться. Джон уставился на своего друга широченными глазами. Одно дело, если тот помогал со смесями, пока Джон что-то делал. Совершенно другое — приглядывать за младенцем одному целых полтора часа, без всякого опыта в посиделках с детьми. Парень, конечно, не переживал, что Гамильтон навредит Филиппу, но будет ли это неловким, если Александр долго не продержится? — Александр... Я не знаю, осознаёшь ли ты, на что соглашаешься? — промямлил Джон. — Чепуха, Лоуренс, — настаивал Александр. — Всего-то полтора часа, да и тем более, я хочу как-то помочь тебе. — Посмотрим, — Джон неуклюже поднес руку к затылку. — Мы можем попробовать, если ты настаиваешь, но- — Отлично, мы начнём завтра. — Завтра, — напряженно пробормотал Джон.