Это была северная страна, где лето было коротким, а зимы длились годами…*
Лакированные туфли стучались о поверхность мозаичного пола, и холодный отзвук отражался от стен. Трудно сказать, можно ли найти существо, что засвидетельствовало те времена, когда данная мозаика была выложена здесь, во дворце повелителя Тьмы. Некому теперь вспомнить мотив хаотичного рисунка, выложенного из маленьких квадратиков зелёного, белого и синего цветов. Тогда была другая жизнь, это было архаичное время до появления первых цивилизаций на Земле, до победы Господа над языческими богами, время, которое не смогло остаться в словах. Никто не написал, никто не нашёл записей, но кроме них много может рассказать о том времени древний дворец, строительство которого ознаменовало становление общества тёмного мира. Древность витала в этом месте и она была во всём: в планировке, в отделке, в произведениях искусства. Реборн хорошо знал это место, но долгое время не был здесь. Дворец Сатаны — бесспорный шедевр. Противоречивый и загадочный. Его первая загадка крылась уже в самой планировке здания — здесь не было логики, абсолютная хаотичность, множество коридоров и проходов, огромная запутанная сеть, лишённая всякого удобства. Но именно эта преувеличенная нелогичность наталкивает на мысль о том, что это неспроста, что здесь кроется какая-то безумная идея. И ответом на этот вопрос были статуи, на каждом углу следящие за гостями своими неживыми глазами. Огромное количество статуй как будто кружилось в древнем танце. Они все, такие разные, буквально от молодых женщин, до детей и стариков, словно исполняли некий загадочный ритуал — каждая фигура продолжала движение предыдущей, создавалось впечатление, будто они бежали куда-то, и что-то заставило их застыть навечно. То, отчего они не смогли спастись бегством. Эти скульптуры, обычно, находились там, где было много света, холодного лунного сияния – единственное, что освещало этот тёмный мир. Однако в тех закоулках, куда совершенно не попадал свет, где постоянно была тьма, в той тени располагались стоящие статуи. Те никуда не бежали, в них был минимум движения, зато самым говорящим в них был взгляд — они смотрели прямо в глаза идущему. Особенно жутко было в узких коридорах, где эти статуи располагались, в основном, в углах, и куда бы ты не отошёл, ты не сможешь избавиться от ощущения, что они смотрят прямо на тебя, а не мимо. Если у тех статуй, что застыли в каком-то динамичном движении, был приоткрыт рот, широко раскрыты глаза, то эти смотрели как бы из-под век, а их уста всегда были закрыты. Древний дворец был самим воплощением идеи безумия, сумасшествия — от планировки до внутреннего оформления. Реборн всё брёл по этим коридорам, внимательно наблюдая за каждой статуей не смотря на то, что точно знает — они никогда не были живыми. Но это же не значит, что они не могут получить возможность жить? В паранормальном мире всё возможно. Его пригласил сюда сам Сатана. Но даже не встреча с нынешним владыкой Тьмы волновала его больше всего. Ему было больше интересно то, что случилось тогда, в школе в мире людей. Тогда произошло что-то непонятное, что-то настолько интересное, что сильнейший демон жаждал встречи с человеком, чтобы узнать ответ. «Ab imo pectore» -прозвучал тот самый шёпот в голове Реборна. Это были не просто слова, использующиеся в заклятии, это были последние слова. Ему оставалось только их произнести для того, чтобы закончить начатое, но у него уже ничего бы не получилось. Он потерял волю, проиграл демону по закону людскому, ни о каком завершении заклинания не могло идти и речи. В эти три последних слова он, определённо, вложил какой-то свой собственный невероятный смысл, переборовший силу души Реборна, но даже этого на тот момент было недостаточно для того, чтобы победить. Просто потому, что он уже проиграл. Остаётся только думать, что поединок из «закона людского» плавно перешёл в «закон тёмный», и тут-то Реборн моментально проиграл. Но ему всё равно казалось, что ответом на вопрос были его последние три слова. «От всей души» — снова задумался демон. Может быть и так, что в тот момент внутри человека произошло невероятное поднятие силы безумной веры в некое могущественное начало. Например, в силу первоначальной Тьмы, в которую он и верил «всей своей душой». Но что-то внутри этого человека, что-то зловещее и тёмное помогло ему в тот момент. Ведь какой бы сильной не была его вера в архаичную Тьму, например, он не мог выиграть по людскому закону, потому что уже проиграл этот бой. Несомненно, вера помогла ему, но самое большое значение играло что-то глубоко у него внутри, позволив выиграть ему по закону тёмному — тому закону, по которому живут все тёмные существа. И этот человек, скорее всего, даже и не догадывается о чём-то настолько сильном в его душе. За своими размышлениями Реборн не заметил, как дошёл до той самой двери — двери, что ведёт в тронный зал повелителя Тьмы. Надо хорошо понимать, кто такой «Повелитель Тьмы», ведь есть Сатана, а есть «Сам Дьявол», и это, между прочим, не одно и то же. В мире тьмы Сатана — это титул, дарованный тому демону, который наречён быть олицетворением всех тёмных сил и, в частности, тёмного общества. Это тот, кто выбран быть представителем тёмных сил в вечной борьбе с Небом. Давным-давно первый Сатана был создан трансцендентным, идеальным олицетворением первоначальной Мглы — «самим Дьяволом». Все последующие существа, носившие титул «Сатана», непременно являются потомками самого первого. Разумеется, детей у каждого Сатаны было много, и из всех из них следующего, кто будет носить этот титул, выбирал Сам Дьявол и никто другой. Все остальные дети Сатаны непременно умирали, исчезали, в общем, по-разному переставали существовать. И только тогда, когда оставался последний, все понимали, что именно он был наречён Самим Дьяволом. Естественно, для нынешнего Сатаны рождение детей означает приближение его собственной смерти, а точнее — обращение в хаос несуществования. Но никто не заставляет их зачинать детей, растить их, они сами принимают это решение, когда устают править тёмным миром. Обычно, о том, кто будет следующим Сатаной, не знал никто, кроме нынешнего. Однако привилегированные демоны имели право знать о том, что будущий Сатана определился, не смея знать о том, кто это конкретно. Но Реборн, хоть и был сильнейшим демоном, не был в курсе подобных вещей, потому что он и не жил в Аду — всё своё время демон проводил на Земле. Когда-то давно его отправили в мир людей на временную должность, дабы тот занимался различными делами, связанными с делами человеческими – наблюдениями за горестями, распространением болезней, растлением человечества, уничтожением веры в Бога, разрушением морального облика каждого отдельного человека. Но когда его попросили обратно, разумно решив, что сильнейшему демону нет места за такими рутинными занятиями, тот наотрез отказался возвращаться, и даже Сатана не смог убедить его вернуться. Никто не понимал, в чём дело, а причина крылась в том, что человеческий мир пленил его абсолютно чёрное сердце. Мир демонов и мир людей кардинально отличались. В мире демонов всегда было холодно и мрачно — единственное светило, что освещало небосвод, это Луна, замёрзший шар, похожий на огромный кусок льда. Сама Геката, богиня, чьи глаза были похожи на огни далёких небесных государств, покровительствовала этому непреступному, неприветливому и холодному миру. Большинству демонов было просто комфортно в этих условиях, им нравилось здесь жить. Но Реборна, прибывшего много лет назад на Землю, пленяло всё людское: ему нравилось тепло людских домов, тепло семейных очагов, аромат их еды, запах их жилища, многообразие эмоций и жизненных невзгод. Людская жизнь была хоть и короткой, но весьма интересной, само человеческое существо было противоречивым и загадочным. И это заставило его покинуть родной дом навсегда. Сегодня он вернулся в тёмный мир впервые за несколько тысяч лет. За это время он где только не побывал, познакомился со многими культурами человеческого мира, такими идейными, многообразными и самобытными, жил во многих местах, переезжал с места на место, постоянно меняя внешность и имена, прожил множество человеческих жизней и был…счастлив. Это было намного интереснее, чем если бы он жил в Аду. Где вообще можно было найти столько приключений, столько иногда абсурдных событий, кроме как не на Земле? Он занимался пиратством во времена расцвета минойской цивилизации, пытался растлить древнегреческих философов, лежал на софе и пил с ними вино, плавал с финикийцами и выдувал с ними стекло, учинял злодеяния в Древнем Китае, его чуть не сожгли в Средние века за контакты с тёмными силами и самим Сатаной (кто бы знал!). Европа очень понравилась ему, но и её он решил покинуть, когда ему на голову в десятый раз вылили ведро с помоями прямо из окна. За несколько десятков лет до освоения Европой Америки он успел побывать шаманом в нескольких индейских племенах. Стриг овец с сибирскими татарами, сидел в Соловках, даже заболел оспой где-то под Москвой в начале восемнадцатого века. Когда его чуть не сожгла в избе православная инквизиция, решил переехать из России во Францию, где наблюдал казнь Марии-Антуанетты, участвовал в нескольких компаниях французской армии, но переехал в Индию незадолго до падения Наполеона из-за риска снова попасть в Россию. Там он представился торговцем из Англии и какое-то время успешно торговал товарами из Индии, плавно перейдя на контрабанду оружия. В двадцатом веке разъезжал по Америке, довольно успешно сея в сердцах некоторых, имеющих предрасположенность к злу людей доисторическое безумие, заставляя их ненавидеть человеческую жизнь - так он создавал почву для появления серийных убийц, что после испытывали невыносимую жажду к уничтожению людей и всего человеческого. Реборн поднял взгляд к верхушке огромных дубовых дверей. Обречённо вздохнув, от взялся за круглые ручки и оттолкнул их от себя, отворяя двери. Петли заскрипели, а деревянные нижние части издавали шаркающие звуки, соприкасаясь с плиткой тронного зала. Там, на высоком массивном стуле, восседал сам Сатана. Их взгляды пересеклись, и Реборн молча прошёл вперёд. Его каблуки на этот раз не стучали и не издавали эха просто потому, что вышагивал он по длинному ковру цвета фиолетового ультрамарина с золотыми узорами по сторонам. Вообще-то, демон впервые видел нынешнего Сатану. С тех пор, как он отправился на Землю, сменилось несколько повелителей Тьмы, и некоторых из них он даже в глаза не видел. — Реборн, демон сомнений и несчастий, — проговорил мужчина с тёмной копной волос и голубыми глазами, — знаешь ли ты о том, кто станет следующим Сатаной? — Понятия не имею, — скучающим голосом ответил он. Ему не было особо интересно. Он ещё с времён расцвета минойской цивилизации живёт на Земле. Да если бы ему было интересно, что творится в тёмном мире, он бы давно явился сюда и узнал, как здесь дела. — Все мои сыновья мертвы, — сказал он, и его голос был похож на раскаты грома. — Никого не осталось в живых. А вот здесь становилось немного интересней. Как известно, Сатаной становится единственный выживший ребёнок нынешнего владыки. Пока Реборн жил на Земле, этих владык сменилось один или даже два. Но кто будет править тёмным миром и представлять его, если все сыновья нынешнего Сатаны мертвы? — И кто же… — У меня есть сестра. Все братья и сёстры мои мертвы, однако по непонятным причинам она осталась жива. Все думали, почему? Она сбежала на Землю и осталась там. От человека она родила сына, — говорил Сатана медленно, а в его улыбке была какая-то самоирония. — Её сын — единственный, кто может стать следующим Сатаной. — Оу, — Реборн опустил взгляд. — Это всё, конечно, замечательно, но не обязательно было звать меня сюда для того, чтобы сказать об этом. — Я позвал тебя не для этого, — твёрдо заявил повелитель. — Будущий повелитель — человек, следовательно, ему необходимо обучение. — А я-то тут причём? — начинал злиться сильнейший демон. Он насылал на род человеческий разнообразные беды, активно участвовал в различных восстаниях, революциях и войнах, даже сам лично занимался такими делами, как контрабанда оружия и наркотиков, торговля рабами, но всё это ему нравилось. А тут ему явно пытаются всучить человеческого ребёнка на попечение. Сатана сузил глаза: — Ты же занимаешься вопросами мира людей? Или я что-то неправильно понял, демон, проживший на Земле несколько десятков тысяч лет? Реборн цокнул. Здесь даже было сложно спорить, ведь он действительно был главным министром, отвечающим за экспансию тёмных сил на Земле. Кому, как не ему, можно было доверить это задание? — И раз уж я наконец-то смог затащить тебя сюда, — зловеще усмехался он, как самый настоящий повелитель Тьмы. В общем, Реборн оценил, — не мог бы ты разобраться с ещё одним делом? — Каким, интересно? — оскалился демон, впервые за несколько десятков тысяч лет, проведённых в творении различных злодеяний, почувствовавший острую жажду жестокости. — Один человек призывает демонов по непонятным причинам, — моментально стал совершенно серьёзным повелитель. — Он призывает сильнейших демонов и просит их обучать его тем наукам и приёмам, в которых они особенно хороши. Среди них известны боевые искусства, сопротивление любым влиянием на разум. — И флаг ему в руки, — буркнул Реборн. Но вдруг его осенило.Подождите-ка.
— Но факт в том, что он не платит своей душой. — Почему? — поднял бровь демон. — Все, кого он призывал, а это уже шесть эпизодов, не требуют ничего взамен. После общения с этим человеком они добровольно отказывались брать с него какую-либо плату. И мне хочется знать, в чём причина. — Ну так почему бы не расспросить об этом участников инцидента? Сатана горько усмехнулся: — Они не хотят сотрудничать со следствием. Он вручил сидящей подле его трона сове письмо, и та, схватив его лапами, полетела в сторону Реборна. Тот цокнул языком и двумя пальцами ухватил злосчастное письмо.И вот они опять, знакомые места, Где жизнь текла отцов моих, бесплодна и пуста, Текла среди пиров, бессмысленного чванства, Разврата грязного и мелкого тиранства.**
Когда Реборн достиг места назначения, на улице уже смеркалось. Если честно, до того, как его призвал тот странный парень, он никогда не был в городе под названием «Намимори». Он построен был сравнительно недавно и являлся интернациональным — этим городом ни одна страна лично не владела, в этом плане он был подобен Антарктиде. Строительство этого города — межгосударственный градостроительный проект, смелая попытка вырастить город с нуля на ранее необитаемой территории. В Амстердаме, где ныне «жил» Реборн, много говорили об этом месте: о нём писали в газетах, передавали по телепередачам, сплетничали соседи, а все подростки просто мечтали учиться в здешней школе. «Эти идиоты построили город рядом с запретным лесом» -буркнул демон где-то у себя в голове. Даже демон бы не стал строить город в подобном месте, но проблема в том, что обычные люди и не знали — этот лес был всего лишь прикрытием. То, что внутри него сокрыто, надёжно упрятано ещё со времён Средневековья, не поддавалось обыкновенной логике. Они даже и представить не могли, что вся эта огромная территория была гигантским храмовым комплексом во служение тёмным силам, издревле служивший убежищем для сбежавших от преследования колдунов. Это был своеобразный город в городе, в лесу жило много мафиози, пока также на отдельном острове не был построен полноценный город с улицами и домами, специально предназначенный для мафиози. Реборн уж и не помнит, как он называется, и это тоже одно из тех мест на Земле, в которых он ещё не успел побывать. В частности, из-за того, что он — демон. Колдуны могут понять это, что повлечёт за собой ряд вопросов. Конечно, если колдуны, живущие в этом городе, поймут, кто он такой, ему в ноги кланяться начнут, но он предпочитал маскироваться под обычного человека — так было интереснее проживать свою бесконечную жизнь. А обычные люди даже и не знают о существовании города колдунов — он надёжно спрятан где-то в океане. Возвращаясь к причине своего прибытия сюда, Реборн глянул на острые шпили мрачноватого вычурного ограждения, за которым был помещён двухэтажный дом с интересной, рельефной крышей. Кованая калитка была отпёрта, поэтому демон просто пожал плечами и шагнул на выложенную диким камнем дорожку, ведущую к дому. Фасад выглядел просто, с оттенками чего-то романского. В частности, у окон присутствовали деревянные, хоть и хорошо ухоженные, ставни, в тектонике фасада выделялось несколько многоугольных башнеобразных выступов с характерной для башни острой крышей. Облицовка производилась керамическими плитами или чем-то подобным, а рамы окон были деревянными, окрашенными в тёмный цвет. Над крышей был металлический фронтон, темпан которого отсутствовал бы, но пустота на его месте была заполнена коваными элементами, придававшими навесу ощущение лёгкости. К крыльцу вела пара каменных ступенек, специально отёсанных грубовато. Также на дворовой территории стоял одноэтажный, вытянутый в длину фахверковый домик с двускатной крышей с небольшим уклоном, скорее всего, являющийся сараем, гаражом или каким другим сооружением для хозяйственной эксплуатации. А рядом с домом и сараем росли прекрасные жёлтые розы. Стуча каблуками по мощёной диким камнем дорожке, он подошёл к двери, шагнул по ступеням к крыльцу и постучал в дверь. Подойдя к дому, он понял, что от каменной кладки шёл какой-то загробный холод, как будто дом сопротивляется, он не хочет, чтобы демон ошивался рядом. Это было странно, потому что обычно дома людей излучали тепло. Вскоре дверь ему отворил некий мужчина с короткими блондинистыми волосами и голубыми глазами, но не холодными и бесчеловечными, как у Сатаны, а спокойными и, Боже упаси, умиротворёнными, похожими на небо. Он оглядел его лицо своими пустыми чёрными глазами, в которых плескалась тьма чернее ночи, что воцарялась постепенно на дворе. Мужчина с бледным лицом и светлыми волосами был в полосатой рубашке с бантиком на шее, в жилетке, строгих штанах, в тапочках. В руках он держал полотенце и вообще был похож на официанта. «Он?» — всё размышлял Реборн. — С какими Вы судьбами, молодой человек? — спросил мужчина, подняв бровь. Ему казалось странным то, что незваный гость молчит. В это время Реборн решал, что этот человек, бесспорно, просто человек, хоть и, возможно, колдун. Скорее всего, колдун. Знает он этих повелителей Тьмы. Любой Сатана обладает, казалось бы, потомственными отрицательными качествами, такими как коварство и сволочизм. Реборн, например, которой следил за распространением чумной эпидемии чуть ли не по всему земному шару, развращал людей во времена ренессанса, что привело к эпидемиям сифилиса, поддерживал революции и войны, контрабанду оружия, запрещённых веществ, не был таким аморальным ублюдком, как Сатана. Это было воплощение зла, как никак, Сатаной становился отвратительнейший из демонов, сволочь, которая без труда переплюнет даже Реборна. Этот человек не был похож на конченного урода, как не посмотри. — Я репетитор, — не моргнув и глазом, соврал Реборн. — Моя работа — учить непослушных детей. — О! — радостно воскликнул мужчина. — Мы как раз собирались искать репетитора для сына. А по какому предмету Вы, мистер… — Комплексное обучение, — зевнул демон. Так легко обмануть человека, если живёшь на Земле не одну тысячу лет. — Ну, тем более проходите. Прихожая была узковата, но и сам дом не был большим. Если фасад отдавал чем-то романским, то внутренняя отделка не была столь уныла, больше тяготела к готическому. Тёплые цвета, обилие дерева, стулья с высокими резными спинками, а в районе тамбура и холла после него были кессонированные потолки. В общем, владельцы дома явно колдуны — только для них свойственна эта странная любовь к средневековым мотивам. Мужчина оставил ему приглашение в гостиную, а сам прошёл на кухню, не дожидаясь, когда новоявленный репетитор снимет обувь. Реборн проводил его взглядом, после чего посмотрел на тёмную деревянную лестницу. Ему не хотелось сидеть с этим странным официантом в гостинице и старательно вешать лапшу на уши, он больше всего хотел разведать обстановку и, по возможности, найти будущего Сатану. Он в последний раз кинул взгляд на кухню, куда удалился радушный мужчина, и направился к лестнице. Чтобы не привлекать лишнего внимания других людей, которые, возможно, могут быть в доме, он уменьшился, сделавшись похожим на куклу. Когда ступил на лестничную площадку, бывшую размерами полтора метра на полтора и отделанной деревом, отчего-то посмотрел вверх и сердце даже застыло от негативного образа над головой. На стене висела небольшая статуя амура в виде младенца с крыльями ангела, и глаза его были специально выкрашены в чёрный цвет. «Жуть какая» — подумал про себя демон. На втором этаже ему открылся коридор с закрытыми дверьми, и в коридоре в этом не было ни одной живой души — только предпоследняя была открыта, и оттуда лился тёплый свет. Демон, что был незаметен в форме маленького ребёнка, без всяких задних мыслей прошёл вперёд по направлению к свету. То была комната с полосатыми обоями и мягким освещением от простоватой люстры. Посреди стоял округлый стол из тёмного дерева, прямо перед ним был диван, а по бокам от него стояли два кресла, своим расположением отдалённо повторяющие форму стола, и на деревянном полу был постелен ковёр. Одно из кресел было на половину повёрнуто к демону спиной, из-за чего он не мог видеть полностью человека, сидящего в нём и держащего в худых бледных руках книгу. Реборн как можно более бесшумно постарался пройти вперёд, дабы не быть замеченным, но человек, сидящий в кресле, оказался с невероятно хорошим слухом. Он развернулся в кресле, чтобы посмотреть, что там происходит, и когда их взгляды пересеклись, время словно остановилось. Оба как будто проглотили язык, и явно никто из них не ожидал такой странной встречи. — Ты?! — ткнул пальцем каждый из них стоящего напротив. — Не тычь пальцем, — сложил руки на груди маленький Реборн, нахмурив тоненькие бровки. Самому себе демон казался строгим, но, видимо, со стороны это выглядело довольно мило, поэтому на лице этого наглого человека снова появилась издевательская улыбка. Когда с его стороны послышался тихий смешок, у Реборна задёргался глаз. — Да тебя вообще ничему жизнь не учит? — Да это тебя, наоборот, жизнь ничему не учит. — Меня?! — демон настолько был возмущён, что неосознанно вышел из формы младенца, и потому уже предстал перед ним во весь рост, тыкая пальцем себе в грудь. Тсунаёши несколько раз уже встречался с этим демоном, но это первый раз, когда он может хорошенько разглядеть его с ног до головы, потому что в первый раз он был сначала в виде младенца, а потом Тсунаёши вообще, честно говоря, не до разглядывания его внешности было, и второй раз он был в теле Киоко-тян. Это был высокий молодой человек, Тсуна мог поспорить, ещё и вечно молодой, с чёрными волосами, на которых лежала чёрная шляпа, перевязанная оранжевой лентой, и чёрные бездонные глаза. Как и у всех демонов, глаза его были пусты, но в глазах у каждого демона была какая-то изюминка, с которой связана его жизнь. Например, заглянув в глаза Реборну, можно было почувствовать загоняющее в тупик отчаяние. — Почему ты меня преследуешь? — Да, действительно, ты же вообще не сделал ничего, за что тебя можно было бы преследовать, — паясничал сильнейший демон. — Ангел. Но сегодня я пришёл сюда не за тобой. — Да? А зачем? — он дёрнулся, показывая этим своё непомерное любопытство. — Я пришёл сюда… — и вдруг он остановился. Он внимательно посмотрел на этого подозрительного человека, вспомнил все те обстоятельства, при которых они виделись. Тсунаёши склонил голову на бок, не понимая, почему Реборн что-то говорил, но неожиданно прервался. — А может, и за тобой, — задумчиво произнёс демон, уперев одну руку в бок, а пальцами другой руки уцепив подбородок, задумываясь над чем-то. — М? Тсунаёши внимательно смотрел на демона, который всё разглядывал его с задумчивым лицом. Он зачем-то пришёл сюда, но, судя по всему, не для того, чтобы в очередной раз попытаться ему навредить. Тогда зачем? Естественно, это не единственное, о чём стоило задуматься. Например, он до сих пор не до конца понимал обстоятельства окончания их последней встречи. Тогда, когда он был на грани сильнейшего отчаяния, когда к нему полностью пришло осознание безвыходности ситуации, в нём проснулось что-то такое, что невероятно его воодушевило. Нечто неизведанное словно открыло внутри него надёжно запертую дверь и произошло…чудо. Signum***. — Хоу, — неожиданно усмехнулся демон, и в это время вокруг него начал развеваться зловещий чёрный туман, а его чёрные ногти стали постепенно вырастать. — Как же я сразу об этом не догадался? — О чём? — поднял бровь Тсунаёши, начавший нервничать. — Наверно, это всё из-за того, что я слишком много прожил вдали от тёмного мира, — бубнил себе под нос о чём-то рассуждающий демон, после чего поднял более осознанный взгляд на Тсунаёши и снова усмехнулся. — Парень, да ты не тот, кем кажешься. — В смысле? — Ты не человек, — на полном серьёзе заявил ему демон. — Что за бред? — нахмурился Тсунаёши, не заметив, как его собственные бледные пальцы покрепче вцепились в тканевое кресло. Демон сделал пару лёгких шагов, подошвы его чёрных лакированных туфель мягко ступили на ковёр с мелким ворсом, и мягко обхватил его лицо одной рукой. В этот момент Тсунаёши отчего-то особенно внимательно вгляделся в его пустые чёрные глаза. Они не выглядели, как дырки у него на лице, а отдавали чем-то серым, но оттого и выглядели они не пустыми, а мёртвыми.-Но тогда как их отличить от человека? — У них пусто в глазах.
— Хей, — усмехнулся демон, лицо которого было так близко, что можно было разглядывать его отчего-то завораживающие глаза, — как давно ты смотрел в зеркало? — Что? — Тсуна не знал ещё, к чему ведёт демон, но сердце его всё равно сжалось в неком предвкушающем, трепетном страхе. Демон вытащил откуда-то из кармана узких штанов с низкой посадкой маленькое зеркальце и поднёс у лицу застывшего в оцепенении «человека».Понимаешь, Тсунаёши? Всегда смотри людям в глаза.
— Присмотрись к своим глазам, приятель, — видя растерянность на некогда самоуверенном лице, ликовал сильнейший демон. — Боже… — тихо шептал Тсунаёши, в неверии щупая своё лицо трясущимися руками. — Ты считаешь, что у тебя есть право произносить это слово? — усмехался демон, всё ещё держа его лицо в своей когтистой руке. — Как же я раньше не додумался? Тот, чья душа абсолютно черна с самого рождения, может быть только… Его прервал громкий топот о пол чьего-то каблука — в дверном проёме появилась запыхавшаяся женщина. У неё были короткие коричневые волосы и злое выражение на лице. Её ключицы были напряжены, рука, облачённая в перчатку, что была длиннее локтя, опиралась о косяк так, словно по-другому она, обессиленная, могла бы и вовсе свалиться на пол. На ней было длинное фиолетовое платье с разрезом сбоку, тянущимся от самого бедра, и она бесспорно выглядела бы элегантно, если бы не напряжение, если бы не страх, которым она, очевидно, была поглощена. Тсунаёши, словно в тумане, пригляделся к ней и обнаружил то, чего так долго не мог заметить на столь знакомом лице. Её коричневые глаза были пустыми. Демон, державший лицо Тсунаёши в ладони, скосил на неё взгляд и усмехнулся. Он насмехался над ней, чувствовал, что победил в игре, что ещё даже и начаться не успела. И женщина не могла не заметить этого ехидного взгляда от существа, от которого не пахло, а буквально воняло тьмой. И демон чувствовал, что больше всего она боялась именно его. Скорее всего, она знала, что кто-то очень сильный, абсолютно чёрный блуждает в её доме, в холодном-холодном доме, что отталкивает своим ледяным холодом всех чужаков. Наверняка её прекрасные жёлтые розы рассказали ей об этом, они пели песни ей о нём. Все знают, что цветы не умеют говорить, это в школе говорят всем любопытным детям. Однако это ложь. Цветы прекрасно умеют чувствовать, любить. Мстить и говорить. Цветы умеют плакать и напевать печальные мелодии, которые надо только научиться слышать. И даже цветы боялись его — само воплощение могущества тёмных сил. — Так вот, откуда этот холод. Это всё твоя энергия перебивает человеческое тепло, — он скосил взгляд на застывшего юношу, после чего посмотрел на официанта, что стоял за спиной женщины. — Впрочем, и человек-то в этом доме всего один. — Убирайся! — прорычала она, и в этот миг по комнате пронеслась волна, снёсшая всю мебель на своём пути. — Как скажете, — буквально промурлыкал мужчина, нежно подхватывая заторможенного Тсунаёши на руки. Молодой мафиози ещё не успел понять, что только что произошло, а тот уже развернулся и с весёлым смехом, без всякого сомнения выпрыгнул через окно в ночную темноту. Когда понял, что происходит, Тсунаёши закричал, предсказывая, что сейчас они спрыгнут со второго этажа на землю, но за спиной демона очень вовремя раскрылись чёрные, сливающиеся с ночным мраком крылья, позволившие им взлететь высоко над домами. Женщина в элегантном фиолетовом платье тут же бросилась к окну и протянула вперёд руку, как будто у неё был шанс схватить демона и отобрать своего сына у тёмного создания, но её сжавшиеся пальцы смогли ухватить разве что холодный свежий воздух, присущий наступлению ночного времени. В отчаянии она тут же упала на колени, совершенно не замечая боли от жёсткого столкновения с полом, и, закрыв лицо руками, горько заплакала. Мужчина, что стоял за её спиной, подошёл к ней и, мягко опустившись на колени, нежно обхватил её дрожащие плечи крепкими руками. Он осторожно прижал её к груди и коснулся губами волос на её макушке. — Прости меня, — прошептал он с сожалением. Женщина, дрожа, обняла его за торс и уткнулась сопливым носом ему в плечо, но тот лишь усмехнулся и погладил её по голове, вороша рассыпчатые волосы. — Ты бы всё равно ничего не смог с ним сделать, — слабым, хриплым голосом произнесла она, покрепче сжимая мужчину руками, прижимаясь к него широкой, тёплой груди. — Если этот демон пришёл за ним… — Тише, тише, — шептал он успокаивающе, еле прикасаясь губами к её уху. — Всё будет хорошо. — Емицу, — тихим, рыдающим голосом произнесла она, — что нам теперь делать? Он положил подбородок на её макушку и, перебирая пальцами волосы, твёрдо посмотрел в распахнутое окно. — Мы что-нибудь придумаем, обещаю. * * * — Значит, говоришь, моя мама — демон, — печально глядя в воду, иногда концентрируясь на своих, оказывается, с самого рождения пустых глазах, проговорил Тсунаёши. Он ведь и не замечал всё это время то, что лежало у него прямо под носом. Не знал, что нужно повнимательнее вглядываться в зеркала. Которых в его жизни было тысячи. Они сидели на траве подле какого-то озера в запретном лесу. Реборн разместился рядом с ним, оперевшись руками о чуть влажную траву и с интересом наблюдая за пареньком. Ему, как демону, прожившему на Земле так долго, было особенно интересно наблюдать за ним, узнавать ещё одного человека так глубоко, как только может проникнуть его взгляд. — Круче, — его голос звучал скучающе, что хорошо дополняло его пустые глаза. — Она — сестра нынешнего Сатаны. Тсуна повернул голову к собеседнику. — И я для чего-то нужен Сатане? — спросил он без всякого интереса. — Раз уж тебя послали за мной. Реборн усмехнулся и лёг на траву, забрав руки за затылок, а до ушей Тсунаёши долетел лёгкий смешок, из-за которого в его сердце какой-то отдельный стук получился особенно сладким, упоительным, а в животе что-то подозрительно скрутилось. «Проблемы с желудком?» — мимолётная мысль пронеслась в голове поморщившегося Тсунаёши. — Он сказал мне, что все его дети уже мертвы. — Поздравляю. — Не представляешь, я ему сказал то же самое, — засмеялся демон, в этот момент совершенно не отличавшийся от обычного человека. — Но он сказал мне, что, раз все его дети мертвы, следующим Сатаной сможет стать только сын его отчего-то выжившей сестры. — Оу, — флегматично отреагировал Тсунаёши. — И тебя послали сюда специально для того, чтобы рассказать мне об этом. — Ох, если бы только это, парень, — его скучающие глаза в упор смотрели на небосвод. — Мне сказали, что, раз уж ты прожил жизнь свою, как человек, Сатаной ты будешь не очень. Поэтому меня прислали сюда не для того, чтобы всего лишь оповестить тебя об этом, а для того, чтобы научить тебя тому, как быть настоящим повелителем Тьмы. — Тебя прислали сюда для того, чтобы… — проговорил Тсунаёши, скорее всего, чисто для себя, смотря округлившимися глазами куда-то в его застёгнутую на все пуговицы оранжевую рубашку. У него была оранжевая рубашка? А он ведь даже не заметил этого. Неожиданно даже для себя, он рассмеялся. Смеялся он так громко, что демон даже повернул к нему голову, оторвав взгляд от звёзд, рассыпанных по небосводу цвета железной лазури. Он смотрел на него, как на сумасшедшего, а потом нахмурился и играючи ударил его кулаком по ноге, но тот лишь стал смеяться громче, схватившись тонкими бледными руками за живот. — Что ты ржёшь? — возмущался демон, переворачиваясь и оказываясь ближе. — Извини, — сквозь смех говорил наглец. — Я просто не могу остановиться. Как вспоминаю те обстоятельства, при которых мы с тобой… Он не договорил, потому что их взгляды пересеклись. Глаза Реборна были всего лишь чуть шире, чем обычно, но дело было даже не в этом. Он перекатился, конечно же, исключительно для того, чтобы начать боевые действия против него, но так получилось, что его голова теперь лежала у Тсунаёши на ладони, которой тот опирался оземь. Шляпа слетела с его головы, и свой кожей парень мог чувствовать его неожиданно мягкие волосы, мог чувствовать прохладу кожи его щёк, и в животе снова что-то скрутилось. Его бледные руки с чёрными ногтями невесомо касались его ног, он вообще лежал в такой позе, как будто лежал в кровати и готовился ко сну. Его волосы были ужасно растрёпаны, а выражение лица выглядело почему-то таким же растерянным, как у Тсунаёши, и что-то во всём этом делало их…ближе. А это чувство в животе почему-то нравилось ему, хотя, может быть, это вообще какие-то проблемы и ему нужно поскорее обратиться к врачу. Оно казалось ему…сладким. Каким-то тянущим. — Ты переживаешь? — неожиданно спросил демон. — О чём? — тут же взгляд Тсунаёши стал любопытным. — Ну, оттого, что мать твоя оказалась демоном, да и сам ты, в общем-то… Он грустно опустил глаза, одновременно пытаясь справиться и с тяжёлыми мыслями о произошедшем, и от странного порыва порыться в копне тонких чёрных волос собеседника. — Да, — хрипло ответил он. — Я переживаю. Хотя мне кажется, что поступаю глупо. — Вот именно, — улыбнулся демон совершенно беззлобной улыбкой, и она была настолько очаровательной, что Тсунаёши просто не мог не засмотреться. — Ты же хотел бы заслужить от меня прощения за тот самый случай, что произошёл в Самайн? В таком случае ты должен дать мне обещание, что когда вернёшься домой, обязательно извинишься перед матерью за своё поведение. Тсунаёши улыбнулся, открывая для себя совершенно незнакомую ему, беззлобную сторону демона, после чего тихо засмеялся. — Как я вообще могу поступить по-другому, — весело произнёс он, почти погладив этого странного демона по голове — он поднял руку, выбравшись из копны волос, но после снова опустил её, лишь мягко их пригладив. — Пф, значит, по рукам? — он поднёс ближе к нему мизинец. — По рукам, — мягко улыбнулся Тсунаёши, сцепляя с демоном мизинцы, давая шуточную клятву.