— Зачем ты это делаешь? — Что? — не понял Тсунаёши, похлопав глазами. — Зачем обманываешь одноклассниц? Зачем творишь бесчинства в школе? — Что значит «зачем»? — насупился Тсунаёши, после чего засмеялся и всплеснул руками. — Конечно, затем, что это весело!
Прямо как Тсунаёши-кун сейчас. Он взял в руку свечу из коробки, задумчиво повертел перед глазами. Это полный бред, но он встал, прошёлся до одного из углов своей комнаты и поставил её туда. Он сначала долго смотрел на неё, как будто ожидал сиюминутного чуда, а потом поступил также со всеми остальными свечами. Затем он встал посреди комнаты и разом все поджёг. Это было несложно, Реборн учил его этому простому фокусу в качестве способа для тренировки концентрации и правильного распределения сил, чтобы Тсуна больше не попадал в параллельные миры из-за слабого контроля. Свечи зажглись фиалковым пламенем из-за того, что их подожгли демонической силой, и вместе с теми, что расставил и поджёг сам Тсунаёши, зажглась та свеча, которую он поджигать не планировал. Зажглась свеча, что почти полностью выгорела ещё до его прихода. У неё не просто зажёгся фитиль, она вся загорелась фиалковым пламенем, горела так ярко, что была похожа на знак, оставленный кем-то. Знак, что говорил за того, кому нельзя было говорить. Коробку эту и свечу оставили здесь специально и знали, что Тсуна непременно зажжёт свечи. Или хотели проверить, сделает он это или нет. Сделает ли несмотря на всё своё скептическое отношение к любовной магии? «Зачем я это сделал?» — изумился Тсунаёши. Несмотря на всё своё скептическое отношение к любовной магии, несмотря на то, что он знал, какой это бред, Тсунаёши всё равно зажёг все свечи разом, потому что он всё-таки верил в любовь. Естественно, магия ничем не сможет ему помочь, но зажигание свеч может стать его способом без всяких слов сказать самому себе, что он любит. Окружённый свечами, Тсунаёши смотрел лишь на ту, что была оставлена кем-то в этой комнате отдельно ото всех. Эта свеча горела отчаянно, намного ярче остальных, и глядя на неё, Тсунаёши понимал, что не хочет всё вот так просто оставлять. Он не хочет, чтобы всё так и закончилось, не хочет, чтобы Реборн исчезал из его жизни.Хоть поставь эти свечи в каждом углу своего дома, который только найдёшь, и разом подожги — от этого любить тебя сильнее никто не станет.
Теперь, вспоминая эти слова, циничный Тсунаёши хотел верить в волшебство. Не в магию, в которой привлечение удачи в любви невозможно, а в волшебство, тот феномен, когда всё получается просто так. Не потому, что ты сделал что-то для этого, а просто по удачному стечению обстоятельств, наступил на белую полосу, всё, что угодно. Потому что Тсуна не знал, что ему сделать, чтобы вернуть всё на свои места. Все эти бабочки в животе, когда Реборн очаровательно валялся у него на кровати, и кошки, скребущие когтями о грудную клетку, когда ему сообщили, что всё это ничего не значит, на самом деле символизировало то чувство, которое Тсунаёши упорно старался отрицать. Он любил, с той самой ночи на берегу озера, когда они впервые поговорили по душам. Сейчас, осознавая это в полной мере, Тсунаёши чувствовал трепет, потому что был уверен — Реборн не мог ничего не чувствовать. Так просто всё не происходит, и если где-то и есть правда, то она у демона в голове. Тсуна решительно посмотрел на ту свечу и произнёс: — Ab imo pectore. И свечи разом все потухли. Комната опустилась в предзакатный мрак, только лучи догорающего солнца пробивались сквозь окна, и тогда Тсуна, словно знак ему помог, понял, что это была за чёрная книга, о которой говорила Луче. Это не название книги, это обложка книги чёрная, и единственная книга с чёрной обложкой во всём доме лежала у него на кровати. Он подошёл к кровати и взял в руки записную книжку Наны-сан. Она писала там стихи, и они с Реборном любили сидеть вечерами и расшифровывать разнообразные послания, но проблема в том, что там не были пронумерованы страницы, как в книге. Тогда Тсуна открыл записную книжку и отсчитал столько страничек, сколько указала Луче в своём задании. На двадцать седьмой странице оказался тот самый стих про чёрную овечку, в котором описывалась дорога в Ад. До того, как Реборн рассказал ему об этом, Тсуна не знал слишком много о дорогах в Ад на Земле, потому что его приоритеты были о другом. Сейчас же было несколько странностей, которые замыкала страница номер двадцать семь. Первая странность, это те последние слова, которые сказал ему Реборн в ночь перед тем, как уйти. Они никак не были похожи на слова кого-то, кто хочет вероломно его бросить. Больше похоже, что он знал, что ему придётся покинуть его, но надеялся на новую встречу. Далее слова Луче казались ему очень подозрительными. Она не сказала, что Реборн отказался от его обучения, она сказала, что Сатана просил передать, что Реборн отказался от его обучения. Как будто она не хотела ему врать, то, что она сказала ему, было лишь тем, что ей приказали сказать. А так как она не может противиться воле своего повелителя, она сказала всё, как есть, а Тсуна обязан был додуматься до истины. Третьей странностью была коробка со свечами и оставленная около неё зажженная свеча. Если предположение Тсунаёши о том, что Реборн не хотел покидать его, но ему пришлось сделать это, например, по приказу Сатаны, верно, то Реборн вполне мог вытащить коробку со свечами у Тсуны из-под кровати и поджечь одну из них, чтобы подать знак. Если ему запретили говорить приказом Сатаны, то так он мог без слов подать ему знак, чтобы Тсунаёши мог понять его. И наконец, страница номер двадцать семь. Зачем-то ведь Луче предложила ему эту страницу для изучения. Очень аккуратно, выждав определённое время, сделав так, чтобы это не было заметно. Возможно, что точно так же, как Реборн заставлял его экстренно заучивать наизусть книгу о заключении договора демона с сильнейшим демоном, она хотела направить его к путешествию в Ад. Если Реборн на самом деле никуда уходить не хотел, если его заставили, значит, он не гуляет по миру человеческому, как предположила Нана-сан, а на самом деле заточён в Аду, а самое подходящее место для его заточения — область, что издревле являлась его личными владениями. А тогда Луче, направляя его к путешествию в Ад, хотела, чтобы Тсуна как минимум выяснил всё с Реборном. То, что она пыталась сделать это тайком, лишний раз говорит о том, что она боится наказания владыки, что приказал ей солгать. Единственное, что становится непонятно, зачем Сатане отзывать Реборна и зачем заставлять Луче лгать. Похоже, у Тсуны появился серьёзный противник, но и он сам не собирается отступать. По крайней мере, выяснить все непонятки он считает своим долгом, и пусть ему придётся идти против воли нынешнего короля демонов, ему будет всё равно, потому что Реборн на его стороне. * * * Теперь уверенность в себе Тсунаёши вернулась, и он храбро отправился во двор. На дворе стояла безлунная ночь, идеальное время для того, чтобы отправиться в Ад. Ему также повезло, что он заранее знал, откуда нужно начинать идти — ещё тогда они с Реборном подробно расшифровали стихи. В стихотворении фигурировала некая серебряная крошка, укрывшая чёрную дорожку, и такая дорожка действительно была в их саду. Мать выращивала жёлтые розы, охранявшие дом от средней силы зла, и только в одном месте росли другие цветы — это были белые розы. Два ряда белых роз росли по обе стороны от небольшой чёрной тропинки, ведущей, в принципе, в тупик — она упиралась в забор на заднем дворе. Естественно, никто никогда Тсуне не рассказывал, зачем там нужна эта дорожка, да он сам никогда не интересовался. Мало ли, для дизайна придумано, но опавшие лепестки белых роз, как будто действительно серебро, укрывали чёрную дорожку. Тсунаёши раздвинул кусты белых роз и увидел, что там, в конце чёрной дорожки, в заборе была маленькая дверка, которая до этого плотно закрывалась заслонявшими её белыми цветами. Выглядит это, как маразм, но есть магия, которая не сможет работать без соответствующей веры в неё, так что если Тсуна надеется попасть к Реборну через эту дверь, ему нужно поверить, что это действительно возможно. Колдуны не раз сталкиваются с подобного рода магией, и по первой действительно сложно натренировать свой мозг так, чтобы без особых колебаний поверить в разного рода чушь. Однако чем опытнее колдун, тем более его мозг настроен на искреннюю веру, тем легче принудить его поверить. Далее слова о том, что если он будет душой чёрен, значит, не пройти ему дорожку. Так как Ад и его мать не связаны с чистотой души, скорее всего эта фраза связана с чистотой разума. Образно посторонние мысли воспринимаются, как грязь, и грязь, как чернота, и чистый, противоположный чёрному белый, разум лишь тот, что свободен от ненужных мыслей. Переходя из мира человеческого в мир тёмный, в столицу его Ад, нужно очистить разум и думать только об одном — о том, куда ты хочешь попасть, и зачем. В противном случае можно попасть не в то место, а думать о том, зачем ты это делаешь, полезно — улучшается концентрация на месте, потому что понимаешь, что не сможешь сделать что-то важное, если попал в другое место. Относительно того, куда он хочет попасть, нужно тоже подумать, потому что Ад большой. Ад, по-другому, Адская область, не является центром мира Тёмного мира, и печально, что этим местом является тюрьма. Центр Тёмного мира — ущелье Тартарос, но в этом месте особо нечего делать. К нему лучше даже не приближаться, и близ Тартароса блуждают фиалковые огни, предупреждая об опасности приблизиться к ущелью, которое населяли разного рода ужасные преступники. Что же касается места, где наверняка находится Реборн, это один из городов Адской области — Белый город. Владения Реборна так назвали неслучайно: ранее города в Аду строили только из чёрного камня, который демоны добывали из имеющихся повсеместно месторождений, и Реборн решил перестроить свои владения, впечатлённый архитектурой человеческого Рима. Он добыл где-то белый камень и из него отстроил город, а демоны назвали его белым городом — это был первый белокаменный город во всём Тёмном мире. Когда Тсуна закрывал глаза, он не знал, что будет в следующую секунду. Казалось глупостью пройти по маленькой тропке в саду, но когда он открыл глаза, и сад исчез, и белые розы. Перед ним была серебристая широкая дорога, по бокам — ровные, плотно растущие стволы деревьев, макушки которых заканчивались невообразимо высоко, скрывались над головой в белом тумане. Сзади было видно свет и впереди тоже. В воздухе ощущалась сырость, пальцы покраснели от лёгкого, фантомного мороза, и неплотный сизый туман клубился по всей длине дорожки подле его ног. Конечно, он мог пойти назад, а мог пойти вперёд, но в сущности, если у него есть два необходимых компонента, вера в тёмные силы и чистота разума, абсолютно неважно, в какую сторону он пойдёт — дорога приведёт его туда, где он желает находиться. — Но ни одна тропа не может существовать без препятствий, — сказал кто-то, и там, где никого не было, появился человек. «Овечка заплутала среди кочек» — тут же подумал Тсунаёши. Значит, и на этой дороге не без препятствий. Сначала он подумал, что это кто-то, воплощающий волю его матери («чёрной овечки»), но стоило ему взглянуть на человеческий образ перед ним, Тсуна осознал, что он не может быть чьей-то волей. Он был здесь исключительно для него, для Тсунаёши. Ребёнок с чёрными, свалявшимися и спутанными волосами, что образовывали бардак на его голове. Чёрные кустистые полукружья над чёрными пустыми глазами, чуть подёрнутыми какой-то сероватой дымкой, что было нехарактерно для демона и намекало на человечность. Пухлые детские щёчки были чуть розоватыми, они выглядели очаровательно на серьёзном лице. Оранжевая рубашка не была заправлена и висела на худощавом тельце, была ребёнку, очевидно, больше положенного. Из-под рубашки выглядывали чёрные шортики, а обут он был в чёрные ботинки. Он был маленьким и милым, но Тсуна не мог не узнать его. Сильнейшего демона Реборна. — Ты… почему ты это сказал? Ты читаешь мысли? Ребёнок склонил голову на бок: — Ты просто слишком громко думаешь. — Что ты делаешь здесь? — Я ищу путь так же, как и ты, — пожал плечами маленький Реборн. — Возможно, что мы ищем одно и то же. — И что ты ищешь? — улыбнулся Тсунаёши. — Ты потерялся, — ребёнок как будто в воду глядел, Тсуна действительно был потерян и не знал, поступает ли он правильно, но эти доверчиво глядящие на него чёрные глаза, неожиданно, придавали ему уверенности в том, что он собирался сделать. — Я тоже потерялся. Он протянул Тсунаёши свою маленькую белую ладошку, и Тсунаёши в замешательстве пожал ему руку. Демон не пожелал отпускать его, всё так же держа своей маленькой тёплой ладошкой его ладонь. — В отличие от тебя, я не ищу, я лишь жду, — сказал он совершенно спокойно. — Я жду, когда меня найдут и вернут туда, где я должен быть. «Вот ты какое, моё испытание» — усмехнулся Тсунаёши. — А где ты должен быть? Реборн внимательно на него посмотрел. — Рядом со своим повелителем. Там, где я рождён быть. Он отпустил его руку и с сожалением добавил: — Но сейчас моего повелителя пока ещё не существует. И я только жду, когда он начнёт существовать и отыщет на чёрно-белой дороге. — Чёрно-белой дороге? — не понял Тсунаёши. Вместо ответа пространство вокруг изменилось, и дорога, которая была серебристой, как в стишке, стала белой. Он снова ничего не понял, повернулся назад и увидел — дорога позади была чернее ночи. И граница чёрного и белого пролегала ровно в сантиметре от его пят. Он шокировано повернулся к Реборну, взглядом требуя у него ответа, и тот всё же пояснил: — Дорога судьбы. И на короткий миг перед тем, как уязвимое тело ребёнка растворилось в тумане, Тсуна углядел в его глазах что-то похожее на мольбу, искреннюю просьбу. «Прошу, просто поверь мне» * * * А где-то там Тсунаёши из параллельного мира стоял у костра. Это было в лесу, рядом с городом, никчёмный Тсунаёши решил развести костёр здесь, где нет людей, где никто не сможет его увидеть. Никто из тех, кто способен задать вопрос "А что ты жжёшь?". Ему казалось, он настолько никчёмный, что задай ему этот вопрос кто угодно, он ответит, даже если не хочет этого, даже если хотел бы сохранить эту тайну. Тайну того, что он сжигает в этом костре. Ту тетрадь, которую нашёл в своей сумке после необъяснимого сна, скачка во времени. Он никому не рассказывал о её существовании и пытался сам разгадать тексты внутри неё. Но в первые же моменты, когда ему удавалось перевести какие-то фрагменты, это хоть и была ужасная, путанная мешанина, он уже тогда понимал, что это что-то важное, неземное. Параллельные миры, исходный мир, переход, другой мир... это было что-то важное, Тсуна понимал это, как и понимал то, что не ему эти тайны разгадывать. Тсуна слишком глуп и никчёмен, но и никому другому он не хотел доверять этот секрет, потому что когда он прочитал те жалкие отрывки, которые ему всё-таки удалось перевести, ему стало страшно. Жутко, он был не в праве рушить тайну этого человека, он не должен был вообще никогда увидеть эту тетрадь, и лучше не трогать этот секрет. Секрет человека с жутким, наклонным и прерывистым почерком, который в совершенстве знал латинский язык.