Мука

      Владка подземного мира. Безжалостный. Жестокий. Неотвратимый. Невидимый. Грозный.       Старшего Кронида наделяли разными именами. Может, потому что при рождении имени ему никто не дал. Ну кто будет давать имя своему обеду? Может, у Реи и были какие-то соображения на этот счёт, но Крону уж точно было не до именин.       Старший Кронид любил быть незаметным. Ходить за чужими спинами, дёргать невидимые нити, действовать так, чтоб враги только через пару лет осознали, как сильно ошиблись и в какой глубокой заднице находятся. И даже не подумали на него.       Он мало говорил, предпочитая слушать и запоминать.       Он смотрел людям прямо в глаза, желая увидеть все закоулки их разума.       За это Зевс и дал ему имя.       Аид.       Невидимка.       Когда Танат взялся тренировать этого тихого, замкнутого юношу, он не возлагал на него больших надежд. Ну, мало ли, Кронид. Брат Зевса.       Но Аид не разочаровал. Юноша был упёртым, как собственно, и вся их семейка, но кроме того обладал выдающимся умом, хитростью и подлостью. Неведимка был силён духом, и это чувствовалось.       Танат быстро нашёл с ним общий язык. У Аида много раз спрашивали, почему из всех богов и титанов он выбрал именно Смерть. Таната Железнокрылого, которого боялись даже первые титаны.       Аид же загадочно улыбался и заявлял нечто в духе: «Кто же лучше научит искусству убийства, как не самый опытный Убийца в мире?»       Сам Танат никогда о таком его не спрашивал. Он почему-то был уверен, что ответ ему не понравится.       Как-то раз к нему заявился Эрос, точнее, Филия, одно из его воплощений. Братская любовь.       — Нет, — отрезал Танат, почувствовав присутствие бесплотного тогда духа.       — Но почему? — спросили в ответ.       — Хватит с меня слабостей, — отрезал он.       — С кем ты разговариваешь? — спросил пробегающий пятидесятый круг по полю Аид.       Танат покачал головой.       Чёртова Филия его не послушала.       Если бы в те далёкие времена было слово «разведчик» или «партизан», то его аэды описывали бы именно так. Всю Титаномахию он со своим отрядом проникал во вражеские лагеря, подслушивая разговоры, выведывая их планы и уничтожая припасы.       Возможно, тогда его и стали бояться.       За ночь он мог запросто вырезать весь лагерь, и никто бы его не поймал.       Зевс смеялся с брата, говорил о бесчестии таких действий, о трусости и слабости, но все Олимпийцы понимали: Аид сделал в этой войне намного больше других Кронидов.       Танат был на жребии. Все там были. Все видели пышную церемонию, пафосную речь Зевса. Но не все видели хитрость Зевса.       Как удачно Фортуна повернулась к нему лицом.       Аид тоже это видел, но не сказал ни слова. От части потому, что устал от бесконечных войн, а отчасти потому, что ему было плевать. Олимп с его пирами и праздниками вызывал только тошноту, в море ему уж точно соваться не хотелось, в Подземном Царстве тоже было мало приятного.       Раз братец захотел сослать его подальше, что ж, пусть будет так.       — Он не сможет нами править, — Сказала Геката, поигрывая с краем своего платья.       — Отдайте его нам! — вскричала Алекто, одна из ужастных Эриний, — Мы с ним развлечемся. Не часто к нам в руки попадает Кронид.       — Нет, нельзя, — ответила Лисса-Безумие, после чего, внезапно разразилась хохотом и замолчала.       — Не недооценивайте его, — возразил Гипнос. Он повернулся к брату, встретившись с ним взглядами. Танат стоял, подпирая собой колону и не издавая ни звука. Ему не хотелось в это лезть. Он-то знал, что Аид будет лучшим Владыкой, чем кто-либо другой.       Аиду невероятно шёл его шлем невидимости, смотревшийся на нём, словно корона. Особенно хорошо он смотрелся в этом самом шлеме на своём троне, в окружении всей своей верной свиты. Грозный, беспощадный, неотвратимый.       Только некоторые знали, как легко сорвать со страшного Владыки все его устрашающие маски. Лишь те, кто действительно захотел это сделать.

***

— Подглядываешь?       Аид вздрогнул под взглядом зелёных глаз, направленном прямо на него. Девчонка, дочь Деметры, положила венок на траву, поднялась и подошла к нему.       Это какое-то недоразумение. Она не может его видеть. Никто не может. — Может, всё-таки покажешься? — преложила девчонка, — А то как-то невежливо.       Аид смерил девчонку взглядом и, справедливо рассудив, что много не потеряет, снял с головы шлем. В глазах девчонки промелькнул страх.       Владыка ухмыльнулся. Сейчас она раскричится, убежит звать на помощь слуг, мать, может даже любовника, должен ведь у неё быть любовник? Ни одна красивая Олимпийка не остаётся без любовника.       Но девчонка не сдвинулась с места. Испуг исчез так же быстро, как и появился, а на его место пришло любопытство. Она сощурила глаза, смешно сморщилась, сдувая с лица прядь рыжих волос, и спросила: — Тебе нужно кланяться?       Фырк всё же удалось сдержать, но вот брови немного приподнялись, когда Неведимка переспросил: — Что? — Ну, Зевс приказал всем кланяться ему в знак приветствия. Или уважения, не знаю. А тебе нужно кланятся?       Аид ухмыльнулся: — А ты как думаешь? — Не знаю. А обычно кланяются? — Обычно застывают в ужасе, не находя в себе сил даже пошевелиться. Думаю, ты можешь не кланяться. Девчонка, звонко засмеявшись, села обратно в траву и вновь взялась за недоплетённый венок. Он присел рядом. — Как ты меня заметила? — Трава. Аид непонимающе нахмурился: — Трава? Пока я в шлеме, я не оставляю следов, как и травы не мну. Девчонка покачала головой: — Нет, ты не понял. Ты не мнёшь траву, ты её убиваешь. Ну, по крайней мере, пытаешься. Твоя сила будто мешает ей питаться. А я это чувствую.       Аид всё же рассмеялся. Его смех отнюдь не был звонким и мелодичным, напротив, он был надтреснутым и хриплым, и до ужаса неправильным, неестественным. Будто весь мир вокруг ему это запрещал.       Ведь Владыка Подземного мира, грозный Аид, не имеет право смеяться из-за перехитрившей его девчонки. Они часто встречались там. На той самой поляне. Разговаривали о разных мелочах, совершенно ничего не стесняясь и не опасаясь. Смеялись, шутили, дурачились. Прошёл месяц прежде чем Аид поцеловал её.       Порой, он чувствовал себя идиотом. Любой на его месте взял бы то, что хочется, и ушёл, тем более он сам. Но Кору почему-то не хотелось брать. По крайней мере, если она этого не хочет.       Пока что.       Потом она, конечно же, захочет. Никуда она не денется. Он всё равно получит своё, просто в отличие от остальных, проявит больше упорства. И привяжет её надёжнее.