Шестой

Результат брифинга, проведённого капитаном Бёрдсом на парковке, можно охарактеризовать одной фразой — всё плохо. Точнее сказать, всё настолько плохо, что капитан — всегда спокойный консерватор и приверженец дисциплины — не сдержался и озвучил парочку крепких фраз, помянув Иисуса, чёрных, президента и вообще всех, кто, видимо, пришёл на ум. А всё потому, что расклад, судя по данным оперативного штаба, развёрнутого в нескольких милях от эпицентра беспорядков, далеко не в пользу полиции. Митингующих тысячи, и их число продолжает расти, в то время как копам перепадают лишь редкие малочисленные подкрепления, которые не в силах залатать постоянно появляющиеся дыры в оцеплении. Камни, бутылки, баллончики с краской — бунтовщики щедры как никогда раньше, а в больницу уже поступило два пострадавших офицера. В общем, как резюмировал для своих подчинённых Барри, самое настоящее дерьмо, в которое им троим предстоит окунуться. К Футхилл Фриуэй их доставили на специальных вместительных автобусах, где также расположились и кинологи со своими четвероногими напарниками. Каждому выдали шлем с пластиковым щитком, бронежилет, защиту на ноги и руки, оружие, а ещё чертовски тяжёлые щит и дубинку, с которыми ещё нужно уметь обращаться. Барри помнит многочасовые занятия в Академии по тактике подавления народных волнений, но едва ли от этого будет прок, если даже специально созданные для локализации бунтов подразделения не в силах совладать с ситуацией. Нэнси закономерным образом заперлась в себе, и лишь сидевший рядом Айзек смог хоть как-то разбавить напряжение, кидая в её адрес недвусмысленные намёки. И, хотя Барри против флирта на работе, однако такие невинные заигрывания спасли всю троицу от уныния, накатившего при мысли о предстоящем побоище. Капитан Бёрдс остался в участке, взяв на себя руководство подразделениями, находящимися на передовой, в то время как сержант Грир отправился вместе с остальными юнитами в гущу событий, чтобы на месте координировать подчинённых и следить за правильным выполнением приказов капитана. Ещё в автобусе сидел Нэд, видимо, посланный для оказания медицинской помощи сотрудникам, и спецназ Шестого, командир которого почему-то сидел отдельно от своих людей, точно отшельник. Барри попробовал завязать с ним разговор, но Тони обмолвился лишь парочкой бесцветных фраз и на этом беседа заглохла. Кинологи — всегда весёлые и отзывчивые ребята — по-своему разряжали обстановку, рассказывая забавные истории из жизни и делясь успехами своих четвероногих напарников на минувших выставках и конкурсах. Оказывается, кинологи Шестого участка прославились на весь штат, заслужив звание одного из лучших кинологических подразделений. Это первая и единственная на сегодняшний день награда, которую удалось урвать Шестому участку, в то время как соседний Седьмой ежегодно занимает первые строки практически по всем позициям. Барри иронично улыбается, понимая, что какие-то лохматые дворняги утёрли нос даже им, детективам, а вспомнив своего шпица — пожалуй, самое безмозглое создание на планете, — вообще удивляется, как такое могло произойти. Стоит только автобусам свернуть на Футхилл Фриуэй, как всеобщий говор стихает, а по салону прокатывается взволнованный рокот. Улицы района устланы смогом; столбы чёрного дыма поднимаются над объявшим горящие покрышки пламенем, а со всех сторон слышен пронзительный свист. На самом шоссе разворачивается драма: полицейское оцепление, стоящее плотной шеренгой, терпит нападки со стороны кричащих бунтовщиков. Барри всматривается в окно, когда они проезжают не так далеко от театра действий, и качает головой, заметив, как кто-то из митингующих бросает в копов полупустые бутылки. Оцепление, хотя и стоит чёрной и, казалось бы, непроходимой стеной, но успевает обзавестись первыми брешами, через которые пробуют просочиться темнокожие парни с оголёнными торсами и банданами, скрывающими лица. Одних офицеры ловят и жёстко укладывают на асфальт, скрутив, в то время как остальных отпугивают ударами дубинок. Со стороны кажется, что это бесчинствуют футбольные фанаты, но при взгляде на Тони, Барри понимает, что виной всему лишь один человек, поступивший как велит долг. Автобус останавливается недалеко от шоссе, завернув за угол, после чего сидящие в салоне по очереди выходят и строятся, напоминая слабое подобие шеренги. Грир проводит быструю перекличку и, убедившись, что все на месте, проводит брифинг, собрав всех вокруг карты города, которую раскладывает на капоте патрульного автомобиля. Тех, кто пониже ростом, пропускают ближе к сержанту, а самые высокие мостятся позади. Всем остальным приходится рассчитывать лишь на своё зрение и слух. Барри, будучи среднего роста, тем не менее, удачно встаёт по правое плечо от Грира и слышит, как порывисто дышит сержант, а в ноздри ударяет запах его тяжёлого древесного парфюма. — Обстановка оставляет желать лучшего, — сознаётся сержант, принявшись рисовать на карте тёмно-красным маркёром, напоминающим по цвету кровь. — Всё шоссе парализовано. Оцепления стоят лишь на въезде и выезде и ещё на нижнем уровне. Веток слишком много, поэтому взять в кольцо ублюдков не получится — они расползлись по всей магистрали. Действовать будем по обстановке, пока не прибудет броневик с водой. Как только он подъедет, двигаемся на самый верхний уровень и тесним придурков к оцеплению шерифов вот сюда. — Грир чертит короткую чёрточку на линии дороги, соединяющей район на противоположной стороне с Футхилл Фриуэй. — Спецназ, кинологи, детективы — группа «Дэвид», которая двинется сюда. — На карте возникает тёмно-красная стрелка, указывающая на район, где рядом друг с другом обозначен очаг бунта и полицейское оцепление. — Нужно помочь ребятам из Седьмого, которые стоят там уже часа два. Их нужно подменить и оттеснить чёрных назад, к другому оцеплению, куда подтягивается спецназ шерифа. Слушая сержанта Грира, Барри прикусывает губу, внимательно разглядывая нарисованные им обозначения. Его вместе с подчинёнными собираются бросить в самое пекло, что не может не настораживать. Детективы, помимо базовой подготовки ещё со времён Академии, не владеют никакими навыками для противостояния разъярённой толпе. Что они втроём могут сделать, если бессильными оказались даже специально обученные для подавления митингов подразделения? Он собирается оспорить приказ сержанта, но тот вновь говорит, не позволяя себя перебить: — Все остальные — группа «Джерси» — отправляются на помощь соседним оцеплениям. Без приказа не стрелять, это ясно?! — внезапно рявкает Грир и даже записывает эту фразу прямо на карте, видимо, чтобы все запомнили этот приказ. Кто-то в шутку добавляет к словам сержанта «Блядь», имитируя его голос. Грир пробует выследить говорящего, но лишь смеряет стоящих позади подчинённых испепеляющим взглядом, после чего снова возвращается к схеме. — Наш оперативный штаб здесь. Штаб Седьмого — здесь. — Пальцем указывает на неровный круг наверху карты. — Если какие-то проблемы или вы чувствуете, что вам вот-вот надерут зад, живо связываетесь со мной по рации или с кем-то из Седьмого. Без прямого приказа ничего не предпринимать. Всё, за работу! Барри и его люди отправляются вместе с кинологами и спецназом к оцеплению, в то время как остальных посылают в разные точки района, чтобы пресекать одиночные акции и не подпускать прохожих в охваченные бунтом области. На подходе к оцеплению Тони советует Барри и остальным детективам держаться в стороне, а вместо бесполезных, по его мнению, щита и дубинки использовать огнестрельное оружие. Барри совсем не против, учитывая внушительный вес выданного инвентаря, и отводит подчинённых назад, уступая дорогу профессионалам. Командир спецназа вместе со своими людьми быстро растворяются в стене из твёрдо стоящих на ногах полицейских. Над головой раздаётся громкий стрёкот: вертолёт Седьмого участка кружит в небе, помогая юнитам координировать действия. Кинологи также врываются в оцепление, а к шоссе подъезжает бронетранспортёр с водомётом на крыше. Секунда, и мощная струя ледяной воды белоснежной стрелой проносится над головами полицейских, врезаясь в толпу разъярённых бунтовщиков. Многие из них падают на мокрый асфальт, в то время как остальные отступают назад, хотя и продолжают огрызаться, швыряя всё, что только попадётся под руку. Воздух окрашивается разноцветным дымом фальшфейеров — своеобразных мини-ракет в руках митингующих. — Берегись! — выкрикивает Айзек, одновременно схватив Нэнси за локоть и оттащив её назад от того места, куда со звоном приземляются сразу несколько стеклянных бутылок. Барри следует примеру подчинённых, и вовремя, потому как бутылок становится больше. Он недоумённо взирает сначала на асфальт под ногами, усыпанный множеством разноцветных осколков, затем переводит взгляд на бронетранспортёр с водомётной пушкой. Появление этого зверя на двенадцати колёсах должно было уравнять обе стороны, но даже холодная вода не в силах остудить разъярённых жителей Сан-Фернандо. Полицейское оцепление внезапно сдаёт назад, и в него вгрызаются десятки кричащих и машущих арматурой чёрных. Офицеры отвечают хлёсткими ударами дубинок, но стоит только водомёту стихнуть, как к этим десяткам присоединяются сотни. В бронетранспортёре закончилась вода. Шеренга полицейских оказывается продавлена. Некоторые из митингующих оказываются за спинами копов и растаскивают их в стороны, расчищая путь своим товарищам. — О, Господи! — не сдерживается Нэнси. Она и остальные отступают, в то время как Барри снимает с предохранителя автоматическую винтовку — вот-вот придётся пустить её в ход. — Назад! — командует он, сделав вместе с подчинёнными ещё несколько шагов назад. Кинологи спускают с поводков собак, и те впиваются мощными челюстями в бунтовщиков. Спецназ раскидывает митингующих налево и направо, в то время как сами митингующие обильно осыпают их камнями и бутылками. Вскоре тёмный асфальт шоссе покрывается пёстрой мозаикой поблёскивающих стёкол. Звучат первые выстрелы. Барри рефлекторно пригибается к земле, прикрыв свободной рукой голову — вряд ли защитный шлем спасёт его от пули крупного калибра, как, впрочем, и рука. Айзек и Нэнси проделывают то же самое и испуганно переглядываются, точно так же не понимая, откуда именно началась стрельба. Спецназ теснят назад, равно как и остальных полицейских, стоящих в оцеплении. Кинологи бросаются на выручку своим четвероногим напарникам, которых нещадно избивают разъярённые митингующие. Собаки громко скулят и визжат, а некоторые срываются с места и убегают прочь, волоча за собой поводки. — Кто стрелял? — раздаётся в рации встревоженный голос. — «Дэвид», это вы стреляли? Кто отдал приказ о стрельбе? — На Пакстон-стрит есть раненые, — озвучивает другой говорящий. — Два человека лежат посреди дороги. В районе действует снайпер. От услышанного кровь стынет в жилах. Если это действительно так и в районе беспорядков орудует стрелок, то все они находятся под прицелом. Все копы, тщетно пытающиеся унять массовые волнения, — будто мишени в тире. При этих мыслях Барри ругается и велит подчинённым следовать за ним — нужно отыскать укрытие, где по ним будет сложнее попасть, и ждать дальнейших распоряжений. По дороге он слышит, как ругается в эфире сержант Грир, обмолвившись о раненом полицейском, которого из-под огня вытащили офицеры Седьмого участка. — Группа «Д», пошлите снайперов в здание на перекрёстке с Пакстон-стрит и Футхилл Бульвар! — приказывает Грир надрывающимся голосом. Услышать о том, что какой-то неизвестный расстреливает подчинённых, — худший кошмар любого командира. Тем временем Барри вместе с подчинёнными укрывается в маленькой забегаловке, на витринах которой красуются зигзаги трещин. Судя по распахнутой двери, хозяева заведения спасались бегством. Нэнси и Айзек занимают позиции за угловыми столиками и обеспокоенно переглядываются, в то время как Барри придерживает рукой стеклянную дверь и наблюдает, как сотни митингующих вынуждают некогда стоящих стеной полицейских разбежаться в стороны. Офицеры напоминают тараканов, испугавшихся включённого света, а ставший бесполезным из-за закончившейся воды бронетранспортёр — огромного жука, которого облепляют взбесившиеся муравьи. Бунтовщики взбираются на него, прыгают, бьют ногами и битами и всячески пытаются добраться до забаррикадировавшегося в кабине водителя. Барри поджимает губы, понимая, что тому поможет разве что чудо. Водитель оказывается в ловушке — в капкане металлической крепости. В бронетранспортёр влетает бутылка с зажигательной смесью. Спустя ещё несколько стеклянных снарядов он вспыхивает будто спичка, а терроризировавшие его бунтовщики мигом спрыгивают, подцепив пламя. Водитель бронетранспортёра, который, судя по всему, не может выбраться из кабины, истошно кричит, пробуя выбить ногами пуленепробиваемое лобовое стекло. Он сгорит в этой проклятой машине заживо. — Господи… — не сдерживается Нэнси и прикрывает рот ладонью, всхлипнув. Айзек качает головой и обхватывает её плечи, мягко растирая, в то время как Барри, не в силах наблюдать за ужасной участью водителя, ухватывает рацию и пробует связаться с Гриром. Однако сержант, с первой секунды поняв, о чём речь, достаточно резко даёт понять, что пожарные расчёты не могут подобраться к горящему бронетранспортёру из-за «ёбаных мудаков с блядскими битами». Тогда Барри вызывает по рации Тони, но тот с сожалением в голосе сообщает, что ему и его людям пришлось отступить и заняться стрелявшим неизвестным, пока не появились новые жертвы. — Да чтоб вас всех! — вырывается у Барри, и он ударяет ногой по двери. Бедолаге, застрявшему в кабине горящего бронетранспортёра, никто не поможет. Стоит же только им троим броситься на выручку, как в них мгновенно полетят коктейли Молотова. Нет, здесь нужен кто-то помощнее. Митингующие, почувствовав своё превосходство над полицией, силы которой тают на глазах, рассеиваются по шоссе. Кто-то принимается швырять вытащенные куски асфальта с мостовой, кто-то осыпает улицы бутылками с зажигательной смесью. Некоторые вымещают злость на стоящих патрульных автомобилях, которые, к счастью, пустуют. — Что будем делать, шеф? — подаёт голос Айзек, всем своим видом показывающий ярое желание перебить всех афроамериканцев к чёртовой матери. Барри облизывает губы и ощущает царапающую горло сухость. Что им делать? Что делать троим детективам, застрявшим в забегаловке в самом центре безумного митинга? Вокруг лишь толпы кричащих и взвинченных до предела афроамериканцев и ни одного копа. Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Барри переводит взгляд на оружие в своих руках и снимает его с предохранителя, точно готовясь вступить в перестрелку. На деле же в голове возникает просто сумасшедший план — попробовать прорваться. — Кто-нибудь, проверьте чёрный ход, — велит он, не оборачиваясь, и наблюдает, как троица голых чёрных справляют нужду на лежащий на асфальте полицейский щит. — И посмотрите, куда он ведёт. В ответ он слышит шелестящий шёпот: Айзек и Нэнси выясняют между собой, кто из них отправится на разведку. Айзек примеряет на себя роль отважного рыцаря и в одиночку удаляется исполнять поручение шефа, скрывшись на кухне. Нэнси подходит к Барри и, теперь самостоятельно потирая плечи, осматривает улицу. — Грир ведь в курсе, что мы здесь, — с надеждой в голосе констатирует она. — Нас не должны тут бросить. — Нас никто и не бросит, — бесцветно отзывается Барри, не глядя на девушку, хотя и ощущает на себе её пытливо-напуганный взгляд. — Но у Грира больше нет людей. Он ждёт подмогу из Седьмого. Возможно, сюда приедет кто-то ещё. Мысленно Барри надеется, что это будет парочка взводов Национальной гвардии. С танками, разумеется, чтобы грёбаные чёрные поубавили пылу; чтобы впредь подумали дважды, прежде чем устраивать подобие революции. К ним возвращается Айзек и, судя по напряжённому выражению лица, с плохими вестями. — Ход ведёт на противоположную улицу. — От услышанного Нэнси оживляется, но Барри, ещё не выслушав подчинённого до конца, догадывается, что радоваться, похоже, нечему. — Но из наших там никого, зато полно чёрных ребят с битами. Нэнси издаёт вздох отчаяния, в то время как Барри вновь ухватывает рацию. — Грир, это Флойд. Мы в полной заднице. — Он отходит в сторону, чтобы лишний раз не нагнетать обстановку и не волновать и без того напуганную Нэнси. — Торчим в забегаловке у шоссе. Тут полно чёрных, и, похоже, они перебрались на соседние улицы, так что мы отрезаны со всех направлений. Не хотелось бы подыхать в кафе, где подают вегетарианские хот-доги. — Мне что, вас всех за ручки вывести?! — разражается гневом сержант, и Барри отстраняет от уха рацию, чтобы не оглохнуть. — У меня восемь раненых и ещё два юнита, которые влипли, как и вы! Сидите и не высовывайтесь, пока не прибудет Национальная гвардия! — Национальная гвардия?.. — вклинивается услышавший тираду сержанта Айзек. Похоже, Бог всё-таки существует, ну или совесть губернатора, решившего положить конец бессмысленному кровопролитию. — Так что оставайтесь на позиции, ты понял?! И если хоть одна царапина будет — уволю всех нахрен! Насколько же это в духе Грира. Однако его можно понять: за каждое ранение офицера, находящегося в распоряжении сержанта, спрос точно такой же, как и за каждого ликвидированного подозреваемого. И восемь раненых полицейских, которые выполняли прямое распоряжение Грира, — веский повод устроить встряску матёрому сержанту. Тот бросает обрывистое «Конец связи», оставляя Барри наедине с радиопомехами. — Значит, будем ждать? — вновь озвучивает Айзек. Но выхода не остаётся: учитывая гнетущую обстановку и наказ Грира, им придётся переждать здесь, пока войска Национальной гвардии не наведут порядок. Барри едва заметно кивает. Им всего лишь нужно продержаться до прихода солдат Национальной гвардии. Вряд ли те станут морить ожиданием своего появления, но произойти может всякое, а потому Барри решает закрепиться на этой позиции, как и велел Грир. Он только собирается осмотреть забегаловку, чтобы подыскать хорошие места для обороны, как в их сторону устремляются несколько чёрных в противогазах. — Назад-назад! — командует он. Айзек оттаскивает Нэнси, в очередной раз спасая ей жизнь — в витрину влетают коктейли Молотова и дымовые шашки. Забегаловку охватывает пламя и пурпурный дым, мгновенно расползшийся по всему помещению, отчего огонь будто становится цветным. Барри велит уходить на кухню и, вбежав последним, закрывает дверь. — На улицу, живо! Его слова встречают изумлёнными взглядами, хотя никто не решается протестовать, прекрасно понимая, что остаться в здании — значит задохнуться или, того хуже, сгореть заживо. Втроём они выскакивают через чёрный ход в переулок, спугнув вылизывающегося кота, и бегом устремляются вперёд. Но, пробежав несколько ярдов, замирают у самого выхода переулка, затаившись, потому как кругом — бесчинствующие чёрные, крушащие всё, что только попадётся на глаза. Некоторые мародёрствуют, обчищая брошенные хозяевами магазинчики, а некоторые устраивают маленькие сходки, успев каким-то образом раздобыть алкоголь и играющий музыкой бумбокс. Барри внимательно оглядывается по сторонам. Это тупик. Каждый дюйм улицы оккупирован проклятыми митингующими, что порвут их в клочья, едва заметив. И, если пойти в обратную сторону, вряд ли картина сильно изменится. — Я их всех перестреляю, — цедит Айзек. Раздаётся щелчок — он снимает оружие с предохранителя, на что Барри резко кладёт ладонь на дуло, вынудив опустить. — Спятил? — парирует он. — Ты прекрасно знаешь, что с тобой сделают за каждый выстреленный патрон. А что будет за каждого убитого гражданского? — Они не гражданские, Флойд, — настаивает на своём Айзек, одарив его холодным взглядом. — Это грёбаные ублюдки, из-за которых пострадали полицейские!.. — едва не срывается на крик. — Не надо делать то, о чём будешь жалеть, — уже спокойнее произносит Барри, понимая, что ещё чуть-чуть, и Айзек сорвётся точно так же, как и Нэнси. И если девушка попросту напугана, то этот сопляк своими выкрутасами подвергнет их смертельной опасности. — Возьми себя в руки, Чепмен, сейчас же. Иначе я закую тебя в наручники за превышение полномочий. Мы можем стрелять только при самой крайней необходимости. Перспектива пойти главным обвиняемым по уголовному делу даёт нужный эффект, и Айзек, убавив пылу, снова переключает предохранитель. Барри облегчённо выдыхает и на секунду прикрывает глаза. Он едва не лишился своего подчинённого, которого от пропасти разделял какой-то спусковой крючок. — Держим себя в руках, ясно? — предостерегает подчинённых Барри и бегло оглядывает каждого. Оба выглядят, мягко говоря, паршиво. Такие мероприятия определённо не для них. Тогда для кого? Хвалёный спецназ Шестого оказался разгромлен, кинологи ретировались, равно как и их грозные собаки, а оцепление рассыпалось словно карточный домик. Никто не знал, что так будет; чем обернётся убийство темнокожего стрелка-одиночки в школе. Суету и беспорядочное веселье бунтовщиков прерывает грохот выстрела. Кто-то реагирует озадаченным взглядом, кто-то пробует что-то выяснить у стоящих рядом приятелей. Но стоит только одному из митингующих рухнуть на асфальт, прижимая кровоточащий живот, как все разбегаются по улице. Выстрелы повторяются, и замертво падают ещё двое. Барри скользит прищуренным взглядом по крышам жилых высоток, пытаясь выследить стрелка, но ему это не удаётся, даже когда подстреливают очередную жертву. Если грёбаный снайпер не способен телепортироваться или перемещаться со скоростью света, то, выходит, их несколько: один орудует в соседнем квартале, а второй решил поохотиться здесь, выбрав себе в качестве дичи ничего не понимающих темнокожих бунтовщиков. — Какого хрена? Кто это стреляет? — шепчет Айзек и также пробует выяснить местоположение снайпера. Барри замечает, как один из сражённых выстрелом парень поворачивается к ним лицом и пробует подняться. — Нет-нет, не двигайся! — пытается достучаться до него Барри и жестами велит замереть. — Не двигайся, иначе увидит! Парень, услышав его, замирает, прижимая ладонями кровоточащее бедро и болезненно постанывая. Высока вероятность, что пуля прошила артерию, и теперь счёт идёт на секунды. Но попробовать вытащить парня никто из них не решается, потому как рискуют угодить под прицел сами. Раздаётся очередной выстрел, и Барри ощущает, как щёку царапают брызги бетона. Пуля попадает в считанных дюймах от его головы и врезается в фасад здания, оставив неглубокую воронку. Он отшатывается назад, в шоке уставившись на дыру. Везение, которое только что спасло ему жизнь. Барри теснит своих подчинённых назад, отступая ровно до тех пор, пока они не оказываются в глубине переулка, а значит, вне поля зрения снайпера. — Чёрт, старик, ты живой? — Айзек оглядывает его и вытирает рукавом куртки выступившую на щеке Барри кровь. Тот судорожно кивает и сглатывает вставший в горле ком. Звенящая в висках кровь провоцирует головную боль, а сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди. Его только что чуть не пристрелили. Он только что едва не лишился жизни. Ещё бы чуть-чуть и… Барри мотает головой, избавляясь от дурных мыслей, и переводит дух. Теперь он в одной лодке со своими подчинёнными под названием «Дерьмо случается со всеми». — Переждём здесь, — сипло выдавливает он и учащённо моргает. Похоже, крупицы бетонной пыли попали в глаза, которые теперь неприятно зудят. Тогда он протирает их пальцами, но становится только хуже — теперь кажется, что он ослеп вовсе, а потому прислоняется к стене, не в силах разлепить веки. Нэнси подскакивает к нему, справляясь о самочувствии. — Пыль попала в глаза. — Барри предпринимает очередную попытку открыть глаза, и ему это удаётся, правда, приходится моргать чаще обычного. Нэнси беспомощно оборачивается на Айзека, который изумлённо таращится на своего шефа, точно с того слезает кожа, и хлопает себя по карманам, видимо, решив, что там припрятана бутылка с водой. Но ничего этого, разумеется, нет — им дали бесполезные щиты и дубинки, но не аптечку и воду. — Что дальше? — взволнованно интересуется Нэнси и оглядывает сначала Айзека, а затем и Барри. Но ответ приходит сам собой, когда на одном из концов переулка возникает толпа разъярённых митингующих. В руках — бутылки с зажигательной смесью и биты, на которых видны кровавые разводы, как следствие рукопашных схваток со стоявшими в оцеплении полицейскими. — Назад, — едва не шёпотом велит Барри подчинённым. Те, ошарашенные, отступают одновременно с ним, не рискуя поворачиваться спиной к бунтовщикам. — Копы, братаны! — выкрикивает кто-то из толпы. — Вали копов! За их спинами — улица, простреливаемая неизвестным снайпером, а спереди — десятки свирепых чернокожих парней и даже девушек, что готовы растерзать их, точно волки — загнанных овец. Барри понимает, что путь к отступлению отрезан, и единственный выход — столкнуться лицом к лицу с митингующими. Возможно, знай он, что в переулке их будет ждать самая настоящая западня, то позволил бы Айзеку открыть огонь до появления снайпера. Теперь же стрелять придётся им всем. Барри снимает винтовку с предохранителя и оглядывает подчинённых, которые следуют его примеру и встают по обе стороны. Троица детективов напоминает стену, загородившую выход из узкого переулка. — У нас ведь не было приказа открыть огонь, — шёпотом подмечает Нэнси. — Если хочешь жить — стреляй, — твёрдо отзывается Барри и нажимает на спусковой крючок. Переулок оглашает выстрел.