Шестой

Дождь методично барабанит по металлической крыше патрульного автомобиля. Капли извилистыми дорожками сползают с негорящих спецсигналов и устремляются вниз, по стеклу. Мэй, найдя в этом что-то занимательное, лениво водит указательным пальцем по окну со своей стороны, рисуя понятные только ему узоры, и изредка добавляет тёплый воздух изо рта, чтобы линии становились чётче. Крис никак не реагирует, продолжая смотреть в лобовое стекло, подперев щетинистый подбородок кулаком, и водить головой, когда мимо проносятся машины или весело пробегают дети, что резвятся в лужах и, благодаря дождевикам, напоминают маленьких разноцветных гномов. Кажется, это первый дождливый день за последние несколько недель, что выдались жаркими и солнечными даже для последнего месяца лета. Похоже, синоптики не ошиблись, предупредив о грядущих осадках, что накроют весь Лос-Анджелес. Город Ангелов, несмотря на раннее утро, спит, будто погруженный в лёгкую дремоту. Небоскрёбы безмолвными монолитами возвышаются над эстакадами, сверху укрытые густым туманом. Мутная дымка выползает и из закоулков гетто, словно призраки покойников, что окутывают собой маленькие лавки и забегаловки, точно желая побывать там вновь. Сейчас Лос-Анджелес напоминает скорее сентябрьский Лондон, нежели бурлящий жизнью яркий мегаполис. Крис, конечно, помнит дождливые дни, но не помнит, чтобы они были хмурыми и скучными. — «На Восточном побережье — в штатах Вермонт, Нью-Гэмпшир, Массачусетс, Род-Айленд и Коннектикут — объявлено штормовое предупреждение», — звучит мужской голос радиоведущего. — «Напоминаю, что ураган «Мишель» пришёл к нам с Юга и только усиливается. Его жертвами уже стали двенадцать человек. Синоптики сообщают, что циклон пройдёт вдоль всего побережья и устремится на Запад. Совсем скоро непогода накроет и Лос-Анджелес. К концу этой недели ожидаются усиление ветра, ливни, а также похолодание. Врачи просят обратить на это внимание граждан, страдающих от перепадов атмосферного давления. Это печально, но погода будет только ухудшаться». — «Не думаю, Билл», — вклинивается в диалог другой ведущий, — «что и без того плохую погоду можно испортить. Тем не менее, наш всегда солнечный и тёплый Лос-Анджелес страдает от нападок тропического циклона. Но перейдём к другим новостям. Президент вчера посетил...». Дальше Крис не слушает, сделав радио тише, чтобы оно не заглушало переговоры полицейской радиостанции. Только этого не хватало: ураган, который придёт сюда через пару дней. В прошлом году ему хватило целого нашествия смерчей, которые постоянно маячили на горизонте, грозя добраться до его дома и разнести всё до последнего кирпичика, благо торнадо рассеивались ещё на подступах к городу. Тогда по стране ходил слух, что военные при помощи самолётов распыляли химические элементы, рассеивающие облака. Вот только те закономерным образом образовывались в других областях округа, равно как и смерчи. Как итог: Город Ангелов оказался нетронут, чего не скажешь о провинциальных поселениях и фермерских городах. И волонтёры искали не пропавших без вести людей, а домашний скот, который унесло за пределы пастбищ. Порой Крису кажется жутко несправедливым, что такие страшные вещи, как смерч, в основном гуляют лишь по территории Соединённых Штатов, точно сам Бог проклял Америку. Он фыркает от этой мысли: всё же связывать сверхъестественные силы с самыми обычными природными явлениями довольно глупо. Остаётся надеяться, что ураган рассеется до того момента, как накроет всё вокруг, иначе, как и в прошлом году, придётся прибиваться к пожарным и спасателям, помогая разгребать завалы и восстанавливать пострадавшие районы. Разумеется, ни о какой денежной компенсации речи не идёт, ведь это долг не столько каждого полицейского, сколько каждого американца. — А что насчёт дела того парня, Марвина? — озвучивает Мэй, чей голос звучит настолько неожиданно, что Крис вздрагивает, будто обдутый морозным ветром. Умеет же новичок сбить умиротворение своими внезапными вопросами, которые точно снег обрушиваются на голову. — Ты говорил, что попробуешь что-то разузнать, но прошло уже столько времени... Крис скребёт лёгкий налёт щетины на подбородке, собираясь с мыслями после того, как его вытащили из полудремоты. Когда за окном такая погода, а дождь успокаивающе барабанит, сложно устоять перед соблазном и не начать засыпать. — Пока всё глухо, — отвечает он, вспоминая, как на днях навещал Барри и его отдел. Чепмен, как и всегда, не упустил возможности его подстебнуть, напомнив о сбежавшем воре и тонко намекнув, что патрульные юниты участка работают, мягко говоря, некачественно. Пул, которую Крис вообще считает тормознутой для жетона детектива, коллегу поддержала, но в менее критичной форме. Крис на эти выпады внешне никак не отреагировал, пожав плечами, хотя внутри разразился ураган «Мишель». Какое право имеют детективы, чтобы блеять в сторону патрульных офицеров, делающих всю грязную работу? Именно такие простые офицеры из патруля и охраняют детективов, пока те возятся на месте преступления, водят носом и строят из себя непризнанных гениев. Крис старается поддерживать отношения со всем участком, но эти двое, что называется, задели за живое. И, пожалуй, если бы не вмешавшийся Барри, который спешно пресёк поток замечаний, пролилась бы кровь. — Я переговорил с Барри и даже попросил ребят из архива поднять дела за последние несколько лет, но ничего такого в нашем районе не происходило. — Он нарочно умалчивает о том, что улица, на которой они сейчас стоят, — наводка от Барри. Детектив-лейтенант весьма замысловато намекнул, что им стоит на неё заглянуть и, возможно, некоторые странности, порой творящиеся на ней, прольют свет на судьбу таинственного Марвина. От услышанного Мэй призадумывается. На лбу возникает морщинка, придающая ему очаровательно-серьёзный вид. Мэй удивительным образом умудряется рассуждать над проблемными вещами, оставаясь при этом по-своему милым, точно щенок, пробующий гавкать. Крис тихо усмехается, но не смеет портить новичку настрой. Возможно, это его очередной звёздный час. — Может, узнать про другие районы? — резонно замечает стажёр. Однако и на это у Криса находится аргумент: — Такие дела на слуху, — качает головой, положив обе руки на холодный руль: они стоят на обочине уже почти час. — Всё-таки речь о ребёнке, которого избил полицейский. Обычно такой кейс курирует Отдел внутренних расследований, и копия хранится в архиве не меньше полувека. Я посоветуюсь с Бёрдсом, хотя он нам не очень-то и верит. — Крис хорошо помнит реакцию капитана, стоило только положить на стол рапорт с рассказом того паренька, Чипа. Бёрдс скривился и отодвинул тоненькую папку, как отодвигают неприемлемое блюдо. У Бёрдса особое отношение к копам, что нарушают закон. По его словам, это единичный случай, продиктованный преступниками, что ставят полицейских в безвыходное положение. Возможно, так и есть, но каким же тогда гением надо быть подростку, чтобы вот так подставить сразу двух офицеров? Крис задумывается о Баррете. Порой тот поступал лишь так, как было выгодно ему. Все считают его героем и мучеником. Крис считает его умело приспособившимся к работе полицейским. Правда, мёртвым. — Выходит, капитан нам не поможет? — с надеждой на обратное осведомляется Мэй и переводит на Криса взгляд, от которого мурашки выступают на коже. Его будто умоляет ребёнок, просящий купить воздушный шарик. Крис заминается, не зная, как тактичнее ответить и дать новичку понять, что в участке ничто не происходит без ведома Бёрдса. Любое расследование, любой кейс или мероприятие — для всего этого нужна его размашистая подпись и личное одобрение, приправленное интересом. Иначе шеф поставит такие условия, в которых работать становится просто невыносимо. — Чёрт... — кажется, впервые за столько времени Мэй ругается, пусть и негрубо. Однако Крис поднимает на него изумлённый взгляд, точно услышал какой-то страшный секрет. Удивительно, но, даже ругаясь, новичок не теряет своего юношеско-щенячьего шарма. — Какой полицейский пойдёт на такое? Да и зачем ему это делать? Хотя, после стрельбы в гетто меня уже вряд ли можно чем-то удивить, — Мэй говорит это такой интонацией, словно бы проработал в полиции лет пять, если не больше, и видел достаточно дерьма, чтобы охать и ахать от очередного дела. Быстро же он решил примерить на себя образ лихого копа. Крис никак не реагирует на его заявление. — Причины могут быть разные, — сухо комментирует. Для Криса нет ничего удивительного в том, что какой-то коп преступил закон, который сам же охраняет. Удивляет лишь то, что это коснулось ни в чём неповинного ребёнка. — В каком смысле? — В прямом. Или ты реально думаешь, что мы тут все добрые, честные и справедливые? Я тебя, наверное, расстрою, Мэй, но служба в полиции уже давно не такая, какой ты её себе представлял. Здесь шепчутся за спиной и ждут, когда ты накосячишь, чтобы потом сдать тебя Гриру или Брауну. Стукачей у нас не любят, зато они всегда быстрее всех продвигаются по службе. — Крис, как и многие старожилы участка, прекрасно знает, каким образом Грир добыл себе сержантский шеврон. Безусловно, тот настоящий профессионал, а ещё местный палач и судья, которому не составит труда заметить ошибку даже там, где её в принципе быть не может. Он умеет прикапываться, умеет ставить в безвыходное положение, когда ничего не остаётся, кроме как признать свою промашку и считать вычет из жалованья. И, хотя в последнее время Грир поубавил пылу, с ним по-прежнему нужно держать ухо востро, как, впрочем, и с остальными. — Я думал, Шестой более сплочённый... Ты словно какой-то серпентарий описал, — морщится Мэй, которого всё это если не задевает, то настораживает. Неужели до сих пор думает, что в сказку попал? — Так и есть: гадюшник в чистом виде. Иногда не знаешь, где хуже: в каком-нибудь офисе, где все травят друг друга и пускают слухи, или здесь, где каждый сам за себя. В свой первый день службы я тоже думал, что меня встретят, введут в курс дела и всему обучат. — Он хмурится, припоминая свой первый день стажировки сразу же после выпуска из Академии. Его встретили голодными взглядами волков, истосковавшихся по молодой и свежей крови. Тогда Грир уже щеголял в рубашке сержанта, а Баррет остался без напарника — тот перевёлся в команду спецназа Седьмого участка, главного конкурента команды Тони. В первый же час с момента приезда Криса на новое место службы поступил вызов. Кровавые разводы на стенах, залитый красным кафель в ванной и десятки использованных шприцов, валяющихся под ногами. — В итоге меня послали успокаивать наркомана, который вскрыл себе вены и угрожал прирезать собственную мать. Я хотел уволиться уже после первого рабочего дня. И от этого порывистого шага его удержал Баррет. Матёрый и молодо выглядящий для своих лет офицер, который знал город и Шестой как свои пять пальцев, чем умело и пользовался. Говорят, что копами не становятся, а рождаются, и в случае с Барретом так и есть. В Шестом немало опытных сотрудников и бывших военных с боевым опытом за плечами, но Баррет был единственным в своём роде. И тогда он сказал те семь слов, что удержали Криса от, возможно, самого необдуманного поступка в жизни: «Никто за нас эту работу не сделает». — В жизни всё совсем не так, Мэй. Пора бы уже это усвоить. Мэй шевелит губами в попытке что-то озвучить, но его внимание очень быстро привлекает темнокожий парнишка лет семи-восьми, если не меньше, что босиком шлёпает по лужам, растирая плечи. На худощавом теле болтается промокшая насквозь футболка — она велика мальчишке, равно как и шорты. Впитав в себя дождевую воду, те заметно темнеют. Озябший парнишка растерянно бредёт по тротуару, иногда сходя на проезжую часть, где едва не оказывается под колёсами проносящихся мимо машин. — Твою мать, — озвучивает Крис. Он вылезает из машины, понимая, что ещё пара таких неосторожных манёвров, и парнишку точно собьют. Мэй выныривает следом. Вскоре они оба оказываются на противоположной стороне улицы под козырьком уличного кафе. — Эй! — он окрикивает мальчишку, и тот резко оборачивается, застыв. Дождь усиливается настолько, что превращается в стену, сквозь которую едва удаётся различить силуэт ребёнка. — Мэй, давай его сюда, под крышу, пока дождём не смыло. — А почему я? — недоумевает новичок. — Потому что из нас двоих ты самый молодой. Давай живее, — он подталкивает стажёра в спину, и тот, мешкая, устремляется к парнишке. Крис наблюдает, как чёрное пятно в лице Мэя склоняется над другим пятном, что поменьше, и пробует уговорить встать под крышу. Не сразу, но новичку удаётся достучаться до парнишки, и они оба оказываются рядом с Крисом, который приседает напротив мальчишки, заглядывая в его перепуганное лицо. Губы потеряли свой естественный оттенок, а обе челюсти подрагивают и постукивают зубами. — Заболеть захотел? — строго, но с нотой заботы в голосе осведомляется Крис. К детям всегда нужен особый подход, и то, что звучит серьёзно для взрослых, необязательно будет звучать серьёзно и для детей. — Идём в машину — у нас есть обогреватель. — Он ухватывает мокрую ладошку, которую мальчишка тут же выдёргивает, не позволяя себя увести. В карих детских глазах проскальзывает испуг. — Вы не сделаете мне больно? — сдавленно спрашивает парнишка, на что Крис и Мэй недоумённо переглядываются. — Мы полицейские, — дружелюбно произносит Мэй. — Мы не сделаем тебе ничего плохого. — Идём, пока ты не простыл, — настаивает Крис и на этот раз лишь протягивает руку, призывая парнишку идти с ними. Тот испуганно таращится на него ещё какое-то время, после чего соглашается, боязливо коснувшись пальцами широкой ладони. Бегом добравшись до патрульного автомобиля, нещадно обливаемого ливнем, они усаживают парнишку на переднее сидение, чтобы того не смущала решётка, огораживающая задние сидения, а тёплый воздух обогревателя дотягивался до дрожащего худощавого тела. Мэй устраивается сзади, напоминая самого настоящего арестанта-оборотня, и просовывает кончики пальцев сквозь отверстия решётки. — Тепло? — спрашивает Крис у мальчишки. Тот робко кивает, обхватив руками плечи и поджав босые ноги. Вода стекает с него галлонами, пропитывая переднее сидение. На их полноценную сушку уйдёт немало времени, хотя сейчас это заботит Криса меньше всего. — Как тебя зовут? — Тайсон, — звучит тихое в ответ. — Ух ты, — Крис присвистывает. — Почти как Майк Тайсон, да? — он улыбается, на что паренёк смущённо пожимает плечами, но наверняка польщён, учитывая, что Майк Тайсон — настоящая легенда бокса и кумир многих. — А где твои родители? Они знают, что ты гуляешь под дождём совершенно один? — Моим родителям плевать на меня, — Тайсон обиженно шмыгает носом и несколько раз чихает, прикрываясь дрожащей ладонью. Крис хмурится и переключает обогреватель на максимум. И, хотя в машине становится довольно жарковато, парнишка всё равно никак не может согреться. Крис обеспокоенно переглядывается с Мэем, который озабочен не меньше его, однако молчит. — Поэтому я от них и ушёл. Ещё один предоставленный самому себе ребёнок. Иногда кажется, что таких в разы больше, чем круглых сирот. Слишком занятые работой или имеющие проблемы с законом родители невольно ставят крест на своих отношениях с отпрысками. Повезёт, если те попробуют выйти в люди, но большинство пополняют ряды банд и преступных группировок. Судя по всему, Тайсон ещё не успел прибиться ни к одной из них, а, значит, ещё есть шанс всё исправить. — Поэтому ли? — начинает допытываться Мэй, на что Крис грозно шикает на него. Если они начнут обвинять Тайсона в собственных невзгодах, то тот замкнётся в себе окончательно. — Есть хочешь? — и, не дожидаясь ответа, Крис заводит двигатель, попутно помогая Тайсону накинуть ремень безопасности, после чего выруливает в сторону забегаловки. Автомобиль останавливается у окошка быстрого обслуживания. — Чизбургер? Или хочешь что-то другое? — он глядит на растерянного Тайсона, который с интересом поглядывает на окошко, откуда показывается голова уставшего кассира. — Может, ему детский обед взять? — предлагает Мэй. — Я сейчас тебе его возьму, — усмехается Крис. — Какой ему детский обед? Он взрослый парень и питаться должен по-взрослому. Тайсон, будто вторя, кивает и впервые за всё это время улыбается. Выходит, достучаться всё же удалось. Крис, следуя напутствиям кассира, проезжает чуть дальше, к следующему окну, где оплачивает купленную еду, а после забирает несколько полных бумажных пакетов. — За счёт заведения, офицер, — сотрудница забегаловки улыбается, протянув рожок с мороженым, который Крис перехватывает вытянутой из окна автомобиля рукой и вручает Тайсону. Тот радуется и, потеряв интерес к горячему обеду, принимается лакать воздушный пломбир. Мэй делает ему замечание, пока Крис разворачивает машину, и мальчишка, обиженно надув губы, всё же переключается на купленный ему бургер. — А ты теперь взрослее выглядишь, — коротко хохочет Крис, намекая на белую кайму пломбира, обрамляющую рот парнишки в виде своеобразной белой щетины. Тот непонимающе хлопает глазами и откусывает чизбургер, шурша бумажной упаковкой. — Вкусно? — улыбается, подмечая с каким удовольствием малец поедает долгожданную пищу. С таким тростниковым телосложением он наверняка не ест целыми днями, если не неделями. Кажется, что под мокрой и прилипшей к телу футболкой можно различить натянувшие тонкую кожу рёбра. — Где ты живёшь? — Крис приоткрывает решётку сзади и просовывает Мэю порцию обеда. — Нигде, — просто отвечает Тайсон, чавкая. — Ну, где-то же ты живёшь со своей семьёй, — пробует по-другому Крис, не торопясь приступать к трапезе. Для начала он хочет быть уверенным, что после спонтанного перекуса они отвезут мальчишку домой. — А, ну да, — словно вспомнив, озвучивает Тайсон. На лбу возникает крошечная морщинка. — Хотя они там уже не живут. — Он опускает руки, сжимающие бургер, и меняется в лице, по выражению которого становится ясно, что у паренька пропал аппетит. — И так у многих детей, которые ещё там. Они больше не увидят своих родителей, — тихо произносит. От услышанного Крис переводит на него удивлённый взгляд, а некогда мычащий от удовольствия Мэй мгновенно замолкает. Тайсон, окончательно потеряв интерес к еде, упаковывает недоеденный бургер обратно и вытирает ладонями губы, размазывая засохшие остатки мороженого и свежие капли сырного соуса. — Только не говорите никому о том, что я вам рассказал, ладно? — с опаской просит Тайсон, взирая на Криса. — Иначе меня снова заберут, а я не хочу. И прежде чем Крис успевает ответить, Тайсон, ловко расправившись с дверным рычагом, выбирается из машины и убегает прочь, шлёпая босыми ногами по лужам. Мэй пробует последовать за ним, но без толку: дверцы задней половины салона открываются только снаружи. Крис же остаётся сидеть в полном недоумении и лишь спустя какое-то время вылезает наружу, моментально промокнув от дождя, и взирает туда, где растворилась фигура Тайсона. — Чёрт знает что... — качая головой, Крис садится обратно и взъерошивает мокрые короткие волосы, стряхивая с них капли воды. — И часто здесь такое? — вполне справедливо интересуется Мэй и быстро пересаживается обратно на переднее сиденье. Но перед тем, как занять своё обычное место, стажёр протягивает грязную красно-белую бейсболку, которую Тайсон в спешке оставил. Крис безразлично осматривает её, но вспыхивает интересом, стоит только наткнуться на потёртую бирку на ремешке. Похоже, что бейсболка принадлежит Марвину.

* * *

— Надо поговорить, не занят? — осведомляется Крис, застыв на пороге кабинета детективов и застав Барри за рабочим столом. Тот с задумчивым видом что-то черкает в блокноте, скрипя карандашом. — Это срочно? — не отрываясь от своего занятия, уточняет Барри и, получив настойчивое «Да», бросает на Криса недовольный взгляд поверх очков. Крис ёжится, потому как кажется, будто он оторвал знаменитого творца от создания очередного шедевра. Детектив-лейтенант вздыхает и, отложив в сторону карандаш, снимает очки, потирая красные от недосыпа и усталости глаза. — Совсем всё глухо? — Крис проходит в кабинет и встаёт точно напротив сидящего Барри, который чуть крутится на кресле-вертушке, пожёвывая душку очков. Сосредоточенный, напряжённый, хмурый — словом, такой, каким и положено быть начальнику следственного подразделения. Далеко не каждый любит Барри, но все, как один, уважают за ту невыносимую работу, которую порой приходится делать ему и его подчинённым. — Ну... — теперь Барри откладывает в сторону и очки, после чего окунает лицо в ладони, словно умываясь. — Скажем, давненько у нас не было такого дела. Я даже успел соскучиться по всей этой беготне по лабораториям и свидетелям. Но это что касается Тихого места. Крис прикусывает нижнюю губу, внимательно слушая. И дураку ясно, что произошедшее в Тихом месте, — не рядовое убийство, и оно совершенно точно связано с трупом, найденном в жилом доме. Кто-то из офицеров успел обмолвиться, что якобы почерк не совпадает и что возможный убийца вообще находился в другом штате. Хороший расклад, ничего не скажешь. Порой Крис искренне рад, что не стал переквалифицироваться в детективы, иначе он точно так же пытался бы распутать до невозможности запутанный клубок. — А кто звонил? — всё же пробует вклиниться он в детали расследования. — Голос принадлежал мужчине, — бесцветно сообщает Барри. — Проблема в том, что звонили из таксофона — сам понимаешь, сколько людей проходит мимо этих штук. Мы запросили нью-йоркский Департамент предоставить записи с камер видеонаблюдения в том районе. Возможно, поймаем рожу ублюдка. — Это всё-таки секта? — осторожно спрашивает Крис, потому как эта мысль не даёт покоя и ему. В мегаполисах, подобных Городу Ангелов, нередко орудуют сомнительные культы и религиозные общины. И, похоже, эта зараза коснулась и Сан-Фернандо, потому как до сих пор, насколько Крис знает, не поступало никаких сообщений, что эти ребята убили кого-то в центре Лос-Анджелеса. Но даже при таком раскладе становится не по себе, ведь ему приходится работать в районе, где бесчинствуют грёбаные сектанты. — Айзек так считает, — Барри хмурится и по нему видно, что, хотя версия подчинённого кажется логичной, она его всё же не устраивает. Неудивительно — убийства, совершаемые религиозными фанатиками, по-своему отвратительны. — Возможно, он прав. Надо бы пробить организации, которые используют похожий символ, — пытается что-то изобразить руками. — Впрочем, тебе это наверняка неинтересно, — усмешка. — Ты просто так зашёл или тебе что-то нужно? Несмотря на то, что Крис совсем не против и дальше обсуждать одно из текущих расследований Барри, он вспоминает о сегодняшней находке и кладёт на стол детектива бейсболку, оставленную Тайсоном. Барри таращится на него возмущённо-изумлённым взглядом, после чего брезгливо оглядывает грязный предмет гардероба. — Сразу говорю: я не стану это трогать. Из какого мусорного ведра ты её вытащил? — Барри чуть поддаётся вперёд, осматривая, но не касаясь. Крис потирает шею, будто действительно устроил крестовый поход по мусорным свалкам, и озвучивает: — Помнишь, я заходил к тебе насчёт дела пропавшего мальчишки? Ты ещё дал мне наводку на улицу, где полно беспризорных детей. — Барри в ответ озвучивает нетерпеливое: «И?». — Возможно, это, — кивок на бейсболку, — принадлежит тому мальчишке. — Издеваешься? — прямо озвучивает детектив. Крис вздыхает. Что ж, пожалуй, такой реакции он и ожидал. Заявиться в разгар рабочей смены с бейсболкой, оставленной странным мальчишкой и которая якобы принадлежит другому ребёнку, пропавшему в одном из районов гетто. Вряд ли Барри рад узнать, что к уже имеющейся чертовщине прибавится ещё одна, пусть и действовал Крис по его наводке. — И что мне с ней делать? Дело даже не заведено, а ты приносишь непонятные улики, чтобы я их сам изучил? — голос Барри приобретает металлические ноты. — Сдай в лабораторию. — Пропал ребёнок, Флойд, — настойчиво напоминает Крис, которого задевает услышанное. Подумать только, а ведь Барри сам ему подсказал, откуда стоит начать поиски. — Это слова подростка, который от вас удрал. В этот момент Крису кажется, что Флойд и Бёрдс — это один и тот же человек, ведь именно так и в таком тоне капитан отреагировал на содержание рапорта, который заставил написать, стоило только Крису и Мэю снова упустить возможных подозреваемых. Запись с нательных камер наглядно показала, что Крис и Мэй налажали так, как не лажали даже с тем вором-домушником. Крис подставил под удар свою жизнь и жизнь напарника, ввязавшись в словесную перепалку с гангстерами из Башен. И, со слов сержанта Грира, им «пиздец как повезло», что те не начали по ним стрелять. — А ты там был? — звучит грубое в ответ, но Барри, видимо, этого не замечает, оставаясь равнодушным. — Мне хватило твоего рапорта, — небрежно отзывается, потянувшись и хрустя затёкшими суставами. — Просто скажи, что ты не хочешь этим заниматься, — Крис ухватывает бейсболку, к которой детектив так и не прикоснулся. — Знаешь, Кристиан, — Барри меняется в лице и выпрямляется, строго глядя на него, — я посмотрю, как ты заговоришь, когда у тебя будет пять трупов и ноль улик — и это только по одному делу. К тому же, я тебе дал одну наводку. Напряги извилины, и тогда раскроешь это дело. Или, хочешь сказать, только мы должны заниматься расследованиями? Озвучив сухое: «Ясно», Крис качает головой и забирает бейсболку с загадкой в виде большой буквы «М». Всё же Барри прав: лучше отдать её криминалистам, которые могут попробовать что-то найти. На дорогостоящий анализ ДНК, проводимый с санкции Бёрдса, можно даже не рассчитывать, но, возможно, найдётся что-то другое, способное пролить свет на загадочное исчезновение не менее загадочного Марвина. На секунду Крис призадумывается: могло ли такое действительно произойти, мог ли кто-то из копов, будучи настолько ублюдком, избить подростка и силой утащить его куда-то. В голове проскальзывает самый мерзкий и худший из всех вариантов, но он его моментально отбрасывает, твердя самому себе, что ни разу за шесть лет службы не встречал среди копов сексуально озабоченных, тем более педофилов. Максимум, извращенцев, любящих мастурбировать прямо на работе в кабинке туалета. Он снова мотает головой и направляется к двери. Барри голосом его останавливает: — Я разговаривал с офицером Карен. Замерев на пороге, Крис плавно разворачивается, вспоминая офицера с такой фамилией. События того дня — то, как он пытался спасти офицера Меррита, — мгновенно всплывают в памяти жуткой картиной. К кошмарам, где Крис тщетно пробует уберечь своего напарника от неминуемой гибели, прибавится ещё один: искажённое гримасой боли и страха лица офицера Меррита. Он встряхивает головой, прогоняя наваждения. — И что она сказала? — осторожно осведомляется Крис. — В её словах было много несуразицы и противоречий. К тому же, она оставила своего напарника по его же приказу. Но... — Барри заминается, поправляя и без того сидящий идеально галстук. — Я ей верю. Уолтера убили не «Башни», как утверждает Бёрдс. Это был кто-то другой. Уловив вектор рассуждений, Крис вспоминает о словах Мэя и о своём обещании наведаться к Барри с догадками новичка. Что ж, пожалуй, пришло время их озвучить, что он и делает: — Мэй считает, что это мог быть кто-то из копов. Он слышал выстрелы и уверен, что стреляли из служебного оружия полицейского. От услышанного Барри еле заметно кивает, словно бы допускал такую версию, но не решался её развить. Теперь у него появился единомышленник. — Неплохо бы провести баллистическую экспертизу, — резонно замечает Барри. — Проблема в том, что Бёрдс не позволит, да и все материалы по этому делу он уже передал в Седьмой. А без его санкции всё это не имеет никакого смысла, — с губ слетает разочарованный вздох. Разочарован и Крис, потому как такие перспективы резко сводят на нет шанс того, что Шестой участок узнает правду о гибели своего офицера. — Как там, кстати, твой напарник? — внезапно спрашивает. — С чего такой интерес? — безразлично осведомляется Крис, слабо представляя, чем Мэй мог так заинтересовать повидавшего всякое детектива-лейтенанта. — Он славный малый, — Барри кладёт руки на чуть выпирающий из-под светлой рубашки живот. При их рабочем графике, вообще удивительно, что только на нём одном сказался сидячий образ жизни, в то время как остальные детективы выглядят вполне стройно и даже лучше некоторых патрульных. — Он с мозгами, Крис, — от услышанного Крис хмыкает. То, что новичок сообразителен, стало ясно в первую же неделю их совместной работы. Мэй умеет блеснуть умом, когда это нужно, правда, потом бывает сложно остановить безудержный поток его гениальных мыслей, которые бьют гейзером, сшибая даже такую устойчивую вещь, как логика. — Такие редкость в Шестом, и ты это прекрасно знаешь. — Решил забрать его к себе под крылышко? — догадывается Крис, проследивший за ходом мыслей Барри. Ему, как начальнику отдела, наверняка в радость заполучить новый кадр, из которого затем можно слепить всё, что угодно, в том числе и своего преемника, с чем у Барри, вроде как, не всё гладко. — Я редко такое говорю, но ему вполне можно переквалифицироваться в детективы — пусть хотя бы попробует. А уж получится или нет — время покажет. Но в нём определённо что-то есть, как думаешь? Крис прикусывает нижнюю губу, вспоминая самый первый день совместного патрулирования с Мэем, когда тот обмолвился про мечту стать детективом. Грязная работа и в некоторых случаях она даже грязнее патрулирования улиц, и уж точно подойдёт не для каждого. Но стажёр успел кое-что показать и убедить в том, что молодой ум порой острее покрытого пылью минувших лет опыта. Мэй может стать детективом, определённо. Вот только ему не выжить в отделе Барри — у работающих здесь детективов атрофировано всё, кроме мозгов, и Мэй со своей гиперправильностью и гиперреактивностью сломается в первую же неделю. С другой стороны, кому как не Барри видеть в ком-то того, кто способен заниматься его работой? — Я не думаю, Флойд, я всё видел сам, — отзывается Крис и поглядывает на бейсболку в своих руках. Может, вся эта история с Марвином действительно какая-то забава?.. — Но тебе не кажется, что ты слишком рано начал его вербовать? — Я ему и слова не сказал, лишь разок похвалил. — У него нервы слабоваты: он наблевал у Тихого места, — вспоминает Крис и коротко усмехается. Мэй так храбрился, так порывался раскрывать преступления, но, можно сказать, сдал на первом же трупе. Вернее, сразу на четырёх. — С трупами у всех по-разному, — Барри морщится, словно вспомнив что-то ужасное, и Крис быстро соображает. Однажды Барри и остальных детективов, что работали в отделе до прихода Чепмена и Пул, вызвали в заброшенный сиротский приют, где они нашли расчленённого младенца. Тогда весь Лос-Анджелес потрясла новость о зверском убийстве новорождённого, в то время как детективы в течение всей недели ни с кем не желали разговаривать, переваривая увиденное. Как итог: Бёрдс едва смог удержать Барри от написания заявления на увольнение, но не смог отговорить двух других детективов, места которых были вакантны почти полгода. Почти шесть месяцев Барри работал один, возглавляя пустой отдел и ночуя на работе. И никто из Шестого даже не думал переквалифицироваться в детективы — все поняли, что для такой работы нужно либо иметь стальные яйца, либо быть отбитым на всю голову, чтобы не блевать при виде изуродованных трупов и разделанных как туши животных детей. А ещё желательно не иметь семьи и личной жизни. Крис прокашливается, понимая, что их разговор приобрёл неприятный оттенок, и, пожелав детективу удачи с расследованием, выходит из кабинета, тихонько прикрыв дверь. Затем бредёт по длинному и широкому коридору, кивая в знак приветствия сотрудникам канцелярии, которые, как и всегда, таскают на руках огромные картонные коробки, доверху набитые отчётами. Вряд ли они думали, что, закончив Академию, превратятся в самых обычных мальчиков и девочек на подхвате, которые лишь возятся с отходами бюрократии. Крис усмехается: ему чертовски повезло остаться в патруле после испытательного срока — Баррет об этом позаботился, замолвив за него словечко перед Бёрдсом. — Нэнси-Нэнси, как насчёт кофе с булочкой? — звучит игривый голос Айзека. Крис видит, как в конце коридора, что вытекает в подобие холла второго этажа, у стойки дежурного офицера Айзек нагло подкатывает к не перестающей краснеть Нэнси. — Нет, ты, конечно, и сама как булочка... — На что это вы намекаете, детектив Чепмен? — с нотками обиды в голосе уточняет Нэнси. — На мою фигуру? Крис едва сдерживается, чтобы не засмеяться, потому как даже при всём желании не получится назвать Нэнси толстой или хотя бы в меру упитанной — её миниатюрная комплекция и худощавое телосложение просто не позволяют. Он подходит к обоим детективам, что одаривают его мимолётными взглядами, и кивает в знак приветствия. — Что, не можешь найти компанию для кофе, Чепмен? — подмечает Крис, подмигнув Нэнси, которая прячет улыбку, рьяно желая как-то отшить коллегу-детектива или хотя бы поставить его на место. Крис, конечно, не мастак на едкие фразочки, но кто он такой, чтобы отказывать даме? — Тебя Флойд звал, — ловко врёт он, не забывая про бесцветно-серьёзную интонацию. Ухмылка на лице Айзека мгновенно сменяется недовольной гримасой, потому как весь Шестой знает о его холодной войне с Флойдом, где камень преткновения — неуклюже скрываемое желание занять кресло начальника отдела. И с такими амбициями Айзек непременно добьётся своего. Айзек одаривает Нэнси мечтательным взглядом, игриво дёргая бровями, после чего направляется к Флойду, сунув руки в задние карманы джинс, по-свойски сочетающиеся с рубашкой и кремовым пиджаком. — Спасибо, — благодарит Криса Нэнси, скромно улыбаясь и скрестив руки на груди. Она оказывается сообразительнее коллеги, безошибочно вскрыв блеф Криса, на что тот лишь пожимает плечами. — Порой он сильно раздражает. К тому же, все знают, какой Чепмен ловелас, — претензия в голосе. — Вроде у Айзека было всего две женщины, — отзывается Крис, вспоминая, как детектив Чепмен хвалился едва ли не всему участку достижениями на личном фронте. Первой была официантка из забегаловки неподалёку. После разрыва с ним, она уволилась и даже переехала в другой штат. С тех пор Айзек покупает ланч только там, словно надеясь однажды встретить свою первую любовь вновь. Второй была эксперт-криминалист, которая, как оказалось, замужем за морским пехотинцем. Тот, прознав об интрижке жены, пригрозился порвать её любовника на звёздно-полосатый стяг. Угрозы возымели эффект, ведь теперь Айзек держится подальше от криминалистических лабораторий и всего, что с ними связано. Был ли кто-то ещё Крис не уверен, но и этих историй вполне хватает, чтобы примерно понять, что собой представляет детектив Чепмен — легкомысленный любитель легкодоступных девушек. Вот только Нэнси отнюдь не такая, совсем нет. — Две, три — какая разница? — изумляется она. — По-твоему, это нормально — спать со всеми подряд? У тебя у самого есть девушка? — Я... Э-э... Я в активном поиске, — сдавленно отзывается Крис и рефлекторно потирает шею. Вообще-то ему совсем не до женщин, особенно с этой работой, когда, вернувшись домой, медленно разлагаешься на кровати, желая лишь одного — никогда больше не вставать. На девушек у Криса нет ни времени, ни сил, поэтому зачастую приходится справляться руками, причём как своими, так и красавиц в подпольных заведениях, обслуживающих исключительно полицейских. Он не стыдится этого, узнав, что все холостяки Шестого числятся там в качестве постоянных клиентов. — Мне кажется, искать себе пару можно где угодно, но только не на работе, — подаёт голос Нэнси. — Иначе работа превратится в какую-то мелодраму. Яркий тому пример ты только что спровадил к Флойду. — Так отшей его, в чём проблема? — Всё... — вздох. — Не так просто. Айзек, конечно, язва и всё такое, но... — Ты его любишь, — заключает Крис, еле заметно улыбаясь. Он не психолог сродни Алексу, и не имеет опыта в вопросах отношений, однако сложно не заметить, какой дёрганной и напряжённой становится Нэнси, стоит только фигуре Айзека замаячить на горизонте. Может, до полноценной любви здесь далеко, но тот факт, что она неравнодушна к коллеге, бесспорен. И краснеющие щёки девушки служат тому подтверждением. — Что?.. — Нэнси теряется от услышанного, учащённо моргая. — Я этого не говорила. — Это я сказал, — Крис пожимает плечами. — Расслабься: офицер Хэйнс неровно дышит к своему напарнику. Это нормально, когда ты начинаешь сближаться с тем, с кем постоянно работаешь. — Стало быть, ты и тот новенький... — начинает Нэнси, на что Крис выставляет перед собой ладонь и призывает не развивать эту тему. Он и Мэй вместе? Нет, нет и, ещё раз, нет. Мэй, конечно, милашка, по мордашке которого наверняка сохли девушки-курсанты (а, может, даже и парни) в Академии, но Крис уже обжигался и не собирается повторять эту ошибку. Больше нет. — Мэй для меня слишком нежный, — он пробует перевести намёки в безобидную шутку, на что Нэнси усмехается, восприняв всё слишком буквально. — Выходит, вы по мальчикам, офицер Тёрнер? — Я по преступникам, детектив Пул. Люблю их наказывать, знаете ли, — в тон парирует он, не замечая, как теперь краснеет и сам. — Как звучит-то, — смешок, после которого девушка вмиг серьёзнеет. — Этого разговора не было, идёт? — Так всё-таки любишь? — решает поставить точку Крис, внимательно поглядывая на Нэнси, которую этот вопрос вновь приводит в замешательство. — Это только между нами. Если проболтаешься, я подниму всю старую отчётность, и Грир пройдётся своим ботинком по твоей круглой заднице, Тёрнер. Звучит убедительно, и Крис приподнимает ладони, как бы говоря, что он внемлет предупреждению и будет нем, как рыба. Впрочем, он и без этого не любитель пускать слухи и сплетни. Покойный Френк научил его одной мудрости: лучше умереть молчуном, чем прослыть болтуном. А, учитывая, что за служебный роман с коллегой по отделу Нэнси вполне может вылететь с работы, Крис не горит желанием подставлять её, особенно у подножия карьерной лестницы. Прежде чем уйти, Нэнси одаривает Криса пытливым взглядом, словно решая, стоит ли ему верить, после чего оставляет одного, погружённого в собственные мысли. Он и Мэй вместе — разве это вообще возможно?..