Шестой

Обычно в кабинет капитана Бёрдса наведываются в двух случаях: выговор или индивидуальное поручение, отказать в котором, значит, глубоко оскорбить шефа Шестого участка и прослыть нарциссом-нигилистом, с кем побоятся связываться коллеги, не желая попасть под удар. В ситуации с Барри кабинет капитана должен послужить подобием церкви, где он собирается исповедаться, точнее сказать, открыться и понять, чего же именно от него хотел Бёрдс, в спешке предлагая взяться за теперь уже резонансное дело о неизвестных снайперах. Капитан Стоун отреагировал на находку Барри сдержанным вздохом и каменно-спокойным выражением лица, как бы подчеркнувшим принадлежность к людям, несущим тяжёлое бремя военной службы, где минимум эмоций — залог успеха. Одному капралу прострелили лоб, который оказался уязвим благодаря опрометчиво снятому шлему. Второму свернули шею. С изучением пули вряд ли возникнут сложности, а в случае с шеей есть надежда отыскать те же частицы убийцы, потому как сложно представить хорошо вооружённого и подготовленного капрала Национальной гвардии, что не сопротивлялся, когда ему ломали шейные позвонки. Нет, что-то они определённо найдут. Другой вопрос, что сама смерть военнослужащих, мягко говоря, нелепая: иметь за плечами немало опыта, в том числе боевого, и пополнить ряды одного из самых престижных формирований, чтобы затем встать на пути у каких-то убийц. А ведь те спокойно ошивались рядом с детективом-лейтенантом полиции и командиром спецназа — Барри нисколько не сомневается в том, что это дело рук тех двух криминалистов. Они неплохо поработали над тем, чтобы замести следы вчерашней стрельбы и даже позаботились о собственной анонимности в виде проклятых комбинезонов и респираторов, которые никогда не вызывают вопросов — экспертам часто приходится работать с различными химикатами. Но что они делали в тот момент, пока Барри был так увлечён беседой с Тони? Вроде бы те двое выглядели как самые обычные специалисты из Департамента: осматривали комнату, вели фотосъёмку, чертили план-схему помещения, собирали улики. При мысли о последнем Барри, сидя у дверей кабинета Бёрдса, резко вскакивает и раздосадовано хлопает ладонью по стене. Чёртовы ублюдки хорошо подготовились. Они не только «подчистили» крышу, но и собрали всё то, что могло бы их скомпрометировать, прямо на виду у пары полицейских. Барри вынимает сотовый и ищет номер Тони — быть может, он знает, как опознать этих ублюдков. — «В данный момент номер абонента находится вне зоне покрытия се…», — звучит дежурная фраза, записанная лаконичным женским голосом, но Барри сбрасывает и, смачно ругнувшись, снова ударяет ладонью по стене, чем привлекает внимание проходившего мимо офицера, исполняющую обязанности референта Бёрдса. Та вежливо спрашивает, может ли она чем-то помочь, на что Барри несдержанным тоном просит её осведомиться у капитана, когда он, наконец, соизволит принять одного из своих подчинённых. Офицер-референт робко улыбается и, кивнув, стучит в двери кабинета, за которыми резво скрывается. Барри слышит глухие голоса и даже смех. Надо же, у этого лицемера отличное настроение? У Барри оно тоже было прекрасным до того момента, как он не обнаружил двух мёртвых капралов Национальной гвардии. Он хлопает себя по карманам брюк, выискивая запропастившуюся пачку сигарет. Ему никак не удаётся бросить курить. Пару месяцев назад случился самый настоящий прорыв: его стало рвать от сигарет; организм отказывался от впариваемого никотина. И, казалось, что с вредной привычкой покончено, но нет. Стресс за стрессом, и пальцы сами потянулись к новой пачке. В участке курить запрещается, и даже в специально отведённых для этого комнатах можно запросто получить выговор от кого-то из старших офицеров. Многие не одобряют такую политику капитана Бёрдса, однако открыто протестовать так никто и не решился. Сейчас же Барри глубоко похер на все эти дурацкие правила, а потому, нащупав в заднем кармане брюк смятую начатую пачку, слегка дёргаными движениями выуживает её, собираясь закурить. — Для детективов закон не писан? — звучит лёгкая усмешка. Барри отрывает взгляд от зажигалки, что упорно не желает делиться огоньком, и натыкается на фигуру стоящего в коридоре русоволосого мужчины средних лет, которого признаёт моментально. Чёрная куртка образца полицейского спецназа, потёртые синие джинсы с защитными щитками на коленях; кобура с выглядывающей ярко-жёлтой рукоятью тазера, перцовый спрей и складной металлический прут, висящие на плотном кожаном ремне, на котором рядом с бляшкой в виде головы лошади также красуется золотая металлическая звезда, косящая под звезду офиса шерифа. Барри негромко усмехается от такого прикида, но быстро вспоминает, что, в общем-то, все «охотники за головами» стараются выглядеть как настоящие представители органов правопорядка, либо же бойцы полицейского спецподразделения. Хотя они завидным образом умудряются сочетать в своём внешнем виде стиль и практичность. Отложив затею с курением, Барри, ненадолго приподнявшись, обменивается крепким рукопожатием с мужчиной, ощутив тепло его ладони даже сквозь кожу беспалой чёрной перчатки. — Как жизнь, Флойд? — осведомляется он лихим тоном и кладёт руки на плотный ремень джинс, чуть отходя назад, чтобы не стоять посреди коридора и не мешать идущим навстречу офицерам. — Сам знаешь: бросает в самое разное дерьмо, — хмыкает Барри. — Пришёл за свежей наводкой, Блейк? Или лучше звать тебя раптор? От услышанного прозвища — производного от названия конторы профессиональных охотников за преступниками «Раптор» — Блейк усмехается, дёрнув головой. Сколько они не виделись? Год или около того. Несмотря на то, что Блейк частый гость Шестого и других полицейских участков, он редко заглядывает в отдел Барри. Видимо, нежелание вспоминать прошлое, в особенности, свою работу, сильнее старой дружбы. И всё же Блейк ни капли не изменился. Всё такой же дерзкий, самоуверенный, чем-то напоминающий Айзека, только давно избавившийся от скорлупы собственного нарциссизма и теперь сосредоточившийся не на престиже, но на результате и качестве выполняемой работы. — Департамент подкинул всем «охотникам» работу, — делится он. — Пять сотен баксов за каждого парня, что участвовал в беспорядках. Хочу поднять записи с нательных камер и видеорегистраторов, да пообщаться с вашими ребятами, чтобы знать, кого конкретно ловить. — Я думал, вы бегаете только за залоговыми правонарушителями, — с толикой скепсиса парирует. — Ты правильно думаешь, Флойд, — вновь лихо усмехается Блейк. — Но Департамент временно забил на законодательство в отношении нас и позволил вернуться в старые-добрые времена. — Старые-добрые времена? — со смешком переспрашивает Барри. — Сколько ты этим занимаешься? Четыре года? Тебе далеко до Пса, который уж точно застал эти времена. Блейк хмурится, услышав его слова, и скрещивает крепкие руки на груди, отчего шуршит куртка с красующимися на ней нашивками, когда-то заработанными ещё во время службы в полиции: «специалист ближнего боя», «специалист по оружию», «специалист-детектив», «специалист по чрезвычайным ситуациям». Это отличало Блейка от многих в участке: он всегда и везде старался преуспеть, выделиться и просто доказать, что он гораздо круче, чем кажется. В первую очередь, самому себе. — Ты прекрасно знаешь сколько, — звучит сухое, и Барри вздыхает, поздно спохватившись, что о своей прошлой работе в отделе детективов Шестого полицейского участка Блейк не любит вспоминать. Это то, что вновь заставляет кровоточить, казалось бы, давно зажившие раны. — Пёс уже одной ногой на пенсии, а без него его ребята быстро сдадут позиции. — Значит, станете гоняться за чёрными? — хмыкает Барри и качает головой. Не то, чтобы его сильно беспокоили «охотники», но не скажется ли их охота на расследовании, в целом? Кто знает, может, среди пойманных ими чёрных окажутся свидетели, которые могли бы пролить свет на загадочных снайперов? Он решает попытать удачу. — А про снайперов что-нибудь слышали? — Слышали, — без толики энтузиазма в голосе отвечает Блейк, и по его тону становится понятно, что попадись ему эти снайперы, хладнокровно стрелявшие в полицейских, и он бы собственноручно линчевал их. Как-никак, но все «охотники» ратуют за копов и готовы отстаивать их честь просто потому, что находятся по одну сторону баррикад. — Но это не наш уровень. Сам понимаешь: без огнестрела к ним лучше не соваться, да и военная полиция, вроде как, ими интересуется, а к воякам мы предпочитаем не лезть. — Жаль, — наигранно печально озвучивает Барри, потому что в действительности ожидал совсем другого ответа от старого приятеля, который, ещё будучи таким же детективом, как и он сам, бросался в самое пекло. — Но, сдаётся мне, что и на этих снайперов объявят охоту. Помощь рапторов была бы очень кстати. Тем временем на пороге кабинета капитана Бёрдса показывается офицер-референт и вежливо приглашает Барри пройти в кабинет, что тот спешно и делает, подхватив пиджак и бросив Блейку напоследок: «Подумай над моими словами». В рабочих апартаментах Бёрдса помимо самого капитана находится ещё и Алекс Тиц, чем-то явно озабоченный. Барри тихонько прикрывает дверь, одарив обоих мужчин вопросительными взглядами, и подходит к рабочему столу Бёрдса, напротив которого усаживается, попутно обменявшись кивком с уже сидящим Алексом. — Я не помешал? — осведомляется Барри, прекрасно зная, что визит штатного психолога к шефу участка — это всегда приватный разговор, требующий максимальной конфиденциальности. Но либо тот подошёл к концу, либо эти двое обсуждают то, что можно и не скрывать от остальных офицеров Шестого. Бёрдс качает головой, как бы говоря, что всё в порядке, и вновь переключает внимание на Алекса, в немом призыве продолжать. — Состояние офицера Тёрнера удовлетворительное, — рапортует Алекс, глядя на капитана. — Он пребывает в бодром расположении духа и, что меня крайне порадовало, не растерял чувства юмора. Тем не менее, офицер Тёрнер испытывает вину из-за произошедшего в начальной школе Хардинг. Мои рекомендации остаются прежними: групповые и индивидуальные занятия со специалистом. Скрестив пальцы рук в замок, Бёрдс произносит сухое: «Благодарю, сержант Тиц». — Так, значит, — подаёт голос Барри, — Кристиан идёт на поправку? Вообще-то ему претит участвовать в столь специфичных обсуждениях, касающихся психического здоровья коллег, пусть и речь идёт о хорошем приятеле, которого он, правда, до сих пор так и не навестил. И всё же эти разговоры кажутся чем-то запретным, хотя новость о том, что раненый офицер Шестого на пути к выздоровлению, не может не радовать. Более того, присутствие одновременно и шефа участка и психолога — прекрасная возможность, чтобы затронуть произошедшее с командой спецназа, в частности, с её командиром, не говоря уже о сегодняшних резонансных открытиях по делу о неизвестных снайперах. Правда, последнее Бёрдс однозначно воспримет в штыки, поскольку терпеть не может любую, даже успешную самодеятельность, о которой часто не в курсе. — Верно, — кивает Алекс, бросив на Барри короткий безразличный взгляд. — К сожалению, не могу сказать то же самое об офицере Мьюзе. — От услышанного настораживается Барри, равно как и Бёрдс, а потому психолог продолжает: — Несмотря на все усилия врачей, его состояние по-прежнему крайне тяжёлое. Барри шумно вздыхает и потирает переносицу, едва не копируя реакцию капитана Бёрдса, что так же не скрывает огорчения. Крайне тяжёлое состояние — это почти что приговор раненому офицеру. Чудо, если Рик Мьюз всё-таки выкарабкается. Недельный траур, если всё-таки нет. Барри искренне хочется верить и надеяться на первое, но он реалист, а реальность такова, что Алекс никогда не лжёт о таких вещах. И, если с его слов всё действительно настолько плохо, значит, так и есть. Шестой едва отошёл от смерти офицера Баррета, как всех снова сразила весть о гибели очередного сослуживца в лице офицера Хэмилтона. Но, похоже, в полку мертвецов будет пополнение… — Это ударит по Прайсу, — подмечает Барри, памятуя, что нередко замечал офицера Прайса в компании офицера Мьюза. Алекс с ним соглашается и заверяет капитана Бёрдса, что присмотрит за офицером Прайсом и позаботится о том, чтобы тот как можно легче перенёс возможную утрату. — Ещё кое-что… — Барри заминается, быстро выстраивая в голове схему предстоящего диалога. — Сержант Беннет — мне кажется, у него проблемы. — Бёрдс и Алекс впиваются в него вопросительными взглядами. — Мы с ним сегодня разговаривали, и ему явно хреново. Как бы спецназ Шестого не остался без своего командира. — Он вёл себя агрессивно? — внезапно спрашивает Алекс, заставив Барри смутиться и припомнить напряжённый диалог с командиром группы захвата. Получив положительный ответ, кивает. — В его состоянии это нормальная реакция. Погибший офицер Хэмилтон был не только его подчинённым, но и хорошим другом. Сержант Беннет переживает его смерть как личную утрату и… В дверь коротко стучат. Бёрдс жестом руки просит Алекса замолчать и окрикивает стучащего, приглашая войти. Барри оборачивается, насколько ему позволяет спинка кресла, и удивляется при виде шагающего к ним Тони. Вспотевший и чем-то обеспокоенный, тот робко кивает всем троим мужчинам, вызывая диссонанс на лицах каждого, в особенности Барри, который всего пару секунд назад обсуждал этого человека, точнее, пытался разобрать его по косточкам. Поняв, что он здесь лишний, а объявившийся командир спецназа не нуждается в его помощи, Алекс, кивнув троице на прощание, покидает кабинет. Тони не спешит занимать освободившееся кресло и встаёт рядом, положив левую руку на мягкую спинку. — Порядок, сынок? — Бёрдс поднимается с места и, подойдя к Тони, по-отечески хлопает по спине, всё же вынудив сесть напротив стола. Барри встречается с Тони взглядом, но ничего не говорит, поправив воротник рубашки, помявшийся из-за продолжительного ношения бронежилета. Тем временем Бёрдс усаживается обратно и, вновь скрестив пальцы рук в замок, внимательно оглядывает Тони. — Ты выглядишь так, словно в аду побывал, — с намёком на взъерошенный внешний вид Тони произносит Бёрдс. — В чём дело, Беннет? — Я… — начинает Тони, но замолкает, точно не зная, с чего начать. Барри косится на него непонимающим, но в то же время подбадривающим взглядом, призывая продолжать. — Я пришёл сказать, что офицер Хэмилтон погиб по моей вине, капитан, — выдавливает, наконец. Брови Бёрдса медленно, но неумолимо ползут к переносице, а на лбу собирается всё больше морщин. — Я совершил ошибку, приказав ему остаться в той квартире. Раздаётся сдержанный вздох капитана Бёрдса, внешний вид которого не предвещает ничего хорошего. Для Тони — так точно. Барри прикусывает губу, чувствуя, как напрягается и сам, хотя этот разговор его вообще не касается. Но, чёрт, когда он предложил Тони рассказать обо всём Бёрдсу, это звучало так легко и просто, точно предложение приютить бездомного котёнка. На деле же котёнок готов выпустить кишки прямо здесь и сейчас. — Флойд, — слетает с губ Бёрдса обжигающе холодное. Барри сглатывает, готовясь к очередному разносу, и стискивает подлокотники кресла. Любые мысли о том, чтобы заговорить на тему убитых капралов Национальной гвардии и о подозрительном поведении двух криминалистов, сходят на нет. — Сходи-ка, прогуляйся на пару минут, — произносит капитан, не сводя цепкого взгляда с Тони. Поняв, что кара миновала, Барри сдавленно кивает, восприняв слова капитана как божье милосердие, и только собирается подняться, чтобы выйти из кабинета, как замирает, услышав следующие слова Тони: — Это детектив-лейтенант Флойд помог мне прийти к такому выводу. Пару часов назад мы с ним осмотрели место, где был убит офицер Хэмилтон, поскольку никто из детективов Седьмого участка не пожелал принять участие в осмотре. Я допустил просчёт, когда наводил офицера Дэйла на снайпера. Также выяснилось, что офицера Хэмилтона убил другой стрелок, в то время как раненому помогло третье лицо, о котором мы даже не подозревали. Ещё у нас появились подозрения относительно тех специалистов, что были присланы на место происшествия из Департамента. Детектив-лейтенант Флойд полагает, что они каким-то образом связаны со снайперами. Возможно, это сообщники. Звучит оглушительно резкий хлопок — капитан Бёрдс ударяет размашистой ладонью по столу. Кажется, что трещат стёкла окон, а бронзовая статуэтка орла едва ли не подскакивает. Барри замирает, боясь глотнуть даже каплю воздуха, что едва ли не искрится от мгновенно накалившейся обстановки. Чёртов Беннет… Можно ведь было выразиться и поделикатнее. Барри шёл в кабинет капитана Бёрдса как раз за этим — сообщить об осмотре места преступления и ошеломительных находках. Но он желал плавно и ненавязчиво подвести к этому разговор, а не вылить на голову капитана, точно ведро с ледяной водой. Поэтому реакция Бёрдса вполне закономерна, как и тот факт, что, похоже, он поимеет сразу обоих подчинённых. Первого — за информацию о непослушании, второго — за, собственно, само непослушание. — Беннет, выйди, — произносит Бёрдс, теперь уже сфокусировав фирменный ледяной взгляд на Барри, от которого тот утыкается в пол. Услышав протестующее: «Но…», осекает уже резче: — Вон, я сказал! Немного поколебавшись, Тони всё же поднимается с кресла и неохотно плетётся к выходу, словно даже не догадывался о таком повороте событий, в то время как Барри нисколько этому не удивляется и мысленно себя подбадривает, убеждая, что на самом-то деле всё не так плохо. Он делал свою работу — работу, за которую ему платят и на которую шёл осознанно. Да, без санкции и вопреки запрету непосредственного начальника, но, чёрт возьми, речь ведь идёт о погибшем офицере Шестого! Когда скрипит дверь кабинета, Бёрдс вновь ударяет по столу — на этот раз слабее, хотя и заставляет Барри снова вздрогнуть от очередного хлопка. Видимо, капитан начинает перенимать привычки сержанта Грира, любящего подобным образом вселять страх и ужас в своих подчинённых. Интересно, через сколько времени Бёрдс начнёт разражаться на гневные тирады? Впрочем, судя по его напряжённому лицу, ждать остаётся недолго. — Чёрт возьми, Флойд! — взрывается Бёрдс. — Что в моих словах тебе было не понятно?! — с намёком на их последний разговор восклицает капитан. — Может, то, что ты от меня утаиваешь? — контратакует Барри, хотя не спешит повышать голос: от всех этих повышенных интонаций больше вреда, чем пользы. То же давление, которое может запросто подскочить, стоит только перейти на более резкий тон, ведь Барри уже давно не двадцать пять. Однако прессовать себя вот так он не позволит. Мало того, что Бёрдс явно что-то утаивает, так ещё и пробует выставить его виноватым. — Что ты от меня скрываешь, Тайрон? — пробует пробить в лоб Барри, хотя прекрасно понимает, что с наскоку капитана не взять. Так и происходит, потому что Бёрдс встречает его вопрос удивлённо-возмущённым взглядом, точно глубоко оскорблённый. Наигранная показушность, чтобы отвлечь внимание и убедить в своём неведении. К счастью, Барри имел возможность работать с капитаном бок о бок и знает его достаточно хорошо, чтобы игнорировать все эти трюки и ловко обходить продуманные ловушки. — Мы осмотрели место преступления, — констатирует Барри, вынуждая капитана своим спокойным ровным голосом сбавить обороты. — За четыре минуты — время, что прошло с момента попадания по тому снайперу и появлению людей шерифа Прэтта на крыше, — невозможно было покинуть район незамеченным. Здание ведь обыскали, так? — по пристальному взгляду Бёрдса становится ясно, что так и есть. — Тогда как этот снайпер исчез прямо у нас на глазах за четыре минуты? Тот, кто вывел его с крыши, — не просто какое-то третье лицо. Возможно, это был полицейский или тип, у которого были связи в оцеплении. Ты это имел в виду, намекая, что в деле замешаны копы? — теперь уже Барри впивается в капитана пытливым взглядом, как делает это с допрашиваемыми преступниками, желая уловить по дрогнувшим мышцам лица не столько реакцию на сказанное, сколько ответ. Но Бёрдс лишь сдержанно и шумно выдыхает и, чуть опустив голову, исподлобья взирает на Барри, не торопясь что-либо озвучивать. И это означает одно: капитан чертовски озабочен услышанным и словно оказывается загнан в угол, где любая попытка вырваться сделает только хуже. Впрочем, Барри и так знает правду, от Бёрдса ему нужно лишь признание. Выдержав ещё пару секунд напряжённого молчания, капитан, наконец, произносит: — Я не дурак, Флойд. Восемь лет работы детективом не прошли даром, знаешь ли, — тихо хмыкает. — Но я предполагаю, что предатели были не только среди оцепления. — Он склоняется к одному из ящиков в столе, отодвинув который, принимается в нём рыться. Барри внимательно следит за манипуляциями капитана и вздёргивает бровью, когда на стол приземляется тоненькая папка. — Среди снайперов оборотней тоже предостаточно. Весь вчерашний вечер я наводил справки и выяснил, — кивок на папку, — что ни Седьмой, ни Восемнадцатый, ни Девятый — никакой полицейский участок в Сан-Фернандо не использует крупнокалиберные снайперские винтовки. Офисы шерифов — подавно. Единственное место, где числятся такие модели, — Шестой полицейский участок. — Ты про ту винтовку, которую сержант Маслоу одолжил у рейнджеров? — спрашивает Барри. — Я про те винтовки, которые нам передал Департамент полиции Лос-Анджелеса два месяца назад, — звучит беспристрастное. Впервые слыша подобное, Барри застывает, будто бы с виду законопослушный гражданин только что признался ему в убийстве, совершённом в далёком детстве. Что ещё за игра в кошки-мышки? Какие к чёрту винтовки? С того момента, как в оружейную полгода назад поступили новые пистолеты, никакие новости оттуда больше не приходили. Тогда половина Шестого сбежалась на обновки, желая прибрать к рукам новое табельное оружие. И, как правило, обо всех новинках сотрудников всегда ставят в известность. Более того, снайперское вооружение — это прерогатива группы захвата, среди которых немало фанатов оружия, любящих потрещать о нём при малейшей возможности. Вряд ли бы кто-то из спецназа упустил возможность похвастаться перед коллегами о поступивших в их распоряжение крупнокалиберных снайперских винтовках. Да и когда только Бёрдс успел выслужиться перед Департаментом Лос-Анджелеса настолько, чтобы заполучить для своего участка столь дорогостоящее и мощное вооружение? — Что за винтовки? — Барри подозрительно косится на капитана, пробуя нащупать, где же тот всё-таки лжёт и намеренно не договаривает. — Они… экспериментальные. — Бёрдс кладёт руки на чуть выпирающий из-под тёмной жилетки живот. — Таких винтовок нет ни в одном полицейском участке Лос-Анджелеса. Пока нет, — акцентирует он на последних словах, точно подчёркивая важность Шестого участка для Города Ангелов. — Это новая модель «Баррет», модернизированная специально под нужды полиции. Во всём городе таких винтовок лишь четыре. — Беннет о них в курсе? — продолжает допытываться Барри, понимая, что чем больше задаёт вопросов, тем сильнее увязает в каких-то махинациях, которые проворачивает Бёрдс. — Нет, потому что они хранятся в отдельной секции оружейной в специально отведённом ящике. Я распорядился, чтобы ни сержант Маслоу, ни кто-либо ещё не подходили к этому ящику до поступления особых распоряжений — разрешения Департамента начать испытания. — Бёрдс откидывается на спинку кожаного офисного кресла, на что оно отзывается тихим скрипом. — Ночью, когда в участке уже никого не было, я решил убедиться, что не параноик и что вся эта стрельба во время митингов — всего-навсего акция каких-то поехавших на голову демократов, и наведался в оружейную. — Бёрдс замолкает, вновь выдерживая напоминающую пытку паузу, хотя Барри начинает догадываться, какими будут следующие слова капитана. — Ящик оказался пуст. — Забавно, — хмыкает Барри и даже позволяет себе усталый смешок. — Сначала ты просишь меня не влезать в это и даже угрожаешь переводом обратно в патруль, а теперь вскрываешь все карты. В чём подвох? — внезапно спрашивает он, потому как сказать, что в словах Бёрдса есть некоторые несостыковки и странности, значит, ничего не сказать. — Я давно тебя знаю, Тайрон, и знаю, какой ты прекрасный манипулятор и тактик. Нет, серьёзно: из тебя вышел отличный руководитель, а ещё прохвост, способный аккуратно спихнуть на другого человека всю грязную работу. Поэтому ты хотел, чтобы я взялся за это дело, верно? Ты хотел, чтобы я занялся этим — помог тебе вернуть собственность Департамента, ведь за утрату таких «игрушек» они не то, что с тебя шкуру спустят… Это федеральное преступление. Просрал мощные винтовки-прототипы и просишь меня их вернуть? Ну, это просто высший пилотаж. И, кстати, пуля, которую ты тогда дал мне осмотреть, — входит в стандартный патрон для крупнокалиберных снайперских винтовок, которые есть, как минимум, у копов Вестсайда. Нет, может, конечно, стреляли и из твоих чудо-винтовок, но я не верю, что в Шестом есть мрази, способные на такое — способные убить своих же. Как и всегда, когда его ставят в тупик, капитан шумно выдыхает. Повисает молчание, нарушаемое лишь едва уловимым шумом за дверью кабинета: может, в кабинете шефа участка время способно притормаживаться, но весь остальной Шестой не спит никогда, равно как и Город Ангелов. Внезапно Бёрдс тянет за ручку один из ящиков стола, откуда вынимает початую тару с виски и два стакана, что мигом наполовину заполняются жидкостью буроватого цвета. Барри морщится, потому как не большой любитель виски, предпочитая ему бренди, что часто заказывает в баре «Мёд и стекло». Да и пить на работе — он никогда этого не понимал, впрочем, не решается упрекнуть в этом капитана, терпеливо дожидаясь, пока тот залпом осушит свою порцию. Тусклое лицо Бёрдса постепенно насыщается свежими красками, ведь тот хмелеет не хуже Нэнси, которой достаточно только понюхать пробку из-под вина. — Я тоже не верил, Барри, пока не стал копаться во всём этом дерьме, что наворотили чёрные, — признаётся Бёрдс. — Тебе разве не приходило в голову: направления толпы, организованность, то, как они легко обогнули самые крепкие оцепления и развалили наименее подготовленные? Они словно бы… — Бёрдс поднимает на него задумчивый взгляд. — Знали куда нужно идти. — Думаешь, их кто-то координировал? — подозрение в голосе Барри. О таком он и не задумывался даже. Да, нередки случаи, когда среди митингующих оказываются самые настоящие командиры, способные одним только взмахом руки направить энергию огромной бурлящей ненавистью толпы в нужное русло. Но чтобы управлять тысячами чёрных, которых заботят лишь жизни своих сородичей и полицейский произвол, нужна первоклассная подготовка, и ею не могут похвастаться самые обычные жители города. Поняв, что именно это Бёрдс и думает, Барри вздыхает ему в тон и растерянно вскидывает ладони. — Но какой в этом смысл? До центра города они бы не добрались в любом случае, — пожимает плечами. — Но если ты в это веришь, то стоит просить помощи у федералов или у Департамента. — Ты когда-нибудь слышал о цветных революциях? — озвучивает Бёрдс, вынуждая Барри коротко рассмеяться со словами: «Да брось, Тайрон, ты же не серьёзно?». Но тот остаётся непреклонен: — Я серьёзно, Флойд. Или ты свято уверен, что нашу хранимую Богом Америку это никогда не коснётся? Может, и Юг с Севером никогда не воевали? Поняв, что их диалог уходит корнями в политику, которую Барри терпеть не может и от которой предпочитает держаться подальше, он чуть приподнимает ладонь в останавливающем жесте: — То, о чём ты говоришь, выходит за рамки моей компетенции, да и твоей тоже. Хотя, может, ты хочешь, чтобы я заявился в студию Билла Мейера, поговорил с ним на тему недавних митингов и попросил общественность заступиться за Шестой участок в Сан-Фернандо? — скептичная усмешка. Однако затем он серьёзнеет и, поднявшись с места, подходит к столу Бёрдса, над которым чуть склоняется, опираясь ладонями. — Слушай, я прекрасно понимаю, что ты трясёшься за своё место. Боишься, что к тебе нагрянут с проверкой из самого Министерства юстиции; что всё это повторится, а чёрные потребуют твоей отставки. Но мы не политики, Тайрон, не военные и не спецслужба — мы грёбаные копы. И я просто хочу, чтобы всё это рассосалось само собой, а мой отдел продолжил заниматься своей работой. Чёртовы журналисты уже душат меня своими письмами на почте и постоянно караулят возле дома, желая узнать долбанные подробности долбанных убийств в Тихом месте. — Я боюсь, Флойд, — начинает Бёрдс, но на секунду заминается, точно набираясь решимости озвучить, — что мы невольно ввязались в чужую войну. Я рассчитывал на поддержку Седьмого участка, но их шеф дал чётко понять, что они не станут этим заниматься, пока не выяснят обстоятельства гибели собственных офицеров. Военная полиция и федералы сели мне на шею так же, как тебе — журналисты. У них подозрительно сильный интерес к тем снайперам, хотя они и делают вид, что верят, будто стреляли члены банд или какие-то провокаторы. — Так мне заниматься делом снайперов? — решает, наконец, закрыть болезненный вопрос Барри. — Или всё-таки не влезать? Бёрдс недовольно кривит губы и, залпом осушив и второй стакан с виски, прячет выпивку обратно в ящик стола, громко захлопнув. Затем чешет переносицу, точно тщательно взвешивая все плюсы и минусы каждого из решений. — Ты уже влез, Флойд. Ты и Беннет, когда решили осмотреть место происшествия. Назад дороги нет, — качает головой. — И Тихое место… Вся эта заварушка с чёрными и снайперами ненадолго отвлечёт прессу, но те трупы никуда не исчезли. — Ну да, они ведь не твои винтовки, — Барри хмыкает и застёгивает пуговицы пиджака. — За ними присматривают получше, — после этих слов он выходит из кабинета, прикрыв дверь. Чужая или нет, но, похоже, Шестой участок действительно ввязался в войну, о которой пока не подозревает.