* * *
Смена юнита Колибри-два закончилась на трагичной ноте, после которой даже привыкший ко всякому дерьму Крис поник, вспоминая далеко не самую приятную картину сплющенного морщинистого тела с кровавой каймой вокруг. Что именно вынудило старушку выброситься из окна неясно, хотя Флойд, прибывший для осмотра места происшествия спустя какое-то время, намекнул, что та испугалась ареста и попыталась избежать наказания. Чертовски глупый способ выйти сухим из воды. — Куда ты меня привёз? — не понимает Мэй, обеспокоенно поглядывая в мокрое от дождя окно автомобиля со своей стороны. Крис его успокаивает, дружески хлопнув по плечу: — Расслабься. Это «Мёд и стекло» — лучшее заведение в Сан-Фернандо, — кивок в сторону яркой неоновой вывески, которая из-за дорожек воды на стёклах окон патрульной машины напоминает мутное фиолетовое пятно. — Мы с ребятами часто здесь собираемся. Тут полно наших, — подчёркивает. — Вообще мне давно стоило тебя сюда привезти. — Но мы ведь при исполнении... — пробует протестовать Мэй. — Мы целыми сутками при исполнении, так что кончай ломаться, — отмахивается Крис. — Идём. — Он выныривает из машины и усмехается, глядя на то, как Мэй продолжает колебаться. Спустя какое-то время новичок всё же вылезает следом. — А форма? — Мэй оглядывает свою форменную рубашку, которая, равно как и рубашка Криса, успевает слегка намокнуть. Проклятый дождь идёт уже второй день подряд, хотя и на смену ливню пришло нечто более щадящее. — Можешь зайти голым: уверен, местные красотки оценят, — гогочет Крис, с удовольствием наблюдая, как красным наливаются щёки новичка. Тот потирает шею, точно коря себя за сказанную глупость, и плетётся вслед за ментором. Да, устав запрещает офицеру, будучи в форме, вообще прикасаться к алкоголю. Вот только большинству копов Сан-Фернандо давно плевать на это. Кто-то нашёл лазейку в правиле, решив, что если снять жетон, то форма не будет соответствовать правилам, следовательно, и сам офицер одет не по форме. Другие пользуются покровительством хозяина заведения, который когда-то сидел за одной партой с самим главой Департамента полиции Лос-Анджелеса. И в случае вопросов, один телефонный звонок решит всё. Крис до сих пор не определился, как относиться к такому заступничеству со стороны хозяина. Вроде бы они только в плюсе, однако как раз подобное покровительство, пустившее корни и в повседневной жизни, порой приводит к беззаконию. И, в общем-то, сами копы отчасти нарушают закон, за соблюдением которого обязаны следить. Подумав об этом, Крис озвучивает: — Камеру только проверь: она должна была закончить запись. Если нет, то выкинь её на хер. Всё, наша смена закончилась. — И хотя его голос звучит серьёзно, он прекрасно понимает, что после разговора с самим капитаном Бёрдсом теперь уже никто не позволит избавиться от этих грёбаных камер. Внутри заведения гостит свойское веселье: копы из самых разных уголков района сидят за столиками, попивая в большинстве своём безалкогольные коктейли и расслабляясь после тяжёлых будней. Рядом мостятся кинологи, которым владелец заведения всегда делает исключение относительно запрета на посещение заведения с животными, а ещё ребята из группы захвата, отмечающие чьи-то успехи. Даже их командир в лице Тони, несмотря на недавние события и слухи о, вроде как, испытательном сроке, веселится вместе с остальными, комментируя рассказ подчинённого. Да, в спецназе Шестого до сих пор траур по погибшему коллеге, ведь офицеры группы захвата по-прежнему не снимают чёрных лент со своих предплечий, однако сегодняшний день они решают провести с душой. — Это же бар, — заключает Мэй удивлённо-возмущённым тоном, словно стыдя Криса за то, что тот посмел привести его сюда. Но Крис только улыбается и заказывает им обоим по бутылке холодного некрепкого пива, после чего, подхватив выпивку, усаживается вместе с новичком за столик у окна. Мэй снимает с пояса дубинку и кладёт её на бёдра, куда так же опускает и ладони, напоминая смиренно сидящего ученика на уроке. Крис двигает к нему мокрую тару с пивом. — Чего тормозишь? Пей, давай, — велит он, кивнув на бутылку. Мэй, помедлив какое-то время, неуверенно ухватывает её, точно какое-то ядовитое насекомое, и преподносит к губам, делая смелый и долгий глоток. Крис восхищённо наблюдает за ним и, чуть перегнувшись через деревянный стол, хлопком по плечу подбадривает стажёра. — Неплохо, Мэй. Выходит, что-то в этой жизни ты делать умеешь, — усмешка. — Осталось научить тебя цеплять красоток или красавчиков, и будешь полностью боеспособен. — Почему тебя так волнует моя личная жизнь? — справедливо интересуется Мэй, на что Крису ничего не остаётся, кроме как пожать плечами. Он и сам не знает почему. Видимо, сказываются годы совместной работы с Барретом, что точно так же обучал его простым житейским мелочам, вроде недорогой, но вкусной марки пива или лучшего подарка для второй половинки. Её он, к слову, тоже пытался подобрать Крису, но тот раз за разом отказывал, потому что свою вторую половинку как раз-таки нашёл. При мысли об этом Крис поджимает губы и нервно сглатывает, отчего вздрагивает кадык, и, чтобы успокоиться, делает затяжной глоток из своей тары. Поморщившись, вытирает мокрые губы тыльной стороной ладони и серьёзно глядит на новичка, которому уже ударил в голову алкоголь, пусть и слабый. И это после одного-единственного глотка?.. — Ты в порядке? — осведомляется Крис. — Спрашиваю, потому что увиденное сегодня... — Крис вспоминает, как криминалисты лопатой соскребали тело старушки. Чавкающие звуки размозжённых внутренностей и треск рвущейся кожи, что прилипла к асфальту, — кажется, хуже этого только крики горящих заживо людей. Тело старушки не идёт ни в какое сравнение с тем, что им довелось лицезреть в Тихом месте, но даже у него после увиденного всё внутри перевернулось, что уж говорить про зелёного юнца. Однако Мэй держался и держится более чем достойно. Да, он блеванул снова, испачкав туфли Флойда, которому вдруг захотелось расспросить их, как свидетелей, о звуке, что раздался при приземлении тела на асфальт. И Мэя стошнило. Какое, к слову, отношение имеет звук приземления к факту суицида, Крис так и не понял. — Здесь нет ничьей вины, Мэй. Что здесь, что тогда, на Гонолулу — чокнутых везде хватает. Ты и я сделали всё возможное. — Мы могли спасти её? — не утверждает, но спрашивает Мэй, наконец, прозрев и поняв, что даже копы Города Ангелов не всесильны. — Нет, — после недолгой паузы отвечает Крис и качает головой. — Даже если бы она не стала прыгать, то напала бы на нас. — В голове мигом рисуется картина, где они входят в квартиру, и на них из-за угла выскакивает свихнувшаяся старушка, размахивающая ножом. — И нам бы пришлось её пристрелить, потому что тазер в таком возрасте всё равно что пистолетная пуля, — он вздыхает и, склонившись над столом, добавляет: — Больше никто не пострадал, и это главное. В ответ на его слова Мэй поднимает растерянный взгляд и кивает. Повисает пауза, которую изредка нарушают проходящие мимо коллеги и знакомые, что мигом признают Криса, и, обменявшись парочкой слов, разбредаются по своим делам. — Мы с Барретом часто приходили сюда после работы, — с ностальгией в голосе произносит Крис, обводя задумчивым взглядом интерьер заведения, не отличающийся особой роскошью или изыском — лишь всё самое необходимое для отдыха и весёлого времяпрепровождения. И этот интерьер не меняется никогда, словно бы намекая посетителям, что заведение навсегда останется таким, какое есть сейчас: уютным, небольшим, очаровательным. — Сидели вон за тем столиком, — он кивает на столик недалеко от уборной и смеётся. — Это удобно, потому что после двух бутылок пива лишние секунды могут стоить тебе форменных брюк. — Ты бы хотел, чтобы он был жив? — вдруг спрашивает Мэй, на что Крис удивляется, хотя и озвучивает небрежно-обиженное: — Глупый вопрос, Мэй. — Я лишь пытаюсь понять, — делает осторожную паузу, после которой так же осторожно продолжает: — Хочешь ли ты, чтобы я заменил его. От услышанного Крис негромко хмыкает и делает очередной глоток, что помогает унять мимолётный гнев внутри. Новичок, похоже, даже понятия не имеет, что несёт. Последствия ли это алкоголя, либо давно зудящее желание высказаться, получившее прекрасную возможность увидеть свет — остаётся только гадать. Да, раздражает. Да, вынуждает Криса сжать под столом кулак от злости и досады, однако он уже давно для себя понял: злиться на Мэя бесполезно. Стажёр неисправим и будет пытаться гнуть своё, даже если его ментор захлебнётся от недовольства. — Никто не заменит Баррета. Никто и никогда. Любой коп уникален, Мэй. И даже, блядь, ты со своим занудством, этими пидорскими замашками и уёбской правильностью неповторим, — признаётся Крис. — Бёрдс говорит, что незаменимых нет; что на наше место придёт другой. Всё это херня, — морщится. — Тот, кто придёт на наше место, будет делать эту работу хуже или лучше, но не так, как это делали мы с тобой. А Баррет... Он просто идиот. Господи... — Крис внезапно всхлипывает и окунает лицо в ладони. Он не знает почему, но его пробило настолько, насколько вообще способна пробить мысль о смерти близкого человека. Да, они были близки с Барретом, причём, ближе, чем могут быть напарники. И чем сильнее Крис думает об этом, тем больше винит себя за то, что не исполнил свой долг как партнёра — не защитил Френка, не сберёг его от смерти, позволив практически в одиночку разведывать один из самых криминальных районов их поста, находящийся под контролем «Шоко». — Кристиан?.. — Мэй закономерным образом справляется о его самочувствии, на что Крис лишь качает головой, а после вытирает крошечные одинокие слезинки в уголках глаз. — Это случилось два месяца назад, — выдавливает он, успокоившись и сделав глубокий вдох. Затем выдох. Новичок обязан знать. В конце концов, либо так, либо сухой рапорт, до которого его любопытные руки уже успели добраться. Но рапорт — это ничто в сравнении с тем, что говорит сам Крис. — Мы уже заканчивали смену, как Баррет заметил что-то подозрительное в одном из переулков. Я пытался его остановить, потому как знал, что это за район и знал, чем всё может кончиться. Но Баррета не останавливал даже Грир — его вообще никто не мог остановить. Он отправился в тот переулок, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Я выскочил из машины, услышал крики, ругань, а после — выстрел. Сначала один, затем второй, третий — Баррет пытался кого-то подстрелить. И когда я подбежал, то застреленным оказался он сам — пуля вошла ему прямиком в глаз, оставив огромную дыру в черепе, — Крис отчего-то мрачно усмехается, на секунду преобразившись в маньяка-психопата, рассказывающего в суде о последних секундах жизни своей жертвы. — Я сидел возле его трупа, с чего-то решив, что Баррета ещё можно спасти. Блядь, я даже вызвал скорую и собрался идти за аптечкой! — чуть повышает голос он. Затем, успокоившись, заканчивает рассказ: — Мимо меня на бешеной скорости пронёсся фургон — весь в дырах. Баррет стрелял в эту машину, и из неё его и подстрелили. — Это были гангстеры? — решает уточнить Мэй, избрав на удивление верную тактику, ведь стоит ему начать успокаивать Криса, и тот закажет себе чего-нибудь покрепче, чтобы напиться до беспамятства. Снова. — Так считают Бёрдс, Грир да и все остальные, — Крис шмыгает носом и пробует взять себя в руки. Он позволяет себе слишком многое при новичке, который уже вряд ли станет смотреть на него, как раньше. — Я же считаю, что это тот, кто, как минимум, умеет метко стрелять. Среди гангстеров таких стрелков по пальцам пересчитать да и стрелять они предпочитают в грудь. Никакой любитель не попадёт в голову из машины, что едет на полной скорости, только если ему сильно повезёт. — Это ведь официально подтверждённые обстоятельства его гибели? — спрашивает Мэй такой интонацией, будто это не он, не став предупреждать Криса, изучал его рапорт, пока был назначен на работу в архиве. — Это то, что я видел, — твёрдо настаивает Крис. — Все эти эксперты считают, что мы просто ввязались в перестрелку. Но их там не было, а я был, — Крис не замечает, как его голос покрывается коркой льда. Порой он неоправданно груб с новичком, не сразу понимая, что это всего-навсего защитная реакция человека, однажды познавшего невероятную боль утраты. И Мэй это прекрасно чувствует. Ощущает, как мигом меняется интонация ментора, а потому меняется и сам. — Зачем ты рассказал мне? — тихо осведомляется он, словно его против воли заставляют хранить страшную тайну. — Ты ведь мой напарник, — просто отзывается Крис и залпом осушает остатки пива. Чтобы напиться, одной бутылки мало, но к нему уже подступает дурманящее опьянение, а в глазах постепенно мутнеет. Для такого состояния Баррету требовалось не меньше трёх. — А напарники должны доверять друг другу. К тому же, ты сам сказал, что читал рапорт. Уже нет смысла утаивать от тебя это. Будто оценив такой ответ, Мэй кивает несколько раз и так же отпивает из своей бутылки, морщась. — А ты, я смотрю, входишь во вкус, — усмехается Крис, глядя, как упорно новичок пытается доказать, что ничем не хуже своего наставника. Это забавляет, правда, до того момента, пока на лице Мэя не возникает глуповатое выражение лица. Похоже, «готов». — Эй, ты как? Голова ещё варит? — с ухмылкой на лице спрашивает Крис, дотронувшись до плеча стажёра. Тот судорожно кивает и, словно придя в себя, встряхивает головой, краснея от ударившего в голову алкоголя. — Тут ведь всего пара градусов. — Чтобы убедиться, Крис покручивает тару с пивом, изучая надписи на этикетке, и находит подтверждение своим словам. — Это даже пивом сложно назвать. — Мне нужно в уборную, — выдавливает Мэй, на что Крис дёргает правой бровью, хотя ничего не говорит, кивнув в сторону, где расположена уборная, предназначенная для обоих полов сразу. Поблагодарив сдавленным «Спасибо», Мэй едва ли не срывается с места и, столкнувшись по дороге с официанткой, скрывается за грязной дверью уборной. Такой неловкий и смущённый стажёр вызывает на лице Криса идиотскую улыбку, которую он разбавляет мечтательным вздохом. Может, будь Баррет таким же, как и Мэй, то был бы жив? Или у них бы всё получилось, а та интрижка переросла бы в нечто большее? Крис никогда не поймёт этого: Баррет был женат, но спал с другими мужчинами. Он спал с ним, спал с членами команды спецназа Шестого, отчего те в спешке переводились в другие участки; спал с кинологом из Седьмого, которого на следующий день нашли с топором в голове — скрывающийся от правосудия фермер напоследок решил показать характер. Френк был настоящим ловеласом, а Крис — дураком, с чего-то решившим, что напарники в полиции могут себе такое позволить. Однако Баррет мёртв, и он забрал в могилу подробности той ночи и всех последующих. Никто не должен знать, что они вытворяли после окончания смены и как использовали наручники и другое снаряжение. А Мэй... — Мэй, — шепчет Крис и облизывает пересохшие губы, ощущая, как фамилия новичка тает во рту, точно купленная на фестивале сахарная вата — такая сладкая, как, наверное, и сам стажёр. Он усмехается собственным мыслям и позволяет себе отпить из тары Мэя, чувствуя, как возбуждается — как набухает член, натянувший ткань белья и форменных брюк. Крис кашляет в кулак и косится на сидящих за соседними столиками посетителей, что беззаботно веселятся, не обращая внимания на происходящее вокруг. Тем лучше, потому что Крису нужно срочно избавиться от этого маленького недоразумения. Стол служит ему временным укрытием, но организм, словно капризный ребёнок, требует внимания — требует разрядки. Крис шипит, ругаясь на самого себя. В таком состоянии он долго не просидит, а, елозя прямо перед носом стажёра, непременно вызовет его любопытство. Поняв, что другого варианта, кроме как переждать возбуждение в общественном туалете, тем самым спасая свои брюки и чувство гордости, нет, он также поднимается из-за стола, но натыкается на Эйлин Хэйнс, как и многие здесь, щеголяющую в форме патрульного. Правда, судя по её обычному выражению лица, сегодня она ограничилась исключительно беззалкогольным, чего нельзя сказать о Крисе. Хотя, это всего лишь пара градусов. — Крис! — радостно восклицает она и обнимает, но, видимо, ощутив упирающийся в бёдра член, отстраняется, хитро поглядывая на него. — Так-так, тебе приглянулась одна из официанток? Или это я на тебя так влияю? Не то, чтобы я против, — ты мужчина очень даже ничего — но моё сердце, вроде как, уже занято. — Моим лучшим другом, я помню, — с пьяной улыбкой кивает Крис. Конечно, он это помнит — то, как в один из вечеров Эйлин, словно какой-то маньяк-насильник, подкараулила его возле дома и в слезах умоляла выслушать её, признавшись, что, похоже, запала. На своего напарника в лице Макса. Тогда политика в отношении служебных романов в Шестом больше напоминала охоту на ведьм: копы обвиняли друг друга в интимных связях, в распутстве и вообще едва ли не взаимно клеймили одним из семи грехов. И за любое, даже основанное на сомнительных и далёких слухах, подозрение собиралась специальная комиссия, по результатам которой в девяноста процентах случаях офицера ждал либо испытательный срок, либо перевод в другой юнит или, — что хуже всего — участок. После этих событий половина Шестого возненавидели сержанта Алекса Тица: психолог оказался жутко проницательным в вопросах предполагаемых связей и задавал настолько неудобные вопросы, что опрашиваемому копу ничего не оставалось, кроме как сознаться. И именно в разгар этой своеобразной инквизиции Эйлин угораздило положить глаз на своего огненно-рыжего напарника с веснушками. Макс, несмотря на свою неоднозначную внешность, всё же чертовски популярен у девушек, а потому пробуждение симпатии в Эйлин было вопросом времени. Когда же время пришло, она не придумала ничего лучше, чем сразу же после работы заявиться домой к лучшему другу мужчины, в которого провалилась всей душой, сердцем и ещё чёрт знает чем. И после того разговора вечером на кухне, Крис понял, что его лучшему другу, в общем-то, повезло. Эйлин взяла с него обещание молчать — похоже, для многих девушек разглашение подобной тайны со стороны мужчины равносильно приговору расстрельной команды — и с тех пор делает вид, что между ней и Максом нет ничего, кроме дружбы и чисто партнёрских отношений. Забавно. Но забавнее всего слышать очередные упрёки Макса в свой же адрес на тему того, как он несчастен и что умрёт — не девственником, нет, — холостяком. Эйлин оглядывает его с ног до головы, не скрывая толики подозрения во взгляде, которое так же проскальзывает и в её голосе, когда она озвучивает следующее: — Распространяешься об этом? А как же твоё обещание? Но Крис снова кивает, улыбаясь ещё шире и заражая этой улыбкой и Эйлин, которая усмехается, мигом прознав, что её собеседник, мягко говоря, навеселе. — Не волнуйся, я никому не сказал. Как не скажу о романе Пул и Чепмена, — едва ли не с гордостью произносит Крис. Однако даже сквозь пелену опьянения удаётся сообразить, что сказанное только что, тоже было тайной. — Упс... В смысле... Я хотел сказать, — Крис пробует исправиться, но уже слишком поздно: судя по вытаращенным глазам Эйлин, услышанный компромат сразу на обоих детективов быстро находит отклик у неё в голове. — Айзек спит с Нэнси? — раздаётся ошарашенный голос. — Серьёзно? Но Нэнси... Она же слегка тормознутая, разве нет? Подумать только, — Эйлин задумчивым взглядом обводит окружение и заводит за ухо рыжий локон. — Никогда не представляла их вместе. Ты сегодня пьёшь в одиночестве? — она настолько резко перескакивает с одной темы на другую, что Крис не сразу умудряется обмозговать не только вопрос, но и ответ на него, который всё же озвучивает, сообщив о резко сорвавшемся в уборную Мэе. Эйлин усмехается: — Твой новичок — зелёный во всех смыслах. Мы с Максом сидим на нашем обычном месте возле музыкального автомата. Может, присоединитесь? Ответом служат неуверенно приподнятые, а потом и рассеянно опущенные плечи. В принципе Крис совсем не против того, чтобы подсесть к рыжему дуэту. Шутки и забавные истории Макса уж точно не дадут скучать. Да и Мэй, возможно, так быстрее протрезвеет. Хотя, памятуя о местами коварном характере Эйлин, что явно не откажет себе в удовольствии напоить новичка, того скорее всего придётся выносить на руках. Как бы то ни было, но мнением Мэя относительно компании коллег пренебрегать не стоит. — Я предложу ему, — отзывается он и взглядом пробует выцепить Макса. Однако тот находит его быстрее и машет рукой, зазывая к себе. Крис машет в ответ и жестом показывает, что пока не может подойти. Тогда Макс корчит обиженную гримасу и, приподняв бокал с каким-то коктейлем, показывает на него пальцем, как бы намекая, сколько будут стоить извинения Криса — одного выпитого до дна коктейля. Непонятного коктейля, в котором бог знает сколько градусов. — Кстати, пока не забыла, — Эйлин хмурится и подходит к Крису ближе, игнорируя пары алкоголя, бьющие ей в лицо. — Нам надо обсудить с тобой День Рождения Макса: куда пойдём, где и во сколько соберёмся и — самое главное — что будем дарить. У меня есть парочка идей, но лучше их обсудить с тобой. — Прыжок с парашютом для всех нас? — предлагает Крис, памятуя об их последнем разговоре на тему подарка для Макса. Для Криса, как для бывшего десантника, прыжок с парашютом — это нечто вполне обыкновенное. Да, адреналин; да, жутковато, когда оказываешься во власти свободного падения и несёшься на огромной скорости вниз, к земле. После своего первого прыжка, пусть и учебного, он долго отходил, а остаток дня пребывал в состоянии эйфории, потому как его продолжало тянуть на всякие подвиги и прочие безумные вещи. И ведь Крис далеко не самый впечатлительный человек, в отличие от Макса, которого в принципе не сложно чем-то удивить. Однако об этой мечте лучшего друга — спрыгнуть с парашютом с борта какого-нибудь кукурузника — Крис узнал не так давно. Тогда Эйлин его затею поддержала, сказав, что и сама не прочь вкусить адреналина. Но, похоже, появились и другие намётки для подарка. Меж тем возбуждение, поднявшее Криса по тревоге пару минут назад, вновь даёт о себе знать. Приходится ретироваться, озвучив сбивчивые извинения и даже выдав нечто вроде поклона. Он срывается с места, спешно лавируя меж посадочных мест, посетителей и даже собак, что лежат у ног кинологов, дремля. Крис толкает дверь уборной и слышит, как кого-то вырывает в туалет, и замирает на пороге. Специфичный кашель выдаёт Мэя, который, закрывшись в одной из кабинок, опорожняет желудок. — Мэй? — Крис медленно подходит к дверце кабинки и постукивает костяшками пальцев. — Ты в порядке? В ответ раздаётся шум сливного бочка, после чего щёлкает щеколда, и Мэй — весь бледный и потерянный — выходит. На груди его форменной рубашки видны кусочки свежей рвоты. — В чём дело? — обеспокоенно интересуется Крис, из последних сил борясь с пьяным наваждением и дурными мыслями, навязчиво лезущими в голову. Он даже отмахивается, точно эти мысли приобрели форму мух и теперь досаждают своим жужжанием. — Я... Пиво какое-то кислое, — отзывается новичок, виновато потирая шею, на что Крис усмехается: — Хочешь сказать, оно забродило? Значит, закажем ещё. — Нет, мне... Мне хватит. Да и тебе тоже. Нам не стоит напиваться, будучи в форме. — Мэй отшатывается назад и лишь благодаря Крису, который оказывается рядом, не падает на грязный кафель. — Кажется, мне пора домой. — Он заметно напрягается в объятиях Криса, что придерживает его, не позволяя самостоятельно сделать и шаг. — Я в порядке. Можешь отпускать, спасибо. — На щеках выступает румянец. Но вместо этого Крис усмехается пьяной улыбкой и, резко развернув новичка к себе лицом, принимается истязать его губы грубым, животным поцелуем, точно изголодавшийся зверь. Крис действительно голоден: он ужасно соскучился по чужим ласкам. Те проститутки, которые иногда помогали снять стресс после рабочей смены, не давали того, что давал ему Баррет и что, возможно, может дать Мэй — мгновенный отклик на любое, даже самое мимолётное прикосновение. Большинство легкодоступных девушек лишь создавали приторную иллюзию борьбы, в то время как Мэй сопротивляется изо всех сил. Это забавляет, а потому Крис ухмыляется сквозь поцелуй и, словно призывая не останавливаться, властно кладёт руки на талию новичка, стискивая пальцами плотный ремень с кобурой. Мэй протестующе мычит, упирается ладонями ему в грудь, пока не сжимает воротник форменной рубашки до скрипа опасно натянутой ткани. Крис не успевает сообразить, что ощущает первым: привкус крови во рту или ноющую от удара новичка челюсть. Он отшатывается назад, отчего налетает на дверцу кабинки, и мотает головой, прогоняя пьяные наваждения. Испуганный и полный замешательства Мэй стоит напротив, сжимая и разжимая кулаки. Один наливается красным, а в другом находится сорванный полицейский жетон. Крис мгновенно переводит взгляд на свою грудь, отмечая с левой стороны лишь дырку, оставленную креплением жетона. — Ты... Ты... — Мэй тяжело и учащённо дышит, напоминая супругу, заставшую свою вторую половинку в постели с другим. Ноздри раздуваются от бурлящей внутри злости. Крис замирает, внимательно следя за ним. У него перехватывает дыхание. Новичок поднимает руку, сжимающую полицейский жетон, и швыряет его в стену — от звона тонкого металла, кажется, закладывает уши. Затем стажёр уходит прочь, громко хлопнув дверью. — Джулиан... — только и слетает с губ Криса, прежде чем он осознаёт, какую страшную ошибку совершил.* * *
До своей квартиры Крис добрался лишь спустя полтора часа, которые просидел за столиком, пытаясь протрезветь, чтобы суметь сесть за руль. Плюнув на это, он поймал такси, пообещав самому себе, что сразу же после пробуждения заберёт служебную машину со стоянки у входа в бар. Дома он оказывается атакован тоской и ненавистью к самому себе. Дрожащими от злости руками расстегнув ремень с кобурой и снаряжением, швыряет его в дальний угол гостиной, и усаживается на диван, окунув лицо в ладони. Его снова ударяет в слёзы, которые он смахивает и пробует спрятать глубоко внутри. Там, где хранится память о покойном Френке и куда так настойчиво пробуют забраться чувства к Мэю. Крис не хотел этого. Он не хотел пугать новичка и уж тем более поступать вот так — совращать его без намёка на обоюдное желание. Это выглядело ужасно, словно попытка залезть в штаны напарника-тихони, что возбуждает одним только своим видом. Но Мэй никогда не возбуждал Криса, однако сегодня ему захотелось попробовать стать с новичком ближе, особенно после всего, что они оба успели вместе пережить. Голову посещают воспоминания об их первом дне знакомства. Кажется, что это было вчера, хотя прошёл уже практически месяц. Затем был первый вызов. Первое ранение, полученное Мэем на посту. А после... Всё стало течь своим чередом. Крис стал привыкать к своему новому напарнику, как привыкают к зубному имплантату — выхода не остаётся, остаётся только смирение. Но после визита Мэя в больницу, после всех тех случаев, когда стажёр удивительнейшим образом вовремя оказывался рядом, прикрывая спину, это и случилось — то, что называют всего лишь одним словом. Привязанностью. Он привязался к новичку так, как когда-то к Френку. Постепенно. Безотказно. Навсегда. Крис вытирает остатки слёз о короткий рукав форменной рубашки, наплевав, что на тёмной ткани могут остаться следы, и бросает тоскливый взгляд на фотографию в рамке, стоящую на журнальном столике. Он и Френк в обнимку на фоне их прежней патрульной машины — старой-доброй «Виктории». Кто-то скажет, что это фото — самый обычный снимок двух коллег по работе, коих бывает миллионы. Но уже на тот момент Крис и Френк были не просто коллегами или напарниками. Они были чем-то большим. И нечто подобное теперь так отчётливо ощущается между ним и Мэем. Подозревает ли сам Мэй? После сегодняшнего наверняка станет, как и станет держаться от него на расстоянии. При мысли об этом Крис ругается и в приступе гнева ударяет по журнальному столику. Фотография соскальзывает вниз, а одна из ножек столика трещит, покосившись. В нагрудном кармане вибрирует сотовый. Крис не сразу соображает, что ему звонят, а когда до него доходит, рваными движениями вытаскивает телефон, лелея надежду, что это звонит Мэй. Но нет — звонок исходит от Барри Флойда. Поначалу Криса одолевает заманчивое желание сбросить вызов, а сам телефон выкинуть в окно. Тем не менее он сдерживается и, помедлив с минуту, когда мелодия звонка подходит к концу, отвечает. — Кристиан, это Барри, — раздаётся в динамике, — оказывается завтра будет проводиться полицейская операция — Грир только что поставил нас всех перед фактом. Шестой, маршалы, парочка ребят из Иммиграционки — нас всех посылают на Мавретон, чтобы повязать Рафа. Я звоню, потому что на тебя и твоего протеже Грир обратил особое внимание. Сказал, что для новичка это отличный шанс набраться опыта. От услышанного Крис обречённо вздыхает и проводит ладонью по лицу, ощущая, как мгновенно накатывает усталость. Только этого не хватало — полицейская операция, во время которой обязательно разразиться стрельба. К тому же, Крису придётся взаимодействовать с Мэем, и тот вряд ли поддержит его инициативу, учитывая произошедшее в баре. Короче говоря, для полной жопы не хватало именно этого — долбанной спецоперации. — Я слышал, вы отправились в бар после смены, — вновь подаёт голос Барри, и Крис различает слабые нотки беспокойства. — Грир не в курсе. Надеюсь только, что вы не сильно напивались. Брифинг начнётся завтра в восемь, не опаздывайте. Салаге привет. — После этих слов раздаются гудки. Крис отстраняет от уха телефон и пустым взглядом взирает на потухший дисплей. Он думал, хуже уже не будет и падать дальше, чем уже есть, попросту некуда. Но со дна постучали.