Шестой

И хотя Барри зарёкся в это влезать, но собственное любопытство, точно поводок, потянуло его к зданию больницы, куда доставляют раненых и пострадавших полицейских Сан-Фернандо. После разговора с Кристианом в раздевалке он отчего-то был уверен, что тот проявит толику заинтересованности и попробует глубже вникнуть в обстоятельства произошедшего с юнитом Говард-три. Но, как оказалось, напрасно. Видимо, не зря Крис старается держаться подальше от любой следственной работы, зарекаясь связываться с детективным отделом и расследованиями вообще. С другой стороны, он хорошо помнит, как Крис однажды пришёл к нему в кабинет поздним вечером и стал расспрашивать о случаях полицейского насилия в Шестом. Оказалось, что тот вместе со своим напарником узнал про якобы похищение несовершеннолетнего паренька двумя неизвестными офицерами полиции. Барри никогда не приходилось иметь дело с чем-то подобным, а потому он лишь пожал плечами, не понимая, откуда в Крисе проснулся азарт детектива. Но надолго этого запала не хватило. В больнице даже на закате дня царит суматоха: врачи что-то бурно обсуждают друг с другом, сбившись в маленькие группы по три-четыре человека, в то время как медсёстры и вспомогательный персонал носятся из угла в угол, словно бы к ним готовятся привезти огромную партию раненых прямиком из эпицентра боевых действий. Барри уверен: в день беспорядков на Футхилл Фриуэй в этой больнице творился настоящий хаос, а сотрудников едва ли хватало, чтобы удовлетворить нужды каждого новоприбывшего пациента. У стойки регистрации его приветствует порядком уставшая брюнетка, что дежурным тоном просит показать удостоверение, осведомляется о цели визита и подробно описывает маршрут, который необходимо пройти, чтобы добраться до нужной палаты. Барри сдвигает брови к переносице, понимая, что эту больницу можно справедливо назвать лабиринтом. Он ничего не говорит, в голове прокручивая путь от фойе до пункта назначения, что расположен на третьем этаже. Кивнув девушке в знак благодарности, он убирает удостоверение с жетоном полицейского детектива обратно во внутренний карман пиджака, и неспешно бредёт по просторному фойе в сторону лифта, по пути чуть не поскользнувшись на только что вымытом плиточном полу. На третий этаж он поехал в компании двух медбратьев, которые в течение всего подъёма кабины лифта как-то странно косились друг на друга, бросая игривые взгляды и причмокивая губами, словно бы смакуя поцелуи. Заметив один из таких жестов, Барри морщится и сосредотачивается на изучении панели с кнопками, решив, что дела педиков его не касаются, хотя томные вздохи этих двоих не могут не раздражать. Раздаётся короткий писк, оповещающий об остановке лифта на очередном этаже, и двери кабины плавно разъезжаются в стороны. Барри спешно выходит, попутно подтягивая галстук и поправляя манжеты, и оглядывается по сторонам, бредя вдоль длинного коридора. Поворот налево. Затем пара ярдов вперёд, потом направо. Снова направо и сразу же налево. У него начинает кружиться голова от виляния по коридорам, по обе стороны которых — двери с номерами палат, либо фамилиями докторов, занимающих тот или иной кабинет. Пару раз Барри врезается в пустые каталки, внезапно выныривающие из-за угла, и виновато улыбается медсёстрам, что просят его быть внимательнее. Завидев у входа в одну из палат сержанта Алекса Тица, Барри понимает, что добрался до нужного места. Сунув руки в карманы, он неторопливо подходит к сержанту. Тот стоит рядом с дверью, опираясь спиной о стену, обклеенную светло-зелёными обоями. — Кого-то ждёшь? — издалека начинает Барри, сокращая дистанцию. Алекс, до этого задумчивый, мгновенно оживляется и обменивается с ним кивками. В отличие от многих в участке Барри общается с Алексом на равных, опуская звания и даже разницу в возрасте. Это помогает не чувствовать себя уязвимым перед человеком, без труда копающимся в мозгах других людей на расстоянии. — Я пришёл проведать офицера Карен, — просто отвечает Алекс, скрестив руки. Барри уверен — это нисколько не защитная реакция. Алекс слишком хороший психолог, чтобы выдавать себя позами, о которых знает едва ли не каждый. — Но сейчас у неё плановый осмотр, и её лечащий врач попросил подождать снаружи. Протянув понимающее: «Вон оно как», Барри кивает, но решает убедиться сам и чуть приоткрывает дверь палаты. Сквозь узкую щёлку различает фигуры доктора и медсестры, а ещё босые ноги офицера Карен, которая сидит на кушетке. Проведя разведку, Барри отстраняется от двери и усаживается на один из мягких стульев напротив двери, решив не ждать на своих двоих. Ему уже давно не двадцать пять, чтобы постоянно быть на ногах. — И давно ты ждёшь? — с толикой интереса в голосе спрашивает Барри и тянется к лежащей на журнальном столике раскрытой книге. «Мифы и легенды Древней Греции» — так гласит обложка, расписанная в стиле знаменитых ваз с золотистыми и оранжевыми рисунками, изображающими героев Олимпа. — Около получаса, — машинально отвечает Алекс и внимательно следит за тем, как Барри безразлично пролистывает страницы взятой книги, словно бы лелея надежду наткнуться на что-то, что отличается от сплошного полотна из букв. — У тебя ко мне какое-то дело, детектив-лейтенант? Озвученное звание напоминает скрип пенопласта, проводимого по стеклу. Если Алекс, либо кто-то ещё из Шестого обращается с упоминанием звания, то, значит, терпение этого человека на исходе. Знает ли об этой странной закономерности сам Алекс? Если нет, то, выходит, не такой уж он и профессионал, а если да, то зачем так очевидно намекает на свою нетерпеливость? Хотя, если вспомнить, что тот торчит у палаты офицера Карен вот уже тридцать минут, ожидая, когда ему позволят провести пятиминутную беседу, неудивительно, что он желает поскорее со всем разобраться. У психологов тоже есть личная жизнь. — Не к тебе, — Барри захлопывает книгу, не забыв сделать закладку на той странице, на которой она была изначально раскрыта, и кладёт обратно на столик. — К офицеру Карен, — подперев ладонью подбородок, пальцем указывает на дверь палаты. Алекс перехватывает его взгляд и изумлённо дёргает бровями. — Не думаю, что она готова принимать посетителей, — констатирует он. — А ты в таком случае кто? — усмехается Барри и откидывается на спинку стула, раздвинув ноги и демонстрируя абсолютную расслабленность. В общении с таким человеком как сержант Алекс Тиц стоит быть предельно внимательным, особенно к собственному телу, которое может выдать всё, даже утренний стояк. — Навещать госпитализированных сотрудников Шестого участка моя прямая обязанность, — точно робот напоминает Алекс. — Я здесь с рабочим визитом, детектив-лейтенант. Вновь услышав своё звание, Барри не выдерживает и морщится, махнув рукой: — Кончай ты уже эти формальности. Ты же нормальный мужик, Тиц. Да и Грира рядом нет, так что расслабься. — Тебя не устраивает твоё звание? — внезапно осведомляется Алекс, заставляя Барри насторожиться. Он никогда не выражал своего недовольства относительно звания или долгого отсутствия повышения, считая, что этим вопросом занимается Бёрдс и только. — Или нынешнее положение в участке? Хочешь об этом поговорить? — Господи, нет, — фыркает Барри, не понимая, как Алекс вообще умудрился так круто завернуть. — Просто, учитывая, где мы находимся, — обращает взгляд к потолку, — не думаю, что уместно делать акцент на званиях. С бледных тонких губ Алекса слетает приглушённое и примирительное: «Это разумно». Повисает неловкое молчание. Мимо них проходит младший медицинский персонал, и Барри с безразличием на лице смотрит им в спину, невольно вслушиваясь в диалог двух медсестёр, что бурно обсуждают жуткие ожоги на теле одного из госпитализированных полицейских. Видимо, тот, не став дожидаться приезда пожарных, решил броситься в пекло сам и наверняка спас чью-то жизнь. Но какой ценой?.. Тем временем из палаты, в которую определили офицера Карен, выходит её лечащий врач — доктор Найджел Миллер, который, насколько помнит Барри, следил за выздоровлением Кристиана. Позади врача держится медсестра, что тихонько прикрывает дверь палаты и удаляется, попутно бросив в урну резиновые перчатки. Наткнувшись на стоящего у стены Алекса, доктор Миллер окидывает его заинтересованным взглядом, чуть сместив очки к переносице. — Вы стали так часто нас посещать, сержант Тиц, что вскоре нам придётся подыскивать для вас кабинет, — отшучивается врач и обменивается рукопожатием. Алекс прячет улыбку и понимающе кивает, в то время как доктор переключает внимание на Барри, который живо поднимается, поправляя задравшиеся полы пиджака. — А вы детектив Флойд, верно? Кажется, это вы навещали офицера Тёрнера. Он в порядке? — Здоров как бык, — коротко отвечает Барри, не став вдаваться в подробности того, как скверно выглядел Крис, узнав новость о кончине офицера Меррита, которого пытался спасти. Он игнорирует осуждающий взгляд Алекса и кивает на дверь палаты. — Могу я навестить офицера Карен? — Боюсь, офицер Карен сейчас не в том состоянии, чтобы принимать посетителей, — мягко поясняет доктор Миллер, сжимая в руках папку-планшет, видимо, с картой пациента в лице офицера Карен. Барри пробует убедиться в этом, но пальцы доктора так неудачно скрывают именно то место, где напечатаны инициалы. — У неё сильнейшее эмоциональное потрясение. Мы вызвали специалистов из одной клиники. Это настораживает. Не то, чтобы Барри эксперт в плане человеческой психики, но, насколько он знает, никому и никогда в Шестом даже после потери напарника не вызывали каких-то специалистов из каких-то клиник. Максимум, намекали, что копу стоит пройти курс лечения у психотерапевта и только. Да и когда под боком свой собственный психолог в лице Алекса, никакая клиника и вовсе не нужна. Что-то здесь не так. — Офицер Карен в курсе этого? — осведомляется Барри, чуть прищурившись. — Она давала своё согласие? Сконфузившись, доктор Миллер бросает просящий о помощи взгляд на Алекса, и тот, вздохнув, забрасывает спасательный круг: — В её состоянии отказ может только всё усугубить. Доктор Миллер консультировался со мной перед тем, как вызвать персонал психиатрической клиники. Барри резко дёргает бровями вверх, опешив. — Психиатрической клиники?! — переспрашивает он, искренне надеясь, что ему послышалось. Но выражения лиц обоих мужчин дают ясно понять, что нет — ему не послышалось, и офицера Карен действительно намерены госпитализировать в лечебницу для душевнобольных или, проще говоря, в психушку. Кажется, это первый случай не столько в Шестом, сколько в Лос-Анджелесе вообще, когда полицейского, пусть и пережившего личную утрату, намереваются упечь в одно место с шизофрениками, суицидниками и вообще больными на всю голову людьми. Неужели всё настолько плохо?.. — На каком основании? — Прости? — недоумевает Алекс. — На основании диагноза, конечно же. — Какого ещё диагноза? — продолжает напирать Барри и переводит холодный взгляд то на Алекса, то на доктора Миллера, который чуть отступает назад, словно опасаясь попасть под горячую руку детектива полиции. — Ты у нас теперь психиатр, что ли? — негодование в голосе, но Алекс остаётся абсолютно спокойным. — Я разговаривал с капитаном Бёрдсом и лейтенантом Брауном, — поясняет. — Затем переговорил с одним знакомым — он работает в психиатрической лечебнице в должности заместителя главного врача. Было принято единогласное решение временно поместить офицера Карен в стационар под наблюдение специалистов. Психиатрия действительно не мой профиль, но мне было достаточно лишь взглянуть на офицера Карен, чтобы понять, что ей нужна квалифицированная помощь, которую, к сожалению, я не в силах оказать, как и эта больница. Это сделано исключительно в её интересах. Отшатнувшись назад, Барри поворачивается к Алексу спиной и, раздосадованный такой новостью, чешет затылок. Бессмыслица какая-то. Чтобы госпитализировать офицера полиции в подобное учреждение необходимо, как минимум, созывать специальную комиссию, делать запрос в Департамент и проводить служебную проверку. Это не шутки. Попав в психушку хотя бы один раз, коп рискует не вернуться на службу. Это нисколько не поможет офицеру Карен, а только усугубит ситуацию. Да и как ей там помогут? Станут пичкать таблетками, пока она не превратится в подобие овоща? Но капитан Бёрдс, конечно, тот ещё ловкач. Видимо, чтобы избежать всей бюрократической волокиты, он и попросил Алекса уладить этот вопрос. Но к чему такая спешка? Зачем рисковать своей должностью и торопиться закрыть одного из подчинённых в изолированном от внешнего мира медицинском учреждении? Барри сдержанно выдыхает и разворачивается, наткнувшись на пытливый взгляд Алекса, в то время как доктор Миллер поспешно ретируется, не желая влезать в назревающий конфликт. Внезапно Барри вспоминает о цели своего визита. Он ведь планировал опросить офицера Карен о случившемся в гетто. Намеревался как можно подробнее выяснить обстоятельства гибели её напарника, смерть которого вызывает не меньше вопросов, чем смерть офицера Баррета. Возможно, в этом и кроется весь смысл махинаций, проворачиваемых Алексом по приказу капитана Бёрдса. Возможно, офицер Карен знает или видела то, что не должно быть подвергнуто огласке, а её отправка в психушку этого не допустит. Но неужели информация, которой она владеет, настолько компрометирующая, что Бёрдс готов нарушить десятки правил, лишь бы эти сведения не оказались в чужих руках? Но что же это за сведения?.. — Тогда я зайду к ней попрощаться, — ловко выкручивается Барри, решив не озвучивать свои догадки, как и то, зачем именно он сюда пришёл. Ладонь ложится на круглую ручку двери, приоткрывая, однако Алекс закрывает её, не позволяя пройти. — Боюсь, я вынужден настоять, детектив-лейтенант, — холодно отрезает. — Как сказал доктор, офицер Карен сейчас не в состоянии принимать посетителей. — Лучше убери руку, Тиц, — звучит предупреждающее, и Барри поднимает на него ледяной взгляд, встречаясь с точно таким же. — Я ехал сюда с другого конца Сан-Фернандо не за тем, чтобы меня остановил какой-то психолог, которому по-прежнему велика полицейская форма. — Это приказ старшего по званию, Флойд, — настаивает Алекс, продолжая прижимать одной рукой дверь и пресекая любую попытку Барри пробраться в палату. — Засунь свои звания себе в задницу, — огрызается Барри и-таки раскрывает дверь палаты, вынудив Алекса отступить. — Мы не в Шестом. — После этих слов он заходит внутрь. В палате гостит приятная отрезвляющая прохлада. В ноздри ударяет запах лекарств и свежего постельного белья. Барри бегло осматривает интерьер палаты, в котором преобладают светлые и зеленоватые оттенки, и осторожно подходит к койке, на которой сидит офицер Карен. Больничная сорочка смотрится на ней настолько непривычно, что Барри кажется, будто он обознался, но, приблизившись, всё же признаёт девушку. Светлые длинные волосы, потускневшие глаза с огромными синяками под ними, сгорбленная осанка, дрожащие руки и полная апатия на лице, неестественная бледность которого так красноречиво напоминает о событиях того трагичного дня. — Офицер Карен? — начинает Барри, постепенно сокращая дистанцию, но так, чтобы не напугать девушку, которая никак не реагирует на его тихий голос. Тогда он пробует по-другому: — Дэйна?.. На своё имя офицер Карен не отзывается, однако медленно поднимает голову, взирая на Барри остекленевшим взглядом мёртвого внутри человека. Это вынуждает замереть и тщательно обдумать следующий шаг. — Я Барри Флойд, помнишь меня? — дружелюбным тоном спрашивает он и удовлетворённо вздыхает, замечая сдавленный кивок девушки. — Детектив-лейтенант… — едва ли не шепчет она. — Как Персик? Ожидаемо, что начать сразу с убийства офицера Уолтера Меррита не получится — к этому придётся подвести, а потому Барри всё тем же тоном сообщает, что его шпиц, любящий врезаться в каждый угол квартиры, счастлив и через несколько месяцев ему исполнится пять лет. Дэйна выдавливает вымученную улыбку и обессиленным жестом руки приглашает сесть на стул, стоящий напротив койки, что Барри и делает. — У Уолтера тоже есть собака, — глухо произносит Дэйна, гипнотизируя взглядом пол. — Красивый и пушистый хаски по кличке Снежок. Уолтер приносил его фото в участок. Это была всего лишь фотография пса, но многих она сделала счастливыми в канун Рождества. Он умел развеселить, прямо как Ирландец. При упоминании офицера Максимилиана Прайса, Барри хмурит брови. Пожалуй, он единственный во всём участке, кого никогда не трогает юмор этого рыжего парня, к которому тянутся все, кому не лень. В кафетерии многие устраивают целые состязания за право пообедать с ним. — Ты пришёл, чтобы расспросить меня о смерти Уолтера? — внезапно спрашивает Дэйна, вынудив Барри растеряться. Заметив его удивление на лице, мрачно усмехается: — А ты думал, что у меня поехала крыша, верно? Это они так сказали? — кивок на дверь, за которой слышно, как Алекс разговаривает с кем-то по телефону. — Они считают меня сумасшедшей, говорят, что у меня шок. Им так проще. Проще назвать меня сумасшедшей, чем во всём разобраться. — В чём разобраться? — пробует разузнать Барри, поняв, что, невзирая на утверждения лечащих её специалистов, Дэйна сама желает всё рассказать. Наверное, это она и пыталась сделать во время визита Алекса, либо же самого Бёрдса, на что тот и приказал «позаботиться» о ней. Довольно опрометчиво. — Уолтера убили, надеюсь это все понимают, — начинает она. — Только вот никто, похоже, не понимает, кто именно его убил. Это были не «Башни» и не «Шоко». Уолтер дружил с Риком Мьюзом, и смерть Рика побудила его начать поиски тех снайперов, что устроили стрельбу во время митингов. У него был свой человек в том гетто. Я не знаю, кто конкретно и как звали этого связного, — Уолтер не говорил, видимо, опасался за его жизнь. Он лишь сказал, что у связного есть какая-то информация о снайперах, и предложил встретиться с ним на безопасной для связного территории. — Дэйна замолкает и сглатывает, подбираясь к самой напряжённой части своего рассказа. — Мы пришли на место встречи и увидели, как связного Уолтера скрутили и затащили в фургон какие-то типы в чёрном. Уолтер велел вызвать подмогу, чтобы проследить за ними. Нужен был кто-то на тачке, но эта идиотка Кросс прислала нам на помощь долбанный Колибри-два, которые патрулировали на своих двоих. — В уголках глаз девушки поблёскивают подступающие слёзы. — Почему вы не сообщили диспетчеру о том, что видели? — закономерный вопрос, слетевший с губ Барри. Дэйна обхватывает плечи, дрожа всем телом. Раздаются первые всхлипы, и слёзы одинокими дорожками скатываются по щекам, падая на бёдра. — Уолтер велел ничего не говорить диспетчеру, — выдавливает она, не поднимая взгляда. — Лишь вызвать подмогу, что я и сделала, оставив его. Я слышала, как он ругался и постоянно твердил про какой-то «Терраб». Терраб — пока это не более, чем просто набор букв. Возможно, дело именно в самих буквах, возможно, в чём-то ещё. Но в том, что офицер Меррит точно знал, о чём говорит, нет никаких сомнений. Похоже, он узнал тех двоих, пытавшихся похитить его связного. Теперь становится ясен мотив убийства и то, почему Дэйна выжила, — она находилась на расстоянии от Уолтера и успела занять укрытие. Но узнала ли она стрелявших? — Ты не запомнила их лиц? — пробует выяснить Барри и, завидев, как девушка качает головой, понимает, что нет. — Я была напугана, — звучит обрывистое. — Они били того парня, кричали на него. Я запаниковала, и тогда Уолтер отослал меня вызвать подкрепление, а сам остался следить за ними. — Между первым сообщением о запросе подкрепления и вторым был интервал в пять минут, — сообщает Барри, внимательно поглядывая на девушку, которая находится на грани истерики. — Все эти пять минут ты находилась на значительном расстоянии от своего напарника? — поймав кивок, вздыхает. — Это грубое нарушение правил. — Меня вырвало! — внезапно взрывается она, вскинув голову. Барри вздрагивает и чуть наклоняет корпус назад, когда в него впиваются затравленным взглядом. — Я заблевала всю форму, туфли… И если бы Уолтер увидел меня такой… — она ненадолго окунает лицо в ладони, плача. — Я стала вытирать собственную рвоту, а когда услышала, что к нам на помощь выслан пеший юнит, то повторно запросила подкрепление. Эта дура взбесила меня настолько, что я заглушила нашу радиочастоту, чтобы она перестала доёбываться до меня своими тупыми вопросами. От услышанного, Барри потирает переносицу, вздыхая. Офицер полиции, нарушивший правила дистанции относительно своего напарника и без предупреждения заглушивший радиочастоту во время вызова. Дэйне светит если не психушка, то служебное расследование, которое запросто может вылиться в целый кейс. Она была напугана, но даже это не повод подвергать себя и своего напарника такому риску. Возможно, не поступи Дэйна таким образом, и Уолтер был бы жив. Вырисовывается очень запутанное и противоречивое дело, где сложно сказать, кто прав, а кто виноват. Офицер Уолтер Меррит тоже оказался не эталоном честности: пользоваться услугами сомнительных информаторов, которые не входят в единый реестр полицейских осведомителей. Даже если бы он остался жив, а тот связной поделился бы с ним разоблачающей снайперов информацией, в суде такая информация в лучшем случае была бы названа неприемлемой, а обвинение, основанное на ней, — разбито ещё вчерашним выпускником юридического колледжа. Меррит и его напарница влезли туда, куда не следовало влезать, и поплатились за это. — Ты написала об этом рапорт? — сухо осведомляется Барри, а, получив положительный ответ, отдающий обиженным тоном, словно бы он спрашивает об элементарных вещах, поднимается со стула. — Я ознакомлюсь с ним и переговорю с Бёрдсом насчёт твоей госпитализации в психиатрическую клинику. — Психушка, тюрьма — какая разница? — мрачная усмешка. По лицу Дэйны проскальзывает тень сожаления. — С моей службой в полиции покончено, и ты это прекрасно знаешь, Флойд. Они хотят, чтобы я замолчала, — заметив вопросительный взгляд Барри, поясняет со вздохом: — Бёрдс и все остальные. Все слышали, что сказал капитан во время недавнего брифинга: снайперы не должны заботить Шестой. Подумаешь: они всего-навсего пристрелили двух наших ребят. Даже представить боюсь, что творилось с сержантом Беннетом в этот момент... Барри передёргивает. Он отлично знает, что творится с Тони, который отчасти повинен в смерти своего подчинённого. Сначала командир спецназа, теперь патрульный офицер — копы Шестого стали слишком часто ошибаться. Как бы то ни было, но он выяснил, что хотел. Рапорт поможет разложить всё по полочкам, и Барри будет уверен, что написанное там — не бред сумасшедшей, а реальная картина случившегося. Дэйна не спятила, совсем нет. Её просто не захотели слушать, решив заткнуть рот. Но даже при всём желании Барри не сможет этому помешать, если только не швырнёт рапорт девушки прямиком на стол Бёрдса и не потребует создать специальную комиссию для проведения расследования. За такое Бёрдс его знатно отымеет, но по крайней мере Дэйна сохранит честь, а Барри подвергнет огласке одну из многочисленных схем, которую проворачивает шеф Шестого участка. Бросив девушке напоследок: «Правила существуют не для того, чтобы их нарушать», он направляется к двери и выныривает из палаты ровно в тот момент, когда Алекс прячет сотовый телефон в нагрудный карман форменной рубашки. При виде психолога, что так убедительно разыгрывал святую невинность, пляшущую под дудку Бёрдса, Барри взрывается и, ухватив Алекса за воротник рубашки, впечатывает в стену. Проходящая мимо медсестра вскрикивает и прижимает рот ладонью, выронив упаковку с новыми медицинскими масками. Барри не обращает на неё внимания, грозно взирая на стушевавшегося Алекса, что приподнимает руки в призыве успокоиться. — Ты знал, верно? — рычит Барри. — Знал, что этот твой диагноз, госпитализация — всё это липа? Ты потакаешь Бёрдсу в его желании скрыть правду и избавиться от единственного свидетеля. — Я лишь выполняю приказ шефа участка, детектив-лейтенант, — оправдывается Алекс. Барри хочется ему верить. Хочется, но он не может, особенно после рассказа Дэйны. Он держит психолога ещё какое-то время, всматриваясь в его обескураженное лицо и словно бы желая донести какую-то мысль. — Хреновые приказы отдаёт тебе Бёрдс, — Барри отпускает его, порывисто дыша. Алекс переводит дух и поправляет помявшийся воротник форменной рубашки. Тонкие длинные пальцы заново закрепляют на воротнике маленький значок с металлическими буквами, сложенными в аббревиатуру «LAPD». Барри с безразличием на лице наблюдает за его манипуляциями и хмурится, услышав следующие слова: — Я делаю свою работу, детектив-лейтенант, и ничего больше. Дела капитана меня не касаются. — Значит, ты либо туп, Тиц, либо такой же прохвост как и половина Шестого. Отзови запрос о госпитализации офицера Карен, не то окажешься в одной лодке с Бёрдсом. Больше я предупреждать не стану. Он одаривает Алекса холодным взглядом, не до конца понимая его мотивы, — нарушать закон и вот так выслуживаться перед Бёрдсом — и спешно устремляется к лифту. Придётся вернуться в Шестой и ознакомиться с рапортом офицера Карен.

* * *

— Эй, — Барри постукивает костяшками руки по пуленепробиваемому стеклу, за которым сидит дежурный офицер, отвечающий за доступ сотрудников Шестого участка в архив. Сонный, тот вяло приподнимает голову и усталым голосом спрашивает в чём дело. — Открой, — кивок на дверь с электронным замком, что надёжно изолирует архив от пребывания в нём посторонних, — я хочу взглянуть на один рапорт. — Не могу, — внезапно произносит офицер. — Капитан Бёрдс распорядился, что с сегодняшнего дня доступ в архив может быть получен лишь с его разрешения. Это вызывает у Барри приступ короткого истерического смеха. Что бы в архив Шестого полицейского участка самим полицейским требовалось разрешение на вход — ещё большей чепухи он в жизни не слышал. Хотя, нет, слышал — около часа назад назад в больнице во время стычки с Алексом. Такие меры, предпринимаемые Бёрдсом, только подкрепляют подозрения о тёмных делишках, что тот проворачивает за спинами своих подчинённых. — Сдурел? Я вообще-то детектив, — голос Барри холодеет. — Думаешь, Бёрдс позволит беспокоить себя по таким пустякам? Открывай, пока я не натравил на тебя Грира. При упоминании матёрого сержанта Грира, офицер спохватывается и, позабыв о приказе шефа участка, дистанционно открывает электронный замок на двери. Барри задерживает на парне недовольный взгляд, но ничего не произносит, проходя в архивную комнату, где на него мигом накатывает прохладный воздух из нескольких кондиционеров. Архив сплошь заставлен высокими стеллажами, тянущимися от одного конца стены к другому и до верху набитыми коробками и стопками папок всевозможной толщины. Под ногами — всегда идеально чистый линолеум, где, наверное, ни соринки. Немудрено, ведь именно в архив Грир любит посылать провинившихся подчинённых, которым затем лично устраивает ревизорские проверки на предмет чистоты и порядка. Каждое обнаруженное пятно увеличивает продолжительность отбытия наказания на одну неделю. Барри уверен: с пола в архиве можно спокойно есть. Он проходит ещё несколько стеллажей, пока не натыкается на нужный, где хранятся рапорты офицеров за текущий квартал. Барри внимательно оглядывает полки и ухватывает одну из папок — рапорт офицера Карен. Затем пробует разыскать папку с рапортом офицера Кристиана Тёрнера об обстоятельствах смерти его напарника, но место, где она всегда стояла, оказывается пустым. Барри хмурит брови. Вроде бы, когда он шёл в сторону архивной комнаты, то никого не видел в читальном зале — комнате, отведённой для работы с документами из архива, которые можно выносить разве что в рамках текущего расследования. Выходит, папку взял кто-то из руководства. Неужели сам капитан Бёрдс? — Кто взял рапорт офицера Тёрнера? — осведомляется Барри, вернувшись к дежурному офицеру. Тот, до сих пор пребывая под впечатлением от угрозы встретиться с сержантом Гриром, живо листает журнал посещений архивной комнаты и растерянно пожимает плечами. — Из наших никто не брал, — рапортует он, затем вновь склоняется над журналом. — Здесь написано, что рапорт офицера Тёрнера был передан детективу-лейтенанту Оуэну Стоуксу из Седьмого полицейского участка. По спине пробегает холодок, неприятно покалывающий между лопаток. Барри как следует переваривает услышанное, припоминая, что детектив с такими именем и фамилией действительно есть в Седьмом. Более того, он возглавляет единственный в Сан-Фернандо отдел по расследованию должностных преступлений. Вот только какое отношение убийство Френка Баррета имеет к должностным преступлениям, равно как и показания Кристиана Тёрнера, отражённые в рапорте, не совсем понятно. — Когда это было? — машинально интересуется Барри, тоном поторапливая дежурного офицера с ответом. Стушевавшись, тот водит пальцем по журналу, выискивая нужную строчку. — Сегодня утром, — сдавленный ответ. — Твою мать, — тихо ругается Барри и потирает переносицу. Нужно собраться. Не время паниковать. Да, рапорт офицера Тёрнера уплыл в Седьмой участок и, возможно, там и останется до истечения всего срока хранения. Но у него на руках есть другая не менее ценная улика. Барри косится на рапорт офицера Карен и живо его раскрывает, бредя в сторону читального зала, до которого не доходит, замерев. Причина — текст рапорта, который даже при беглом чтении нисколько не совпадает со словами девушки. «В 2:35 РМ я, офицер первого ранга Дэйна Карен, в составе юнита Говард-три, приписанного к подразделению патруля по обеспечению общественного порядка и безопасности при Шестом полицейском участке Сан-Фернандо Департамента полиции Лос-Анджелеса, отправилась совместно со своим напарником, офицером первого ранга Уолтером Мерритом, на место преступления по адресу Броморт Авеню шестнадцать. По данным очевидцев, в районе, подконтрольном организованной бандитской группировке «Башни Лос-Анджелеса», происходило преступление. В целях пресечения преступления, офицером Уолтером Мерритом было принято решение самостоятельно осуществить задержание двух подозрительных лиц, предположительно состоящих в банде. Описание подозреваемых следующее: …». Барри пропускает несколько абзацев, в деталях описывающих непонятно откуда взявшихся членов банды, и продолжает чтение, наткнувшись на следующие строки: «Офицером Уолтером Мерритом были допущены грубые нарушения процессуального порядка. Офицер Уолтер Меррит привёл своё табельное оружие в боевое состояние и при отсутствии прямой угрозы жизни и здоровью полицейского, наставил своё табельное оружие на двух подозрительных лиц. Подозрительные лица отказались выполнять его требования и попытались скрыться с места преступления. Офицер Уолтер Меррит распорядился запросить поддержку дополнительных юнитов, в то время как сам, нарушив правила и порядок проведения задержания, в одиночку отправился преследовать убегающих подозреваемых. Подозреваемые открыли огонь по офицеру Уолтеру Мерриту и скрылись. Мной и юнитом Колибри-два, прибывшим на место происшествия, была оказана первая медицинская помощь, после чего, в 2:50 РМ офицер Уолтер Меррит был госпитализирован с огнестрельными ранениями в живот.». Закончив читать рапорт, Барри поднимает голову, понимая, что одни показания офицера Карен ловко заменили другими. Причём, тот, кто сделал это, явно не заинтересован в том, чтобы этот рапорт восприняли всерьёз — в нём слишком много противоречий и странностей, будто бы рапорт написан курсантом Академии, только-только постигающим азы полицейской терминологии. Как бы то ни было, но и эта улика теперь оказывается бесполезной. Надежда на то, чтобы выяснить всю правду о гибели офицера Уолтера Меррита, гаснет, словно задутая свеча, — мгновенно и безвозвратно. Барри вздыхает и, закрыв папку с рапортом, возвращает на место. К Бёрдсу ему идти не с чем, а показания офицера Карен в больнице можно запросто списать на эмоциональный шок девушки. Тот, кто так старательно заметает следы, привык это делать. Когда на глаза попадается белый листочек бумаги и ручка, Барри резво ухватывает их, начиркав кроткое и понятное только покойному офицеру Мерриту: «Терраб». Глаз цепляется за первую и последнюю букву этого слова, которые он выписывает отдельно. Затем, двойная «Р» и оставшиеся буквы. Барри вертит листочек, пробуя прочесть все приходящие в голову варианты. Когда же до него доходит, он раздосадовано хлопает ладонью по стене и вновь читает получившееся слово, которое оказывается банальной анаграммой, читаемой задом-наперёд. — «Баррет», — прочитывает Барри, всматриваясь в проклятые буквы. Послание ли это покойного офицера живым, либо же что-то другое — сказать сложно. Но офицер Карен права: её напарник действительно начал собственное расследование о тех снайперах. Бёрдс ведь предположил, что они могли использовать исчезнувшие из арсенала прототипы винтовок «Баррет». Слишком очевидно, чтобы быть совпадением и слишком просто для запутанного дела, которое Барри себе представлял, погрузившись в имеющиеся детали произошедшего. Меррит определённо знал, где и как нужно копать, чтобы выяснить правду. Но знал ли об этом Бёрдс? Однако если он сам желал во всём разобраться и желал вернуть краденные снайперами винтовки, какой тогда смысл запутывать следы, ведущие к разгадке? Зачем было просить Барри о помощи? И если за этим стоит не Бёрдс, тогда кто?..