Шестой

Придя в себя от увиденного, Барри пулей выскакивает из кабинета. Из носа и рта вырываются порывистые струйки воздуха, точно после двухчасового марафона, а во всём теле моментально ощущается противная слабость. Липкий страх пробегает по спине, собираясь между лопаток, которые отзываются лёгким покалыванием. На лбу моментально выступает пока ещё лёгкая испарина. Первую каплю пота Барри смахивает, точно ползущее по щеке насекомое, ощутив, как подушечки пальцев касаются свежих шрамов: снайпер с Футхилл Фриуэй и один из подозреваемых Тихого места, убитый в морге, отметились на его лице крошечными, почти незаметными рубцами. Но всё это такой пустяк в сравнении с тем, что обнаружилось в принесённом офицером-новичком конверте. Первая мысль — разыскать его и в деталях расспросить о передавшем посылку человеке. И Барри непременно сделает это. Вот только для начала всё же попробует связаться с Айзеком. В душе слабым огоньком горит надежда, что всё это — хорошо спланированный розыгрыш, призванный запугать полицейских. Пускай так. Господи, Барри даже готов публично извиниться перед этой сектой, если это окажется какой-то шуткой. Однако здравый смысл не даёт усомниться: палец действительно принадлежит Айзеку. Кто-то лишил его одной фаланги и заботливо упаковал, точно письмо с конфиденциальной информацией. Рука машинально тянется к карману брюк, хлопая и выискивая запропастившийся телефон, который, как выясняется спустя пару минут напряжённых поисков, всё это время лежал на столе, погребённый под кипами бумаг и отчётов. Поэтому Барри нисколько не удивляется пропущенным звонкам от Кристиана Тёрнера. Грёбаного Тёрнера, которого вместе с другими тремя пропавшими офицерами хватился Бёрдс и едва ли не весь Шестой. Четыре, мать его, пропущенных вызова. Выходит, это было что-то очень важное. Что если ему угрожала опасность, а Барри в тот момент был единственной надеждой на спасение? Глупости. В таких ситуациях каждый офицер прекрасно знает, что в первую очередь необходимо ставить в известность сержанта Грира — человека, который способен вытащить из любого дерьма, и митинги на Футхилл Фриуэй тому подтверждение. Именно Грир вытягивает увязших в собственном безрассудстве офицеров. С другой стороны, не будь это что-то угрожающим, стал бы Крис атаковать его телефон таким количеством звонков? Смятенный, Барри всё же решает для начала связаться с Айзеком. После нескольких попыток, во время которых добродушный женский голос вещает одну и ту же фразу о недоступности вызываемого абонента, становится ясно, что это дохлый номер. Айзек влип и влип по-крупному. Возможно, эти сектанты удерживают его, связав и оглушив. Возможно, он истекает кровью, брошенный в какой-нибудь канаве. Возможно, он уже мёртв. Возможно… Десятки вариантов вихрем крутятся в голове, не оставляя пространства для манёвра. Его начинает покачивать из стороны в сторону, и, чтобы не свалиться окончательно и не пасть под напором паники, Барри опирается спиной о стену, стоя в коридоре второго этажа участка рядом со входом в кабинет, и ладонью прикрывает пересохший рот. Сначала Нэнси. Теперь Айзек. Сразу двое подчинённых почти за одни сутки. Двое полицейских детективов и просто лысых птенцов, которых Барри выращивал день за днём, позволяя ошибаться, но в то же время сурово наказывая за эти ошибки. Сейчас же его собственные ошибки грозят обернуться жестокой карой. Нэнси осталась без прикрытия, пока они осматривали комнату, набитую подвешенными трупами. Айзек был самонадеянно послан в логово льва — Барри пошёл на поводу его юношеского максимализма, решив таким образом сэкономить время и нервы. Он позволил самоуверенному заносчивому сопляку быть на главных ролях в операции, куда посылают, как минимум, опытных оперативников, не раз бывавших под прикрытием в стане врага. И если Нэнси ещё пока борется за свою жизнь, то судьба Айзека остаётся неизвестной. И от этой неизвестности и бессилия кружится голова. Точно слепец, Барри вынужден скитаться в темноте, ища ответ на вопрос: как ему быть? Капитан Бёрдс — имя шефа участка вспыхивает категоричной необходимостью. Пускай этот мудак со скрипом зубов дал зелёный свет на проведение операции и внедрения, но он — единственный, кто может помочь. Соваться к этим обезумевшим сектантам, лишившим детектива полиции пальца, мягко говоря, глупо. Самостоятельно просить о помощи группу захвата, членов которой теперь меньше десятка, также не выйдет — отныне они действуют лишь с санкции одновременно двух сержантов в лице Грира и Маслоу, в то время как Бёрдс ставится в известность. Что касается других офицеров, то ответ напрашивается сам собой — жители Города Ангелов не смогут обезопасить себя сами. Кто-то должен стеречь город и нести свой дозор. Бёрдс непременно прознает о любой самодеятельности, которую вздумает провернуть Барри в попытке вытащить подчинённого. А раз так, то Барри сам поставит его в известность. С этими мыслями он собирается выскользнуть из кабинета и отправиться к шефу Шестого, но колеблется. Подойдя к столу, где лежит отвратительная на вид отрезанная фаланга, замирает и сглатывает. Брать её в руки и таким образом, возможно, испортить отпечатки возможного палача, глупо. Тогда Барри ухватывает пластиковую линейку и конверт, в котором и была принесена жуткая посылка, и пробует при помощи линейки докатить палец до края стола. Тот, напоминая дешёвую высохшую сосиску, падает прямиком в конверт. Даже сквозь плотную бумагу бурого цвета Барри ощущает холод фаланги и закусывает губу, сдерживая рвотный позыв. Нет, блевать он будет уже после похода в кабинет Бёрдса. Закончив с мерзким, но единственным веским доводом в пользу того, чтобы начать против секты активные действия, Барри ухватывает телефон и, неуклюже лавируя меж столами подчинённых, снова выныривает в коридор. Путь до кабинета капитана Бёрдса проходит скоротечным смазанным эпизодом, в конце которого — сидящий на прежнем месте и хмурый шеф участка. Напротив с провинившимся видом стоит сержант Грир. У дальней стены, увешанной картой города, находится лейтенант Браун, который красным маркером рисует стрелочки и кружки на схеме Сан-Фернандо и провоцирует в голове воспоминания, где всё тот же сержант Грир проделывал нечто подобное, будучи с половиной Шестого недалеко от Футхилл Фриуэй — самого сердца беспорядков. Появление Барри — взволнованного и озабоченного — без внимания не остаётся. Сначала о причинах его появления интересуется капитан Бёрдс. После его ноту подхватывает и лейтенант Браун, оторвавшийся от изучения схемы Сан-Фернандо. Грир же только поворачивает голову, одаривая Барри скептичным взглядом, и ничего не говорит, выглядя ничуть не лучше, чем провинившийся ученик в кабинете директора. — Флойд, — вновь напоминает о себе капитан Бёрдс, на лбу которого собирается гармошка морщин, — в чём дело? — Голос покрывается пока ещё лёгким налётом холода. Нет ничего удивительного в том, что капитан недоволен: судя по всему, его оторвали от раздачи знатных пиздюлей начальнику смены патрулей, который умудрился упустить из виду сразу четырёх офицеров полиции. Правда, странно, что отдувается только Грир, ведь к этому причастны ещё, как минимум, диспетчеры, дежурящие в этот момент, а ещё непосредственный заместитель сержанта Грира — офицер Гордон. Хотя, может, свою порцию пиздюлей они уже получили и теперь приходят в себя после грандиозного разноса. Лейтенант Браун, видимо, решив сделать перерыв с изучением схемы Сан-Фернандо, откладывает маркер, с тихим щелчком повернув колпачок. Затем подходит ближе, скрестив крепкие руки на широкой груди. Поняв, что более оттягивать этот наинеприятнейший момент не получится, Барри вздыхает и, подойдя к столу Бёрдса, тем самым потеснив сержанта Грира, высыпает содержимое пакета. Стоит только отрезанному пальцу выкатиться на лист какого-то рапорта, и Бёрдс вскакивает с места как ошпаренный. Взгляды всех присутствующих впиваются в отсечённую фалангу. С губ капитана слетает ошарашенное «Иисусе…». Браун остаётся каменно-спокойным, словно наблюдает подобное далеко не первый раз, в то время как Грир лишь скалится и мгновенно меняется в лице. Больше он не похож на провинившегося мальчишку, обратно натянув привычную маску матёрого и не дающего спуску подчинённым сержанта полиции. — Что это, чёрт возьми, такое?! — возмущённо-брезгливо произносит капитан Бёрдс и нервно поправляет воротник светло-голубой рубашки. — Флойд, какого хрена?! — Палец, Бёрдс, — сухо отвечает Барри, следом швырнув на стол и бумажный конверт, как бы намекая, откуда взялась эта страшная находка. — Человеческий палец. Бёрдс посылает ему возмущённый взгляд, потому как Барри разъяснил ему и без того очевидные вещи. Хотя, он всего-навсего ответил на вопрос капитана. Тот приводит в порядок рукава рубашки, на почтительном расстоянии изучая отрезанный палец, успевший испачкать титульную страницу рапорта одного из офицеров. Браун подходит ближе и, будучи единственным среди старших офицеров, кого нисколько не трогает увиденное, внимательно осматривает палец. Затем чешет гладко выбритый подбородок, раздумывая. — И кому он принадлежит? — звучит закономерный вопрос, на что Барри, сдержанно выдохнув, отвечает: — Детективу-сержанту Айзеку Чепмену. По-видимому, орудовали циркулярной пилой — срез идеально ровный. Нож, как правило, оставляет неровные края, — кивает на палец. Когда Браун интересуется, как именно Барри определил хозяина фаланги, Барри на секунду опускает взгляд. Возможно, было бы лучше, не носи Айзек этих дурацких вызывающих колец, которых больше нет ни у кого в участке. — По кольцам, лейтенант, — такие в Шестом носит только он. — Возможно. — От невероятно спокойного и ровного голоса лейтенанта Брауна сводит скулы. Неужели его совсем не заботит тот факт, что один из подчинённых лишился пальца на руке и в перспективе может лишиться и головы? — Но такие украшения наверняка пользуются спросом не только среди полицейских детективов. Хочется возмутиться, а ещё смеяться — смеяться с услышанной глупости. Нет, серьёзно, неужели лейтенанту, при всём к нему уважении со стороны Барри, так тяжело включить элементарную логику и прийти от частного к общему? В голове всплывает биография лейтенанта Брауна. Тот, равно как и сержант Грир, ни дня не проработал в Бюро детективов. Пять лет он патрулировал улицы и ещё столько, когда уже щеголял с заветной сержантской лычкой. На тот момент Грир только-только осваивал азы полицейской работы. Браун же после получения сержантского звания продолжал работать в поле, точно привычный ко всей этой грязи и подноготной Города Ангелов. Лишь уговоры капитана Бёрдса усадили его в офисное кресло пустующего кабинета начальника смены патрулей, которое теперь занимает Грир. Но даже после такого карьерного роста, львиная доля которого протекала на улицах, Браун просто обязан знать элементарные основы следственной работы и уметь выстраивать логическую цепочку. А логика такова, что из всех детективов Шестого такие кольца носил лишь Айзек, и отрезанный палец с таким же надетым кольцом был отослан именно в тот отдел, в котором работает Айзек. Ни в канцелярию, ни Бёрдсу, ни Брауну с Гриром. Палец — это послание, адресованное всего одному человеку. И этот человек — Барри. И для него вид отрезанной фаланги подчинённого равносилен вызову. Вызову, который ему бросает грёбаная секта. До этого момента он был относительно спокоен и терпелив, несмотря на произошедшее с Нэнси. Теперь же его терпению и спокойствию пришёл конец. Если секта так сильно хочет встретиться — что ж, будет им встреча. О да, Шестой участок организует им самый тёплый приём, а после — нашпигует их штаб-квартиру свинцом. И все сектанты — неважно, фанатики или нет — отправятся в федеральную тюрьму, если не на электрический стул вовсе. — Желаете потратить драгоценное время на исследование папиллярных узоров, лейтенант? — устало-ироничным тоном осведомляется Барри, на что лейтенант тут же скашивает на него недовольный взгляд, но ничего не говорит. Так даже лучше, потому что сейчас Барри не в настроении проводить ликбез и объяснять тонкости следственной работы. — Его нужно вытаскивать, — произносит уже в адрес капитана Бёрдса. — Срочно. — Кажется, этим занимаются маршалы, разве нет? — Бёрдс пытается успокоить подчинённого, потому как вкладывает в свои слова столько убеждения и надежды, сколько в принципе способен дать. Может, Бёрдс и последний ублюдок элитной масти, но он всегда был чуток и наблюдателен. Вот только сейчас у Барри сносит крышу: от страха, от злости, от собственной беспомощности и неведения. Он резко склоняется над столом капитана, опираясь ладонями о холодное дерево, и так же холодно смотрит на него, вынуждая Бёрдса чуть ли не задрать голову, а ещё слегка поёжиться. Кажется, впервые за столько времени они поменялись ролями. Теперь Барри прессует его, заставляя ощущать себя в роли жертвы и просто человека, судьба которого находится в руках другого. — Нет, Бёрдс, ты не понял, — сцепив зубы, произносит Барри. — Его НУЖНО вытаскивать и прямо, мать его, сейчас. Ни маршалы, ни ФБР, ни даже долбанная Национальная гвардия, а мы. Капитан пробует протестовать. Даже не так, он протестует, озвучив примирительно-уставшее «Флойд», на что Барри даёт волю эмоциям и хлопает ладонью по столу, наплевав на всё: на субординацию, на ошарашенных Грира и Брауна, которые, несмотря на близость к капитану, не позволяли себе таких выходок, и даже на жжение в ладони, покрасневшей от хлопка. Бёрдс, не ожидавший такой дерзости, так же впивается в него недоумевающим взглядом сродни подчинённым и хлопает глазами. — Мне нужна санкция, Бёрдс. Дай. Грёбаную. Санкцию, — теперь уже цедит Барри, чувствуя, что ещё немного, и перевернёт стол капитана вместе с неизменной бронзовой статуэткой орла, находящейся на этом столе с незапамятных времён. — На что? — только и выдавливает Бёрдс, но, видимо, взяв себя в руки, приосанивается, пытаясь вернуть себе власть в этом кабинете. Меж тем отрезанная фаланга скоропостижно оказывается в бумажном пакете, из которого выкатилась ещё минуту назад. — Только не говори, что ты решил штурмом брать эту секту. Нам ничего о ней неизвестно. Про план здания и численность этих... фанатиков я вообще молчу. Тогда в разговор встревает лейтенант Браун. Словно бы наконец поняв, что речь идёт о жизни его подчинённого, — детектива Шестого участка — Браун встаёт на сторону Барри, сообщив капитану, что в течение последних часов Барри вместе с парочкой маршалов и не без участия Айзека вели наблюдение за штаб-квартирой секты и обзавелись некоторыми сведениями. Например, в распоряжении Шестого участка оказался план здания, пусть и частичный. Ещё удалось выяснить примерный состав секты и хоть какую-то численность. Да, этого по-прежнему мало, чтобы рассчитывать на стопроцентный успех во время штурма, однако это должно помочь вытащить Айзека. — Нет, это исключено, — настаивает на своём Бёрдс, не восприняв слова лейтенанта Брауна как веский аргумент, чтобы санкционировать целую спасательную операцию. — Деятельность Шестого участка практически приостановлена, вы сами это знаете. И я не хочу с кровью на руках уходить в вынужденный отпуск, пока проводится служебное расследование. А во время штурма кровь обязательно прольётся, Флойд, — капитан впивается в него пристальным взглядом, а по лицу проскальзывают мрачные тени, выдавая крайнюю степень недовольства. — Нам ли не знать, какими отчаянными бывают эти сектанты: Джонстаун, «Маунт Кармел», — перечисляет капитан слегка поучительным тоном, от которого сводит зубы. — Хотите, чтобы Шестой тоже вошёл в историю? Хотите прогреметь на всю страну и даже на весь мир? — Пропало четыре офицера, капитан, — подаёт голос до этого молчавший сержант Грир. — Детектив-сержант Чепмен будет пятым. — Он делает многозначительную паузу, пока Бёрдс шумно выдыхает, потирая переносицу и, словно бы успевая позабыть о разговоре, который совсем недавно на всё тех же повышенных тонах состоялся в его кабинете. Меж тем сержант продолжает: — Если он мёртв, то будет шестым погибшим за полгода. Если подтвердится смерть офицеров Тёрнера, Клайда, Томпсона и Мэя, то уже… — Я умею считать, Дон, — раздражённо обрывает капитан, убрав руку от лица, и вскидывает взгляд на подчинённых, которые втроём стоят напротив его стола. Барри успевает чуть отойти и теперь высится над Бёрдсом, расположившись между сержантом и лейтенантом. — Но если эта операция окажется провальной… — Я лично поведу наших людей, — вновь встревает сержант Грир. Только сейчас Барри вспоминает, что до прихода в полицию, Грир, проходя службу в армии, командовал отделением морпехов. И кому как не ему вести людей в бой? После ухода Тони и Льюиса от спецназа Шестого участка осталась горстка удручённых последними событиями парней. Моральное состояние остальных офицеров так же далеко от идеала. Тем не менее, Барри уверен: Грир сумеет задать боевой настрой во всём участке. — Всё, что мне нужно, — обнадёживающе продолжает Грир, — план здания и люди. Много людей. — Ты поведёшь их на верную смерть, — мрачно резюмирует капитан Бёрдс. — Ты начальник смены патрулей, а не командир отряда самоубийц. И потом, ты должен заниматься поиском пропавших юнитов. — С ними нет связи, — едва не отрезает сержант Грир, который, если Барри не изменяет память, впервые позволяет себе спорить с капитаном, на что тот дёргает бровями, удивлённый возражением подчинённого. — Насчёт них нет никакой информации, и мы пока только собираемся начать поиски. А это, — сержант кивает на бумажный конверт на столе капитана Бёрдса, в котором лежит отрезанная фаланга, — повод начать действия — решительные и беспрецедентные. Только после этих слов Барри спохватывается, вспомнив о четырёх пропущенных вызовах от Кристиана Тёрнера. Он хлопает себя по карманам, выискивая так не вовремя запропастившийся телефон, пока Грир продолжает спорить с Бёрдсом на тему необходимости спешного принятия мер относительно Айзека. Наконец, он выуживает сотовый, лихорадочно выискивая журнал звонков. Память не подводит — звонков действительно было четыре. Все они идут с периодичностью в несколько минут — видимо, Кристиан давал Барри какое-то время, решив, что тот, возможно, попросту ненадолго вышел и скоро вернётся. И так четыре раза. Четыре долбанных раза. Айзек постоянно упрекает его в невозможности дозвониться. И Крис не смог дозвониться. Где теперь Айзек? А где Крис? От всего этого начинает кружиться голова, но в присутствии всего начальствующего состава Шестого Барри не позволяет себе и мимолётной слабости, борясь с головокружением и новой порцией тошноты. Так паршиво он не чувствовал себя уже очень давно. Как бы то ни было, но все обязаны знать о возможных попытках Кристиана передать какое-то сообщение. Барри успевает лишь пошевелить губами, как в кабинет врывается маршал Шелдли. Мокрый и запыхавшийся, он ковыляет к столу капитана Бёрдса, приковывая к себе удивлённые взгляды присутствующих, в том числе и Барри, который продолжает стоять между сержантом и лейтенантом, в нерешительности сжимая сотовый. Стоит только маршалу к ним приблизиться, как приходится расступиться в стороны. — Они открыли огонь, — только и произносит маршал. Браун, Грир и Бёрдс переглядываются в недоумении, в то время как Барри мигом соображает, о чём идёт речь. — Сектанты, — поясняет маршал в ответ на вопрос капитана. — Эти психопаты ранили двух моих людей, когда они собрались эвакуировать вашего. От услышанного капитан Бёрдс сдержанно выдыхает и косится на Барри, который в ответ смотрит на него таким взглядом, как бы говорящим, что он был прав. Барри был прав. Секта понимает лишь язык насилия. И если вступать с ними в контакт, то только при помощи огнестрельного оружия. — Есть основания полагать, что детектив Чепмен может находиться у них в заложниках, — наконец, решает озвучить лейтенант Браун. Маршал Шелдли издаёт звук, похожий на нервный смешок, и вопросительно взирает на капитана Бёрдса, словно бы ожидая, что тот пояснит смысл этих слов. Но капитан своим мрачным видом даёт понять, что разжёвывать тут нечего. Всё так и есть: полицейский детектив Шестого участка оказался в заложниках у кучки ненормальных святош, пророчащих некий конец света. И это который по счёту?.. Вообще, как считает Барри, неплохо бы долбануть по этой чокнутой планете каким-нибудь крепким метеоритом — может, тогда вся эта образовавшаяся хрень рассосётся сама по себе? Если нет, то хотя бы сократится количество сумасшедших людей. Он ловит на себе озадаченный взгляд маршала Шелдли, чем-то напоминающий крик о помощи, и ответом служит сдержанный вздох старого пса. Что тут комментировать? Это была затея Барри. Точнее, идея принадлежит Айзеку, но именно Барри настоял на её реализации, уговорив неподкупного Бёрдса, упрямство которого в тот момент служило неким знамением, что всё это плохо кончится. Возможно, будь капитан твёрже, и тогда бы Айзек сейчас стоял вместе с ними в этом кабинете. — Вы же несерьёзно? — с надеждой в голосе осведомляется маршал Шелдли. Потускневшие взгляды скачут от одного к другому, не позволяя усомниться: да, они серьёзно. — Выходит, мои люди только зря подставились? — тон маршала заметно холодеет. — Рисковали ради заложника, которого всё равно бы не вытащили? — теперь в голосе проскальзывает и режущий слух упрёк, на который Барри поджимает губы, едва сдерживаясь, чтобы не бросить этому федеральному ослу что-нибудь ядовито-обидное. — Но как это произошло? Мы полностью контролировали всю операцию. Он был под моим чутким наблюдением. — Вообще-то под моим, — мгновенно осекает Барри, потому как в одиночку восемь часов к ряду просидел у экрана ноутбука, выуживая среди всего видеоматериала, отснятого Айзеком, нужные крупицы информации. А маршал… Кажется, маршал в это время улаживал очередные вопросы федерального значения, расхаживая с важным видом по лестничной площадке второго этажа. — Но это неважно. Мы тратим время на пустую болтовню, — Барри ощущает, как он снова заводится и как вскипает кровь. — А детектив Чепмен, возможно, на грани жизни и смерти. — И что же вы собираетесь делать? — хмыкает маршал, положив ладони на пояс и задрав полы форменной куртки. — Лично я, — Барри глядит на дисплей сотового, — собираюсь его вытащить. В одиночку или нет, но я его там не оставлю. Эти фанатичные ублюдки могут сделать с ним всё, что угодно, — бросает многозначительный взгляд на конверт, в котором лежит отрезанный палец. — Мне на сотовый звонил офицер Тёрнер. От услышанного все, кроме маршала Шелдли, который не в курсе исчезновения сразу четырёх офицеров полиции Шестого участка, обращают на него пытливые взгляды, словно оголодавшие дворняги, увидевшие кусок сочного мяса. Барри делает короткую паузу, давая им время переварить эти слова, после чего продолжает: — Четыре звонка, — кивок на сотовый в руках. — Видимо, он снова включил телефон. Это можно использовать, чтобы попробовать отследить сигнал. Кристиан мой приятель. Айзек же мне как сын. «Которого у меня никогда не было», — едва не добавляет он, но сдерживается. Сейчас не время для сантиментов и дешёвой драмы. Однако и этого хватает, чтобы Грир решительной интонацией пообещал Барри помочь вытащить Айзека. Браун же, которому должность предписывает координировать все действия из участка, соглашается остаться здесь и сконцентрироваться на поисках пропавших юнитов, пока сержант Грир будет работать в поле. Сдаётся и Бёрдс. С тяжёлым вздохом, но он даёт «зелёный свет» на проведение полицейской спецоперации под эгидой Шестого полицейского участка. Маршал Шелдли всё это время крутит головой, а его взгляд скачет от одного говорящего к другому, точно мячик для пинг-понга. Барри ощущает прилив сил и душевный подъём. Что ж, возможно, это и не вся мощь, которую удалось собрать за столь короткий промежуток времени, но уже этого хватит, чтобы обрушить на грёбаных сектантов молот правосудия и просто покончить с этим. Он чувствует гордость. За себя. За Грира. За Брауна. За весь Шестой. И Баррет был прав, когда однажды озвучил фразу, ставшую чем-то вроде незримого кредо офицеров Шестого: «Шестой — это не только звания». Офицеры попали в беду. Им нужна помощь. Им нужны их коллеги и просто братья по духу. И они им помогут — все до единого. Вместе. — И вы полезете туда без ордера и санкции окружного прокурора? — хмыкает Шелдли, скрестив руки на груди. — Угроза жизни офицера полиции, — парирует Барри, забирая со стола капитана Бёрдса конверт с жуткой находкой. Велик соблазн продемонстрировать его содержимое скептику-маршалу, но, судя по всему, тот не столько не верит, сколько просто хочет, чтобы всё прошло чисто и гладко. И наличие ордера или хотя бы одобрения в глазах окружного прокурора послужит своеобразной подушкой безопасности. — Думаю, вы в курсе, что там дальше по закону. Маршал Шелдли, взирая на Барри, ухмыляется одними уголками губ. Затем бросает мимолётный взгляд на капитана, который ухватывается за телефон и созывает срочный брифинг в конференц-зале, отведённом для проведения собраний перед началом патрульных смен. — Вообще-то я хотел предложить договориться с федеральным судьёй и прокурором, — произносит маршал. — Эти ублюдки и нас зацепили. Считайте, что Служба маршалов США в вашем распоряжении. И хотя это звучит донельзя пафосно, пусть и в какой-то степени благородно, Барри хочется смеяться. Прямо-таки вся Служба? Или только маршал Шелдли и парнишка-техник из их скромного квартета, которые вообще-то прибыли, чтобы арестовать Рафа, а теперь ищут, чем бы сгладить свою промашку с ФБР? Да, парочка маршалов, один из которых без пяти пенсионер, в то время как второй походит скорее на стажёра, нежели на полноценного сотрудника Службы, — просто «прекрасное» подспорье для секты. Какой от них прок? Разве что использовать в качестве живых щитов во время перестрелки. И если бы не та стычка в комнате для допросов, где Раф стал камнем преткновения, Шестой участок, возможно, мог бы рассчитывать и на помощь ФБР. Но теперь эти федеральные ублюдки ни за что не станут работать с другими федеральными ублюдками в лице маршалов. Донельзя выигрышный расклад. — А Минюст? — осведомляется Барри, вынужденный слегка влезть во всю эту иерархию ведомств, от которой его всегда подташнивает. — Ребята из АТФ? Или хотя бы ваш спецназ? Это ведь целая спецоперация. Я почти уверен, что будет стрельба. — Стрельба обязательно будет, детектив-лейтенант, — хмыкает маршал и покидает кабинет капитана Бёрдса вместе с Барри, потому как последний не собирается терять ни минуты и решает направиться к себе в кабинет, чтобы экипироваться. — Они открыли огонь по федеральным маршалам Соединённых Штатов. Значит, они совсем отчаялись и готовы к вооружённому сопротивлению. Вопрос только в том, повторятся ли события… — Джонстауна? Или «Маунт Кармел»? — раздражённо парирует Барри. Вся страна и каждый коп прекрасно знает историю этих и других громких и провальных штурмов сектантских штаб-квартир. Сценарий везде одинаков: копы пытаются по-хорошему договориться с фанатиками, но уже на подступах встречают ожесточённое сопротивление. Разница только в количестве жертв. В «Маунт Кармел» их было восемьдесят шесть. — Это другой масштаб, маршал: секта действует на территории всего одного района Лос-Анджелеса. — А я слышал, что убийцы, ответственные за преступления в Тихом месте, добрались и до Нью-Йорка, — припоминает маршал Шелдли, видимо, имевший возможность ознакомиться с подробностями текущего расследования отдела Барри. — Если они действительно имеют отношение к одной и той же секте, то такой масштаб, детектив-лейтенант, — уже вопрос национальной безопасности. — Это пока не подтверждённая информация, — всё то же раздражение в голосе Барри, которое маршал легко игнорирует, словно бы ему в радость позлить коллегу, стоящего на более низшей ступени межведомственной иерархии. — Делом наверняка займётся ФБР. Они, вроде как, собирались заняться и этой сектой. Успехи пока не впечатляют. Кажется, ФБР вообще не в курсе, что Департамент полиции Лос-Анджелеса передал им дело о ранее неизвестной и новообразованной секте. Впрочем, если ФБР решит вмешаться, так даже лучше — Барри не очень-то хочется, чтобы под раздачу секты попали исключительно копы Шестого. Да, это их человек оказался в заложниках у святош. Но в последнее время Шестой только и делает, что несёт потери. Очередной труп может попросту стать последней каплей. ФБР же имеет не только опыт в проведении подобных операций, но и конкретных для таких случаев спецов. Их команды спецназа, как и группы захвата АТФ, могут дать жару любым фанатикам, пусть и та же стычка с давидянами до сих пор является позорным пятном на репутации федералов. Барри не может понять почему, однако ему хочется, чтобы в этот раз Шестой был не один. Ему хочется, чтобы кто-то прикрывал им спину. Страх ли это перед фанатиками, для которых, наверное, нет ничего лучше, чем умереть за свою веру? Или просто предчувствие на фоне последних событий?.. Они проходят через первый этаж и бредут в сторону лестницы. Кругом царит суета — капитан Бёрдс взбудоражил весь участок, собрав все имеющиеся в распоряжении Шестого ресурсы и силы. Офицеры спешно заканчивают текущие дела и принимаются раздавать друг другу последние указания перед тем, как отправиться на брифинг. Кинологи мчатся к питомнику, на ходу расправляя поводки для собак. Члены группы захвата пробуют среди этого хаоса разыскать сержанта Маслоу, который с уходом Тони возглавляет спецназ Шестого. Услышав же от кого-то новость, что их поведёт сам сержант Грир, спецназовцы озадаченно и даже испуганно переглядываются, почёсывая затылки. До кабинета Барри удаётся добраться не так быстро, как хотелось бы. Причина — всё та же суета, об которую едва ли не спотыкаешься. Маршал временно прощается с ним, сообщив, что отправится на поиски своего коллеги и будет ждать Барри уже на брифинге. Тот не возражает — от маршала сейчас всё равно никакого проку. К тому же, после шквала самых разных эмоций Барри не помешает хотя бы пару минут побыть наедине с собой. Он стаскивает с себя пиджак, небрежно бросив на один из стульев. Затем развязывает галстук, в последнее время напоминающий удавку. После подходит к шкафчику, откуда вытаскивает бронежилет, который надевает. И пока возится с застёжками-липучками, то наблюдает за окном всю ту же суету: офицеры загружают служебные машины и даже подгоняют единственный в участке бронированный фургон, отведённый для нужд группы захвата. В этот раз всё серьёзно. Беспорядки на Футхилл Фриуэй можно считать репетиций. Теперь же это главное шоу. На брифинге он появляется спустя пять минут. Впервые на сборы у Барри ушло рекордно малое количество времени, а обычная возня с бронежилетом прошла едва ли не секундным действием. Поэтому он оказывается в числе первых, кто заходит в пустой конференц-зал и занимает место в ближних рядах возле маршала, позаботившегося о том, чтобы прослушать этот брифинг в компании с ним. И с чего такой интерес? Барри не знает. Да и сейчас ему плевать. Пусть этот Шелдли хоть в любви признаётся, лишь бы делал свою работу и не мешал другим. Меж тем офицеров, привлечённых к проведению спецоперации, с каждой секундой становится всё больше. Вскоре конференц-зал тонет во множестве фигур в тёмной униформе. Кто-то, как и всегда, приходит со стаканчиками горячего кофе. Другие предусмотрительно захватывают блокноты с ручкой, хотя вряд ли они услышат то, что обязательно должно быть запечатлено на бумаге. Собственно, вся информация, которую им сейчас должны поведать, сведётся к одному простому — секта. Кучка психов посреди Города Ангелов, удерживающие детектива полиции в заложниках и успевшие ранить двух федеральных маршалов. Большего знать и не нужно. Когда у трибуны появляется капитан Бёрдс, в зале воцаряется гробовая тишина. Изредка, точно бумага, шуршит нервный шёпот сидящих на задних рядах. Капитан выдерживает недолгую паузу, дабы завладеть вниманием каждого присутствующего, после чего начинает говорить: — Ситуация критическая: около получаса назад поступила информация, что один из наших офицеров насильно удерживается в здании, оккупированном незарегистрированной религиозной группой или… сектой. — После этих слов нервный шёпот усиливается и даже переходит в рокот. Капитан Бёрдс окидывает сидящих и стоящих подчинённых долгим цепким взглядом, словно в призыве успокоиться, и продолжает: — У нас есть основания полагать, что эта секта нарушила ряд норм законодательства, в том числе и федерального. Со мной на связь вышло ФБР, а также замдиректора полевого отделения АТФ в городе Лос-Анджелес. Операция будет проводиться совместно с ними. Услышав это, — подтверждение участия в спецоперации ФБР и агентов АТФ — Барри облегчённо выдыхает. Это слова надежды. Чёрт, да это самые прекрасные слова, которые он только мог слышать за последний час. Он ещё никогда так не радовался совместной работе с грёбаными федералами. Это настоящий подарок, а ещё почти что стопроцентная гарантия, что спецоперация пройдёт более-менее гладко. Да, будет стычка. Но при участии ФБР и АТФ это будет стычка с минимальными потерями, а то и вовсе без них. Тем временем капитан Бёрдс продолжает: — Наша задача — обеспечить максимальное содействие в спецоперации. В трёх кварталах от места её проведения будет создан периметр. Офицеры патрульных юнитов первой и второй категории обеспечат оцепление и эвакуацию гражданских лиц. С задних рядов, где в большинстве своём и сидят офицеры, приписанные именно к этим юнитам, раздаются обречённые вздохи. Многие должны были уйти домой, потому как основные смены патрулей подошли к концу. Внезапная спецоперация наверняка нарушила их планы, в том числе и Барри, потому что он снова забыл оставить еду для шпица. — Юниты третьей категории и спецназ поступают во временное распоряжение командиров специальных тактических команд ФБР и АТФ. Все остальные оказывают помощь на месте, где будет создан оперативный штаб. Сержант Грир будет осуществлять руководство группой захвата, а также координировать все действия во время проведения спецоперации. Первоочередная задача — эвакуация детектива-сержанта Айзека Чепмена. Едва только капитан озвучивает имя того, кого удерживают сектанты, рокот, до этого граничащей с шёпотом, усиливается. Офицеры переглядываются и тихо переговариваются, точно убеждаясь друг у друга, что им не послышалось. Если бы так... Если бы всё это было не правдой. Меж тем Бёрдс сухим тоном осведомляется о наличии вопросов у подчинённых. Вопросы обрушиваются на него градом, начиная от банальных «Во сколько начнётся операция?» и заканчивая меркантильным «Какой будет прибавка к премии за это?». Позволив этому бесконечному потоку вопросов потонуть в себе же и превратиться в банальный балаган, Бёрдс медленно приподнимает широкую ладонь в призыве замолчать. Офицеры делают это крайне неохотно, так и не получив никаких объяснений. Однако на один из вопросов Бёрдс все же решает ответить: — У нас нет точных сведений относительно этой секты. Да, мы знаем их расположение. Знаем, как выглядит их возможный лидер. Но всё, что касается деталей… — Бёрдс скашивает задумчивый взгляд на Барри, который сидит в первом ряду вместе с маршалом Шелдли, и затягивает паузу. Барри без труда понимает этот взгляд, — немой вопрос и досада, что они не знают об этой секте большего — но ничего не говорит, позволяя Бёрдсу отдуваться перед полусотней подчинённых в одиночку. — ФБР и АТФ также располагают некоторой информацией, которая будет передана нам уже на месте. — Сэр, — с места поднимается один из бывалых офицеров Шестого. Барри не видит его, не став поворачивать голову к задним рядам, но слышит эту закалку улицами Лос-Анджелеса в его твёрдом, как и решимость вытащить Айзека, голосе. — Будет ли секта оказывать сопротивление, в том числе и вооружённое? — Будет, — всё так же сухо отвечает Бёрдс, чуть задрав голову, словно бы этим вопросом офицер пытается задеть его самолюбие. Учитывая смерти копов Шестого, самолюбие капитана уже должно было атрофироваться в пониженную самооценку. — Готовьтесь к бою. Это не ограбление банка и даже не массовые беспорядки. Они будут сопротивляться, веря, что поступают правильно. Но это не так. Единственные, кто поступает здесь правильно, это мы. На нашей стороне закон. С ними же — не существующий бог, который не поможет им в суде. Делайте выводы. Барри на секунду прикрывает глаза и распахивает их ровно в тот момент, когда к трибуне подходит лейтенант Браун и сообщает, что все новенькие офицеры, а также офицеры, недавно допущенные к самостоятельной работе, остаются в Шестом и не примут участия в предстоящей спасательный операции. С губ некоторых, Барри слышит, раздаются обречённые вздохи, словно бы они всю жизнь ждали своего звёздного часа, и просто возможности заявить о себе, как этой самой возможности их тут же лишают. Браун игнорирует те разочарованные взгляды, адресованные ему, и продолжает объяснять, что всем оставшимся офицерам будет поручено особое задание, детали которого поступят позже, после окончания всеобщего брифинга. Барри без труда догадывается, о каком именно задании идёт речь, — поиск пропавших офицеров. И лейтенант Браун весьма ловко оперирует деликатными фразами, избегая всех подробностей. Не хотят паники. Не хотят волнения и новых вопросов, что непременно раздадутся вновь, потому как сложно представить полицейского, который не станет задаваться вопросом почему, как и при каких обстоятельствах загадочно исчезли сразу четверо его коллег. И офицеры Шестого молча заглатывают эту наживку. Конечно, некоторые наиболее опытные копы хмурятся и скептично скрещивают руки, но не смеют открыто протестовать и уж тем более подвергать сомнению слова руководства. Когда же место лейтенанта Брауна занимает сержант Грир, Барри уже не слушает. Погружённый в собственные мысли, он даже не пытается вслушаться в первичный инструктаж, где сержант раздаёт предварительные указания, пройдясь по некоторым фамилиям. Когда звучит «Флойд», Барри лишь слегка шевелит плечом, подавая признаки того, что слышит сержанта, но более никак не реагирует на его слова и фразу «Поведёт за собой группу Хьюстон». Сержант решает уже сейчас поделить всех тех, кто будет задействован в спецоперации, на две половины, одну из которых поведёт лично, а вторую отдаст в распоряжение детектива-лейтенанта Барри Флойда. Почему так? В Шестом есть, как минимум, ещё двое сержантов, способных вести за собой штурмовые звенья: сержант и по совместительству старший инструктор-кинолог участка в лице Джереми Роуза, а также сержант Маслоу, который после ухода сержанта Беннета назначен командиром группы захвата. Никто из спецназа не принял его как своего лидера и уж тем более члена стаи. Но Маслоу единственный в Шестом, обладающий практически такими же навыками и опытом, что и уволенный со службы Энтони Беннет. Отчего же на фоне таких вполне достойных вариантов Грир выбрал детектива, не имеющего ничего общего со специальной тактикой и основами командирской работы? Барри не знает и не горит желанием это обсуждать. Он просто надеется первым найти Айзека и оказать ему всю посильную помощь. Возможно, по этой причине Грир и сделал его главным в одной из групп — хочет, чтобы Барри раньше всех добрался до своего подчинённого. Как бы то ни было, но приказ есть приказ и обсуждать их не принято, особенно, когда приказ исходит от самого Грира. На этой ноте брифинг подходит к концу. Капитан Бёрдс напоследок желает всем удачи и сообщает, что сам останется в участке и будет запрашивать необходимую помощь. А помощь Шестому просто жизненно необходима. Участники спецоперации спешно разбредаются по Шестому. Кто-то отправляется в оружейную, получая нужное для предстоящего штурма снаряжение. Кинологи спешно выводят на улицу четвероногих напарников и усаживают их в клетки полицейских фургонов. Группа захвата перетаскивает чёрные спортивные сумки, набитые всеми имеющимися боеприпасами и экипировкой, которые грузит в свой транспорт. Все остальные усаживаются в машины и выезжают на место. Барри соглашается доехать до штаб-квартиры секты вместе с сержантом Гриром. С ними в патрульном автомобиле так же оказывается и офицер Гордон, усевшийся за руль, в то время как сержант Грир располагается на соседнем сидении. Ещё к ним подсаживается маршал Шелдли, забравшийся вместе с Барри в заднюю часть салона. Когда заводится двигатель, а сержант Грир сухим тоном приказывает: «Выдвигаемся», машина трогается с места. Офицер Гордон выруливает с подземной парковки на дорогу, и автомобиль оказывается посреди длинной колонны из десятка точно таких же. Отовсюду слышится рёв полицейских сирен. Редкие прохожие испуганно озираются по сторонам. Некоторые, впервые видя столько полицейских машин одновременно, вынимают сотовые и принимаются снимать. Кто-то даже осмеливается помахать рукой, наверняка желая копам удачи в их непростом деле. Барри с безразличием наблюдает за мелькающим пейзажем, потому как все его мысли лишь об одном — только бы успеть. Только бы Айзек был жив к тому моменту, как они начнут штурм и доберутся до него. Времени остаётся всё меньше, но Барри продолжает питать надежду на благополучный исход. «Только держись, сынок», — не перестаёт крутиться у него в голове. — «Только держись». Вся процессия стремительно выезжает на магистраль Футхилл Фриуэй, которая была эпицентром гражданских протестов и столкновений с полицией. Местами до сих пор можно заметить сколы асфальта, трещины и разбитые бордюры или отбойники. Даже спустя столько времени всё здесь напоминает о тех жутких часах в оцеплении и о стычках с обозлёнными чёрными. Это был самый настоящий ад, и Айзек с достоинством прошёл через него, пусть и сорвался под конец. Теперь же он снова в аду, но помощь уже близко. — Нервничаете? — подаёт голос маршал Шелдли и таким образом нарушает напряжённую тишину, висевшую в салоне и прерываемую разве что тихим гулом автомобильного двигателя и переговорами, доносящимися из динамиков рации. — А вы? — решает парировать Барри и хмурит брови. — Нервничают все, маршал, и даже вы не исключение. — Поэтому я и решил поехать в одной машине с вами, детектив-лейтенант, — сквозь лёгкую ухмылку, произносит маршал. — А Андерсону велел остаться в вашем участке. — Он ваш стажёр? — решает напрямую спросить Барри. Он помнит всех маршалов по-фамильно, и этот Андерсон — технарь, помогавший установить на Айзеке камеру и микрофон, — совершенно не походит на опытного сотрудника Службы. Скорее, на точно такого же птенца, как и сам Айзек. Маршал рассеянно кивает, впившись задумчивым взглядом в окно со своей стороны. — Давно он у вас работает? — зачем-то уточняет Барри, хотя ему по большому счёту плевать. Однако такой бесцельный разговор, он чувствует, помогает отвести волнение и хоть немного унять дрожь, охватившую каждую клеточку напряжённого тела. Ещё его начинает подташнивать, а головная боль не проходит с самого начала разговора в кабинете капитана Бёрдса. Чёртов ублюдок поднял его на нервы. — Под моим началом — всего неделю, — просто отвечает маршал, видимо, так же желающий отвлечься этим разговором, хотя и внешне не походит на человека, которого распирает от волнения. — Он проработал в муниципальной полиции, потом перевёлся в Департамент. Затем ушёл в Академию ФБР, получил жетон и должность в Отделе технического обеспечения операций. Как он мне сказал, вся его работа сводилась к тому, чтобы вовремя включать электричество в комнатах для допросов и следить за объёмом памяти на серверах полевого отделения, — маршал позволяет себе тихую, усталую усмешку. — Ни участия в операциях, ни выездов на происшествия — пыльная и рутинная работа. Амбиции привели его к нам в Службу. Ну, а дальше я просто взял его к себе — в моей группе как раз освободилось место. — И по какой же причине? — Барри не сразу замечает, как его охватывает внезапный интерес к разговору. Какое ему дело до каких-то маршалов, которых на фоне проблем, начавшихся у Шестого после оказания помощи с задержанием Рафа, он воспринимает, как вестников злого рока? Выходит, что дело всё-таки есть. Быть может, так ему удастся понять, откуда у того же Шелдли интерес к его скромной персоне. — Крыша поехала, — вновь просто отвечает маршал, словно это обычное явление для их конторы. Тогда Барри вспоминает гибель члена команды спецназа и то, как офицер, ставший свидетелем этого, практически сразу же слетел с катушек. Сначала сумбурный и во многом напоминающий записки сумасшедшего рапорт. Потом агрессия и провалы памяти. А потом этого офицера просто увезли в профильную клинику, где, кажется, он находится там до сих пор. И Барри ни разу не слышал, чтобы кто-то из Шестого навещал его. Он оказался забыт как страшный сон. — После увиденного в Квинсе. Услышав это, Барри поворачивает к маршалу голову, решив, что ему показалось. Но нет, он всё услышал правильно. Квинс — один из административных районов Нью-Йорка, а ещё область, в которой орудовал серийный убийца, до сих пор разгуливающий на свободе после серии жестоких убийств. Дело курирует заместитель директора ФБР, а сами федералы, видимо, не оставляют надежду изловить ублюдка. — Его ведь так и не поймали? — всё же решает уточнить Барри и по выражению лица маршала понимает, что они оба говорят об одном и том же. — Сколько на его счету жертв? Двадцать пять? — Тридцать, — аккуратно поправляет маршал. — И да, его так и не поймали. Службу маршалов привлекали для оказания содействия. Но если в деле уже участвует ФБР… Скажем, ничего хорошего из этого никогда не выходило. Наша цель, детектив-лейтенант, — маршал так же поворачивает голову, — оградить преступника от общества: посадить его за решётку, чтобы он сидел там до тех пор, пока ему не будет вынесен приговор. ФБР не заботит, сколько жизней заберёт преступник, прежде чем окажется в камере. Их заботит только одно: связать одни преступления с другими, чтобы за всё это отвечал один и тот же человек. Это удобно — зачем работать сразу над несколькими делами, когда их можно соединить в одно, раздробив на эпизоды, и предъявить в качестве обвинения? И ведь потом мы удивляемся, что Бюро закрывает дело Ди Би Купера и предполагает, что он повинен не только в угоне самолёта. — Хах! Да этот парень — легенда! — встревает в разговор офицер Гордон, на что Грир осекает его холодным: «Следи за дорогой». — Да, сэр. — Легенда для нас и заноза в заднице ФБР, — кивает маршал Шелдли. — Операция проводится совместно с агентами ФБР, — словно бы напоминает сержант Грир, взглянув на маршала через зеркало заднего вида. — Надеюсь, моим людям не придётся растаскивать вас по углам? Однако маршал не отвечает. Да и ответ уже никого не интересует, потому как полицейская колонна замирает в квартале от штаб-квартиры секты. К этому моменту квартал уже оказывается оцеплен силами ФБР, АТФ, а также полицейскими подразделениями Седьмого участка. Выходит, Бёрдс основательно подёргал за ниточки, раз добился участия главного конкурента Шестого в этой спецоперации. Но им это только на руку: чем больше копов зажмут здание секты в плотном кольце, тем выше шанс избежать вооружённого столкновения. С другой стороны, опыт аналогичных операций показывает, что агрессия фанатиков растёт прямо пропорционально количеству полицейских, наставивших на них своё оружие. Как бы то ни было, Барри надеется на лучшее и готовится к худшему. Он первым выныривает из патрульной машины и беглым взглядом окидывает суету вокруг. Спецназ ФБР и АТФ экипируется, готовясь начать штурм. Рядом снуют агенты, раздающие друг другу указания. Ещё в небе кружат вертолёты — причём, насколько соображает Барри, они принадлежат федералам. Выходит, те решили сыграть по-крупному, раз не поленились поднять своих «птичек» в воздух. Впрочем, это не может не радовать, потому что вряд ли сектанты отчаются настолько, что попробуют открыть огонь по тяжёлым вертолётам Бюро. «От них всё можно ожидать», — звучит внутренний голос, и Барри понимает, что расслабляться нельзя. Даже имея такую превосходящую силу, они рискуют её потерять в одночасье, если самонадеянно бросятся на штурм, не имея при себе чёткого плана действий. Из автомобиля выбирается маршал Шелдли, который отходит в сторону, разговаривая с кем-то по телефону, а также сержант Грир. Последний велит офицеру Гордону заняться периметром и эвакуировать тех гражданских, которых не успело эвакуировать Бюро. Затем вместе с Барри и по наводке одного из агентов держат путь к ответственному за проведение операции федералу. И каково же удивление обоих, когда этим ответственным лицом оказывается специальный агент Лэндвуд, когда-то приказавший отконвоировать задержанного Рафа в полевое отделение Бюро. К слову, одет агент так же, как и на момент их первой и последней встречи: тёмно-синяя форменная куртка с тремя яркими буквами, сложенными в аббревиатуру, и синие джинсы с пистолетной кобурой на бедре. Ещё Барри замечает бронежилет, надетый поверх рубашки, что под курткой агента. И этот бронежилет выглядит куда надёжнее тех, которые имеются в распоряжении копов Шестого участка. Агент Лэндвуд, стоящий в окружении чёрных внедорожников Бюро и десятка подчинённых, раздаёт указания, постоянно обращаясь к кому-то по рации. Тогда Барри предлагает Гриру выждать какое-то время, чтобы не ломать федералам «игру в одни ворота». Но агент Лэндвуд замечает их, одарив быстрым скептичным взглядом. Затем, отдав последние распоряжения, велит своим людям занимать позиции и «ожидать приказа свыше», после чего обращается к Барри и сержанту Гриру: — Какие люди, — звучит почти что насмешливое. — Говорят, это ваш парень влип. Поэтому вы прибыли сюда последними? — теперь уже насмешка звучит более выражено, отчего Барри переглядывается с Гриром. — И, тем не менее, мы здесь, — сдержанно озвучивает сержант Грир. — Капитан сказал, что мы поступаем в ваше распоряжение. — Вместо ответа агент Лэндвуд лишь неопределённо водит плечом. — Мы разделились на две группы: группу «Хьюстон» возглавит детектив-лейтенант Флойд, — кивок в сторону Барри. — Группу «Даллас» поведу я. Мы планировали начать проникновение с двух сторон: с чёрного и парадного входов, чтобы отрезать возможные пути к отступлению. Сержант Грир в подробностях рассказывает практически всё, едва не перечисляя по фамилии каждого офицера и то, чем тот займётся на время операции. В такие моменты Барри понимает, насколько же хорош этот матёрый сержант. Годы службы в морской пехоте дают о себе знать, как и искреннее желание сделать Шестой участок лучше и добиться от его офицеров правильного исполнения приказов едва ли не на уровне рефлексов. — Какие будут дальнейшие распоряжения, агент? — уверенным голосом спрашивает Грир, подытожив таким образом свой небольшой рапорт. Однако, несмотря на всю эту прыть и его порыв помочь федералам всем, чем только можно, агент Лэндвуд остаётся равнодушным и озвучивает то, что выбивает из колеи как Грира, так и Барри: — Распоряжения? Не путайтесь под ногами, — раздаётся почти что хлёсткое. — Вас должны были предупредить, что вы здесь только с одной целью: обеспечить нам периметр. Всё остальное мы сделаем сами. Наш спецназ и группа захвата АТФ с минуты на минуту начнут штурм. — В этот момент из рации, которую сжимает рука агента, доносится женский голос, сообщающий, что осталось тридцать секунд до полной готовности. Но Барри беспокоит не столько грубость очередного федерала, сколько слова о штурме с минуту на минуту. Выходит, ФБР даже не пыталась выйти на контакт с сектой? Не пыталась договориться или хотя бы выяснить, действительно ли они держат в заложниках полицейского детектива? Такая самонадеянность не может не настораживать. Именно этого и боится Барри: в порыве силой заставить сектантов ответить перед законом они переоценивают собственные возможности и недооценивают врага. А ведь враг силён и очень опасен. Тень беспокойства проскальзывает и на напряжённом лице Грира, хотя он молчит. То ли боится вставить слово поперёк, то ли понимает, что это ничего не изменит. По сути, они здесь никто. Они лишь забор, призванный не позволить мешать федералам делать их работу. И пока агент Лэндвуд отвлекается на рацию, Барри обращается к Гриру: — Они, похоже, так ни хрена и не поняли. То, что мы знаем об этой секте, — не значит, что мы знаем о ней абсолютно всё. — О чём ты, Флойд? — не понимает сержант и скрещивает руки на груди. — Вспомни банк, Грир, — поясняет Барри, пытливым взглядом впиваясь в лицо сержанта, покрытое пока ещё редкими морщинами, которых с каждым годом становится всё больше. — Мы недооценили налётчиков тогда, а теперь недооцениваем и сектантов, которых в десятки раз больше и которые, возможно, вооружены не хуже нас. Глядя за спину сержанта, он видит, как восьмёрка бойцов спецподразделения ФБР в тяжёлой экипировке военного образца и со штурмовыми винтовками наперевес встают на подножки чёрного бронированного внедорожника, который затем трогается с места и увозит группу захвата в сторону штаба секты. — Это надо остановить. — И хотя Барри понимает, что время играет против них, а жизнь Айзека может висеть на волоске, но мёртвыми они ему не помогут. — Ты же прекрасно знаешь, что мы им не указ, — Грир качает головой. Происходящее расстраивает и его, однако он старается исходить из собственных сил и возможностей, которых у Шестого участка на фоне последних событий катастрофически мало. — Если федералы решили начать штурм, значит, они видели всю картину. Значит, это наш единственный выход. Один из офицеров Шестого подбегает к сержанту Гриру и сообщает, что капитан Бёрдс желает с ним поговорить по рации. Тогда Грир удаляется, но в одиночестве Барри стоит недолго: всего спустя пару секунд к нему возвращается агент Лэндвуд. Барри видит в его зелёных глазах маниакальный блеск человека, почти добравшегося до заветной цели. Ещё он ощущает пока что редкие капли дождя и обращает взор на хмурое небо, которое постепенно сковывают плотные тёмные тучи. Всё вокруг начинает мрачнеть. — Бросите на секту все силы? — отстранёно спрашивает Барри, поглядывая по сторонам и видя, как людей — участников операции — становится всё больше и все они спешно направляются в сторону штаб-квартиры секты. — У нас тут сотня человек, — в тон ему отзывается агент Лэндвуд и застёгивает форменную куртку, потому как на улице поднимается пронизывающий до костей ветер, в то время как дождь усиливается. — Бюро выделило четверть из них. Ещё четверть — АТФ. Все остальные — офицеры Седьмого участка и офиса шерифа. Словно бы заметив немой вопрос в глазах Барри и напряжённость на его лице, агент Лэндвуд добродушно улыбается белозубой улыбкой и хлопает Барри по плечу как своего старого приятеля. — Расслабьтесь, детектив. Мы посылаем туда не вчерашних курсантов, а опытных ребят, многие из которых уже имели дело с сектами и вооружёнными группировками. Большинство прошли службу в горячих точках. Эти парни, — агент оглядывается на проехавший мимо внедорожник с ещё одной пачкой бойцов спецназа, — профессионалы. Они вытащат вашего человека и повяжут всех сектантов до единого. — Думаете обойтись без жертв? — хмыкает Барри. — Если вы давно в системе, то должны были слышать о трагедиях, которые произошли в восьмидесятых и девяностых. Но… — Барри скользит по его фигуре оценивающим взглядом. — На вид вам не больше тридцати. — Я пришёл в Бюро, когда мне было двадцать шесть, — тут же отвечает агент Лэндвуд, будто эти слова должны пролить свет на его молодой для такой должности возраст. — Сдал все нормативы и успешно прошёл аттестацию. — И за четыре года дослужились до звания специального агента? — заключает Барри, впившись в него цепким взглядом. — Довольно лихо для выходца из Нью-Йорка. От услышанного агент Лэндвуд поджимает губы, словно задетый, но позволяет себе лёгкую ухмылку. — Меня выдал акцент? — Мой младший брат переехал в Нью-Йорк, когда окончил школу, — без толики ностальгии поясняет Барри, хотя всё же предаётся воспоминаниями о покойном Мэтте. Долбанном паршивце, которого сгубила тяга к славе и богатству. — Я приезжал к нему всего один раз — на выпуск из Академии. У тех, кто долго прожил на Восточном побережье, иногда проскальзывают забавные паузы в речи. — Не замечал за собой этого, — скепсис в голосе. — Зато вы, наверное, из тех, кто знает человека, которого почти что съела акула? — и хотя звучит в шутливой интонации, Барри только хмыкает, не оценив шутку, но и не осуждая агента за то, что тот довольно стереотипен. Поняв, что более допытываться до биографии агента Лэндвуда бесполезно, Барри решает задать другой насущный вопрос: — Есть успехи с Рафом? Из-за усилившегося дождя они решают зайти под козырёк жилой высотки. Суетящиеся вокруг офицеры также пробуют занять укрытие от непогоды, но в то же время продолжают выполнять бесконечно поступающие поручения от начальства. — Сидит в камере полевого отделения, — отзывается агент Лэндвуд и слегка брезгливо стряхивает с куртки капли дождя. — Но он пошёл нам навстречу, начав сотрудничать, и даже назвал имена. — Услышав встречный вопрос: «Много?», агент рассеяно пожимает плечами, как бы говоря, что на текущий момент владеет не всей информацией. — Это дело ведёт моя коллега. Если хотите, могу дать её номер — думаю, она будет не против поделиться некоторой информацией в рамках ваших полномочий. Но, насколько я знаю, он назвал пока только три имени: сдал своих доверенных подельников, в том числе и родных братьев. Нет, Барри не собирается связываться с каким-то там агентом и обсуждать персону ублюдка, превратившего половину Сан-Фернандо в рассадник бандитизма. Однако цепляют другие любопытные обстоятельства. — Он у вас уже сколько? — Барри чуть морщит лоб, пытаясь вспомнить точную дату, когда троица агентов совершенно бесцеремонно прервала допрос, едва не ворвавшись в комнату, и так же бесцеремонно забрала парня, ради поимки которого Шестой участок был вынужден пролить кровь. — Около недели? И за всё это время всего три имени? Маловато для такой серьёзной конторы как ФБР, вам не кажется? — Барри решает если не пристыдить Лэндвуда и контору, которую тот представляет, то напомнить, что даже федералы не настолько хороши, какими себя считают. Но ответить агент Лэндвуд не успевает: по рации раздаётся приказ начать штурм. И без того суетящиеся копы и федералы начинают суетиться с ещё большей силой. Большинство бегом, невзирая на дождь и шлёпая прямо по первым лужам, устремляются в сторону штаб-квартиры секты, пусть и до неё целый квартал. Агент Лэндвуд оказывается мудрее коллег и решает сесть за руль одного из внедорожников. Барри забирается следом, попутно окрикнув сержанта Грира, который так же залезает в машину, будучи промокший и продрогший. Собравшийся возразить их присутствию Лэндвуд лишь недовольно кривит губы и молча выруливает на узкую двухполосную дорогу посреди улицы. Рация, лежащая на бардачке, слегка подпрыгивает, когда колесо ныряет в очередную неглубокую яму, замаскированную грязной лужей, и тихо шипит, транслируя чью-то передачу. Барри смотрит на неё, слушая переговоры федералов, точнее, членов групп захвата, уже оцепивших и начавших штурм здания секты. По первым сообщениям становится понятно, что сектанты предпочли не отстреливаться из окон, а окопаться глубоко внутри. Возможно, они собираются заманить федералов в ловушку. Эта новость провоцирует зудящий холодок между лопаток, от которого Барри ёрзает на сидении и чуть оттягивает воротник бронежилета, чтобы глубоко вдохнуть и выдохнуть. Хочется поделиться своими предположениями с агентом, попробовать до него достучаться, дабы тот скомандовал временно свернуть все активные действия и подошёл к ситуации более осторожно. С другой стороны, эта осторожность может стоить Айзеку жизни. Неизвестно, в каком он состоянии. Не исключено, что он истекает кровью, и у него остаются считанные минуты до того, как кровопотеря окажется невосполнимой, а сердце постепенно прекратит отбивать удары. Барри ощущает, как, оказавшись на таком распутье, чертовски сильно привязан к своим подчинённым — к этим птенцам, у которых ещё всё впереди. Вот только будущее Айзека, равно как и Нэнси, сейчас висит на волоске. Барри не простит себе этого. Их потеря может стать для него последней каплей. Как только внедорожник тормозит совсем рядом с тяжёлым бронированным фургоном спецназа Шестого участка, Барри, колеблясь, хватается за ручку на двери. Выходит, группа захвата Шестого всё же принимает участие в штурме? С этим вопросом в глазах Барри поворачивается к сидящему на заднем сидении сержанту Гриру. — Они сами попросились в бой, — только и отвечает сержант. — Пообещали, что лишь прикроют федералов и не будут им мешать. — Мы поведём их? — только сейчас Барри понимает, что весь первоначальный план сержанта Грира, где они вдвоём возглавят два отряда из Шестого участка, уже не актуален. Однако сержант Грир, похоже, не теряет оптимизма и произносит: — Будем караулить все входы и выходы на случай, если кто-то из сектантов надумает бежать. — Сержант Грир вынимает своё табельное оружие, демонстративно отдёрнув затворную раму назад. — Я со своей группой возьму южную часть дома. На тебе северная, Флойд. — Помимо оружия сержант вынимает и свой сотовый, на который приходит уведомление о входящем сообщении. Барри не знает, что именно за сообщение пришло Гриру, однако выражение лица сержанта приобретает мрачный оттенок. — Если ситуация выйдет из-под контроля, — теперь голос подаёт агент Лэндвуд, который поворачивает ключ в замке зажигания, глуша двигатель, — вы прикроете отступающих и поможете вывести раненых. В прямой контакт не вступать. И, кстати, не пытайтесь разыскать своего парня самостоятельно — наши наблюдатели сообщили, что это здание похоже на лабиринт с возможными потайными ходами. Если потеряетесь или отстанете от своих, то рискуете словить пулю. Слушая агента, Барри припоминает те видеозаписи о внутреннем устройстве здания секты, полученные благодаря Айзеку. И, судя по этим видеоматериалам, здание действительно имеет чертовски запутанную планировку и, пожалуй, ничуть не уступает Мавретону. Видимо, секта не раз перестраивала его под свои постоянно меняющиеся нужды. Тем временем по рации сообщают, что удалось заметить первые признаки присутствия сектантов в доме. Однако до сих пор никто так и не открыл огонь — это не может не радовать и не настораживать одновременно. Маловероятно, что сектанты решили сдаться без боя. Скорее всего, они чего-то ждут. Вопрос: чего именно? Как следует обмозговать эту мысль Барри не успевает: агент Лэндвуд велит им занять входы и выходы из здания, потому как обстановка внутри накаляется. — Флойд, — озвучивает внезапно Грир, остановив Барри, который собрался вылезти из машины вслед за агентом Лэндвудом. — Я бы хотел с тобой кое-что обсудить. Не сейчас, но нам нужно будет поговорить, когда мы вытащим Чепмена. — Что именно? — тут же спрашивает Барри, держась за рычажок, открывающий дверь с его стороны. Грир тянет с ответом каких-то пару секунд, которые кажутся мучительно долгими. — Это касается офицеров Мэя, Тёрнера и... офицеров Томпсона и Клайда, — голос сержанта заметно мрачнеет, как и он сам. Полный решимости и готовности вступить в бой, теперь он выглядит озабоченно и даже разочарованно, словно бы узнал о каком-то грязном секрете. Озвученные сержантом фамилии пропавших офицеров, которые отныне на слуху у всего Шестого, вынуждают насторожиться. Похоже, сержанту Гриру что-то известно, однако что именно говорить он не торопится. То ли предпочитает не делать преждевременных выводов, то ли решает не срывать полицейскую операцию, ведь если они сейчас, в самый разгар штурма переключатся на что-то другое, то рискуют упустить сразу двух зайцев. Барри, пусть и заражённый любопытством, заверяет сержанта, что они обязательно всё обсудят, как только вытащат Айзека. Они вылезают из машины, и в этот момент на втором этаже здания, снаружи выглядящего ветхим и заброшенным, раздаются первые выстрелы. В окнах мелькают вспышки автоматных очередей. Сержант Грир срывается с места, на ходу командуя своей группе выдвигаться к южному входу. Барри следует его примеру, хотя и заметно отстаёт от более резвых членов команды спецназа и офицеров, привыкших догонять ушлых воришек и гангстеров. К этому моменту стрельба наверху стихает. По рации раздаются тревожные голоса федералов, сообщающих, что большая часть сектантов забаррикадировалась в каком-то огромном помещении на втором этаже, и выкурить их оттуда будет проблематично, в то время как сами федералы решают перегруппироваться. Судя по выбитой двери, слетевшей с петель, федералы проникли в здание как раз с северной части дома. Барри ныряет внутрь вслед за тремя полицейскими, и ощущает резкий запах гари, палёного дерева и тухлой воды. Внутри царит мрак, рассеиваемый лишь светом от фонариков офицеров. Белые диски скользят по гнилому потолку, скрипучему полу и грязным стенам, исписанным граффити в виде слов. Барри не сдерживается от любопытства и решает прочесть одну из таких надписей, которая гласит: «Конец близок, потому что город тонет в крови. Но начало всегда предрекает рассвет». — Не похоже на цитаты из Библии, — вслух заключает один из офицеров. Барри, продолжая светить на надпись, оглядывается на него через плечо, а после снова переключает внимание на слова, запечатлённые на стене чёрной краской из баллончика. — Не исключено, что они переделали текст Библии под себя, — включается в обсуждение Барри. — Многие секты поступают именно так: трактуют Библию, основываясь на идеалах культа. Хотя, возможно, у них есть собственная Библия. Как же сейчас не хватает Айзека с его впечатляющими знаниями на тему религии, сект и культов. Уж он-то наверняка пояснил бы не столько смысл этих слов, сколько их источник. Возможно, так сектанты и поняли, что он всего-навсего засланный шпион, а не человек, ищущий в секте любви и понимания. С другой стороны, кто как не Айзек в силах понять и без последствия впитать идеологию очередной секты? На роль культиста под прикрытием он подходит идеально. — А они приносят человеческие жертвы? — осведомляется уже другой полицейский, нервно поглядывающий в сторону выхода из здания. Остальные бросают на него пытливые взоры, словно бы он озвучил вопрос, терзающий и их. — У нас разрозненная информация на этот счёт, — озвучив это, Барри подходит к исписанной стене ближе и осторожно касается подушечками пальцев побитого бетона. На пол сыплются крошки. — Это церковь судного дня. Они ждут конца света; считают, что в Лос-Анджелесе должно произойти что-то ужасное. И они, по словам их лидера, хотят спасти как можно больше людей, а не истребить. Поэтому они называют свою секту «Рассвет» — видимо, рассвет для человечества после конца света или что-то в этом роде. — И каким же будет этот конец света? — Таким, каким его опишет ваша фантазия. — Барри направляет луч света своего фонарика на другую стену, которая так же сплошь покрыта надписями, больше похожими на послания из сумасшедшего дома. Какие-то обрывки фраз, скачущие буквы, куча восклицательных и вопросительных знаков; непонятные символы, которые не приходилось видеть раньше. Помимо этого везде и почти что в каждой написанной фразе встречается слово «рассвет». Но, что удивляет ещё больше, так это символы всех наиболее крупных и опасных группировок Лос-Анджелеса. Красная ладья «Башен». Чёрное дерево «Шоко». Жёлтый череп «Латос». Голубая катана «Тэнгу». И... символ этой секты, который Барри вместе с остальными коллегами практически каждый раз встречал на месте убийств. Он подходит к стене с эмблемами банд ближе и подушечками пальцев касается эмблемы секты. Что-то подсказывает ему прислониться к стене. Барри делает это, прильнув к холодному и грязному бетону правой щекой, не обращая внимания на изумлённые взгляды других офицеров. И именно после этого манёвра он начинает понимать. Разглядываемый именно под таким углом, символ секты отдалённо напоминает нечто, пронзающее эмблемы других группировок. В голове что-то щёлкает. Отстранившись от стены, Барри закусывает нижнюю губу и в голове прокручивает все когда-либо всплывшие детали по этому делу. У жертв не было ничего общего, но они оступились и предали веру, которой следовали; они предали секту. Все убийства происходили на территории той или иной банды. Повешение — один из распространённых способов выставить труп напоказ. Вдавленные глаза — слепота, а ещё намёк на нежелание видеть закон и следовать ему. Банды объединяются, потому что какая-то новая группировка наводит на них ужас. «Они охотятся не на копов и не на обычных людей», — проносится в голове Барри, когда он начинает приходить к одному ошарашивающему выводу. — «Они охотятся на гангстеров». Вот, как произойдёт конец света и почему его катализатором послужит сам человек, а эпицентром всего станет Лос-Анджелес. Секта увидела, как город тонет в крови развязавшейся и беспощадной войне группировок. Видит, какой беспредел творят гангстеры, в то время как полиция попросту бессильна. Видит, как страдают люди, а потому предлагает им приют и кров, обещая защиту и верша своё собственное правосудие против преступников в ярких тряпках. Проповедник это понял и решил взять дело в свои руки. Всё произошедшее ранее — жестокие убийства и просто публичные казни, внезапные союзы группировок, сильная активность гангстеров — приобретает новый смысл. Конец для Города Ангелов — это его банды, паразитирующие на простых жителях и отнимающие жизни полицейских. — Выходит, бояться нам нечего, детектив-лейтенант? — теперь голос принадлежит русоволосой девушке-офицеру, сжимающей помповое ружьё. — Произойти может всё, что угодно, офицер, поэтому держите своё ружьё рядом, — только и озвучивает Барри, которого вырывают из дум. Повернувшись к ней и к остальным коллегам, которые встают неровным полукругом, он оглядывает их, понимая, что, похоже, единственный из присутствующих, кто понял всю правду. — Давайте будем осторожны и просто поможем господам-федералам сделать свою работу? Поможем им спасти нашего. Но я хочу, чтобы вы кое-что поняли. Услышав это, офицеры переглядываются и делают несколько неуверенных шагов к нему навстречу, как бы говоря, что готовы слушать. К этому моменту на втором этаже здания снова разражается стрельба, вынудившая офицеров насторожиться, в то время как Барри продолжает: — Я хочу, чтобы вы взглянули на происходящее под другим углом, потому что эта секта... В этот момент Барри и остальных отбрасывает взрывной волной.