* * *
— Мэй, ты как? — в который раз осведомляется Крис и бросает обеспокоенный взгляд на новичка, сидящего рядом с ним в патрульной машине. Мэй, выглядя, мягко говоря, хреново, едва ли не вырубается снова и изредка потряхивает головой в попытках взбодрить самого себя. Морщась, стажёр потирает затылок, куда пришёлся удар, и поглядывает на свои пальцы, убеждаясь, что не заработал ничего, кроме ушиба. Правда, есть вероятность сотрясения, но Крису хочется верить, что это не так. — Тебе бы лёд приложить к голове. Я могу остановиться и… Но Мэй отвечает решительным отказом, говоря, что сначала они развезут перепуганных, хотя вновь вкусивших надежду детей, а уже после станут зализывать раны. Крис спрашивает, уверен ли он, и получает молчаливый кивок в ответ. — А тебя хорошо приложили, легавый, — ухмыляясь, подаёт голос сидящий сзади за решёткой Такер. — Это мои братки тебя так приласкали? — Пасть закрой, — жёстко осекает Крис, бросив короткий взгляд в зеркало заднего вида и наткнувшись на самодовольное лицо гангстера. — Если жить хочешь. Такер в ответ только хмыкает и, шмыгнув носом, откидывается на сидения. Крис комментирует его действия ироничным: «Умница». — Я не очень-то помню, что произошло, — наконец, выдавливает стажёр и снова потирает голову. Крис поджимает губы. Похоже, что всё-таки сотрясение. — Мы ведь победили?.. — он скашивает на своего ментора пытливый взгляд. — Да, победили, — сухо отвечает Крис, потому как по голосу Мэя без труда распознаёт, как же ему хреново. — Тебе нужно в больницу. Если это всё же сотрясение, — а, судя по твоим жалобам, это оно и есть — то тебе стоит… — Я в порядке, — почти что отрезает Мэй, вынуждая Криса тихо выругаться от такой упёртости. — Ты ведь сам сказал, что у нас нет времени и что капитан Бёрдс может начать заметать следы. Верно. Может. Ещё как. И хотя Крис не знает капитана так хорошо, как знает тот же Барри Флойд, однако понимает, что любой человек, едва запахнет жареным, сделает всё возможное, чтобы спасти собственную шкуру. И капитан Тайрон Бёрдс не исключение. Его колоссальный опыт бывшего дознавателя наверняка поможет сделать это в разы качественнее и, что самое главное, быстрее. Так что у них действительно мало времени. И чем дольше они затягивают с поездкой в Шестой и публичным разоблачением шефа участка, тем больше пространства для манёвра ему оставляют. Другой вопрос, что с публичным разоблачением Бёрдса небольшая загвоздка. У них есть неопровержимые доказательства участия в похищениях детей офицеров Томпсона и Клайда. Но у них нет ничего, что прямо или косвенно указывало бы на причастность к этому капитана Бёрдса. Они могут хоть с пеной у рта пытаться доказать, что тот раз за разом отмазывал двух покойных предателей, но для того же суда это равносильно пустому звуку. В своём независимом расследовании Френк Баррет подозревал Бёрдса в различных махинациях, в том числе и с использованием служебного положения, однако дальше подозрений дело не зашло. Баррет так же не обзавёлся убедительными уликами. По сути, он делал то, что сейчас делает Крис, — пытался связать разные события в единую картину. У Криса же это выходит не очень. — Я всё ещё не могу придумать, как нам достать Бёрдса, — делится переживаниями Крис. И переживать действительно есть, за что: если они не найдут способ сделать это, то рискуют не распутать клубок до конца, который уж точно ведёт к капитану Шестого участка. — Чёрт, надо было обыскать их трупы — возможно, у них был при себе какой-то компромат на Бёрдса, — с намёком на покойных Клайда и Томпсона произносит Крис. — А как насчёт их квартир? — предполагает Мэй и морщится. Видимо, любой мыслительный процесс или попытка в него провоцируют острую головную боль. Крис знает, что это такое, потому как однажды во время задержания группы гангстеров точно так же получил по голове и заработал сотрясение. Лёгкое, правда, но приятного в этом мало. — Может, там что-то есть? Может, попробовать их осмотреть? Услышанное заставляет задуматься теперь уже Криса. На самом деле резонная мысль. Вот только, чтобы проникнуть в чужую квартиру, необходим ордер, либо подозрение на преступление. Впрочем, есть ли смысл и дальше следовать букве закона, когда они, по сути, угнали служебный полицейский автомобиль, ушли в самоволку, убили с десяток человек, пусть и отпетых мерзавцев, и хотят упечь за решётку шефа участка? С другой стороны, жилища этих двух предателей просто обязаны быть набиты самым разным компроматом на Бёрдса. Если он платил им процент с выручки от продажи детей, то должны остаться банковские чеки, пачки купюр, какие-то реквизиты платежей — хоть что-то. — Это можно устроить, — всё же соглашается Крис. — Вот только эти двое, вроде как, вместе снимают одну квартиру. Во всяком случае, я слышал об этом. Не могу сказать точно. — Офицеры Клайд и Томпсон жили вместе? — откровенно изумляется Мэй. — Во-первых, они не офицеры, Мэй, — осекает Крис. — Больше нет. Они перестали быть полицейскими, как только переступили черту закона. И хоронить их будут — точнее, то, что от них осталось после взрыва — как бездомных собак. Во-вторых, я же сказал, что не знаю. Я только слышал об этом. У меня нет привычки осматривать жилищные условия своих коллег по службе. Но даже если и жили, что здесь такого? Или после всего, что между нами было, ты стал гомофобом? — усмешка. — Знаешь, как говорят: «Тот, кто отрицает, что дрочит, — тот дрочит больше всех». Здесь тот же принцип. — Кристиан, заткнись, — внезапно смущается Мэй, что раззадоривает Криса ещё сильнее. — Совершенно неудачная и даже нелепая аналогия. — Неужели? — очередная усмешка. — Или ты просто боишься, что у тебя встанет? — Ебать вы пидорасы! — снова даёт о себе знать Такер. Крис не выдерживает и ударяет кулаком по решётке, отпугивая гангстера, словно собаку, вскинувшую лапы на забор. — Ещё хоть слово, и узнаешь, что такое русское «сесть на бутылку», — добавляет холодное Крис. Он услышал об этом от покойного Макса. Тот однажды трепался с офицером Седьмого участка — уроженцем Екатеринбурга, эмигрировавшим в Штаты. И этот русский коллега поведал Максу об одной жестокой забаве российских собратьев, к которой иногда прибегают в их участках и в тюрьмах. Крис, правда, так и не понял, в чём смысл таких радикальных мер, но грёбаный Такер прямо-таки нарывается, чтобы стать подопытным для экспериментов. Пыл Такера ослабевает, и он снова откидывается на сидения, обиженным взглядом наблюдая за хмурым пейзажем за окном. Пейзаж действительно не радует, учитывая сумерки и пасмурную погоду, добавляющую и без того мрачным улицам тёмных красок. Меж тем Крис продолжает держать их патрульную машину строго за фургоном, в котором едут похищенные дети и за руль которого решил сесть Льюис, в то время как Тони остался управлять бьюиком. Большая часть похищенных детей проживает на Гонолулу-авеню, поэтому первым делом они решают съездить именно туда, по дороге развозя тех, кто живёт поблизости. Уже потерявшие надежду на возвращение своих отпрысков родители с изумлением таращатся на собственных детей и сердечно благодарят порядком потрёпанных Льюиса и Тони, которые решают самостоятельно сопроводить потеряшек, чтобы вид полицейской формы Криса, пусть и перепачканной в крови и грязи, не смущал проживающих в районе гангстеров. Патрульную же машину пришлось оставить неподалёку вместе с сидящим в ней Такером, в то время как Крис вместе с Мэем на время пересели в бьюик. Всё Гонолулу-авеню и ближайшие от неё кварталы принадлежат «Башням» и это странно, учитывая, что все похищенные дети попадали в распоряжение лидера этой группировки. Видимо, Шпилю настолько плевать, что он готов поднять руку на родственников своих же людей — всё, лишь бы прибыль приходила стабильно. Наблюдая за сценой воссоединения семьи — как десятилетняя темнокожая девочка с косичками оказывается в объятиях молодой пары — Крис, сидящий на переднем сидении, тихонько хмыкает. Он видит, как Льюис, будучи таким же темнокожим, на равных о чём-то разговаривает с семейной парой, в то время как стоящий возле него Тони хмурится всё больше. Затем оба прощаются с семьёй, напоследок треплют по голове девочку и возвращаются к машине. Льюис снова садится за руль фургона, в котором находятся ещё несколько детей, в то время как Тони усаживается на водительское сидение бьюика и пристёгивает ремень безопасности. Видя мрачность на лице Тони, Крис внимательно оглядывает его. Затем косится на дремлющего позади Мэя, которому до этого предложили пару таблеток обезболивающего. Мэй противиться не стал, уткнувшись щекой в окно дверцы со своей стороны и в итоге уснув. — Что они сказали? — наконец, решает спросить Крис, когда Тони выруливает на проезжую часть вслед за фургоном, который ведёт Льюис. — Что к ним приходили из… полиции, — Тони мрачной интонацией подчёркивает последнее слово, — и говорили, что занимаются делом о пропаже их дочери. Это было на следующий день после того, как она пропала. Ещё им сказали, чтобы они никого не ставили в известность о произошедшем — мол, это может осложнить процесс расследования. Их целый месяц кормили обещаниями найти пропавшую дочь. Но никто, конечно же, этим не занимался. Я даже не удивлюсь, если к ним приходили Клайд с Томпсоном. — Выходит, «Башни» обо всём были в курсе, — в таком же мрачном тоне заключает Крис и вспоминает слова Паука. Ему сказали, чтобы тот не вмешивался и не пытался разыскать своего младшего брата, потому что того удерживали свои же. Никакого бандитского братства нет — всё это жалкая романтизация преступной и уличной жизни. Бандиты предают друг друга, потому что всегда и везде во главе таких отношений стоят деньги. Видимо, приближённые Шпиля, которые всем этим и занимались, получали какой-то солидный процент от выручки. Иначе зачем ещё заниматься подобным, рискуя в любой момент разозлить своих же братков? — Выходит, что так, — сухо отвечает Тони. — Выходит, им действительно плевать, кого грабить, убивать или похищать. В этом вся суть гангстеров — у них нет принципов. — А ведь многие верят, — подхватывает его ноту Крис. — Верят в какое-то братство, единство и взаимовыручку. Но волчьи законы едины для всех. Даже для нас. Тони ничего не отвечает, хотя по его молчанию становится ясно, что он согласен. Меж тем машина приближается к нужной улице на Гонолулу-авеню. Льюис помогает оставшимся детям, проживающим в этом районе, выбраться из фургона. Кевин, счастливый, хотя и немного смятённый, пытливо озирается по сторонам, будто бы выискивая своего отца. Всё осложняется ещё тем, что они заехали в самую глубь гетто, целиком и полностью принадлежащую «Башням», а весть о перестрелке на фабрике, в которой засветилась и полиция Лос-Анджелеса, наверняка успела разлететься по всем районам. При этих мыслях Крис вытаскивает из салона помповое ружьё, нечаянно разбудив Мэя. Тот, вялый и сонный, неохотно разлепляет веки и спрашивает, где они. Крис не решается лгать и говорит как есть: что они в самом центре гетто и что к их машине приближаются первые гангстеры в ярко-красной атрибутике своей банды. Такая новость живо бодрит Мэя, который тут же выныривает из салона, морщась, и расстёгивает кобуру на поясе. Крису хочется верить, что им не придётся пускать оружие в ход; что всё закончится мирным воссоединением детей со своими родителями. Одним из подошедших гангстеров — зрелым белым мужчиной с небольшой бородкой — оказывается отец Кевина. Мальчишка живо срывается с места и кидается в объятия присевшего на корточки отца. Тот ударяется в слёзы, крепко прижимая к себе ребёнка, и что-то тихо причитает. Другие дети так же признают среди подошедших своих родственников или знакомых, в то время как некоторые сразу бегут домой. В числе гангстеров оказывается и Паук. При виде него Крис жестом говорит партнёрам, что всё в порядке, и подходит к Пауку ближе. Тот пробует взглядом разыскать своего младшего брата, на что Крис поджимает губы, даже не зная, как тактичнее всего сказать гангстеру, что его младший брат мёртв и что убийца — грёбаный лидер их группировки. — Слышь, где малой? — наконец, не выдерживает Паук и взглядом бегает по лицам остальных полицейских — бывших и нет. — Где мой брат? — Он мёртв, — выдавливает Крис. Держащиеся позади него Тони, Льюис и Мэй внимательно следят за реакцией Паука, готовые в любой момент прикрыть оказавшегося на передовой приятеля. Впрочем, если начнётся стрельба, никакое прикрытие Криса не спасёт. — Твой… младший брат погиб, спасая других ребят. Так сказал Кевин, — он обращает взор на Кевина, который отстраняется от отца и сдавленно кивает взглянувшему на него Пауку. — Мне очень жаль. Вопреки ожиданиям, Паук лишь закусывает нижнюю губу и несколько раз кивает. Нервно. Отчаянно. Он не плачет. Не истерит. Не гневается. Он словно бы уже давно смирился со смертью младшего брата и теперь лишь слышит подтверждение этому. Крис оглядывается на партнёров, задержав взгляд на Мэе, на лице которого так хорошо читается беспокойство за своего ментора, и снова заверяет их, что всё под контролем. — Это правда, дядя Майк, — озвучивает Кевин. Теперь Крис знает, как на самом деле зовут Паука. — Марвин нам помог, и я всё видел. Мне было очень страшно. — Ты знаешь, кто это сделал? — осведомляется у него Паук-Майкл. Услышав ответ, приосанивается. Удивляются и другие гангстеры, всё это время наблюдавшие за развернувшимся диалогом. Поднимается возмущённый рокот, на что Тони и остальные настораживаются, в то время как Крис приподнимает свободную от ружья ладонь в призыве успокоиться. — Мальчик может ошибаться, — произносит он. — Но мы точно знаем, что во всём этом замешан ваш лидер и… ваши единомышленники по банде. — Да? С чего нам верить какому-то легавому?! — негодует один из гангстеров. Другие подхватывают его ноту и даже делают угрожающие жесты. Обстановка накаляется до тех пор, пока Паук не рявкает на своих братков, вынуждая заткнуться. Крис понимает, что Паук, похоже, занимает далеко не последнее место в иерархии «Башен» и, возможно, даже является этаким авторитетом, к мнению которого всегда прислушиваются. Во всяком случае, так ему кажется. — В отличие от вас, уёбков, — рычит Паук, обведя единомышленников холодным взглядом, — эти пацаны не зассали и втащили тем мудакам, которые подняли руку на наших малых. Так что завалите ебальники! А следующего, кто тявкнет, я лично нагну раком и трахну к ёбаной матери. Заткнулись, бля! — дождавшись, пока остальные гангстеры не воспримут его угрозы с покорностью, Паук поворачивается к Крису. — Слышь, ты обещал вернуть мне малого, но я тебя понял. Мой младший брат всегда нарывался на неприятности, пытаясь кому-то помочь. И всё же ты реальный пацан — сдержал своё слово, — оглядывается на Кевина. — Вернул остальных, порадовал наших братанов. Таких легавых я готов уважать — которым не похер на ребят из гетто. — Внезапно Паук протягивает ему правую руку в призыве обменяться рукопожатием. Крис тихонько хмыкает и, недолго подумав, принимает этот жест, пожав руку Паука. — Реально, братан, — произносит Паук, глядя в глаза Криса, — спасибо. Считайте, что в нашем районе вас никто не тронет. А за своего малого я ещё спрошу с тех уёбков, которые за это в ответе. А потом… Хер знает, чё нам теперь делать. Если это правда и наши братаны пошли против нас же, то всё это херня. Я вступил в банду, чтобы, типа, обрести семью. А чё в итоге? В итоге эта «семья» хуже легавых. И я втянул в это малого… — в глазах Паука всё же показываются слёзы. — Хуёвый из меня старший брат… — шмыгает, всхлипнув. — Так что я не ебу, что нам делать дальше… Вздохнув, Крис позволяет себе то, что не позволит себе никогда любой другой полицейский, — трогает Паука за плечо, желая ободрить и просто сочувствуя его утрате. Потерять родного младшего брата, пусть и вечно нарывающегося на неприятности, — это тяжело. Слишком тяжело. И он даже не представляет, что сейчас чувствует этот гангстер с татуировкой в виде паука на щеке. — Знаешь, начни новую жизнь, — тихо произносит Крис, на секунду опустив взгляд. — Будет лучше, если вы всё же станете жить по закону — как все остальные люди. Без грабежей, без разбоев и наркоты. Эти дети ведь заслуживают другой — лучшей жизни. Я думаю, Марвин бы этого хотел. Паук встречает его слова задумчивым кивком и хлюпает носом. — Тут ты прав, легавый. Но вся проблема в том, что это не мы такие. Мы живём здесь как какие-то изгои. Всем на нас похер. Мы выживаем, как можем. Думаешь, нам по приколу это? В кайф бегать шестёрками у приближённых Шпиля? Просто те, кто родился в гетто, — в гетто и живёт. Это такой закон. — И где же его можно прочесть? — в диалог вмешивается Льюис. Без претензий в голосе он, однако, вынуждает Паука как следует обдумать последние слова. Сам Льюис подходит к ним, не выпуская из рук снайперскую винтовку. — Я вырос в гетто. Тусовался с «Шоко» какое-то время, пока не понял, к чему меня может привести такая жизнь. И вот я здесь, рядом с этими парнями — самыми храбрыми полицейскими Лос-Анджелеса. Зачем? Чтобы спасти теперь уже ваши жизни. Так что кончайте всё списывать на несправедливость. Это просто ваша лень и нежелание хоть что-то менять. А эти дети реально не заслуживают того, чтобы искать бабки на очередную дозу. После этих слов Паук оглядывается на своих единомышленников, которые всем своим видом показывают, что речь Льюиса их если не тронула, то заставила поразмыслить над некоторыми вещами. И это удивительно, учитывая, что Льюиса за его связи с «Шоко», пусть и давно утраченные и скорее всего ошибочные, «Башни» должны расстрелять на месте. Но, видимо, с пошатнувшимся авторитетом Шпиля пошатнулись и некоторые идеалы самой группировки. И что же теперь будет с этой бандой? Вряд ли Паук и его приятели оставят всё вот так. Они захотят отомстить и, как минимум, потребуют от приближённых Шпиля, если не от самого Шпиля, объяснений. И всё это может вылиться в кровопролитную междоусобицу. Как бы то ни было, но всё, что касается «Башен», касается только «Башен», пока их разборки не затрагивают мирных жителей. Впрочем, глупо надеяться, что эта междоусобица обойдёт стороной простых граждан. Нет, им снова придётся вкусить весь ужас бандитских перестрелок и столкновений гангстеров. Кажется, Крис и остальные случайно потревожили самое настоящее осиное гнездо. В качестве последнего жеста доброй воли Крис передаёт в руки Паука скованного в наручники Такера, сообщив, что он, возможно, знает куда больше, чем зашуганный Кевин. Крис просит их воздержаться от самоуправства и вообще предлагает оставить Такера полиции — отдать на милость правосудию. Но у Паука, похоже, другие планы на человека, который всё это время был с ним заодно, а по итогу оказался лицемерным и лживым ублюдком, без зазрения совести выполняющим любую прихоть лидера группировки. Даже если эта прихоть касалась невинных членов семей гангстеров. — Думаешь, оно того стоит? — комментирует решение Криса Тони, когда тот решает распрощаться и с гангстерами и с детьми. — Он может дать показания против Клайда и Томпсона. Возможно, даже против Бёрдса. — Во-первых, ему никто не поверит. Все члены «Башен» — наркоманы со стажем, и ты это прекрасно знаешь, — парирует Крис, когда они вдвоём бредут к машинам. — Во-вторых, Клайд и Томпсон мертвы, и они больше не наша забота. Наша забота — Бёрдс, о котором этот Такер может ничего и не знать. — А если знает? — возражает Тони, не позволяя Крису сесть за руль патрульного автомобиля, в который уже сел Мэй. Крис вздыхает, бросив безразличный взор на обшарпанные домики гетто, после чего переводит взгляд на Тони. — Я патрулирую эти улицы вот уже шесть лет, Тони, — как бы между делом напоминает Крис. — И благодаря Баррету знаю про банды больше, чем кто-либо другой в Шестом. — При этих словах Тони закусывает разбитую губу и водит плечом, точно соглашаясь. — Так вот мы можем из года в год воевать с ними, отбивать у них территории и заставлять подчиняться закону. Но то, что происходит внутри самих банд, нам не подвластно, понимаешь? Это свой мир со своими правилами. И, поверь, лучше бы нам туда не влезать. — Он шарит, — поддерживает Криса Льюис. И для Криса это, мягко говоря, неожиданно, учитывая, что он никогда не ладил с Льюисом. — Да, но отпустить свидетеля… — пробует снова возразить Тони, на что Крис скептично усмехается: — И это говорит человек, который к чёртовой матери взорвал фабрику с кучей улик? Расслабься, Беннет, — хлопает бывшего командира спецназа по плечу. — Мы уже давно вышли за рамки закона. — Значит, и Бёрдса мы прижмём тоже вне рамок закона, — в тон Крису парирует Тони. — Любой закон, Кристиан, Бёрдс живо обернёт против нас. Если мы решили играть не по правилам, то не стоит делать исключений. — И всё же я попытаюсь, — твёрдо произносит Крис и вынимает из кармана телефон, чудом уцелевший во время заварушки в заброшенной фабрике. — Я давал присягу, Беннет. Как и все вы, — бросает беглый взгляд на Льюиса, который приосанивается, точно оценив такие слова. — Иначе чем мы лучше самого Бёрдса или тех же гангстеров? Тони переглядывается с Льюисом и сдавленно кивает, всё же поддержав Криса, на что тот так же кивает в ответ. — Вы с нами? — спрашивает Крис. Получив утвердительные ответы, открывает дверцу патрульного автомобиля с водительской стороны. — Тогда поехали. Пора с этим кончать.Глава тридцать пятая. Всего лишь дети
31 августа 2021 г. в 18:00
— Не берёт трубку, — сухо резюмирует Кристиан, держа возле уха телефон.
Вот уже десять минут кряду он пытается дозвониться до детектива-лейтенанта Барри Флойда, но в ответ лишь монотонные надоедливые гудки. Он сбрасывает и набирает вновь. Ничего не меняется. Теперь понятно, от чего подчинённые Флойда так любят подкалывать его на тему доступности в плане сотовой связи. Действительно, Флойд, пожалуй, единственный во всём Шестом, кто, имея мобильный телефон, пользуется им лишь время от времени. Дозвониться до него порой сложнее, чем заслужить похвалу от самого сержанта Грира.
С сержантом же они решают пока не связываться, ограничившись отосланным видео, хотя Мэй не скрывает опасения, что сообщение могло попросту не дойти до Грира. А если и дошло, тот для начала попытается разобраться во всём самостоятельно и не исключено, что отправится с расспросами к Бёрдсу, поставив таким образом под удар собственную жизнь.
Крис хмурится от этих мыслей и прячет сотовый обратно в нагрудный карман форменной рубашки. Рядом стоит Мэй, который, закусив губу, гипнотизирует взглядом асфальт, тихо притоптывая носком ботинка.
— Может, связаться с кем-то ещё? — резонно предлагает стажёр.
Сначала Крис соглашается, однако следом отдёргивает себя от этой затеи. Нет, пока они не будут уверены в том, что видели и не заимеют на руках хотя бы ещё парочку улик, помимо зернистой видеозаписи с телефона, ставить в известность о произошедшем кого-то ещё слишком рискованно. К тому же велика вероятность, что Клайд и Томпсон опередили их и уже связались с коллегами из участка, если не с начальством вовсе. А раз так, то нужно двигаться дальше и искать другой выход из ситуации. Например, отправляться спасать детей, пока не стало слишком поздно. Пока их, точно разменную монету, не передали в руки той самой загадочной банде — секте, которая может сотворить с ними всё, что только заблагорассудится.
— Поехали, — только и командует Крис.
Он хватает задержанного гангстера под локоть и усаживает в заднюю часть салона патрульного автомобиля, изолированного от передней прочной решёткой. Гангстер не сопротивляется, словно бы смирившись со своей участью, и лишь тихо ругается, ударившись головой о потолок. Крис захлопывает за ним дверцу и открывает дверцу уже с водительской стороны, намереваясь сесть, но замирает, видя, что Мэй не торопится. Ну что опять?..
— Мэй? — зовёт новичка.
Тот, точно опомнившись, вздрагивает и спешно подходит к машине, без слов усаживаясь на своё место. Крис колеблется около секунды, не понимая, с чего вдруг переклинило стажёра, и садится за руль, заведя двигатель.
— Мы едем спасать детей? — словно прочитав его мысли, осведомляется Мэй, пока Крис выруливает на дорогу, наплевав, что брошенный гангстером побитый фургон обязательно вызовет вопросы у прохожих.
Сейчас это неважно. Важно то, что они, возможно, потеряли драгоценные секунды, и след увезённых детей оборвётся в той проклятой заброшке. Они не могут знать, сколько будет длиться обмен, да и состоится ли вообще. А что если «Башни» и эта секта поссорятся? Что если произойдёт конфликт? Стычка между бандами — это всегда перестрелка, которая почти никогда не обходится без трупов. И в этом плане «Башни» ни капли не уступают отморозкам из «Шоко» — они становятся такими же психами, хватаясь за стволы. И если на жизни гангстеров, торгующих людьми как какой-то скотиной, Крису по большому счёту плевать, то вот на детей, ставших заложниками ситуации, нет. Их сразит паника, которая непременно вынудит их совершить опрометчивые ошибки, стоящие жизней.
При мысли об этом Крис стискивает руль и едва не скалится, проклиная «Башен» да и вообще все банды, которые давно паразитируют в городе, отравляя его, точно какая-то раковая опухоль. И эту опухоль пытаются вырезать уже очень давно, но каждый раз сделать это становится всё сложнее, точно бы болезнь прогрессирует и вырабатывает иммунитет против брошенных на борьбу с ней полицейских. Это никогда не закончится. Крис уверен: даже с арестом лидеров группировок ситуация не улучшится. Поимка Рафа яркий тому пример. Федералы увезли его в своё логово, но «Шоко» никуда не исчезли. Наоборот, чёрные люди словно бы почувствовали слабость врага и удвоили усилия в противостоянии с властями и особенно с полицейскими.
— Ты проебал поворот, легавый, — озвучивает сидящий сзади гангстер.
Мэй бросает на него осуждающий взгляд со словами: «Лучше помолчи», в то время как Крис чертыхается, потому как действительно проскочил нужный поворот, забывшись.
Кое-как вынырнув из дум, он решает завернуть на следующей улице. Приходится сделать крюк, прежде чем автомобиль снова оказывается на пути к заброшенной фабрике, где и произойдёт обмен.
— Расскажи про обмен, — обращается Крис к гангстеру, решив, что раз они взяли этого ублюдка с собой, то должны поиметь с него хоть что-то. Да, он выложил им ценнейшую информацию даже без толковых угроз, но этого мало.
Они затеяли целую спасательную операцию, провести которую намерены вдвоём, не считая Тони, который не обязан им помогать и вообще может передумать. И если они хотят спасти всех детей без исключения и вывести их из этой грёбаной заброшки целыми и невредимыми, им нужно больше информации. В идеале — подробный план здания с точным расположением входов и выходов, а ещё местонахождением всех, кто будет присутствовать на обмене. Но вряд ли гангстер, ответственный всего лишь за перевозку, а, если быть точнее, за отвлекающий манёвр, располагает такими подробностями. Скорее всего, его даже не посвящали в детали обмена, который и намерен провернуть Шпиль вместе со своими подручными.
И всё же Крис надеется на лучшее. Надеется, что справедливость в этом мире всё-таки существует, а Бог, в которого он верит временами, не позволит невинным детям страдать от рук тех, кого заботят лишь деньги, наркотики и власть.
— Да чё рассказывать-то, слышь? — хмыкает гангстер.
Крис косится в зеркало заднего вида, наблюдая, как тот таращится в окно тоскливым взглядом, словно ругая себя за то, что вот так глупо попался. На свободе он окажется теперь лишь с помощью толкового адвоката, услуги которого вряд ли сможет оплатить. Словом, увяз в сетях правосудия.
— Шпиль только со своими базарил на эту тему. Я в его мутки не лез. Знаю только, что эти ушлёпки — ну эта твоя секта-шмекта — всегда приезжают на обмен, как на какую-то стрелку. Ну там, пушки... Много пушек. Их самих тоже дохуя — человек десять наберётся. Ещё парочка сто пудов пасут тачки. А чё там на месте — я не ебу, легавый. Я там ни разу не был.
Мысленно сделав некоторые пометки, в особенности те, что касались количества ублюдков с обеих сторон, Крис вновь поглядывает в зеркало и включает поворотник. Машина подъезжает к заброшенной фабрике — её очертания показываются на горизонте.
— И давно Шпиль этим занимается? — вновь спрашивает Крис. Раз уж гангстер начал так откровенничать, на что не был сделан расчёт, то почему бы не воспользоваться моментом? — Вы стали сотрудничать с копами Шестого. Что, опустились до уровня какой-нибудь портовой мафии? — хмыкает.
Эти слова находят отклик, потому как гангстер сверкает на него преисполненным холодной ненавистью взглядом, точно желая испепелить. Неудивительно: каждый член конкретной группировки считает все остальные банды второсортными кусками дерьма, которые даже не заслуживают внимания мух. И сравнение с портовой мафией — сборищем изгоев преступного мира, от которых отвернулись даже матерые гангстеры, — болезненный удар по самолюбию того, кто верен своему делу и своей новой семье. А верности этому типу не занимать хотя бы потому, что по команде своего предводителя он поднял руку на детей. Безоружных и невинных, мать его, детей!
— Следи за базаром, коп, — холодно осекает гангстер. — Или ты то ещё трепло? — теперь уже он хмыкает. — Шпиль знает, что мутит. Всем это выгодно: дети крутятся, бабки мутятся. Вы же в плюсе.
— Мы? — сцепив зубы переспрашивает Крис, не сразу сообразив, что гангстер в общем-то имел в виду не конкретно их, а весь Шестой участок целиком. Что ж, если для него капитан Бёрдс — это и есть Шестой, то он ещё тупее, чем кажется. — Это же дети, сукин ты сын.
И хотя Крис не считает себя эталоном полицейского, хотя и старается по возможности воздерживаться от резких выражений, однако этот ублюдок, топящий за свою правоту и пытающийся доказать, что в похищении детей нет ничего ужасного, просто не оставляет ему выбора. Сложно сдерживаться, когда слышишь подобную чепуху, приправленную гангстерской наглостью и откровенным вызовом в голосе.
— Когда всё закончится, я лично сопровожу тебя в камеру Шестого.
— Считай, я на деле, но я вкину, — усмехается гангстер. — Я Такер — запомни, легавый, потому что когда всё закончится, я обоссу твою форму, а твоё очко застынет в вечном зевке.
— О, за моё очко можешь не переживать, — в тон усмехается Крис, бросив мимолётный, почти незаметный взгляд на Мэя, наблюдающего за помрачневшим пейзажем в окне со своей стороны. — А вот за своё, особенно когда к тебе подселят обезьян из «Шоко»... — Крис не договаривает, потому что затылком чувствует, как меняется в лице гангстер по имени — настоящему или нет — Такер. Он ощущает прокатившийся по гангстеру страх и тихонько хмыкает, поняв, что таки умудрился оставить последнее слово за собой. Выходит, либо ему попался не блещущий умом гангстер, либо постоянные разговоры и перепалки с Мэем принесли свои плоды.
Тем временем автомобиль плавно тормозит в одном из дворов недалеко от фабрики. Только сейчас Крис понимает, что разумнее всего было приехать сюда на фургоне Такера, а не светить на весь квартал, пусть и наполовину покинутый, патрульным автомобилем. Остаётся надеяться, что среди «Башен», члены которой караулят периметр заброшенной фабрики, немало не только тупых, но и слепых. Иначе они едва ли успеют пересечь улицу, как на них обрушится свинцовый град.
Вынырнув из машины, Крис пристёгивает Такера наручниками к ручке на крыше и на замок запирает обе дверцы задней части салона. Затем подходит к багажнику, открыв который ухватывает помповое ружьё и начинает его заряжать. В это время Мэй занимается усиленными бронежилетами, которые они наденут поверх форменных рубашек, и вставляет в них дополнительные бронепластины. Работа чертовски ответственная, ведь, по сути, на плечи новичка легла безопасность их жизней. От правильной установки пластин будет зависеть, выживут ли они при попадании пуль, либо их постигнет участь тех копов, которые, не став заморачиваться, распихали толстые железки в первые же попавшиеся отверстия. И хотя пошив бронежилета предполагает установку дополнительных бронепластин в строго определённых местах, подобные случаи до сих пор не редки.
Барри Флойд несколько раз подчеркнул, что именно неправильная и, возможно, спешная установка бронепластин в усиленном бронежилете Макса в конечном счёте и сыграла с ним злую шутку. Возможно, отнесись он к этой процедуре более ответственно и кропотливо, и пластины смогли бы обеспечить ему какую-никакую выживаемость. Хотя, порой, от бронебойных патронов не спасает даже сапёрная защита. Крис знает об этом только понаслышке: коллеги, когда-то служившие в Афганистане, рассказывали о тех сапёрах, которых, точно кроликов, подстреливали снайперы «Талибана», пока сапёры разминировали очередной подъезд к деревне. Но Макс — не сапёр. Лос-Анджелес — не Афганистан. И то, что произошло возле станции метро в тот день... То, как погиб Макс... Это воля случая и злой рок. Максу просто не повезло.
При этих мыслях Крис шмыгает и косится на стажёра, с сосредоточенным видом вставляющего пластины. Решив проверить за Мэем, как только тот закончит, Крис продолжает методично заряжать ружьё, а остатки боекомплекта распихивает по карманам тактического ремня.
Он успевает перезарядить цевьё, чтобы привести ружьё в готовое состояние, как ощущает зудящую вибрацию в нагрудном кармане рубашки. Отложив оружие, вынимает телефон, взглянув на дисплей. Хочется верить, что это звонит Барри, увидевший на своём сотовом пропущенные вызовы, но…
— Тони? — спрашивает Крис и слышит голос некогда сержанта Беннета на том конце. Поняв, что сержант всеми силами пытается их разыскать, Крис пробует его сориентировать, назвав адрес. — Ты один? — зачем-то уточняет Крис.
Конечно, один. Кто ещё в здравом уме станет рисковать шкурой ради операции, которая трещит по швам на стадии одной лишь планировки? И его мысли находят подтверждение в словах Тони: никто больше из знакомых копов, в том числе и бывших, не пожелал помочь. Впрочем, глупо было ожидать другого.
Закончив разговор и поняв, что бывший командир спецназа прибудет с минуты на минуту, Крис решает ускориться. Оставив ружьё, он проверяет бронежилеты, похвалив новичка, который, несмотря на неопытность в таких вещах, сделал всё на отлично и расположил бронепластины в нужных местах. Конечно, даже тяжёлый бронежилет, усиленный дополнительной защитой, не гарантирует стопроцентную выживаемость. Однако это лучше, чем тонкий кевлар под форменной рубашкой, способный остановить разве что пулю девятимиллиметрового пистолета, в то время как гангстеры, благодаря прохвостам из «Латос», давно обзавелись полноценными штурмовыми винтовками.
Ухватив один из бронежилетов, Крис надевает его, едва не прогнувшись от непривычной тяжести во всём теле, отчего на секунду сгибаются ноги. Бегать в такой экипировке — то ещё удовольствие. И если кто-то из мудаков в ярких тряпках надумает сбежать, скорее всего, ему это удастся, потому что Крис не представляет, как, будучи в ЭТОМ, сможет нагнать прыткого гангстера. С другой стороны, на этих мудаков ему плевать. Пускай хоть все убегут. Главное — спасти детей и убедиться, что им ничто не угрожает. Всё остальное волновать не должно. Пока.
Мэй следует его примеру и также надевает бронежилет, тихо ойкнув с непривычной тяжести. Глядя на него, Крис не сдерживает короткого смешка, потому что увесистый и большой бронежилет смотрится чертовски забавно на в какой-то степени миниатюрном Мэе. Из-за своей комплекции новичок напоминает детёныша черепахи, пытающегося нацепить панцирь взрослого сородича. Смешно, а ещё опасно. Если бронежилет не будет хорошо сидеть, то станет лишь мешать и оставит участки тела неприкрытыми, а, значит, незащищёнными.
Тогда Крис подходит к нему, помогая с застёжками, и убеждается, что, несмотря на универсальный размер, присущий большей части полицейской экипировки, чёртов усиленный жилет едва не загребает под собой новичка. Тот старательно вытягивает шею, чтобы массивный твёрдый воротник не упирался в подбородок.
Глядя на всё это и на дискомфорт, испытываемый Мэем, Крис качает головой и озвучивает почти что разочарованное: «Снимай». В него впиваются изумлённо-непонимающим взглядом.
— Но ведь… — пробует протестовать новичок, неосознанно расстёгивая липучки и застёжки. Ему помогает Крис, который взирает на Мэя требующим подчиниться взглядом. — Выходит, я буду караулить машины? — с едва заметной печалью в голосе спрашивает стажёр. — Пока ты и сержант Беннет… Бывший сержант Беннет, — мгновенно исправляется, — будете спасать похищенных детей?..
— Я этого не говорил, — сухо парирует Крис и, расправившись с последней застёжкой, почти что швыряет бронежилет в багажник, который машинально захлопывает. Выходит громче, чем хотелось бы, отчего Мэй закономерно вздрагивает и косится на него всё тем же непонимающим взглядом.
Крис стоит у крышки багажника, опираясь ладонями о холодный, почти что ледяной металл, и обмозговывает принятое на эмоциях решение. Правильно ли он поступит? Стоит ли рисковать жизнью Мэя? Стоит ли посылать этого натурального птенца, едва начавшего обрастать слабыми подобиями крыльев, в самое пекло? Не будет ли это страшной ошибкой?
Он начинает понимать, что вся эта затея со спасением, — в принципе уже одна сплошная ошибка. Ну что они втроём, точнее, теперь уже вдвоём смогут сделать против десятка хорошо вооружённых и безбашенных гангстеров, удерживающих малолетних заложников? Чтобы провернуть такое, нужна не одна команда спецназа, а ещё куча других спецов. Одни заговаривают зубы бандитам, другие изучают обстановку, третьи — разрабатывают подробнейший план штурма, где роль каждого участника расписана по секундам. И отступить от этого плана, значит, подвергнуть риску не только свою жизнь, но и жизни других, в том числе заложников.
Крис потирает переносицу, слыша напряжённое сопение Мэя, ожидающего вердикта, будто результатов самого важного экзамена, и не сразу откликается на позвавший его голос.
— Крис, — вновь звучит едва ли не над ухом.
Почему-то решив, что это Мэй, подгоняющий его с решением, Крис резко поворачивается и натыкается на фигуру Тони, в руках которого — штурмовая винтовка, навороченная обвесами вроде лазерного целеуказателя и тактического фонарика. Ко всему прочему, экипирован тот так, словно бы никогда не расставался с жетоном полицейского и вообще приехал прямиком из раздевалки личного состава участка: военное обмундирование в серо-зелёной расцветке, защита на руках и ногах, разгрузочный и защитный жилеты, надетые друг на друга и придающие Тони дополнительных габаритов.
Со стороны Тони напоминает какого-то наёмника частной конторы, любящего зависать в спортзале. Впрочем, даже всё это отнюдь не гарантия, что запланированная операция пройдёт успешно. Как минимум, Тони может получить пулю в лоб, потому как всё той же расцветки кепка на его голове спасёт разве что от жары, но никак не от автоматного свинца.
Оторвавшись от изучения экипировки Тони, Крис встряхивает головой, точно прогоняя неуместные мысли, и вновь пробегается по фигуре бывшего сержанта оценивающим взглядом. Тот остаётся равнодушен и лишь хлопает глазами, иногда косясь на держащегося позади своего ментора Мэя.
— Ты всё-таки решился? — спрашивает Крис и одаривает Тони благодарным взглядом.
Да, может, бывший командир группы захвата далеко не идеален и его выходка во время похорон офицера Прайса вызывает вопросы, вот только он откликнулся на зов о помощи, а это уже о многом говорит.
— Решился на что? — внезапно усмехается Тони, явно чувствуя себя если не расслабленно, то уверенно. Во всяком случае, увереннее Криса и Мэя. — Надрать задницы двум мудакам, позорящим Шестой? Не пойми меня неправильно, Крис, но не ты один точишь зуб на этих двоих, — с намёком на офицеров Клайда и Томпсона произносит. — Не то, чтобы я их в чём-то подозревал с самого начала, но… Они не простились ни с одним из погибших офицеров, а Бёрдс слишком часто их покрывал.
— Покрывал в чём? — вклинивается в диалог Мэй, и Крис замечает, что Тони смотрит на новичка совсем иначе, словно бы… Проникнувшись им? Во время захвата банка новичок проявил завидное мужество и смекалку, действуя бок о бок с Тони, который также оказался в числе заложников. Видимо, после этих событий стажёр открылся для него совсем с другой стороны. Крису даже кажется, что не отстрани Бёрдс Тони, и тот бы стал присматриваться к новичку как к потенциальному кандидату на вступление в команду спецназа.
— Во всём. Абсолютно, — отвечает Тони и чуть задирает козырёк бейсболки, точно желая видеть Мэя как можно лучше. — Они всегда выходили сухими из воды, даже если налицо — должностное преступление. Помню, поздно вечером я застукал их в оружейной, когда уже никого не было. Они словно думали, что бы оттуда стащить. В армии у нас были такие кадры, которые воровали сухие пайки и чистое бельё. Но здесь… — качает головой.
— Крис сказал, что они неплохо дерутся, — с толикой опасения в голосе произносит Мэй и косится на Криса, который перехватывает его взгляд и ничего не говорит.
Что говорить, если так и есть? Томпсон и Клайд — одни из лучших рукопашников участка. И если они привозят в участок очередного задержанного, то на последнем обязательно будут красоваться свежие синяки. Некоторые, как, например, сержант Тиц, считают это склонностью к садизму. И, памятуя, что именно вытворяют эти двое во время несения службы, Крис впервые солидарен с психологом.
— Да, это так. — Тони хмурит брови, будто говорит о заклятых врагах, превосходящих его по силе, и потирает ребром ладони подбородок с налётом двухдневной щетины.
Сможет ли обычный патрульный, прекрасно владеющий навыками рукопашного боя, одолеть крепкого и подготовленного бойца элитного полицейского подразделения? Хочется сделать ставку, вот только на кого?..
— Я видел, как они вдвоём укладывали чёрных на асфальт во время митингов. Они ведь постоянно отстаивают честь Шестого на соревнованиях по боксу и единоборствам среди полицейских. Подумать только, — Тони мрачно усмехается. — Надеюсь, у вас есть то, чем их можно прижать.
Поняв намёк, Крис вкратце рассказывает ему о том, как вместе с Мэем наблюдал за юнитом Сиеро-девять и снял происходящее на камеру сотового. Затем повествует о недолгой погоне, один из участников которой теперь сидит в задней части салона патрульного автомобиля.
Тони подходит к окну машины и разглядывает сквозь запотевшее стекло недовольную физиономию гангстера, напоминающего диковинного зверя, на которого таращится посетитель зоопарка.
Затем вновь следуют расспросы: сколько человек находятся на фабрике, чем вооружены, каково приблизительное число похищенных детей. Крис почти дословно передаёт ему слова Такера. Гангстер во время их разговора что-то кричит в салоне автомобиля и демонстрирует оттопыренный средний палец. Тони лишь ухмыляется и стучит дулом своего автомата по стеклу. Пыл гангстера мгновенно сходит на нет, а он сам прячется в темноте салона, напуганный.
— Нас всего трое, Крис, — внезапно подмечает Тони, в голосе которого без труда можно различить мрачность. Ещё бы, ведь их действительно всего трое. А если учесть тот факт, что новичок остался без толковой защиты, да и вообще не имеет большого опыта участия в подобных операциях, то их становится двое. Ну, двое с половиной. И это всё, на что способна бравая полиция Лос-Анджела — послать на выручку похищенных детей несколько офицеров, действующих исключительно по собственной инициативе. — Ты понимаешь это?
— Я никому больше не доверяю, — отзывается Крис, потому как его кредит доверия к другим копам оказался исчерпан ровно в тот момент, когда ублюдок Томпсон на пару с таким же ублюдком Клайдом запихали в долбанный фургон несчастных детей. Исключение составляют лишь отстранённый Тони, не прогнувшийся под личные мотивы капитана Бёрдса, и совершенно невинный Мэй. Ещё, возможно, чист и Барри, но в этом только предстоит убедиться. — И ты можешь уйти, пока мы не начали.
— Уйти? — лихо усмехается Тони и кладёт на плечо винтовку, выглядя точно какой-то Рэмбо, разве что без красной повязки вокруг головы. — Нет, приятель. Эти двое помогут нам прижать сучье отродье в лице Бёрдса.
— Мы здесь не для того, чтобы мстить, — вновь говорит Крис и обманывает не столько Тони, сколько самого себя.
Конечно, он бы в любом случае бросился на выручку похищенных детей. Но тот факт, что это дело пытался распутать Френк Баррет, которого затем хладнокровно убили, лишь подогрел жажду разобраться с двумя предателями в стане Шестого. Справедливость обязательно восторжествует.
— В любом случае, ты не обязан этого делать.
— Бывших копов не бывает, Крис, — словно бы напоминает Тони и кивает ему. — И ты это прекрасно знаешь.
Решив, что самый опытный из них — Тони как бывший командир спецназа, Крис предлагает ему повести их за собой. Но тот отказывает, говоря, что он здесь, максимум, ассистент, который откликнулся на зов о помощи. Хотелось возразить и поставить под сомнение собственные лидерские качества. С другой стороны, Крис никогда не жаловался. Пару раз ему приходилось брать командование на себя, и выходило неплохо. К тому же, времени на бесполезные споры нет — они и без того потеряли драгоценные минуты, пока трепались возле машины.
Но прежде, чем они выбираются со двора, Крис останавливается, останавливая и Мэя, в то время как Тони решает пока разведать обстановку по периметру заброшенной фабрики, вооружившись компактным биноклем.
— Мэй, ты остался без защиты, — с намёком на бронежилет, который оказался велик новичку, озвучивает Крис. — И ты сильно рискуешь, отправляясь с нами. Если с тобой что-то случится, я себе этого никогда не прощу, слышишь?
Новичок встречает его слова удивлённым, но в то же время понимающим взглядом и вздыхает.
— Я всё понял, Крис, — не без разочарования в голосе отвечает Мэй и подходит к патрульной машине, о капот которой опирается бёдрами и скрещивает руки на груди. — Буду караулить машину. Не волнуйся, её не угонят, — с нотами иронии произносит, на что Крис не сдерживает короткого смешка и качает головой.
— Я, правда, хочу, чтобы ты пошёл с нами, — вновь говорит Крис, решив утешить не столько Мэя, сколько самого себя. Даже спустя столько времени, проведённого в совместном патруле, Мэй остаётся для него все тем же зелёным юнцом, каким и был в свой самый первый день. Да, с мозгами. Да, с некоторыми задатками психолога. Но Мэй — это щенок, желающий быть взрослой собакой. — Но я не могу так рисковать, понимаешь? — кладёт тёплую ладонь на его плечо. — Случится перестрелка, а без опыта и подготовки — это равносильно смерти.
— А как же Мавретон и банк на Линкольн-десять? — Мэй чуть задирает гладко выбритый подбородок, пытаясь свысока смотреть на своего ментора. — Разве этого недостаточно?
Поняв, что ещё немного, и новичок его возненавидит, Крис шумно выдыхает и всматривается в эти ставшие такими родными голубые глаза мальца. Всё-таки Мэю ещё чертовски далеко до того, чтобы быть взрослым мужчиной.
Позади раздаётся удивлённый возглас Тони, не понимающего, почему двое его партнёров до сих пор торчат возле машины, когда он уже успел осмотреть территорию заброшенной фабрики и даже подсчитал гангстеров, стерегущих периметр. Тогда Крис пробует решить возникшее между ним и стажёром непонимание при помощи того, кто на своей службе повидал немало амбициозных новичков. Вот только Тони если не принимает сторону Мэя, то решает пойти ему навстречу.
— Он уже давно не зелёный, Крис, — кивает Тони. — Я видел его в деле во время налёта на банк. Слышал, что и Флойд им заинтересовался. Зря ты так. В конце концов, где же ему набираться опыта, если ты его постоянно прячешь, точно мать-кенгуру?
Хочется послать Тони вместе с его подобиями сравнений, но Крис себя осекает. Кому как не бывшему командиру спецназа разбираться в таких вещах как боевой опыт и сноровка? К тому же, тот проработал в полиции гораздо дольше и однозначно наблюдал за превращениями зелёных юнцов в тёртых калачей — прошедших все круги ада полицейской службы офицеров.
В конечном счёте, взвесив все «за» и «против» и напоследок прокрутив слова бывшего командира спецназа, Крис всё же соглашается, сдавленно кивнув Мэю. Новичок воспринимает его решение с нескрываемой радостью и блеском энтузиаста в глазах, клятвенно заверяя обоих мужчин, что во всём будет их слушаться и не станет высовываться без острой необходимости. Крис скептично относится к его обещаниям, а потому напоминает, что без бронежилета любой, даже сделанный вслепую выстрел может оказаться для новичка смертельным.
— Они всполошились, — комментирует Тони и выхватывает бинокль, при помощи которого осматривает обстановку на заброшке. — Занервничали. Что-то не так...
— Может, обмен пошёл не по плану? — предполагает Мэй, поглядывая сначала на Тони, а после и на Криса, всматривающегося в очертания завода и фигуры гангстеров-охранников.
Крис с позволения Тони перехватывает у него бинокль, бегло отметив, что Тони основательно подготовился к этой вылазке, и всматривается в оптику.
На заброшенном заводе действительно поднимается какая-то суета. Члены «Башен» активно жестикулируют, размахивая оружием, и что-то кричат. В поле зрения попадают мрачные на вид фигуры, которые, предполагает Крис, и представляют ту самую «новую банду», наводящую ужас на всех прочих гангстеров, или же просто секту. Вот только они нисколько не похожи на людей, способных вселять трепет в сердца матёрых преступников. Скорее, это горстка каких-то оборванцев, которых тянет к интиму с малолетними.
Рядом с парочкой гангстеров вырисовывается тот, в ком сразу же удаётся признать Шпиля — лидера «Башен». Статный, среднего роста, темноволосый и с рамкой аккуратной бородки вокруг рта. Лёгкая щетина покрывает и подбородок, придавая лидеру группировки и без того лихой вид.
Крис хмурится. Появление самого Шпиля несколько осложнит ситуацию, потому что гангстеры, в первую очередь, станут защищать его и защищать яростно. Впрочем, Шпиль их интересует мало, пусть и находится на втором месте в «чёрном списке» Департамента полиции Лос-Анджелеса, уступая лишь своему заклятому врагу в лице Рафа. Правда, последнего можно смело оттуда вычёркивать, учитывая штурм Мавретона.
Поделившись своими наблюдениями с остальными, Крис принимается смотреть на то, что разворачивается на полуразрушенном втором этаже заброшенной фабрики. К Шпилю подводят запуганного мальчишку лет семи, который, не переставая хныкать, вздрагивает, стоит только лидеру «Башен» положить руки на его тонкие детские плечи. Сам Шпиль добродушно улыбается и, что-то рассказывая своим партнёрам по сделке, — тем оборванцам-сектантам — треплет светлые волосы мальчишки. Тот начинает плакать, на что Шпиль отвешивает ему лёгкий подзатыльник. Крис скалится и тихо рычит, будто хищник, которого дразнит неосторожная добыча. И её запах он учуял даже слишком хорошо.
— Дети у них, — с холодной ненавистью произносит он. — Всё остаётся в силе. На сделке присутствует сам Шпиль.
От услышанного Тони дёргает бровями, впечатлённый дерзостью и смелостью лидера «Башен».
— Неплохо бы повязать ублюдка, — резонно замечает он. Крис качает головой:
— Мне на него похер. Для меня главное вытащить детей. С минуты на минуту их станут развозить по нелегальным публичным домам. — Он возвращает бинокль и проверяет своё оружие.
— Знаешь, Шпиль ведь убил не меньше копов, чем этот говнюк Раф, — продолжает гнуть своё Тони и подходит к Крису, который поднимает на него взор и сдержанно вздыхает. — Я его возьму.
— Это не по плану.
— Слушай, — Тони теперь оказывается почти что вплотную к нему, — детей мы спасём — даю слово. Но Шпиль — главная наркоартерия всего города и просто ублюдок, который травит своей дрянью людей. Он не уйдёт оттуда, ясно?
Решив не спорить и просто оставить это на совести Тони, Крис проверяет своё помповое ружьё.
— Лучше придумай, как нам проникнуть на эту фабрику, не поднимая шума, — произносит Крис, обращаясь к Тони. — Ты видел, сколько их. Если нас заметят, то пристрелят сразу же.
Тони раздумывает всего пару минут. И когда дельная мысль посещает его голову, он прикусывает нижнюю губу, точно решая, насколько всё просчитал, и озвучивает:
— Нужен отвлекающий манёвр. Я этим займусь. — Тони уходит прочь, напоследок добавив: — Встречаемся на втором этаже.
Что именно он задумал — остаётся только гадать, правда, на это совсем нет времени.
Лёгким бегом Крис и Мэй устремляются в сторону заброшенной фабрики, чтобы уже на месте решить, как же продвигаться. В том, что нужно действовать скрытно, сомневаться не приходится. Любой шум, любое подозрение, и гангстеры начнут прочёсывать территорию, а когда заметят их, то пристрелят на месте.
Они решают укрыться за огромным ржавым ковшом брошенного экскаватора и оглядываются по сторонам. Территорию никто не патрулирует — это уже хорошо. Да и в целом гангстеры ведут себя скорее беспечно, нежели настороженно. Кто-то прямо на посту курит косяк; кто-то, высыпав на сгиб локтя белый порошок, вдыхает его, ловя кайф. Наверняка с такой сомнительной охраной без труда справится группа морских пехотинцев. Крис же, хотя и прошёл через армию, однако не впитал в себя каких-то серьёзных знаний по бесшумному устранению часовых. Придётся искать зазор между гангстерами и, надеясь на удачу, пробираться мимо них.
Решив так и поступить, они только собираются покинуть укрытие, как с другой стороны фабрики гремит взрыв — не настолько мощный, чтобы выбить остатки стёкол в окнах здания, но достаточный, чтобы привлечь внимание гангстеров. Те озадаченно переглядываются, расспрашивая друг друга, однако, в конечном счёте, большинство из них, движимые любопытством, отправляются на разведку.
Крис и Мэй, поняв, что в этом, похоже, и заключался отвлекающий манёвр Тони, живо ныряют в другое укрытие, а после, пригнувшись, пробегают дальше, успешно пробравшись в здание фабрики.
На второй этаж ведёт пыльная бетонная лестница, которую, к их счастью, никто не стережёт. Поднявшись по ней, они решают затаиться в ближайшем пустом помещении — по сути, голой бетонной коробке, и выглядывают в дверной проём, наблюдая с десяток вооружённых бандитов. Крис бегло осматривает каждую фигуру, стоящую в нескольких ярдах от них, и понимает, что остальные дети, видимо, находятся в другой части заброшенной фабрики.
Со стороны лестницы раздаются звонкие шаги, и Крис с Мэем вынуждены оставить наблюдение, чтобы спинами прижаться к стене и не выдать себя. По лестнице спешно поднимаются двое гангстеров в ярко-красных майках и косынках. Один из них, вскинув на плечо ружьё, подходит к Шпилю, впившемуся в него пытливым взглядом.
— Что там был за шум? — осведомляется Шпиль, продолжая держать возле себя светловолосого мальчишку.
— Старая бензоколонка рванула, — вальяжно отвечает гангстер, пожёвывая зубочистку. — Ей, типа, грузовики здесь заправляли.
— Кто-нибудь пострадал?
— Из наших — никого. — Взяв недолгую паузу, гангстер осторожно произносит, поведя плечом: — Думаю, пора сваливать. На шум могут сбежаться легавые, да и Такер до сих пор не позвонил. Что-то здесь не так...
— Его могли повязать те копы, которых он должен был стряхнуть с хвоста, — поддерживает ноту приятеля другой гангстер. — Сэмми прав — надо валить отсюда.
Нахмурившись, Шпиль мягко толкает светловолосого мальчишку в руки одного из своих подельников, и поворачивается к своре сектантов.
— Вы платить будете или как? Товар — высший сорт, — Шпиль кивает на мальчишку, не глядя на него. — Каждая «дырка» по пятьсот баксов.
Слово «дырка» режет слух настолько, что Крис едва сдерживается, чтобы не пристрелить ублюдков на месте. То, как Шпиль рассуждает о похищенных детях, — совсем малышах, которых пытаются продать, точно какие-то вещи — вызывает почти что неконтролируемый приступ гнева. Крис до боли в пальцах сжимает цевьё помпового ружья и стискивает зубы. Тони был прав — этот ублюдок не должен уйти.
— …Их можно пристроить в любые заведения, — продолжает Шпиль. — На крайняк — перепродать для личных нужд. Только предупреждаю сразу, — он приподнимает брови и пронзительно глядит на одного из сектантов, стоящего по центру и, видимо, выступающего в качестве переговорщика с их стороны. — Решите нас обдурить и попробуете сбагрить их нам обратно, и мы вас прикончим.
— Неужели вы решитесь пойти на нас войной? — хмыкает переговорщик от секты.
Выглядывая, Крис пробует рассмотреть представителей новой банды-секты как можно лучше и подмечает, что не ошибся с прозвищем для них — они действительно напоминают кучку бездомных или оборванцев, нежели опасных гангстеров, которых все боятся.
— Мы думали, что эти дети, — продолжает сектант-переговорщик, — ваш дар нашей семье; жест доброй воли во избежание кровопролития.
Шпиль поджимает губы. Лицо перекашивает ожесточённая гримаса, а он сам делает резкий шаг вперёд, отчего сектанты напрягаются, положив руки на пояс, где наверняка припрятано оружие на случай таких вот выпадов.
— Мне многое о вас рассказывали, — цедит Шпиль. — Говорили, что вы жестоки, беспощадны и просто кошмарны. Мои люди с трепетом обходили ваши владения и с ужасом натыкались на ваши граффити. Признаюсь, — Шпиль холодно усмехается, на секунду опустив взгляд, — после вашего послания я боялся сюда ехать. Думал, что вы подвесите нас над полом и выколите нам глаза, как сделали это с теми бедолагами в Тихом месте. Вы больные ублюдки, вы знаете это? Вы поставили этот город и всю полицию раком. Заставили местных бояться собственной тени. И ради чего? Ради детской проституции?
— Не пытайтесь понять то, что вам не дано, — отвечает сектант-переговорщик. — Либо вы приводите сюда остальных детей, либо не уйдёте отсюда живыми, — в голосе настолько отчётливо слышится угроза, что гангстеры «Башен» мигом оказываются возле своего предводителя, чтобы защитить. — Мы даём вам возможность избежать нашей кары за этот дар. Дети в обмен на мир. Откажетесь, и Он уничтожит вас.
— А что ты скажешь, если мы вместе с «Шоко» нагрянем в вашу общину и трахнем всех вас по очереди?! — выпаливает Шпиль и вынимает пистолет, вздёрнув затвор. — Это не ваш город, святоши! И он никогда не станет вашим!..
Начинается стрельба. Крис не знает, кто открывает огонь первым, но прекрасно понимает, что на втором этаже разражается настоящая мясорубка. Шпиль и его люди, отстреливаясь, успевают нырнуть за импровизированные укрытия в виде бетонных плит и металлических стеллажей. Сектанты следуют их примеру, однако некоторых успевает скосить плотный и яростный огонь. Завязавшаяся перестрелка напоминает городские бои времён Второй мировой, разве что более скромного масштаба.
Несколько гангстеров «Башен» падают замертво, словив пули. Другие пробуют обойти сектантов с фланга, но те оказываются готовыми к заходам сбоку и без труда справляются с теми, кто пытался застать их врасплох. Шпиль велит своим людям «гасить мразей», в то время как сектанты уверенно держат оборону и даже переходят в контрнаступление, несмотря на численный перевес гангстеров.
Продолжая оставаться незамеченным в этой заварушке, Крис пробует высмотреть светловолосого мальчишку. Тому хватило ума не только сбежать, но и укрыться в дальнем конце помещения. Теперь он лишь с нескрываемым ужасом на лице наблюдает за происходящим, совершенно не зная, как ему быть.
Тогда Крис решает, что их час пробил. Дав Мэю последние указания, он выныривает из комнаты первый и двигается так, чтобы обойти стреляющих стороной и оказаться за спинами сектантов, недалеко от которых и спрятался мальчишка.
— Твою мать, легавые! — замечает их кто-то из «Башен».
От этих слов у Криса пересыхает во рту, и он в последний момент успевает укрыться за кучей сваленных бетонных блоков, в которые тут же вгрызаются пули гангстеров.
— Вали легавых!
Однако «Башен» застаёт врасплох зашедший с окна Тони. Он живо открывает огонь и занимает удобную для стрельбы позицию. Среди гангстеров прокатывается паника. Они оказываются под огнём сразу с трёх направлений, а потому Шпиль приказывает им немедленно убираться отсюда.
Продолжая отстреливаться, гангстеры покидают укрытия и спешно бегут к лестнице. Многие не добегают, спинами поймав целые автоматные очереди, в то время как другие с криками ныряют в окна. Шпилю удаётся скрыться, и сектанты переключают всё внимание на непонятно откуда взявшихся копов.
— Льюис, блядь! — голосит Тони, меняя магазин и оказавшись под шквальным огнём на подавление. — Ты будешь прикрывать или как?!
— Тони! — Крис пробует взглядом выцепить Тони, но живо ныряет обратно, едва не словив пулю.
Глухо рыкнув, он отводит назад цевьё ружья и, выглянув из укрытия, нажимает на спусковой крючок. Дробь без труда скашивает одного сектанта, снеся ему половину головы, и вгрызается в плечо другому. Звучит истошный болезненный крик.
— Поддержите огнём или мне пиздец! — голосит Тони. Тогда Крис повторяет свой манёвр, но на этот раз уже на пару с Мэем.
Они только собираются подстрелить двух оставшихся сектантов, однако в дело вступает невидимый стрелок. Раздавшийся где-то вдалеке выстрел служит предвестником смерти, и один из сектантов замертво падает на бетонный пол с огромной дырой во лбу.
Последний живой сектант прекращает огонь и с нескрываемым страхом на лице осматривается по сторонам. Крис и Мэй переглядываются и так же пробуют взглядом отыскать незримого снайпера.
Звучит выстрел.
Последнего сектанта скашивает пуля, угодившая прямиком в сердце. Он заваливается на пол, выронив пистолет, и издаёт предсмертный хрип. Крис, продолжая держать продырявленные тела мертвецов на мушке, облегчённо выдыхает. Похоже, что это конец.
— Тони! Ты цел? — осведомляется он, глядя туда, где всё это время отстреливался Тони. Тот высовывает из укрытия руку и машет ею, как бы говоря, что да, он в порядке. Затем осторожно покидает укрытие, держа наготове оружие. — Что это, блядь, было? — с намёком на неизвестного снайпера спрашивает Крис. — Ты вроде говорил, что приехал сюда один.
— Не «что», а «кто», — поправляет его Тони. Как и предписывают правила, он ногой отпихивает оружие, лежащее рядом с трупами на тот случай, если покойник окажется всего-навсего сообразительным симулянтом и решит стрелять им в спины. — Наш ангел-хранитель. Не ранены?
— Я в порядке. Мэй? — получив сдавленный кивок от стажёра, Крис хлопает его по плечу, подбодрив и похвалив за хладнокровие во время перестрелки. Он не уверен, что новичку удалось кого-то подстрелить, ведь тот, последовав наставлению Криса, почти что не высовывался и лишь поддерживал огнём, когда его напарник уходил на перезарядку. — Отлично стреляешь, Мэй.
— Я точно завалил пятерых, — без бахвальства сообщает Тони. — Но, похоже, зацепил ещё парочку.
— Шпиль ушёл, — Крис кивает в сторону лестницы, до которой удалось добраться лидеру «Башен» и скрыться. Тони раздосадовано кивает и пинает попавшуюся под ноги гильзу. Крис не придаёт этой новости особого значения, потому как все его мысли снова оказываются заняты детьми, которых собирались продать эти моральные уроды. — Внизу есть ещё ублюдки.
— Значит, хватаем детей и сваливаем, — с этими словами Тони вешает винтовку на плечо, собираясь уйти тем же способом, что и пришёл — через альпинистский трос, который помог ему незаметно вскарабкаться на второй этаж и застать, таким образом, гангстеров врасплох. Крис берёт этот трюк на заметку, хотя и надеется, что это была его последняя жаркая перестрелка.
Они двигаются в сторону окна, чтобы безопасно спуститься вниз, потому как уход через лестницу может стать билетом в один конец. Однако внезапно Тони останавливается возле трупа одного из сектантов. Ногой перевернув его на спину, осматривает и приседает на корточки рядом.
— Ты что делаешь? — осведомляется Крис, собравшийся разыскать светловолосого мальчишку, который прячется неподалёку. Он с интересом наблюдает за бывшим командиром спецназа, рыскающим по карманам покойного сектанта.
— Если это действительно какая-то секта, — начинает Тони и залезает во внутренний карман грязной куртки мертвеца, — у них должна быть своя штаб-квартира. У каждой секты есть свой лидер, который должен где-то базироваться. Держу пари, они собирались привезти детей к нему.
Слова Тони заставляют призадуматься. Крис просит Мэя разыскать мальчишку и не терять бдительности, после чего подходит к бывшему командиру спецназа, который к этому моменту обзаводится порядком потрёпанным кнопочным телефоном сектанта. Тони залезает в список контактов, начав листать немногочисленный перечень номеров.
— Дети нужны им только для одной вещи, — мрачно декларирует Крис, заглядывая через плечо Тони, просматривающего контакты покойника.
— Думаешь, их религия одобряет педофилию? Вряд ли, — хмыкает Тони. — Скорее всего, они собирались их обратить, чтобы потом эти дети бегали по улицам, завлекали своих сверстников в эту секту. Дети ведь чертовски наивны, а ещё им всегда верят. — Тони останавливается на одном контакте. — А кто такие Финн и Проповедник?..
И хотя уцелевший сотовый телефон со всеми контактами секты подобен настоящему кладу, однако сейчас далеко не то время, чтобы искать причинно-следственные связи. Даже если гангстеры, ошивавшиеся внизу, решили свалить и не вмешиваться, нет никакой гарантии, что они не вернутся сюда в ближайшее время с подкреплением. Крис высказывает свои опасения Тони, и тот, не став испытывать судьбу, соглашается, двинувшись к окну, где болтается альпинистский трос.
Меж тем Мэй подзывает к себе Криса и кивает на одно из укрытий, за которым всё это время прятался светловолосый мальчишка. Тот по-прежнему сидит на месте, обхватив руками колени, и тихонько плачет, уткнувшись лбом в плечо. Крис останавливается напротив, попросив Мэя и Тони его прикрыть, пока не уговорит мальчишку идти с ними — в безопасное место.
— Эй, приятель, — начинает Крис, осторожно приближаясь. Мальчишка вытирает нос рукавом футболки и вжимается в бетонную плиту, за которой и укрывался. На лице проскальзывает испуг. — Всё хорошо, дружище. Я из полиции и я не сделаю тебе ничего плохого, — Крис протягивает ему ладонь. Но мальчишка не торопится её ухватывать и мотает головой.
— Те двое тоже так говорили, — дрожащим голосом отвечает он. — Они забрали меня. Привезли в страшное место и грозили отрезать мне язык, если я не буду слушаться.
Понимая, о ком идёт речь, Крис поджимает губы, однако пробует не терять самообладания, чтобы не пугать мальчика.
— Их здесь нет, — Крис обводит руками окружение, не сводя с мальчишки тёплого, насколько возможно при кипящей внутри ярости, взгляда. — А это мои друзья, — кивок на Тони и Мэя. — Мы пришли за вами — за тобой и за остальными детьми. Ты знаешь, где их держат?
Мальчишка продолжает упираться и снова мотает головой.
— Мне нельзя уходить, — выдавливает. — Иначе, они сказали, «меня разорвёт на части как лопнувший шарик».
— «Разорвёт на части»? — переспрашивает Тони, услышавший последнюю фразу мальчишки. Веля Мэю оставаться на позиции, он теснит Криса. — Можно тебя попросить задрать футболку, парень?
Получив вместо ответа и разрешения всхлип, Тони, несмотря на возражения Криса, резко задирает футболку паренька и застывает, ужаснувшись. В ужас приходит и Крис с Мэем.
— Он заминирован, — сдавленно констатирует Тони. Крис видит, что живот мальчишки обмотан белой плотной изолентой, а в районе пупка приклеен небольшой кусок взрывчатки с миниатюрным детонатором, причём, на дистанционном управлении. — И если заминирован он…
— Заминированы и остальные, — заканчивает за Тони Крис. — Они собирались не продавать детей. Они хотели их взорвать.
Крис не знает, что звучит отвратительнее: сексуальная эксплуатация детей или их использование в качестве бомб с дистанционным управлением? Однако одно известно наверняка: «Башни» зашли слишком далеко. В своей вражде с новой бандой они скатились до самых обычных террористов, любящих подобным образом совершать свои жестокие акции устрашения во славу проклятого «джихада».
Теперь становится понятен смысл фразы «разорвёт на части как лопнувший шарик», которой неспроста запугивали заминированных детей Томпсон и Клайд. Наверняка в случае побега ребёнка они бы просто активировали детонатор, после чего последовал бы взрыв. И это удобно, учитывая, что обычно от тех же террористов-смертников, использующих для подрыва пояс шахида, не остаётся ни следа, а если и остаются, то их обнаруживают спустя недели тщательных поисков. Правда, взрыв вряд ли останется незамеченным, да и хватит ли мощности приклеенного заряда, чтобы гарантировать отсутствие останков? Крис мотает головой, не желая представлять себе жуткую картину разбросанных частей тела ребёнка.
— Сможешь обезвредить? — осведомляется он у Тони, который внимательно, хотя и не касаясь руками, осматривает самодельное взрывное устройство.
— Я, конечно, проходил базовую подготовку сапёра… — начинает Тони, однако раздавшийся голос вынуждает его и остальных оторваться от созерцания жуткой картины прилепленной на ребёнка бомбы:
— Поднять руки! — почти что одновременно рявкают выскочившие со стороны лестницы Клайд и Томпсон. Оба сжимают свои табельные пистолеты, взяв на мушку всю троицу.
Понимая, что за их тылом должен был следить Мэй, которому предписывалось сообщить о любом появлении неприятеля, Крис одаривает новичка недовольным взглядом, хотя и успевает вскинуть ружьё. Мэй виновато водит плечом, как бы говоря, мол, это вышло не специально, и в пример своему ментору берёт двух предателей на мушку. Тони встаёт с корточек и снимает с плеча штурмовую винтовку.
— Вас всего двое, — отмечает Тони, взглядом пробежав по фигурам Томпсона и Клайда. Те лишь усмехаются, после чего Клайд вынимает сотовый телефон, покручивая в руке.
— Вообще-то трое, — он кивает на светловолосого мальчишку, который при виде своих мучителей вжимает голову в плечи. — К ноге, Кевин.
Мальчишка повинуется, однако Крис пробует его вразумить.
— Без глупостей, Тёрнер, — осекает его Томпсон, взяв на мушку. — Эта штука, если ты до сих пор не врубился, приводит в действие детонатор на животе этого карапуза. Прогремит взрыв, и ваши головы успешно долетят до самой железной дороги.
От этих слов светловолосый Кевин хлюпает носом, однако не решается сделать очередной шаг, продолжая стоять недалеко от Криса.
— Вас ведь тоже заденет взрывом, — холодно парирует Крис. До железной дороги не меньше трёх миль. Выходит, даже такого на вид небольшого кусочка пластита хватит на довольно мощный по радиусу поражения взрыв.
— Нам уже нечего терять, — хмыкает Клайд. — Вы сели нам на хвост, так что не уйдёте отсюда живыми.
— Сколько же вам заплатили? — вклинивается в диалог Тони. — Сколько Бёрдс обещал вам за это дело? За то, что вы предали своих и похитили ни в чём не повинных детей? Это ведь уже самый настоящий терроризм, вы в курсе? За вас возьмутся серьёзные ребята, которые не любят шутить. Вам пиздец, вы это понимаете? — мрачная усмешка.
И ведь Тони прав. Это не попытка запугать, а констатация факта. Изготовив взрывное устройство, Клайд и Томпсон встали в один ряд с «Аль-Каидой» и «ИГИЛ». За их поимку возьмутся лучшие спецы ФБР, АНБ и даже ЦРУ. Их дни сочтены, и всё, что им светит теперь, — пожизненный срок в какой-нибудь дыре по соседству с теми, кто подозревается в качестве соучастников в теракте одиннадцатого сентября.
Томпсон и Клайд хмуро переглядываются. Становится ясно, что оба теряют терпение.
— Только давай без пафоса, — произносит Томпсон и кидает взгляд на Кевина. — Иди сюда, живо.
Однако Кевин вопреки страху и попыткам его выдрессировать внезапно прижимается к Крису. И это означает одно: «живая бомба» не желает слушаться своих хозяев. Томпсон остаётся недоволен, впрочем, как и Клайд, в руке которого детонатор. Всё-таки эти двое блефуют. Только глупец станет взрывать себя. Нет, они оба ещё хотят жить. Оба хотят скрыться и забыть всё это как страшный сон.
Клайд выступает вперёд, стиснув в руке детонатор. Не знает, что ему делать. Взрывать — значит, погибнуть самому или оказаться заживо погребённым под грудой бетона и стали и умирать мучительной смертью. Томпсон улавливает его настрой и также делает шаг навстречу, оскалившись. Всё идёт не по плану, и Криса это не может не радовать, потому что у этих двоих, похоже, тут не всё схвачено. А вот у них ещё остался один козырь…
Крис косится на Тони, как бы намекая на их загадочного «ангела-хранителя». И в этот момент на полу позади Клайда возникает красная точка лазерного целеуказателя. Их «ангел-хранитель» по-прежнему с ними, вот только сильно ограничен обзором. Нужно как-то подвести этих двоих в зону поражения снайпером. Тони понимает его план и осторожно, чтобы не вызывать подозрений, взглядом пробегается по большому помещению, пол которого усыпан гильзами, трупами и бетонными крошками. Затем он опускает дуло своей винтовки, а после и вовсе вешает её на плечо.
Мэй и Крис непонимающе переглядываются, когда Тони медленно шагает в сторону Клайда и Томпсона. Те напрягаются, так же переглянувшись. Кевин прижимается к Крису сильнее, будто приготовившись к чему-то плохому. И плохое обязательно произойдёт, если Тони не перестанет вести себя настолько дерзко и даже глупо, пытаясь сократить дистанцию с двумя офицерами-предателями.
— Вы две крысы, забившиеся в угол, — цедит Тони, взирая на Клайда и Томпсона обжигающе свирепым взглядом. — Это из-за вас, ублюдки, в Шестом всё пошло по пизде.
— Из-за нас? — мгновенно парирует Томпсон. — Если бы все копы Шестого не пытались строить из себя героев и не пытались бы что-то там разнюхивать… — он качает головой, глядя на Тони. — Вы сами роете себе могилы. И сами же в них и ложитесь.
— Вы убили Баррета, — произносит Крис, ощущая, как его снова переполняет горечь. Подумать только, всё это время убийцы его напарника были на виду. Он дышал с ними одним воздухом. Сидел с ними рядом во время брифингов и даже пару раз обедал в кафетерии. — И вы убили Меррита. Из-за вас офицер Карен заперта в психушке, а Шестой разобщён как никогда раньше. На ваших руках кровь тех, кто вам верил.
— Если бы ты только знал всю правду, Тёрнер, — усмехается Клайд. — Ты бы всё понял.
Однако ответить Крис не успевает: несмотря на наставленные на них пистолеты, Тони резко бросается вперёд и поваливает Клайда, выбив из его руки сотовый телефон, приводящий в действие детонатор. Томпсон пробует его застрелить, но пули останавливает усиленный бронежилет, хотя и сила от столкновения пуль с бронепластинами заставляет Тони упасть на спину.
Поняв, что живыми они представляют больше ценности, Крис откидывает ружьё и также бросается врукопашную, воспользовавшись тем, что Томпсон попытался добежать до лежащего на полу телефона-активатора. Мэй оказывается рядом, страхуя, но его сшибает с ног оклемавшийся Клайд.
Завязывается драка двое на двое, потому как Тони временно выведен из строя. Томпсон схлёстывается с Крисом, в то время как Клайд — с Мэем. Кевин же прячется за деревянным ящиком, испуганным взглядом наблюдая за дерущейся четвёркой копов.
Томпсон бьёт Криса в живот и награждает парочкой ударов по лицу. Затем обхватывает его за шею, наклонив корпус вперёд и зажав между своим туловищем и рукой, после чего бьёт по животу уже коленом. Крис мгновенно ощущает привкус вязкой крови во рту, понимая, что ему, кажется, выбили несколько зубов.
От очередного удара — локтем по затылку — его почти что вырубает. Метнув беглый и уже порядком затуманенный взгляд на Мэя, Крис понимает, что и у того всё не так гладко: Клайд перекидывает стажёра через себя, отчего тот жёстко приземляется на лопатки и ударяется головой.
Крис отшатывается назад, ощущая жуткое головокружение и тошноту одновременно. Затем пятится, видя перед собой расплывающуюся фигуру Томпсона, который постепенно приближается, пока резко не хватает его за горло. Криса впечатывают в металлический стеллаж, мигом отозвавшийся скрипучим грохотом. Пальцы Томпсона сжимаются вокруг шеи и надавливают на гортань, принявшись душить. Крису ничего не остаётся, кроме как впиться в его ладони ногтями, пытаясь разнять смертоносный хват.
— Я попал ему прямо в голову, — признаётся Томпсон напоследок, не сомневаясь в триумфе. И победа действительно близка: Мэя вырубают, в то время как Крис пребывает на последнем издыхании. Рядом что-то щёлкает, и он краем глаза замечает подходящего к ним Клайда, готового его пристрелить. — Жаль, я увидел его труп лишь по фото. Вживую гораздо сочнее.
— Кончай его, — велит порядком запыхавшийся Клайд, нижняя губа которого разбита. — Пусть встретится со своим напарником и тем рыжим придурком.
Оскалившись, Томпсон усиливает хват, и Крис ощущает, как его покидают силы, а краски вокруг постепенно меркнут.
Не такой смерти он себе желал. Не так паршиво планировал уйти со службы. Особенно после всей правды, которая только что подтвердилась.
Глаза тонут в ярко-красном свете. Крис жмурится и в следующую секунду слышит грохот.
— Твою мать! — кричит Клайд.
Крис снова может дышать. А ещё он ощущает на правой половине лица что-то жидкое. Едва зрение более-менее приходит в норму, и он видит валяющегося у своих ног Томпсона с простреленной головой.
Томпсона кто-то застрелил.
Клайд живо оборачивается, вскинув своё оружие, и Крис замечает, как жирная красная точка ползёт по плечу предателя и перемещается на грудь. Однако Клайд успевает среагировать и сообразить, что находится под прицелом.
Снайпер промахивается.
Тогда Крис дотягивается до пистолета Мэя и, недолго целясь, нажимает на спусковой крючок.
Звучит выстрел.
Кровь обильными кляксами пачкает пол, стеллаж и форму Криса. Он вздрагивает, понимая, что на его лице — ошмётки мозгов Томпсона, а на груди — кровь Клайда. Красная точка оставляет в покое трупы и ползает по полу и стенам, пока не исчезает так же внезапно, как и появилась.
— Ублюдки... — не сдерживается Крис и сплёвывает выступившую кровь. — Горите в аду, сукины дети... — озвучив это и осознав, что Баррет и Меррит отомщены, а их убийц настигла справедливая кара, Крис медленно сползает на пол, тяжело дыша и просто переводя дух после случившегося.
Это странно, но за всё время их разговора и потасовки гангстеры «Башен» даже не пытались сюда соваться. Видимо, присутствие копов и наличие в их распоряжении снайпера в качестве прикрытия стали веской причиной, чтобы не возвращаться на второй этаж заброшенной фабрики и оставить всё как есть. Что ж, хоть какая-то приятная новость.
— Беннет! Эй, кто-нибудь! — Крис готов поклясться, что знает, кому принадлежит голос, но имя кричащего вылетает из головы. — Бля, есть кто живой?!
Со стороны лестницы раздаются тяжёлые и быстрые шаги. Следом возникает фигура Льюиса Мелтона, по одежде и экипировке которого становится ясно, что он не мимо проходил, а, похоже, и был тем самым ангелом-хранителем для них. Когда же Льюис вешает на плечо снайперскую винтовку, Крис только убеждается в своих предположениях.
Льюис осторожно проходит мимо свежих трупов гангстеров и сектантов, а, заметив Криса, подбегает к нему.
— А тебе нихуёво досталось, мужик, — отмечает Льюис, помогая Крису подняться. Острая боль резко пронзает каждую клеточку тела, вынуждая сесть обратно на пол. — Ладно, сиди. Но где, мать его, Беннет?
— Там, — Крис кивает в сторону. — В него попали, но он, кажется, отделался синяками.
Услышав это, Льюис срывается с места и быстро отыскивает своего бывшего командира. Только благодаря усиленному бронежилету тот остался жив, пусть и заработал свежие синяки на груди.
Крис же, найдя в себе силы, подползает к лежащему без сознания Мэю и принимается ощупывать его голову. Пальцы вязнут в коротких светлых волосах, однако ни крови, ни каких-либо других жутких ран на голове он не обнаруживает. Тогда Крис пробует привести его в чувства, мягко поглаживая по щеке со словами: «Мэй, очнись».
— Что с ним? — с нажимом боли спрашивает Тони, которому помогает идти Льюис.
— Он без сознания, — без толики радости сообщает Крис, подняв на него обеспокоенный взгляд.
— Льюис... — Тони отстраняется от приятеля, не позволяя тому вести его дальше. — Помоги Крису. Отнесите его в машину и найдите других детей.
— А ты куда? — недоумевает Льюис, не собираясь так просто отпускать потрёпанного друга.
— Здесь был мальчишка. — Прихрамывая, Тони бредёт к тому ящику, за которым должен был укрываться Кевин. — Эй, Кевин! Иди ко мне, я сниму с тебя ту жуткую штуку. Идём, она тебе совсем не к лицу.
Обменявшись пустыми взглядами, Крис не без помощи Льюиса подхватывает бессознательного Мэя, которого они вместе аккуратно спускают по лестнице, а после укладывают на задние сидения бьюика — именно на нём Льюис и примчался сюда после того, как с последним предателем Шестого было покончено.
Затем Льюис отправляется на поиски остальных детей, которые, как оказывается, всё это время сидели запертыми в фургоне, как две капли воды похожим на тот, что вёл Такер, пытаясь запутать севших на хвост копов. Эта новость приносит Крису моральное удовлетворение, пусть и не такое, как принесло бы осознание того, что Мэй очнулся и что он в порядке.
Льюис предлагает развести всех похищенных детей по домам, чтобы гарантировать их безопасность. Правда, ситуацию осложняет тот факт, что некоторые из них, — родственники гангстеров. И такой жест они могут не оценить.
Ещё Льюис советует набрать девять-один-один, чтобы не светиться, — мол, пусть приехавшие копы сами во всём разбираются. Крис отвечает решительным отказом: их отпечатки повсюду и такой побег может расцениваться как побег с места преступления. Крис ведь убил нескольких подонков. Убили и остальные. Их руки испачканы кровью, пусть и кровью преступников.
— Давай дождёмся Беннета? — в качестве компромисса предлагает Крис, положив голову Мэя себе на колени. Со стороны может показаться, что он просто обеспокоен состоянием раненого офицера. Однако на самом деле в этом жесте кроется нечто большее, и хорошо, что Льюис не придаёт этому особого значения. — Хочу послушать, что он скажет. И… Спасибо тебе, Льюис. Знаю, мы никогда не ладили, но… — Крис поднимает на него благодарный взгляд, потому что этот широкоплечий и рослый афроамериканец действительно спас ему жизнь. — Серьёзно, спасибо.
— Серьёзно, пожалуйста, — в своей манере отвечает Льюис и хмыкает, глядя на бессознательного Мэя. — Смотрю, ему тоже досталось. Ну, а чё дальше? В смысле, детей мы спасли. А дальше-то чё?
— Пока не знаю, — признаётся Крис, потому как план дальнейших действий видится ему смутно. — Но нужно хватать Бёрдса за яйца, пока не стало слишком поздно. Пока он не понял, что к чему.
— Думаешь, он просёк? — Льюис скрещивает мускулистые руки на груди.
— О да, он всё понял — с той самой минуты, как Баррет стал под него копать. Нет, этот черножопы… — видя, как напрягся Льюис, Крис исправляется: — Кхм, толстозадый ублюдок ни за что не выйдет сухим из воды. Больше нет.
К этому моменту к ним возвращаются Тони, ведущий под руку Кевина. И, судя по счастливому виду последнего, бомбу с него удалось снять. Льюис усмехается, глядя на самодовольного, пусть и помятого в схватке с предателями Тони, и треплет его по коротким мокрым волосам, потому как бейсболка успела слететь во время драки.
— Нашли остальных? — осведомляется Тони, которому Льюис помогает снять бронежилет. Становится легче дышать.
Получив кивок, Тони узнаёт насчёт бомб, на что Крис качает головой.
— Похоже, заминирован был только один, — решает высказаться Крис и поглядывает в сторону Кевина, которого пробует развлечь Льюис, показывая вмятины на настоящем полицейском бронежилете. Мальчишка с интересом тыкает пальцами по лункам вспоротой ткани. — Видимо, для них он был в качестве страховки на случай, если что-то пойдёт не по плану.
Тони кивает и вынимает из кармана штанов полупустую пачку сигарет. Закуривают вдвоём, издали наблюдая за Льюисом и его успешными попытками найти общий язык с Кевином.
— Ты ведь понимаешь, что Бёрдс и «Башни» зашли слишком далеко? — наконец, произносит Тони. Крис ничего не отвечает. — Пора с этим кончать — с Бёрдсом, с бандами, с сектой. Со всем.
— И что ты предлагаешь? — достаточно серьёзно спрашивает Крис, потому как на самом деле понятия не имеет, что же им делать дальше.
У них есть заброшенная фабрика, набитая трупами гангстеров и сектантов. Есть зернистая запись, где теперь уже покойные офицеры Клайд и Томпсон против воли запихивают детей в бандитские фургоны. Проблема в том, что если Бёрдсу что-то нужно, он будет драться за это до последней капли крови. Причём, необязательно своей.
— Для начала — развезти всех этих детей по домам, — решительно произносит Тони и, выкинув окурок, вминает его носком ботинка. — Поможете?
— И оставить всё как есть? Оставить тела, гильзы, отпечатки?
Однако на это у Тони находится ответ. Он демонстрирует Крису кусок пластита, который с успехом снял с Кевина, и детонатор. Комментарии излишни — Тони хочет взорвать к чёртовой матери заброшенную фабрику и таким образом уничтожить компромат на всех них. Правда, тогда они лишатся и доказательств того, что в этом замешаны сектанты, гангстеры и даже копы Шестого, пляшущие под дудку Бёрдса. Но Тони решает, что лучше так, чем повесить на себя с десяток убийств, а ведь именно это и произойдёт, если они оставят для Бёрдса такое количество улик.
Не сразу, но Крис всё же соглашается и, пока Тони отправляется заметать следы, решает пригнать оставленную недалеко от заброшенного завода патрульную машину, в которой прикованный наручниками Такер не оставлял попыток сбежать. С ним у Криса разговор выходит коротким: хватает всего пары слов о случившейся перестрелке, чтобы пойманный гангстер поубавил пылу и смиренно сидел на задних сидениях, гадая насчёт своей участи. К слову, судьбу Такера ещё предстоит решить.
Пригнав патрульный автомобиль, Крис отправляется переговорить с Кевином, который уже вовсю развлекается с Льюисом. Последний, впрочем, не возражает, чтобы его подменили, и возвращается к бьюику, дабы поискать аптечку, которая им всем очень даже не помешает. Крису — так точно.
— Значит, тебя зовут Кевин? — Крис поглядывает на паренька сверху-вниз. Тот сдавленно кивает. — А где ты живёшь?
— На Гонолулу-авеню — там дом моего папы. Он хороший человек, хотя и не любит полицейских. В тот день... я гулял с друзьями из соседнего квартала, — морщит лоб, припоминая. — Эти двое сказали, что папа меня ищет — в нашем доме случился пожар и папа попросил полицейских привести меня к нему.
Крис тихонько хмыкает. Неудивительно, что Клайду и Томпсону не составило труда обмануть Кевина — он же чертовски наивный и доверчивый. Да, среди детей принято доверять офицерам полиции. Но вряд ли бы они стали разъезжать по городу и искать кого-то, чтобы привезти его на место пожара и позволить наблюдать за тем, как горит дом.
— Давно это было? — Крис вытирает плечом кровь под ушибленным носом.
— Пару месяцев назад, — пожимает плечами Кевин. — Нас... держали на каком-то складе. Они сказали, что мы должны их слушаться и не пытаться бежать. Иначе будет плохо. Но некоторые всё равно сбежали. Почти все.
— Сбежали? — изумляется Крис. Тяжело было представить, что малышня способна сбежать из-под надзора вооружённой охраны. Даже многим взрослым такое не под силу. — И как же?
— Марвин нам помог.
Услышанное имя режет слух настолько, что Криса передёргивает. Он приоткрывает рот, не веря своим ушам, и, несмотря на острую боль во всём теле, присаживается на корточки напротив Кевина так, что они смотрят друг на друга, будто равные.
— Марвин? — переспрашивает Крис. — Ты его знаешь? Ты его видел?
— Его все знали, — хмыкает мальчишка и шмыгает носом. Крис понимает, что это имя всколыхнуло в Кевине какие-то печальные воспоминания. — Он воровал для нас еду, заступался и веселил, когда нам было плохо. Он подружился с другим мальчиком — Тайсон, кажется, — и даже подарил ему свою бейсболку. Потом он выкрал ключи у одного парня и открыл нам дверь, чтобы мы сбежали. Все вместе.
— А почему ты не сбежал?
— Меня и Марвина схватили — мы убегали последними, чтобы помочь тем, кто не мог бежать сам. А потом... — Кевин вздрагивает и снова ударяется в слёзы. Крис поджимает губы, понимая, к чему идёт весь рассказ, однако даёт Кевину время собраться с духом, чтобы закончить. — Он взял всю вину на себя. Сказал, что я здесь ни при чём. Он защитил меня, а они... они... Они убили его. Это было на моих глазах — тот тип, который меня лапал, задушил Марвина.
Шумно выдохнув, Крис прижимает Кевина к себе, позволяя тому выплакаться. Подрагивая, тот захлёбывается слезами, не переставая причитать о невиновности Марвина и том, что он пожертвовал собой ради спасения других.
— Эй, — Крис отстраняет его от себя, всматриваясь в заплаканное и перепуганное лицо Кевина, — ты очень храбрый. — Он чувствует, как его самого едва не пробивает на слёзы, ведь эти дети стали жертвами алчности и бесчеловечности взрослых. — Прости, что тебе пришлось всё это пережить. Но теперь ты в безопасности, слышишь? Теперь тебя больше никто не тронет. И мы вернём тебя домой. Я обещаю.
— Я очень хочу к папе, — всхлипывая, выдавливает Кевин. — Верните меня домой. Пожалуйста...
Вместо ответа Крис снова прижимает Кевина к себе и обращает взор на небо, не то благодаря всевышние силы за то, что помогли им, не то спрашивая их, как они могли такое допустить. Позволить невинным детям страдать и перенести то, чего не пожелаешь даже самому заклятому врагу. Они ведь всего лишь дети...
Тони прав — всё это зашло слишком далеко. И со всем этим пора разобраться. Окончательно.