Шестой

— Что-нибудь ещё? — осведомляется молодая темноволосая официантка в клетчатой рубашке и в обтягивающих синих джинсах. Она одаривает каждого из сидящих за столиком мужчин лучезарной улыбкой и тянется к нагрудному карману рубашки, где припрятан небольшой блокнот для записи заказов. — Нет, спасибо, — отмахивается Тони, и официантка, сдавленно кивнув, удаляется, попутно прихватив с их стола пустые стаканы из-под кофе. Тони провожает её безразличным взглядом, про себя отметив, как девушка старательно виляет бёдрами, совершенно точно зная, что на неё смотрят. Сидящий рядом с ним Льюис усмехается, но ничего не говорит и лишь смахивает со стола оставшиеся после лёгкого перекуса хлебные крошки. Час назад они переступили порог заведения «Мёд и стекло», куда их на беседу пригласил один достаточно влиятельный в специфичных кругах человек. Выйти на него оказалось непросто, но кое-какие связи помогли созвониться, обговорить предварительные детали, а после всё же встретиться. И сейчас этот человек по имени Блейк Пирс сидел третьим за их столиком, водя указательным пальцем по граням стакана с водой. В отличие от Тони и Льюиса, решивших набить желудки, он ограничился лишь этим. — Если мы ловим залогового правонарушителя, — продолжает Блейк, — то в качестве вознаграждения получаем всю сумму уплаченного им залога. Суммы всегда разные, но мы делим их поровну между всеми участниками «охоты». Плюс, какой-то процент уходит ребятам из штаба — нашим детективам и техническим специалистам. Ещё мы каждый месяц делаем отчисления в «Фонд синей стражи Города Ангелов». Мы стараемся поддерживать бывших полицейских и родственников офицеров, погибших при исполнении. Услышав это, Тони понимающе кивает. Чёрт, а ведь он как последняя скотина всегда зажимал сотню-другую баксов, когда в Шестой участок приходили представители этого фонда, предлагая пожертвовать даже незначительные суммы в поддержку тех, кто когда-то точно так же служил и защищал. — И какова будет наша доля? — слова Льюиса выбивают Тони из дум. — Допустим, мы поймали какого-то парня, который вкинул двадцать пять штук на залог. Сколько мы получим? Усмехнувшись, Блейк призадумывается и озвучивает: — В районе двух тысяч. Каждому, — подчёркивает. — Всё ещё зависит от того, сколько людей мы пошлём на поимку залогового беглеца. Обычно мы формируем оперативную группу из пяти человек. Если беглец представляет серьёзную опасность, то таких групп формируется две. — Оттопыривает средний и указательный палец левой руки в виде буквы «V». — В идеале мы хотим подготовить свой собственный спецназ, который бы оказывал силовую поддержку. — Кандидаты на вступление есть? — чуть хмуро спрашивает Тони. — Помимо нас двоих, — кивок на Льюиса. — Есть, — снова усмехнувшись, отвечает Блейк. — Два бывших «тюленя». Ещё я на днях созванивался с отставным рейнджером и двумя помощниками шерифа. — Помощники точно нет, — отрезает Тони. У помощников шерифа зачастую в голове бардак, выветрить который порой чертовски сложно. А вот бывшие военные спецы да ещё и с опытом участия в боевых действиях — плодороднейшая почва для тренировок, выездов и реагирований. — Больше никого? — Дождавшись ответа в виде немногословного «Нет», снова хмурится. — Тогда будем работать с остальными. — А ты прыткий мальчик, — хмыкает Блейк, цепко поглядывая на Тони, на что тот дёргает бровью. Льюис, если не напрягается, то заметно настораживается, точно готовый защищать своего бойфренда от таких нападок. — Я это к тому, что ещё даже не взял вас в нашу контору, а ты уже распоряжаешься другими кандидатами. Но мне нравится твой подход, — откидывается на спинку кожаного диванчика. — Я помню тебя ещё патрульным, Беннет. В ответ на его слова Тони чуть качает головой, словно сетуя на то, как же давно это было. Он возглавлял спецназ Шестого несколько лет, однако кое-какие воспоминания о первых годах службы по-прежнему свежи. Он бы всё отдал, чтобы отмотать время назад и исправить то, что ещё можно было исправить. Возможно, даже спасти Шестой полицейский участок. — И помню, что ты был отменным полицейским, — продолжает Блейк, голос которого пропитывается едва заметным уважением. — Девять лет службы, верно? — завидев кивок, вздыхает. — Мне жаль, что так вышло. Вы, ребята, заслуживаете большего, чем какое-то наёмничество. — Так мы договорились? — решает подытожить Льюис. Договор, о котором идёт речь, более чем выгоден обеим сторонам. Блейк Пирс и рапторы получат в своё распоряжение двух бывших спецназовцев с колоссальным опытом работы и умениями, необходимыми для задержания опаснейших преступников. Тони с Льюисом — работу с неплохой оплатой. Не золотые горы, конечно, но вкупе с удовольствием от проделанной работы и привычными риском и адреналином оно того стоит. Разумеется, есть немало других вариантов, где они могли бы найти применение своим отменным навыкам — тот же офис шерифа, куда изначально планировал податься Тони по наводке офицера Франклина. Другой вопрос, что ему это не нужно. Всё, что ему нужно, так это постоянный риск, а ещё близость с человеком, которому он решил отдать каждую клеточку своего тела. При этих мыслях он косится на Льюиса, представив, как они снова сблизятся, едва останутся наедине, где им никто не помешает. Сказать правду Мие он так и не решился. Вместо этого Тони предложил ей расстаться. Без криков. Без истерик. Он предложил им обоим взять паузу в отношениях и возобновить их, когда снова найдёт работу и оправится после потерь в Шестом. Миа с пониманием отнеслась к такому решению и пообещала дождаться его звонка. Но загвоздка в том, что Тони никогда ей не перезвонит. Больше нет. Так будет лучше. Блейк внимательным взглядом окидывает обоих, точно оценивая их возможности. — Договорились, — наконец, произносит он. — Обычно я назначаю испытательный срок, но… — заминается, выпрямившись за столом. — Ваш случай особенный. К тому же, кое-кто замолвил за вас словечко. — Блейк тактично обходится без имён, хотя Тони начинает догадываться, кто именно мог порекомендовать их. — Так что добро пожаловать, рапторы. Едва Блейк озвучивает это, и Тони хлопает Льюиса по плечу. Со стороны это выглядит как обычный дружеский жест, на самом деле скрывающий в себе куда больший смысл, понятный лишь им двоим. А ещё это простая человеческая радость, что после всего пережитого дерьма жизнь постепенно налаживается. — Мы приступаем сегодня же, — внезапно озвучивает Блейк, поднявшись и бросив на столик пару купюр — плату за заказ и щедрые чаевые. — К нам на днях поступила наводка на одного парня. Они двигаются в сторону выхода, минуя столики, за которыми сидят отдыхающие посетители. Кто-то пришёл сюда с семьёй, кто-то — с друзьями или со второй половинкой. Есть и те, кто предпочитает есть и пить в полном одиночестве, выглядя при этом не менее умиротворённо. Тони скорее инстинктивно, нежели от любопытства пробегает взглядом по гостям заведения и в который раз убеждается, как же сильно поменялась атмосфера в «Мёд и стекло», едва Шестой прекратил своё существование. Копы именно этого участка составляли основную массу посетителей. Теперь их нет. Те, кто выжил, предпочли либо покончить со службой в полиции, либо перевелись в другие участки и даже штаты. Были и те, кто свёл счёты с жизнью, решив, что конец для Шестого — это конец и для жизни. Шестой для многих был домом, а его офицеры — семьёй. Кто бы что ни говорил, как бы плохо не отзывался о канувшем в небытие полицейском участке, но этот участок работал не хуже любых швейцарских часов. Им всем просто не повезло. — Вы что, издеваетесь? — раздаётся возмущённый голос высокого и деловито одетого мужчины, который стоит возле длинного стола, рассчитанного на посадку двадцати человек. Напротив возмущающегося мужчины стоит смущённая официантка, которая тщетно пытается его вразумить. — Я зарезервировал этот столик ещё три месяца назад! — продолжает разражаться мужчина. — Ваш администратор сказал, что у вас возможна долгосрочная бронь. Да какого чёрта?! Завтра в нашей компании корпоративный праздник, который планировалось провести здесь. Где администратор? Зовите администратора, дорогуша. — Сэр, поймите, — вновь начинает официантка, глядя на него снизу-вверх, — этот столик уже зарезервирован. — Как он мог быть зарезервирован, если его зарезервировал я?! — негодует мужчина и, обогнув официантку, подходит к столу и приходит в ещё большее негодование. Присмотревшись, Тони понимает, в чём дело. Он останавливает Льюиса и кивком головы указывает на стол, где стоят бокалы, до краёв наполненные пивом с пышной пенной шапкой. Посреди стола лежит сложенный треугольником американский флаг с вышитой на нём цифрой шесть. Рядом стоит табличка «ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО» и записка: «Двадцать один орёл Шестого. Эти ребята теперь охраняют улицы Рая». От увиденного сердце сжимается вновь, отзываясь болезненным стуком в груди. Тони, ощутив горький ком и тяжесть на душе, которую испытывал ещё во время похорон полицейских Шестого, прислоняет ко рту ладонь, сдерживая не то всхлип, не то отчаянный вздох. Он не может поверить в то, что видит. Владелец заведения решил по-своему отдать почести погибшим полицейским, зарезервировав для них целый столик и разлив двадцать один стакан пива. Он переглядывается с Льюисом и понимает, что тот испытывает ровно то же самое. Вперемешку с тоской и хорошо знакомой болью Тони чувствует ещё и… гордость. И благодарность. За неравнодушие. За понимание. За уважение. За сочувствие всех этих людей, которых они когда-то оберегали, нося полицейскую форму и нашивки Шестого полицейского участка. И двадцать один погибший коп будут пить пиво так, как будто только что закончили свою смену и решили отдохнуть после тяжёлых рабочих будней. Тони представляет, как Макс травит анекдоты про их службу, которые приходятся по вкусу и сержанту Гриру. В барах тот всегда не похож на самого себя: добродушный, пусть и по-прежнему строгий, словно отец, любящий иногда расслабиться в компании непоседливых отпрысков. Рядом с ним сидит сержант Фредерик Маслоу, который делится новостями с оружейного склада, предлагая сидящим коллегам «забронировать» недавно поступившие стволы. С краю располагается сержант Джереми Роуз, а у его ног лежит пёс по кличке Астри, тихо дремлющий под хохот мужчин. Среди отдыхающих сидит и Стэн Хэмилтон, жалующийся на нормативы, которые заставляет сдавать командир спецназа в лице Тони. Френк Баррет подкалывает сослуживца и предлагает тому «пересидеть нормативы в архиве». За этим столом царит именно та атмосфера, которая всегда царила в участке, — чувство долга, понимание, братство. Полицейское братство. — Кто все эти люди? — сквозь представленную картину умиротворённого веселья покойных коллег прорезается удивлённый голос мужчины, явно не понимающего, почему и для кого зарезервирован этот столик. — Снова какие-то морпехи празднуют возвращение из Афганистана? — озирается по сторонам, видимо, пытаясь взглядом разыскать хоть кого-то, кто может сидеть за этим столиком. — Ну и где они? Я хочу с ними поговорить и выяснить, как они умудрились зарезервировать занятый ещё три месяца назад стол. — Не выйдет, — наконец, вмешивается Тони, вынудив официантку оробеть и, опустив взгляд, отойти в сторону. Тони же выступает вперёд, мгновенно переключив внимание мужчины на себя. — Этих ребят больше нет в живых. Сидящие за соседними столиками посетители притихают и косятся на Тони трепетными взглядами, обескураженные услышанным. Удивляется и скандалящий мужчина, который дёргает бровями, и, быстро переварив эти слова, снова оглядывается на стол. — Выходит, в этом заведении бронируют столики и для покойников? Едва сдержавшись от того, чтобы не ударить этого самого натурального подонка, Тони сжимает кулаки и делает очередной шаг, вплотную приблизившись к мужчине. Льюис поспевает на выручку, готовый оттащить приятеля в случае необходимости. — Они — погибшие на своём посту полицейские, — почти что цедит Тони. — Двадцать один офицер, которые служили и защищали. — Тони… — тихо осаживает друга Льюис, мягко тронув за плечо, но тот его игнорирует, буравя мужчину тяжёлым взглядом. — Они пьют здесь в последний раз, — произносит Тони, чуть успокоившись. — Чтобы потом патрулировать улицы Рая. Прояви уважение к тем, кто ночью стережёт твой сон, приятель. — Напоследок одарив мужчину суровым взглядом, Тони, не обращая внимание на удивлённые взоры прочих посетителей, бредёт в сторону выхода, чувствуя жжение в уголках глаз. Это был двадцать один полицейский.

* * *

— Двадцать пять лет? Ты серьёзно? — вторит Барри, бредя вслед за детективом-лейтенантом Оуэном Стоуксом. — Брось, Оуэн, это же смертный приговор. Они идут по коридору первого этажа Седьмого полицейского участка в сторону огромного помещения, отведённого сразу под два отдела детективов, в один из которых — отдел убийств — временно и определили Барри. Правда, до окончания расследования по делу о секте и до окончания реабилитационного периода доступ на работу ему строго закрыт. — Офицер Мэй действовал в условиях необходимой обороны, — продолжает Барри, едва поспевая за ходоком Оуэном. — Его напарник это подтвердил. Они заходят в просторный кабинет, заставленный компьютерными столами. Некоторые из них пустуют, в то время как за остальными сидят полицейские детективы, погружённые в будничную рутину расследований. Оуэн проходит к своему рабочему месту и ставит пластиковый стаканчик с кофе на стол, куда так же отправляется и копия досье на офицера Мэя. Ухватив стоящий неподалёку стул, Барри, памятуя о запрете лечащего врача относительно любых физических нагрузок, осторожно двигает его к столу Оуэна и усаживается, глядя на коллегу, пусть и из конкурирующего участка. Оуэн встречает его действия сдержанным вздохом, как бы говоря, что устал обсуждать одну и ту же тему — уголовное дело в отношении офицера полиции Шестого участка. Однако Барри не собирается от него отставать. Едва он снова мог вставать с постели, то решил всё же помочь Крису всем, чем только можно, пусть и последний пропал со всех радаров. — Браун был заодно с Бёрдсом, — продолжает Барри, наблюдая за тем, как Оуэн отпивает кофе и включает рабочий компьютер. — И у вас же есть запись с сотового Мэя. Судья её просмотрел? — с надеждой в голосе спрашивает. С судьёй, который должен рассматривать дело Мэя, — Гидеоном Филипсом — Барри знаком лично. Это хороший человек, не понаслышке знающий, что такое справедливость, и умеющий отличить наказание от исправления. И если кому и стоит поручить дело об убийстве одного полицейского другим полицейским, так это ему. Барри успел созвониться с Филипсом и понял его позицию, которая предполагает сначала во всём разобраться, а уже после спускать курок. Этот судья — гарантия того, что дело Мэя будет рассмотрено максимально объективно и всесторонне; что будут приняты во внимание все обстоятельства произошедшего, в том числе и те, которые до сих пор вызывают вопросы, как, например, очевидное самоубийство капитана Тайрона Бёрдса или отсутствие записей с камер видеонаблюдения в участке за час до убийства Брауна и час после. — Судья Филипс не будет рассматривать это дело, — внезапно произносит Оуэн, вынуждая Барри застыть в непонимании. Выждав всего секунду, Оуэн продолжает: — Он сам отказался. Причина неизвестна. Известно только то, что Департамент намерен сыграть по-крупному и отправить это дело на контроль Конгресса. — Конгресса?.. — изумлённо переспрашивает Барри и понимает, что ему не послышалось. Дело рядового офицера полиции действительно намерены передать в руки федеральных властей. Резонансный случай. — Будут слушания, — Оуэн откидывается на спинку кресла-вертушки и кладёт ладони на живот. — Они намерены выслушать всех, кто к этому причастен. Для них это что-то вроде показательной порки. Честно говоря, за пятнадцать лет работы я впервые с подобным сталкиваюсь. У Конгресса нет таких полномочий, как и у Департамента нет полномочий упразднять целый полицейский участок, наплевав на установленную законом процедуру. Такое ощущение, будто власти сошли с ума. Шумно вздохнув, Барри потирает переносицу. Нет, он, конечно, понимал, что Мэй, даже будучи невиновным, не выйдет сухим из воды. Но чтобы за него взялись сами сенаторы и федеральные власти… Кому-то очень хочется устроить публичную демонстрацию силы. — Думаю, на них надавили, — предполагает Оуэн, который, как и Барри, нисколько не обрадован тем фактом, что за какого-то копа, даже не окончившего стажировку, возьмутся настолько крупные шишки. — Есть парочка сенаторов, которые открыто выступают за уменьшение прав полицейских и ужесточение надзора за правоохранительными органами. Не удивлюсь, если это произошло с их подачи. Сам знаешь, какая у них власть, и что Департамент всегда идёт им навстречу. — Есть хоть какой-то шанс? — Барри чуть наклоняет корпус вперёд, глядя в задумчивое, с оттенком хмурости лицо Оуэна. Тот тянет с ответом пару минут, словно раздумывая, стоит ли оно того. — Только если мы убедим сенаторов, что какой-то коп-новичок не заслуживает их внимания, — отвечает, пожав плечами. — Что внимания заслуживает кое-кто другой. И ты прекрасно знаешь, о ком я. От услышанного Барри, прикидывающий в голове план дальнейших действий, вскидывает на Оуэна вопросительный взгляд, который очень быстро сменяется понимающим. Конечно, знает. Айзека Чепмена как главного подозреваемого по делу о взрыве штаб-квартиры «Рассвета» уже объявили в федеральный розыск, как и всех оставшихся членов секты. За него плотно взялись федералы, и это вопрос времени, когда они попросят о помощи простых граждан, объявив за его голову солидную награду. Вот только если делом Айзека действительно занимаются липовые агенты, то они добиваются не его ареста, но молчания и просто смерти как потенциально опасного свидетеля. — Его поисками занимается ФБР, — с толикой разочарования произносит Барри и качает головой. — Я прохожу как свидетель, а не как ищейка. — А что Пул? — тут же интересуется Оуэн, вынуждая Барри помрачнеть. Едва Нэнси узнала всю правду об Айзеке, и у неё случился нервный срыв. Она приняла твёрдое решение не только уйти из полиции, но и переехать в другой штат. Правда, ФБР напомнило ей, что пока дело относительно Айзека и секты не дойдёт до суда, любые передвижения свидетелей строго ограничены и попытка нарушить такие ограничения может расцениваться как возможная попытка бегства или помощь разыскиваемым преступникам. — Держится из последних сил. Хочет покинуть Калифорнию, когда всё закончится, — сухо отзывается Барри. — У неё, вроде как, родня в Монтане. Наверное, уедет туда и начнёт фермерскую жизнь. Оуэн протягивает: «Понятно» и решает проверить рабочую почту. Раздаются щелчки компьютерной мыши и стуки клавиш. — Ты сделал то, о чём я просил? — осторожно интересуется Барри, пытливо воззрившись на коллегу. Тот, не сразу сообразив, воровато оглядывается по сторонам, после чего оттягивает верхний ящик своего рабочего стола и протягивает бумажный конверт. Барри, атакованный неприятными воспоминаниями, когда в точно таком же конверте находилось жуткое сектантское послание, с толикой опасения берёт конверт, в который заглядывает и убеждается, что это лишь предрассудки. Никакого отрезанного пальца там нет — только бумаги. — Это было непросто — пришлось здорово напрячь одного знакомого в Бюро, — поясняет Оуэн и наблюдает за Барри, изучающим конверт. — Ты ведь понимаешь, что мы не уполномочены собирать данные на агентов ФБР? За такое может крупно влететь. — Перед тем, как исчезнуть с концами, — произносит Барри и, несмотря на риск быть замеченным другими детективами, наполовину вынимает из конверта титульный лист, который гласит: «Личное дело специального агента Филиппа Лэндвуда. Копия». — Айзек предупредил, что сектанты затесались не только в полиции. Последнее сходится с показаниями офицера Тёрнера, где он услышал почти то же самое и от капитана Бёрдса. У Айзека не было повода лгать мне об этом. — Снова заглянув в конверт и поняв, насколько же объёмное это досье, Барри шумно вздыхает. — Как же мне лень всё это читать... Ты успел ознакомиться? Может, есть, что сказать? — Парень чист, — отвечает Оуэн, будто ожидавший такого вопроса. — Ни выговоров, ни замечаний за весь период его работы в ФБР. Странно только, что из Нью-Йорка он перебрался к нам. По опыту скажу, что такие как он — молодые и амбициозные — стремятся либо в Большое яблоко, либо поближе к Капитолию. Хотя, наверное, везде бывают исключения. — Или кто-то приказал ему держаться поближе к Шестому участку, — бормочет Барри, снова оглядев титульную страницу личного дела агента Лэндвуда. — И держать палец на курке. Услышав это, Оуэн хмыкает, не то восхищаясь Барри, не то сетуя на его манеру везде и всегда искать заговоры. Произошедшее с Шестым участком заставило Барри если не стать параноиком, то перестать закрывать глаза на некоторые странные вещи. Как, например, внезапный переезд этого Лэндвуда из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Не то, чтобы он горит желанием копать под какого-то федерала, но, возможно, это ключ. А, может, просто соломинка, за которую Барри отчаянно цепляется. В любом случае он найдёт применение этому досье. — В деле офицера Мэя появились новые обстоятельства, — внезапно произносит Оуэн, вынуждая Барри оторваться от чтения пришедшего СМС-сообщения за авторством Анжелики. Она приглашает его на ужин в какой-то новый итальянский ресторан в её квартале. — Лейтенант только что прислал информацию: какой-то свидетель пожелал дать показания в пользу офицера Мэя. Слова Оуэна бодрят Барри хлеще новости о выписанной премии. Он заметно оживляется и пробует расспросить об этом свидетеле, но Оуэн лишь пожимает плечами, сообщив, что тот просит об анонимности, опасаясь возможной расправы. — Твою мать… — озвучивает Оуэн, вынуждая Барри напрячься и дёрнуть бровью. — Что? — тут же интересуется он, поглядывая то на коллегу, то на экран его компьютера, куда Оуэн выводит огромное полотно текста входящего письма. — Этот свидетель накатал целую поэму… Едва услышав это, Барри резко вскакивает и, не обращая внимания на протесты Оуэна, теснит его за рабочим местом, вчитываясь в выведенные на экране монитора строки. «Информация, которую я вам передаю и которую вы сейчас читаете в этом письме, может стоить мне жизни. Это не шутка, потому что люди, которые, возможно, и ответственны за происходящее, имеют более чем серьёзные намерения. Их цель проста в понимании, но сложна в исполнении, а любая ошибка обязательно приведёт к человеческим жертвам. Так и случилось во время штурма штаб-квартиры «Рассвета». Так случилось во время переговоров «Башен» и «Рассвета». Так случилось с Шестым полицейским участком. Я знаю это, потому что я — член «Рассвета». И я знаю, что Проповедник — это такая же марионетка, какой был и капитан Бёрдс. «Рассвет» существует уже шестой год, и, поверьте, изначально наша община защищала жителей города, уставших от постоянных бандитских разборок. Мы организовывали собрания пострадавших граждан и помогали собирать средства в помощь тем, кто в этом особенно нуждался. Мы действовали в тени и старались не привлекать внимание властей, чтобы не стать их добычей и не злить тех, кому мы противостоим. У нас нет бога. Нет религии. Все мы просто верили, что однажды Город Ангелов снова встретит рассвет, а коррупция, беззаконие, нежелание властей помогать простым гражданам изничтожат сами себя. Но этого не произошло. Произошло другое. Купленный влиятельными людьми, Проповедник вступил с ними в негласный союз, заключив договор. Его условия были следующими: открыть охоту на членов банд, развязать войну между группировками, в особенности, на территории Сан-Фернандо, обеспечить высокий подъём уровня преступности и дестабилизировать регион. Для этих целей и совершались жуткие религиозные убийства. В них не было смысла, кроме того, который мы пытались в них вложить, обставляя их в качестве жертвоприношений. Всё это должно было отвлечь Шестой полицейский участок, который для этих влиятельных людей представлял особый интерес. План не сработал, и нашей общине была дана команда перейти к решительным действиям. К этому моменту членам общины, уже проникнувшим в ряды Шестого участка, стали известны преступные махинации, проворачиваемые капитаном Бёрдсом. В частности, капитан Бёрдс, привлекая офицеров Шестого, обеспечивал прикрытие нелегальному бизнесу «Башен». Угрожая разоблачением, «Рассвет» вынудил капитана передать секретное оружие Департамента в распоряжение нужных людей, которых впоследствии нарекли неизвестными снайперами. Добившись необходимого результата во время митингов и нанеся потери личному составу Шестого, «Рассвет» сосредоточился на войнах банд, предоставив Службе маршалов США информацию о возможном местонахождении лидера группировки Шоко по прозвищу Раф. Спецоперация стала отвлекающим манёвром, позволившим «Рассвету» перегруппировать силы и подготовиться к следующим фазам. Был завербован детектив-сержант Айзек Чепмен. Были завербованы сотрудники экспертно-криминалистического центра. Всё это позволило «Рассвету» иметь своих информаторов в нужных местах, а также контролировать деятельность Шестого полицейского участка. Капитан Бёрдс, узнав о связи «Рассвета» с влиятельными людьми, подписал Шестому участку смертный приговор. Все дальнейшие события можно охарактеризовать одним словом — зачистка. Когда вы получите это письмо, меня, возможно, уже не будет в живых. До того дня, как «Рассвет» объявил охоту на полицейских, я считал, что поступаю правильно. Теперь же я понял, что ошибался. Надеюсь, эта информация поможет оправдать офицеров Шестого участка, а также поможет привлечь к ответственности виновных лиц. Мне очень жаль. Есть люди, которые сильнее нас.» Едва закончив читать письмо или, как выразился Оуэн, поэму, Барри, до этого лишь рассуждающий о возможном заговоре, понимает, насколько же близко оказывается к истине. Всё это действительно результат деятельности не только секты, но и группы могущественных людей, зачем-то решивших раскачать Лос-Анджелес. Возможно, дело в деньгах. Возможно, в чём-то ещё. Но одно известно наверняка: Шестой участок всего-навсего встал у них на пути, в то время как махинации Бёрдса превратились в эффективный рычаг давления на руководство всего участка. Прояснившаяся картина даёт осознать не столько масштаб, сколько глубину произошедшего. Если во всём этом замешаны действительно влиятельные люди, то что они, простые полицейские, могут им противопоставить? Именно это и имел в виду Бёрдс: Шестой участок влез в чужую войну, за что и поплатился. — Чёрт, Флойд... — слетает ошарашенное с губ Оуэна, который, в отличие от Барри, до конца отказывался верить в мифический заговор. Но, имея на руках ТАКУЮ информацию, сложно оставаться равнодушным и тем более скептиком. Все факты налицо и если попытаться сложить их с остальными кусками мозаики, то многое встаёт на свои места, а желание властей спустить всех собак на офицера-стажёра становится ещё более очевидным. К счастью Барри, Оуэн схватывает это на лету и заверяет его, что сегодня же свяжется с гособвинителем и со всеми, кто так или иначе фигурирует в расследовании. Барри понимает, что это письмо — своеобразный огонёк надежды. Надежды спасти невиновного. — Свяжись с окружным прокурором — пусть прочтёт это письмо при тебе и при представителе из Департамента, — тут же просит Барри, хотя его интонация больше походит на распоряжение. — И сделай несколько копий. — Стоп-стоп, — осаживает его Оуэн. — В таком деле анонимный источник информации не прокатит. Даже если мы планируем включить его в ПЗС, его личность всё равно должна быть установлена, — он серьёзно смотрит на Барри. — Как и должны быть установлены все факты, описанные им в письме, а также их достоверность. — Половина того, что он написал, — совпадает с показаниями многих офицеров, — сдержанно аргументирует Барри, с чем Оуэн со вздохом, но соглашается, однако настаивает, что в данной ситуации анонимность этого свидетеля ставит крест на достоверности переданной им информации. — Чтобы я смог познакомить прокурора с этим, — Оуэн, вертя в руке карандаш, кивает на монитор компьютера, — для начала нужно выйти на этого свидетеля. Даже для непредвзятого суда такая информация без указания авторства имеет все шансы стать фальсификацией. Поверь мне, Флойд, — отложив в сторону карандаш, Оуэн глядит на задумавшегося Барри. — Я таскаюсь по федеральным судам и суду штата уже много лет и знаю, с чем судьи или присяжные готовые считаться. Это письмо, без преувеличения, настоящая находка, и ты оказался прав, когда сказал, что всё не так просто. Но одной нашей позиции судье будет мало. — Выходит, нужно выйти на этого информатора? — заключает Барри. Дождавшись кивка Оуэна, хмурится. Не то, чтобы это будет сложно, однако попотеть всё же придётся. — Это поможет офицеру Мэю? — очередной кивок со стороны Оуэна. — Как ему это поможет? Теперь призадумывается уже Оуэн. Вновь пробежав глазами по тексту письма и шёпотом проговорив некоторые куски, тихонько хмыкает. — У нас ничего нет на Брауна, но мы ведь и не пытались копать глубоко, — озвучивает Оуэн, начав рассуждать издалека. — Фамилия Бёрдса в письме есть, и если в материалах Брауна всплывёт что-то подозрительное, — а оно обязательно всплывёт — то доказать их взаимосвязь не составит труда. Плюс, твои показания и показания Кристиана Тёрнера. И хотя затея Оуэна кажется сомнительной, а версия о преступном сговоре покойных Брауна и Бёрдса наверняка будет высосана из пальца, попробовать всё же стоит. Во всяком случае это лучше, чем сидеть, сложа руки. К тому же сложно поверить, что шеф целого полицейского участка мог в одиночку проворачивать такое. Лейтенант Браун был доверенным лицом Бёрдса, возможно, даже больше, чем сержант Грир, следовательно, должен был знать обо всех его махинациях и обеспечить прикрытие в случае необходимости. Тот же Бёрдс мог, например, лично улаживать некоторые вопросы, вроде переговоров с адептами «Рассвета», либо с поручениями для Томпсона и Клайда. И в его отсутствие Браун всегда был на месте, легко и ловко решая любые дела, которые требовали внимания капитана. Уже этих подозрений достаточно, чтобы основательно изучить биографию Брауна, его взаимоотношения с Бёрдсом и, конечно же, проверить банковские счета и денежные операции за последние несколько месяцев. Короче говоря, теперь у них полно работы. Остаётся неясной личность того, кто является автором этого письма. Конечно, электронный адрес, с которого оно было послано, подвергнется тщательнейшему анализу опытных спецов — у них должно получиться отыскать цифровой след. Впрочем, Барри начинает догадываться, к кому именно ведут все концы. — После упразднения Шестого участка, — произносит Барри, оторвав взгляд от экрана монитора, — офицеров, пожелавших остаться в системе, распределили по всей Калифорнии. Куда был определён сержант Алекс Тиц? Окрикнув коллегу в дальнем углу помещения, Оуэн просит его переслать ему на почту базу сотрудников Шестого участка, где есть пометки с их дальнейшей судьбой. Седьмой участок вынужден вести этот реестр под чутким наблюдением Департамента, который пожелал точно знать, куда и кто из офицеров Шестого был определён, чтобы держать их под колпаком. Ради собственной же безопасности. Открыв базу, Оуэн, после нескольких щелчков мышью и недолгого набора текста, выводит на экран монитора полученный результат и хмурится. — По базе, в Восемнадцатый участок. Эй, Джуни, — обращается к коллеге в дальнем углу, который и скинул реестр, — база-то свежая? Джуни — белобрысый и довольно крупный мужчина, суровый внешний вид которого совсем не пишется с его миловидным именем, — театрально закатывает глаза, прося его больше так не называть и использовать в качестве обращения звучащую более мужественно фамилию. — Я — Поуп, и точка, — отрезает он. — На прошлой неделе обновлял. Звонил в Департамент, просил предоставить новый код доступа — он же каждый раз генерируется заново, чтобы не было утечек. А что? Оуэн в пример коллеге вопросительно поглядывает на Барри, словно ожидая дальнейших распоряжений. Тот призадумывается. — Неделя — это уже приличный срок, — замечает Барри и обращает взор на Джуни. — А обновить нельзя? — Обновлять будем завтра, — машинально отвечает Джуни. — С этим всё строго: есть чёткий график и жёсткая процедура обновления. Технический специалист Департамента присылает по защищённому адресу код доступа. Затем десятиминутная процедура аутентификации. — Услышав это сложное, хотя и понятное слово, Барри хмыкает. — Доступ есть только с моего компьютера — его перед загрузкой базы сертифицировало АНБ. Я вам скинул лишь выдержку из реестра. Так что любая свежая информация только с подачи Департамента. Досадно. Уже готовый зарядить Оуэна очередной просьбой-поручением, Барри закусывает нижнюю губу, понимая, что ставки возросли, а сам Департамент, явно чего-то опасаясь, особенно утечек информации, возвёл целые баррикады, преодолеть которые можно лишь под его пристальным наблюдением. Ситуацию сложно назвать тупиковой, однако Барри попросту желает перестраховаться и не терять драгоценное время. Но, похоже, придётся сыграть ва-банк. — Из базы или нет, но мне нужна актуальная и достоверная информация о местонахождении сержанта Тица, — наконец, произносит он, подхватывая бумажный конверт с копией личного дела агента Лэндвуда. Услышав закономерный вопрос Оуэна «Зачем?», спешит пояснить: — Кажется, я понял, кто написал это письмо. У Тица был неограниченный и полный доступ к личным делам сотрудников Шестого. А, будучи психологом, он определённо знал, как и куда надавить при необходимости. Будь ты информатором, — глядит на Оуэна, — которого могут убить за такие сведения, стал бы ты переводиться в другой полицейский участок как ни в чём не бывало? — Но ответ и не нужен. Манёвр, который провернул Тиц, возможно, не без посторонней помощи, более чем очевиден. — Информация в этой базе недостоверна. Вот почему к ней такой ограниченный доступ, требующий информирования Департамента. Они следят за каждым вашим запросом и отслеживают все перемещения бывших офицеров Шестого. Даже если Тиц и санкционировал свой перевод в Восемнадцатый участок, то только чтобы отвлечь тех, кто за ним охотится. Он понимает, что ему угрожает опасность. — Откуда ты можешь это знать? — с толикой скепсиса осведомляется Оуэн. — Я никогда не откровенничал перед нашим психологом, — только и отвечает Барри. — Я уже в долгу перед тобой, Стоукс. Но буду в ещё большем, если ты поможешь мне выйти на Тица. Идёт? — протягивает ему ладонь, которую Оуэн не сразу, терзаемый сомнениями, всё же пожимает, пообещав разыскать любые сведения об этом сержанте. — Спасибо. Если что, я на связи. Мой номер у тебя есть. Выйдя из помещения, отведённого для работы детективов, Барри оказывается в широком коридоре первого этажа, где сталкивается с Блейком Пирсом, с которым разговаривал не так давно, хотя их последняя встреча состоялась почти сразу же после беспорядков на Футхилл Фриуэй. Блейк и остальные рапторы, вроде как, помогли с поимкой некоторых участников протестов, а сейчас заняты поисками оставшихся членов секты «Рассвет». Рядом с Блейком стоят Тони и Льюис, решившие покончить со службой в полиции раз и навсегда и стать такими же «охотниками за головами». Барри их поддержал и замолвил за них словечко перед Блейком и руководителем рапторов, сообщив, что это, возможно, самое лучшее пополнение для их конторы. Двое бывших спецназовцев с колоссальным опытом работы — такие редкие кадры без работы не останутся. — Вы что здесь делаете? — с нескрываемым удивлением осведомляется Барри и обменивается рукопожатием с каждым из троицы. — У Блейка есть информация об Айзеке, — подаёт голос Тони, держащий руки на поясе. Барри скептично поглядывает на него и вопросительно косится на Блейка. — Это не совсем та информация, которая касается его местонахождения, — поправляет теперь уже подчинённого Блейк. — Мой источник в ФБР сообщил, что за поимку Айзека вот-вот объявят вознаграждение. Хочешь поучаствовать в охоте? Поначалу Барри порывается ответить решительным отказом: ФБР дало чётко понять, что он, равно как и прочие бывшие копы Шестого, не будут принимать в этом никакого участия. К тому же, если в расследовании замешаны липовые агенты и адепты секты, то этой охотой Барри сделает Айзеку только хуже. А в свете последнего разговора с Оуэном Стоуксом и памятуя о той участи, которая ждёт Мэя, Барри решает поставить им немного другую задачу, способную спасти жизнь невиновного. — В нашем распоряжении появилась информация, которая, возможно, поможет вытащить Мэя, — делится он, тем самым мгновенно приковав к себе внимание всей троицы. — Нужно разыскать одного ценного информатора, обеспечить его безопасность и уговорить выступить в суде, который вот-вот состоится. — Что за свидетель? — интересуется Тони. Услышав «Сержант Алекс Тиц», присвистывает и озадаченно переглядывается с Льюисом, который удивлён не меньше него. — Ты уверен? — Нет, — отвечает Барри, даже не думая лгать. — Но многое указывает именно на него. Найдём Тица — поможем и Мэю. — Ты видел Тёрнера? — вновь осведомляется Тони, и Барри качает головой. Нет, он не виделся с Крисом с того момента, как его выписали из больницы. Они созванивались пару раз, обмениваясь последней информацией и мнениями, а после тот, вроде как, пропал со всех радаров. Объявился Крис лишь спустя пару дней и стал активно наводить шум по всему городу, привлекая внимание общественности к несправедливому обвинению офицера полиции. — Нет, но я предполагаю, где он может быть, — говорит Барри. — Его помощь нам тоже пригодится. Стоукс сказал, что показания Тица смогут повлиять на дело Мэя. От услышанного все, кроме Блейка, который не так хорошо знает Криса, впиваются в Барри полными надежды взглядами. С губ Тони и Льюиса слетает почти синхронное: «Ты серьёзно?..». Да, Барри серьёзен как никогда раньше. Оуэн, может, и мудак, однако он никогда его не дезинформировал и уж точно знает, как можно связать одно дело с другим. — Тогда поехали, — командует Блейк. — Не будем терять время. Взглянув на досье в руках, Барри призадумывается и решает сперва закончить другое, не менее важное дело. — Сначала заедем в одно место, — произносит он. — Хочу кое-что выяснить.

* * *

Местом, которое они вчетвером посещают, оказывается домашний адрес специального агента ФБР Филиппа Лэндвуда. С виду ничего необычного: стандартная служебная квартира в жилой многоэтажке. Район, где и поселился Лэндвуд на время службы в полевом отделении Бюро Лос-Анджелеса, также не вызывает вопросов: тихий спальный район на границе Сан-Фернандо. Кажется, его застроили лет десять назад, решив возвести вместо привычных таунхаусов более современные и величественные многоэтажки. Вокруг дома — просторная парковка, наполовину заставленная легковыми автомобилями самых разных марок. И посреди этих автомобилей Блейк, будучи за рулём внедорожника, решает припарковаться по совету Барри, чтобы затаиться и выждать некоторое время. Так они смогут понять, стоит ли сейчас пытаться проникнуть в квартиру возможного липового агента, либо же придётся ждать. Спустя почти четыре часа наружного наблюдения, Барри решает, что можно выдвигаться. Не то, чтобы он уверен в успехе, однако, действуя максимально осторожно и аккуратно, они смогут ретироваться прежде, чем их заметят. Льюис и Тони предпочли остаться в машине в качестве прикрытия на тот случай, если на горизонте появится агент Лэндвуд. Барри и Блейк отправляются на третий этаж, где и расположена квартира федерала. Пользуясь тем, что по часам — разгар рабочего дня, и убедившись, что рядом никого нет, вдвоём они начинают проникновение. Блейк, демонстрируя неплохие навыки взломщика, вскрывает входную дверь, которую перед этим проверил на наличие сигнализации. Барри его страхует, следя за обстановкой вокруг и вздрагивая от каждого шороха или шума, раздавшегося на улице, либо же за закрытыми дверьми соседних квартир. К счастью, вся процедура проходит без происшествий, и спустя почти пять минут возни Блейк позволяет им войти внутрь квартиры федерала. В ноздри тут же ударяет запах реки с примесью болота, а слегка увлажнённый воздух подкидывает первые намёки на то, что же это может быть. И когда они проходят в гостиную, то замечают большой аквариум, в котором журчит фильтр и плавают гигантских размеров золотые рыбки. Аквариум, как и квартира, выглядят более чем ухоженными. Видимо, у агента Лэндвуда хватает свободного времени, чтобы так трепетно следить за порядком вокруг. Залюбовавшись рыбками, таращащимися на него большими бусинами глаз, Барри спохватывается лишь благодаря Блейку, указавшему на стопку неразобранных писем на журнальном столике. Со скрипом натянув латексные перчатки, купленные в универмаге по дороге сюда, Барри аккуратно подхватывает письма, прочитывая адреса отправителей. Ничего особенного: счета за телефон, уведомления о пришедших посылках, даже штрафы есть. Поняв, что в корреспонденции всё весьма прозаично, Барри принимается за осмотр квартиры, пока Блейк, стараясь не наследить на линолеуме, оглядывает намёки на последний визит агента. — Здесь его компьютер, — озвучивает Блейк и кивает на ноутбук, лежащий на обеденном столе в кухне. Барри, закончив с осмотром спальни, которая также выглядит совершенно нормально и в духе правоохранителя-холостяка, решает проверить компьютер. — Он ведь поймёт, что кто-то лазил в системе, — комментирует Блейк, встав по левое плечо от Барри. Тот, усевшись за стол и подняв крышку ноутбука, поворачивает компьютер к себе и включает. — Вряд ли он рассчитывал, что кто-то станет осматривать его квартиру, — отвечает Барри, наблюдая за тем, как загружается система. — Проклятье! — ругается Барри, едва система просит ввести пароль, чтобы позволить открыть рабочий стол. Компьютер оказывается защищён паролем. Предусмотрительно, а ещё это наталкивает на определённые мысли: в этом компьютере может быть информация, которая не предназначена для посторонних глаз. Так велик соблазн прихватить ноутбук, но Барри себя осекает. Вряд ли агенту Лэндвуду составит труда понять, кто стоит за кражей. — Думаешь, там что-то важное? — Блейк кивает на ноутбук, который Барри выключает и двигает на место, чтобы не вызвать подозрений. — Может, там просто служебная документация для Бюро? Наши ребята могли бы его взломать. — Нет, это слишком рискованно, — качает головой Барри и встаёт из-за стола. — Но, кроме ноутбука, в этой квартире ничего нет, — озирается по сторонам. — Должно быть ещё что-то... В квартире раздаётся затяжной гудок входящего сообщения на автоответчике. Барри, рефлекторно насторожившись, озадаченно переглядывается с не менее напряжённым Блейком. Затем оба медленно выходят в гостиную, откуда и доносится гудок. Следом звучит сухой мужской голос: — Найт, ты снова поставил телефон на грёбаный беззвучный режим? Слушай, я знаю, что правилами запрещено оставлять сообщения на автоответчик, но нам нужно, чтобы ты владел всей информацией. Завязывай с этим маскарадом в Бюро и первым же рейсом вылетай в Вашингтон — для тебя есть работа. Вам с Боули поручено устранить какого-то копа, инструкции получишь на месте. За этот «Рассвет» и придурков-федералов не переживай: мы сворачиваем операцию. Пускай местные сами разбираются. Наша работа на этом завершена. И да, твой сотовый мы переключили на общий канал связи Службы. Не забудь стереть это сообщение. Раздаётся очередной гудок, оповещающий о конце сообщения, а на телефоне начинает мигать красная лампочка, намекающая на автоответчик. Блейк только собирается прокрутить его вновь, но Барри его останавливает, напомнив, что они не должны оставлять следов. Затем, спохватившись, вытаскивает сотовый и выискивает в журнале контактов забитый раннее номер агента Лэндвуда. Блейк наблюдает за ним выжидающим взглядом, который сменяется вопросительным, едва Барри нажимает на кнопку вызова номера агента Лэндвуда, предварительно включив громкую связь. Спустя всего один гудок в динамике отзывается холодный женский голос: — Вы позвонили в штаб-квартиру Секретной службы. С кем вас соединить? Барри мгновенно сбрасывает. Для верности нажимает на кнопку сброса несколько раз, а после и вовсе выключает телефон, ощущая, как по телу пробегает лёгкая дрожь. Пребывая в откровенном шоке, он поднимает ошарашенный взор на Блейка, который удивлён не меньше него. — Секретная служба? — уточняет Блейк. — Та самая, которая охраняет первых лиц государства — Президента и прочих? Но... Почему? — Уходим. Быстро, — только и озвучивает Барри и вместе с Блейком спешно покидает квартиру. На первый этаж они спускаются в напряжённом молчании, а, оказавшись в машине, игнорируют обрушившиеся на них вопросы со стороны Тони и Льюиса. — Выглядите так, будто увидели в его квартире призрака, — хмыкает Тони, глядя, как Барри дёргаными движениями пробует застегнуть ремень безопасности, пока Блейк лишь со второй попытки умудряется вставить ключ в замок зажигания. — Это будет похуже призраков, — мрачно отмечает Барри. — С этого момента каждый из вас должен забыть дорогу к этому дому, всё ясно? — сидя на соседнем с водителем сидении, Барри оборачивается назад, натыкаясь на непонимающие взгляды Тони и Льюиса. — Да чё, блядь, происходит? — не выдерживает Льюис. — Может, поясните, а? — Вы что-то выяснили, — не спрашивает, но констатирует Тони, вынуждая Барри сдержанно выдохнуть. — Что вы выяснили, Флойд? — Кое-что очень... серьёзное и опасное, — уклончиво отвечает Барри. — И лучше бы нам в это не влезать. Поможем Крису вытащить Мэя и на этом всё, хорошо? — А как же Айзек? — вновь встревает Льюис. — А этот федерал? Однако Барри лишь качает головой. То, что они узнали, без преувеличения, шок. За такую информацию их вполне могут убить, поэтому будет лучше, если Блейк и Барри оставят её при себе. Оно того не стоит. Даже если осознать масштаб и понять, кто на самом деле за всем этим стоит, они всё равно ничего не смогут сделать. Они бессильны. Но Мэю они ещё могут помочь.