***
— Слушай, всё хотел спросить, а на кого ты учишься? — Спрашивает он Марину тем же вечером, когда везёт её домой. Теперь у него есть стимул не засиживаться до полуночи в офисе. Надо ведь доставить эту вредину домой. Не то что бы она просила за ней приезжать или вообще хоть как-то выказывала такое желание, но мужчина почему-то каждый день старался успеть забрать её. — Режиссёр, — тут же отзывается она не без толики гордости и делает радио погромче, отворачиваясь к окну. В нём виднеется, как сумерки опускаются на город, зажигаются фонари, повсюду начинают сверкать и переливаться вывески, а в высоте, на ещё синеватом небе появляются первые звёзды. Паше отчего-то становится тоскливо. Задумавшись всего на секунду, он выкручивает руль, меняя маршрут. — Ты ничего не путаешь? Нам в другую сторону, — говорит девушка, заметив это. — Ты же не очень спешишь? Она пожимает плечами и смотрит на наручные часы. — Ну, мультики начнутся только через полтора часа, так что не очень, — говорит не то в шутку, не то серьёзно. Кто ж её поймёт? Буквально через пять минут он останавливается у здания своего офиса. — Чё это? — Высовывая голову в окно, интересуется Марина. — Решил показать провинциалке, как выглядит небоскрёб? Они выходят из машины. Не говоря ни слова, Павел ведёт её внутрь, нажимает в лифте на кнопку 28-го этажа. Весь подъём девушка, съедаемая жутким любопытством, всё выпытывала, зачем они здесь. — Мы поднимаемся на крышу, да? — Спрашивает она, по-детски нетерпеливо дёргая его за рукав. Едва сдерживая улыбку, он кивает. Наконец двери лифта распахиваются. И пройдя один этаж, Паша с Мариной действительно оказываются на крыше. Как только она ступает на чёрную резиновую поверхность крыши, у неё перехватывает дыхание. По лицу её видно, что она впечатлена такой красотой. Паша, крайне довольный такой реакцией, улыбается, скрестив руки. Вид отсюда и правда открывается невероятный. Сверкающий огнями город буквально на ладони. Но парень позвал сюда Марину не для этого. Когда она наконец обрела дар речи, он указывает на небо. — Кажется, что если протянуть руку, то можно их коснуться,— вполголоса говорит мужчина, имея в виду звёзды, кажущиеся отсюда особенно волшебными. Девушка же всё ещё молчит, глядя вверх как завороженная. Она поднимает ладонь, будто всерьёз намерена попробовать сияющую звезду наощупь. А потом задумчиво качает головой: — Нет, они всё также недосягаемы. И вздыхает как-то грустно. Стоит молчаливая, спокойная, не похожая на себя обычную. Дышит тихо, поверхностно, окутанная волшебством атмосферы. Спустя полминуты тянется к карману, достаёт пачку сигарет и закуривает. Паша демонстративно цокает, выказывая своё недовольство. — Не гунди, — предрекая монолог, который может последовать, говорит девчонка, зажав сигарету в зубах. — А ты не кури, — следует в ответ. — Почему ты думаешь, что можешь меня воспитывать? — Раздраженно спрашивает Марина, выдыхая со словами дым. — Я просто желаю тебе добра. Она выразительно закатывает глаза. — Вот только не надо. Я знаю истинные мотивы. Я знаю, чего ты добиваешься. И молчит, по-видимому не собираясь говорить дальше, только продолжает гневно затягиваться. — Что ты знаешь, интересно? Она в ответ с кривой усмешкой качает головой, не желая объясняться. Но через пару секунд всё же говорит: — Такие как ты…— говорит девушка с какой-то неприязнью, — вечно пытаются показать, что они лучше. Что они знают, как правильней. Твои вечные снисходительные упрёки, думаешь, я не понимаю? — Отчего-то гневается она, переводя взгляд на глаза непонимающего мужчины, и даже недовольно притоптывает ногами как ребёнок. — Постоянно намекаешь на то, что я всё делаю неправильно. Живу неправильно. Ты не первый человек, считающий меня несмышлёной дурочкой. Но вот, что я тебе скажу: я, конечно, не большой начальник, — с иронией цедит она последние слова, — но это не значит, что я глупый ребёнок. И гордо замолкает, ставя точку в своём монологе. Паша внезапно чувствует, как внутри что-то колет. Неприятно так саднит в области груди. Слова девушки обидели его. Он ведь не такой. Наверное. Он молчит, не зная, что возразить и надо ли возражать. — Я никогда не считал себя умнее тебя, — упавшим голосом говорит, наконец, парень. Марина бросает на него короткий взгляд, задерживая пальцы с сигаретой у губ, как будто сожалеет о чрезмерной резкости. Выбрасывает потухший бычок, после садится на пол, по-турецки сложив ноги и, не оборачиваясь, хлопает ладонью рядом с собой. Приглашает его сесть рядом. Зарлецкий неспешно оседает по правый бок от неё и задумчиво глядит на подсвеченную высотку по соседству. Они молчат около минуты, вероятно, думая о своём. — Почему ты всё время кусаешься? — Спокойно спрашивает парень после паузы. Марина продолжает молчать, будто и не слышала вопроса, хотя сама в это время думала над ответом. Она не могла сказать, почему. Потому что не знала. Недоверие и осторожность по отношению к окружающим способствовали тому, что бы она всегда держала дистанцию. Девчонка не была из тех людей, о которых говорят «душа нараспашку». Она упрямо не хотела пускать никого в свой мир, а её грубая манера общения – защита от вторжения. И объясняться в том, почему это так, откуда такое нежелание подпускать к себе кого-то, она не считала нужным. Даже себе. — А почему бы и нет? — Внезапно говорит девушка, так и не придумав ответа. — Не воспринимай это снова как нравоучение, но ты же понимаешь, что это отталкивает людей? Она смотрит на него с полуулыбкой, а сама думает «в этом-то и суть». — Но ты всё ещё здесь, — просто говорит она вслух. Паша не может сдержать улыбку, понимая, что она чертовски права. Он опускает на мгновение голову, а когда поднимает, встречается взглядом с её смеющимися глазами. В них отражались огни зданий напротив. Поддавшись внезапному порыву, мужчина наклоняется к её лицу, но, когда ему остаётся пару сантиметров до её губ, Марина немного отстраняется. Она отворачивает голову, и он впервые, кажется, видит её смущение. — Не надо. Мы же… друзья, — говорит она неуверенно, и по лицу её видно, что ей тяжело далось это «друзья». Парень коротко кивает, поджимая губы. Он не чувствует обиду или неловкость, скорее сожаление. Глядя на задумчивое лицо девушки, мысленно корит себя за то, что не удержался. И его как будто осеняет: Ей очень нужен друг. Она скорее удавится, чем признает это, но, благо, Паша сейчас хорошо это понял. Он мягко улыбается ей. Они друзья. И пока это правильней всего.***
И всё вроде бы снова идёт своим спокойным чередом. Ровно два дня. Пока среди ночи Пашин телефон не разорвал своей трелью тишину спящей квартиры. Мужчина с удивлением посмотрел на часы. Одиннадцать вечера. Впервые за последние два месяца он лёг спать так рано, и тут же кому-то понадобился. Он со вздохом не глядя подносит телефон к уху, потирая сонное лицо. — Алло, Паштет? — Раздаётся несколько встревоженный голос на том конце. Зарлецкий усмехается. Ему и не надо смотреть на экран, чтобы узнать, кто же ему позвонил. Так называл его только один человек. Только так, к слову, и никак иначе. И именно тот факт, что Марина серьёзным тоном начинает разговор с этой смешной клички, заставляет парня глупо улыбаться. — Я не знаю, спишь ты или нет, — продолжала тем временем девушка, — но у меня… просьба…маленькая. Голос её был на удивление поникшим. — Да? — Отзывается Павел, становясь серьёзнее. — Здесь маршрутки уже не ходят, а пешком не добраться, и я… — Где «здесь»? Ты где? — Я пришлю тебе адрес. Забери меня. — И, вздохнув, добавляет: — Пожалуйста. Народная мудрость гласит: если Марина ни разу за разговор не съязвила, да ещё и вежливой была, то жди беды. Мужчина заволновался. Сказав, что скоро будет, он принялся собираться, и уже через десять минут ехал по адресу, присланному по смс. Примерно через четверть часа он попал в какой-то незнакомый ему район. Сверившись с навигатором, Паша огляделся. И увидел чуть поодаль остановку, на которой сидела одинокая фигура с чемоданом и дорожной сумкой на плече. Увидев машину, фигура быстро поднялась с места и зашагала к ней, волоча всё своё добро. Недоумевающий парень вышел, чтобы помочь Марине с грузом. Не говоря друг другу ни слова, они сложили вещи в багажник и сели в машину. Паша смотрел на неё выжидающе в надежде услышать объяснения, почему она среди ночи торчит в глухом районе, по-видимому со всеми своими вещами. Девушка молчала, отогревая руки над печкой. Он уже привык, что она никогда не утруждает себя объяснениями своего странного поведения. — Куда едем? — Спрашивает он и заводит мотор, решая не расспрашивать её ни о чём. — Я не знаю, — отвечает Марина через пару секунд, и мотор снова тухнет. — Так. — Зарлецкий поворачивается к девушке. — Что случилось? Почему ты с вещами? — Меня выселили из квартиры, — внезапно признаётся она. Паша поражённо приоткрывает рот. — За что? — Спрашивает он, совладав с собой. — За неуплату, — не сразу отвечает Марина, опустив глаза. — Меня ещё позавчера вообще выселили. Я два дня кантовалась у знакомой в общаге, но комендантша узнала ии…вот. — Как это «за неуплату»? А почему ты…— глупое «не заплатила» так и повисло воздухе. — Да ладно, это всё не важно, — быстро заговорила девчонка, пока расспрос не возобновился, — просто отвези меня в мой район. Я попрошусь к девчонке из нашего универа, она живёт в соседнем доме. Мы с ней мало вообще-то знакомы, но я думаю, она не откажет. Да и если… Она всё тараторила, несколько взволнованно перебирая пальцами бахрому на шарфе, пока он не перебил её. — Забудь всю эту чушь. Поедешь ко мне, — решительно заявляет Паша, снова заводя машину. — Ну уж нет! — Так же решительно возражает девушка. — Не дождёшься! — Я, кажется, не спрашивал, — спокойно заметил он в ответ. — У меня большая квартира. Поживёшь пару дней, а там видно будет. Марина, кажется, была готова задохнуться от возмущения. — Я никуда не поеду! — Мариш, ну так мы ведь уже едем, — со смешком сказал мужчина. — Никакая я тебе не Мариша! — Огрызнулась девушка, надувшись. — Останови машину, я выйду. — Давай без этих капризов, — посмеиваясь, попросил Зарлецкий. Большую часть дороги, она громко сопела, скрестив руки на груди и демонстрируя своё недовольство. Украдкой поглядев на неё, он со вздохом сказал: — Ну куда ты пойдёшь среди ночи? Позволь помочь тебе. Мы же друзья, ты сама говорила. По лицу Марины пробежала тень сомнения. — Ладно. — Всё же сдалась она, и тут же предупреждающе подняла указательный палец, — Но учти, Паштет, это только на одну ночь. Завтра же я найду жильё. Павел улыбнулся. Вдали уже показался его подъезд.