Убей меня по-французски

      Дзюба не звонил уже несколько дней, но Игорь особо не переживал по этому поводу, подготавливая план убийства своего недавнего знакомого. Акинфеев в который раз заглянул в свой ежедневник. Изучив расписание Дзюбы с точностью до минуты, он был уверен, план сработает.       Кабинет мужчины выходил на Эйфелеву башню и располагался на седьмом этаже. Учитывая, что стеклянное здание в высоту было около двухсот метров, седьмой этаж казался первым. Ещё несколько дней назад Игорь приметил крышу одного из зданий, которое очень удобно располагалось практически напротив панорамного окна рабочего кабинета жертвы.       Акинфеев протёр оптический прицел на снайперской винтовке, которую ему помог приобрести Марио. Игорь планировал оставить винтовку на крыше, и даже если бы власти пошли обследовать место, откуда теоретически могли застрелить Дзюбу, а они бы точно пошли, то Игорь бы не переживал, что полицейские узнают его по отпечаткам пальцев.       Мужчина настроил прицел, приблизив лицо к винтовке, и навёл на нужное ему окно.       Как удачно.       Дзюба стоял прямо напротив окна и разговаривал с кем-то по телефону.       Игорь судорожно вздохнул.       Он убил сотню, может даже две сотни людей, но почему руки начинают трястись от одного вида знакомой фигуры, маячившей в окне. Акинфееву на секунду показалось, что Артём увидел его. Потому что, когда голубые глаза посмотрели как раз туда, где сейчас устроился снайпер, Игорь начал просить всех богов, чтобы Дзюба отвернулся. Чтобы Акинфеев имел возможность выстрелить ему в затылок, лишь бы только не видеть эти чертовски красивые, голубые глаза. Лишь бы только не видеть, как в них в одну секунду затухает жизнь. Лишь бы не видеть тонкую струйку крови, стекающую по переносице от ранения в лоб.       Игорь зажмурился.       Лишь бы не видеть, как умрёт Артём.       Акинфеев вытер выступивший на лбу пот и отошёл от винтовки.       — Чёрт, — шепнул он, нервно заламывая себе пальци на руках, — чёрт, чёрт!       Игорь неуверенно подошёл к винтовке и быстро схватив ее, выстрелил в воздух.       Что ж, может, сегодня не его день.       Может, сегодня — день Дзюбы.

***

      — Вы что, следите за мной? — Игорь обернулся, услышав знакомый голос. — или за моим сыном?       — Сыном? — Акинфеев обескураженно посмотрел на Дзюбу, который выходил из чёрной машины, когда Игорь сидел у школы, где учился Александр Головин.       — Так сложно поверить, что у меня есть сын? — ухмыльнулся Артём и помахал кому-то рукой. Спустя секунду к нему подбежал худой подросток с взъерошенными волосами. Головин. Конечно. Сын. В то, что это — сын Дзюбы, верилось, мягко говоря, с трудом.       — Ну что, цыплёнок, — улыбнулся Артём, — как прошёл день?       — Прекрасно, только вот Рома опять чуть не отравил учительницу по химии, дав ей понюхать аммиак, — Саша расхохотался, — тебе нужно было видеть её лицо!       — Да, я спец по химии, — подошёл кареглазый парень с тёмными волосами и подмигнул вышедшему из машины водителю, — против природы не попрёшь.       — А можно к нам Ромка сегодня на ночёвку придёт? — Головин посмотрел на Дзюбу и сложил ладони около груди, невербально умоляя Артёма согласиться.       — Почему бы и нет, — пожал плечами тот, — Игорь, не хотите составить нам компанию на ужин?       — Нет, спасибо, — улыбнулся Акинфеев, всё ещё стоя рядом со странным «семейством».       — Илья, отвезите парней домой. И на сегодня Вы свободны, — Дзюба посмотрел на часы, — я, пожалуй, прогуляюсь.       Илья завёл машину, а ребята заскочили на заднее сидение и помахали Артёму, который лишь коротко улыбнулся и повернулся к Акинфееву.       — Ну так что, пообедаем вдвоём?       — Нет, я пойду, — Игорь помотал головой и уже собирался уходить, как вдруг почувствовал, что кожу запястья обжигают горячие пальцы Артёма. Дышать вдруг стало тяжело и картинка перед глазами буквально поплыла. В одеколон что ли что-то подмешал?       — Я не… — начал Акинфеев.       — Ну давай сходим, — и снова этот беспроигрышный приём — улыбка Дзюбы, — пожалуйста.       А Акинфеев снова сопротивлялся недолго, кивнув спустя долю секунды. К тому же, у него день сегодня не занят, почему бы и не сходить? А то, что он собирался убить этого человека, это ведь ничего страшного. Это ведь не сегодня, в конце-то концов.       — Это да? — ухмыльнулся Артём.       — Да, — Акинфеев закатил глаза, вызывая у Дзюбы очередной приступ смеха.

***

      — Так этот парень твой сын? — Акинфеев вытер губы салфеткой после поглощённого им пирожного, которое так любезно заказал ему Артём.       — Да. Ты мне не веришь? — улыбнулся мужчина.       — Просто… Тебе, кажется, не больше тридцати, а у тебя уже сын, — пожал плечами Игорь, — к тому же, такой взрослый.       — Это долгая история, — отмахнулся Дзюба, — но, впрочем, мы ведь никуда не спешим?       — Точно.       — И я могу тебе доверять?       — Можешь, — Акинфеев сжал кулаки под столом, чувствуя, как что-то скользкое и очень неприятное шевельнулось где-то в области груди.       — Сашка — неродной мне сын. Вообще-то, он из России. Его родителям сильно угрожали в Москве, — Артем прервался, глотнув американо, который принёс официант, — они сначала переехали в Калтан, чтобы спрятаться, но их и там нашли. И его родители приняли решение отправить Сашу сюда, во Францию, в один из футбольных интернатов. Но уже там я нашёл его и предложил жить у себя.       — Сколько ему было, когда он приехал?       — Двенадцать, — ответил Дзюба, смотря в окно, — сейчас ему уже семнадцать.       Игорь кивнул.       — А почему он не возвращается в Россию?       — Всю его семью убили.       Повисла тишина, которая, казалось, с каждой секундой начинала звенеть в ушах всё сильнее.       — А ты сам?       — Что? — не понял Артём, отвлекаясь от улицы, на которую смотрел уже несколько минут подряд.       — А ты сам ведь из России, верно?       — Нет, — помотал головой Дзюба, — я родился уже во Франции. Папа русский, мама — француженка. А ты? Теперь твоя очередь рассказывать о себе.       — Да у меня неинтересная история…       — Вот как? — ухмыльнулся Дзюба. — Как так вышло, что ты выудил из меня всю информацию, а я о тебе не знаю ничего?       — Из России я уехал давно, мне было восемнадцать или девятнадцать, кажется…       — И с тех пор ты ни разу не был в России?       — Нет.       — А родители?       — Они в Московской области сейчас живут.       — У вас был конфликт?       — Я не хочу говорить об этом, — отрезал Игорь, видя в сознании едва ли прекрасные воспоминания о холодной России.       Повисло неловкое молчание, и Артём подозвал официантку, а Игорь по-прежнему смотрел в одну точку, переваривая внутри события, которые успел пережить в России перед переездом во Францию.       — Извини, если я затронул что-то личное, — произнёс Артём, вставая из-за стола.       — Не бери в голову, — бросил Акинфеев, снова ощущая себя весьма паршиво, слушая, как Артём извиняется за такую мелочь. У Игоря завибрировал телефон и он поднял трубку, сразу же услышав знакомый голос:       — Игорь, здорово! Как поживаешь?       — Привет, привет, — Акинфеев вышел из кафе, наблюдая за тем, как Артём учтиво ждал, пока тот поговорит по телефону.       — Я чего звоню-то…       — А я-то думал, что ты просто так позвонил, — ухмыльнулся Акинфеев, — но Лунёв не был бы Лунёвым, если бы ему не надо было что-то получить от друга. Верно?       — Ага. Мы с Далером приехали на несколько дней, но отелей поблизости нет, а ты же знаешь, нам нужно быть в Париже завтра утром, и я тут подумал…       — А хостелы для кого придумали?       — Фи, Игорь, хостелы? Серьёзно? Ну последний раз! Ну правда. На завтрашний вечер мы уже забронировали отель!       — Ладно, — Игорь закатил глаза, — чего не сделаешь во имя любви. Подходи на площадь Флоренца Листа забрать ключи.       — Понял, уже выезжаю.       Игорь положил телефон в карман и повернулся к Дзюбе, который всё еще стоял позади него.       — Ну, спасибо за обед. До свидания.       — И куда же ты пойдёшь? — Артём сложил руки на груди и скептически посмотрел на Акинфеева.       — Домой.       — Да брось, я слышал, что сегодня ты не поедешь домой, — пожал плечами Дзюба и поймал растерянный взгляд Акинфеева.       — Не хочу показаться грубым, но это тебя не касается, — Игорь недовольно посмотрел в сторону ухмыляющегося мужчины.       — Я и не думал, что ты грубый, — улыбнулся Артём, заставляя сжать кулаки брюнета, думающего о том, что улыбку Дзюбы нужно запретить на законодательном уровне, — ты мог бы поехать ко мне.       — Вот как?       — Ничего противозаконного, обещаю, — Артём шутливо закрыл лицо руками, — нет, ну правда. Зачем ютиться в каком-то мотеле. А мы вроде хорошие знакомые…       И какой-то черт дернул Акинфеева согласиться.       Какой — выяснять не было смысла, потому что Игорь уже ехал на такси, сидя на заднем сидении с Дзюбой, который говорил без умолку.