The Old Soul

Чжухон прижимает ладонь ко рту в отчаянной попытке не дать ужину покинуть желудок и отворачивается. Ему кажется, что в венах друг за другом появляются миллионы кубиков льда, а в голове – гудящий вакуум. Страх и отвращение скручиваются внутри и пальцы начинает потряхивать. Изначально беспокойный вечер перерос в какой-то кошмар. - Мы опоздали, - мрачно резюмирует Чангюн и сжимает руками голову, с досадой скрипя зубами. - Что? – абсолютно бледный Чжухон с трудом поворачивается обратно, стараясь фиксировать взгляд на одной точке. – Ты знал, что так будет? Что за хрень происходит, Чангюн? - Тебе это ничего не даст. - Перед нами лежит гребаный труп, - Чжухон срывается и повышает голос, указывая на мертвого парня. – Ты притащил меня под этот чертов мост, а через пару минут с него скинули человека с изрезанной шеей. Выкладывай все как есть. Откуда ты знал, что это будет здесь и почему не предупредил копов? Чангюн молчит, хмуро смотря на него из-под спутанной ветром челки. Когда мороз очередной волной пробегает по коже, Чжухон буквально физически ощущает, как преследовавшее его предчувствие мечется в истерике в районе грудной клетки. Парень напротив кажется таким далеким от привычного мира, будто их разделяет барьер из сепии. Но Чжухон просто обязан знать, во что его втянули, путь назад разбился вместе со звуком упавшего тела. Немного погодя, Чангюн все-таки открывает рот, чтобы что-то сказать, однако тишина разрывается не от его голоса, а от женского крика. Девушка, остановившаяся на мосту с той стороны, увидела труп. Встречи с полицией было не избежать. Участок напоминал забитый до отказа вокзал в самый разгар отпусков. Движение в нем не замедлялось ни на секунду несмотря на позднее время. Из стороны в сторону безостановочно ходили люди, шелестели бумаги, звонили телефоны, то тут то там звучала ругань, стоял непрекращающийся гул. Работники все до единого выглядели уставшими, измотанными и изрядно раздраженными. Осень с повсеместными обострениями принесла с собой огромный пошатывающийся ком работы, который необходимо было разобрать, пока он не свалился им всем на головы и не превратился в бездонное болото, из которого уже не выбраться. Ладони Чжухона были холодные и влажные, пальцы нервно елозили по коленям. Он ни в чем не виноват абсолютно, но он все равно никак не мог успокоиться. Сам факт того, что он давал показания в полицейском участке, его очень беспокоил. Зачем он, черт подери, вляпался в это? Сидевший рядом Чангюн казался абсолютно спокойным и невозмутимым. Его не волновал даже сосредоточенный взгляд и поджатые губы следователя по ту сторону рабочего стола. Под завалом из бумаг виднелась потускневшая от солнечного света табличка с именем Ю Кихён. - Так что вы делали под мостом? - Гуляли, - отвечает Чангюн. - Гуляли под мостом, где находится канализация? – не скрывая сомнения, спрашивает следователь. - Мы шли по набережной и так вышло, что когда мы проходили под тем мостом, с него сбросили тело. - Вы видели кто это сделал? - Нет. Только слышали скрип шин. - Вам известна личность погибшего? - Нет. Глаза следователя останавливаются на Чжухоне, который не произнес ни слова и напряженно смотрел в пустоту. Он допускал возможность шока от увиденного, однако не отрицал и возможность того, что он что-то скрывает. В конце концов, проверять нужно было все варианты. - Чжухон, вы согласны со сказанным? Как ситуацию видели вы? Чжухон боковым зрением замечает, как голова Чангюна буквально на пару градусов склоняется в его сторону, а носок кроссовка упирается в ножку стула, на котором он сидел. Он просит ничего не рассказывать. Но правильно ли будет так поступить? Они знакомы буквально два часа, за которые произошло много странного и настораживающего. Не лучше ли будет рассказать обо всем полиции, чтобы уже они выясняли, что произошло и какое Чангюн имеет к этому отношение? В конце концов, убийство это не шутки, а дача ложных показаний может знатно аукнуться ему позднее. - Мы гуляли и вдруг перед нами упал тот… то тело. Потом было слышно, как уезжает машина. Больше мне добавить нечего. Скорее всего он об этом пожалеет и не раз. Чжухон сам не знает, зачем прикрывает его. Может быть ему просто хочется самому услышать объяснение произошедшему непосредственно от Чангюна. Ведь тому явно есть что сказать. Просто так скрывать информацию от полиции было бы как минимум глупо. Зато следователя такой расклад, кажется, не устраивает. Ночью под мостом обнаружили человека с перерезанным горлом. Непосредственно рядом с ним находились два парня, которые и вызвали полицию. Личность убитого не установлена, результаты вскрытия будут позже, равно как и видео с камер наблюдения. Вставал вопрос о том действительно ли его скинули с моста и был ли он уже мертв к этому моменту. Или же эти парни сами убили его, а затем, избавившись от оружия и крови на руках, позвонили в полицию, чтобы отвести от себя подозрение. А может девушка на мосту была не просто случайным прохожим? Истинное положение вещей могло быть абсолютно любым, он уже не раз в этом убеждался. Нельзя совершать поспешные выводы, но и бдительность терять было неправильно. Пока что никаких улик против них не было. Кихён задал еще несколько вопросов и взял контактные данные. Больше он ничего сделать не мог, в том числе и удерживать их в участке. Они сейчас были свидетелями, не подозреваемыми. Но его не покидало чувство того, что они что-то не договаривают. Когда парни ушли, следователь откинулся на спинку кресла и принялся с усилием тереть зудящие глаза. Возможно он просто слишком устал и пытается найти самое удобное решение дела, когда нет нужды ломать голову и искать преступников, достаточно просто сопоставить факты и выдвинуть обвинение. Возможно, но не точно, это-то его и беспокоило. После пропахшего потом и дешевым одеколоном полицейского участка пыльный воздух ночного Сеула кажется бесконечно свежим. То и дело подкатывавшая тошнота отступает, дышать становится легче. Уже перевалило за три часа ночи и температура заметно снизилась. Когда Чангюн быстрым шагом пересекает пустую парковку, Чжухон его догоняет и, особо не церемонясь, разворачивает лицом к себе. - Рассказывай. Чангюн смотрит куда-то мимо него, его губы упрямо сжимаются в тонкую полоску. - А ну выкладывай все как есть, - Чжухон встряхивает его за плечи; нервы были знатно потрепаны и контролировать себя сил почти не осталось. – В какое дерьмо ты меня втянул? Кто ты, мать твою, такой вообще? Чангюн грубо скидывает с себя чужие руки и отталкивает его назад. - Я ничего не обязан тебе рассказывать. Терпению Чжухона приходит конец. Он делает шаг вперед и хватает его за грудки, буквально наматывая толстовку на кулаки и приподнимая парня над грязным бетонным покрытием. - Я прикрыл тебя перед копами, неблагодарная ты скотина, - цедит Чжухон сквозь сжатые зубы. – Если ты не хочешь ничего объяснять мне, то тебе придется объясниться перед ними, потому что я всегда могу изменить показания. Чангюн пытается ослабить его хватку, но силы были явно неравны. Он видит, что Чжухон абсолютно серьезен в своих намерениях, и понимает, что оказался в безвыходной ситуации. Внутри бушующей желчью загорается отчаяние, его загнали в угол. - Хорошо, - не скрывая разочарования, сдается он. – Я расскажу. Только сначала отпусти меня. Чжухон прищуривается, оценивая насколько можно ему верить и не собирается ли тот бежать, но в конце концов выпускает толстовку из рук. Вокруг непривычно тихо, вся жизнь кипела в здании напротив. Они стояли практически в темноте, едва освещаемые далеким фонарем. - Иногда у меня бывают видения. В голове появляются картинки того, что произойдет в будущем, но я забываю их через минуту, если не запишу. - Думаешь это смешно? - Говорил же, что ты мне не поверишь, - Чангюн взмахивает рукой, с горечью кривя губами. - Какой нормальный человек поверит в такой бред? – Чжухон не удерживается от усмешки. – Скажи еще, что ты людей по чайным разводам находишь. - Я был бы только за, если бы находил их живыми, - голос Чангюна неожиданно резкий и переполненный смесью эмоций. Ветер дует холодный и неприятно влажный. Темное небо выглядело неровным из-за наслаивающихся друг на друга туч. Скоро должен был пойти дождь. Чжухон смотрит на человека перед собой и не может упорядочить свои мысли. То, как Чангюн говорит и как бушует ураган в его глазах, заставляет думать, будто он говорит правду. Но здравый смысл категорически отказывается даже допускать возможность того, что он не лжет. Потому что так не бывает. Невозможно видеть будущее. - По-твоему, я должен поверить в то, что ты какой-то гребаный экстрасенс? - Мне плевать веришь ты мне или нет. Ты просил рассказать все как есть и я рассказал. - Я просил рассказать правду, а не бабкины сказки. - Ну и не пошел бы ты на хер тогда? – рявкает Чангюн, которого вся эта ситуация изрядно достала. – Я сразу сказал, что мне нет смысла ничего объяснять, мне никто никогда не верил и не поверит. - А ты бы сам в такое поверил? – задает резонный вопрос Чжухон, указывая на него ладонью и вскидывая брови. – Без доказательств, без всего просто взял бы и согласно покивал головой на все, что тебе впаривают? - Был бы ты на моем месте и не в такое бы поверил, - холодно отвечает Чангюн. – Поверил бы во что угодно, лишь бы больше не быть единственным чокнутым аутсайдером. Он чеканит слова на манер мясника, рубящего мясо на деревянной доске. Каждый удар топором отдается в ушах неприятным эхом и оставляет зарубок на поверхности. Кажется даже, что такое жесткое одиночество в голосе невозможно подделать. Как будто это все не бред и липовые отмазки. Чангюн смотрит на него долго и пронзительно, снова вызывая ассоциацию с волком, а затем делает два шага назад, разворачивается и исчезает во тьме улицы, на ходу натягивая на голову капюшон. Чжухон даже не пытается его остановить. Он устало трет лоб и идет ловить такси, желая поскорее вырубиться и хотя бы ненадолго забыться. Но забыться не получается. Сон выходит беспокойный, представляющий собой яркие изумрудные глаза под аккомпанемент из нашептывания бессвязных слов и звука падающего тела. Чжухон резко садится в кровати, тяжело дыша. За окном уже светло. Слышно проезжающие по дороге машины. Он весь вспотел, хотя квартира настолько остыла за ночь, что кожа мгновенно покрывается мурашками. Вдруг волнами на его сознание начинает накатывать самое дурацкое на свете ощущение – сомнение. Чжухон мог какими-то косвенными предположениями объяснить откуда Чангюн знал где будет тело. Он мог объяснить его спокойствие, пусть даже и напускное. Он мог объяснить его нежелание сотрудничать с полицией. Но его изумрудные глаза и проникающий под череп голос он объяснить не мог и это не давало ему покоя еще несколько дней. После трех лет обучения университетские мероприятия слились в однотипную муторную тягомотину. Никому кроме извечных активистов они были не нужны. При всем при этом учебная система строго требовала их наличие, так что полномасштабная агитация проводилась постоянно. Чжухон терпеть не мог это бессмысленное принуждение и всячески старался его избегать. В день, когда была назначена ежегодная крупная постановка от театрального факультета, он собирался без задней мысли уйти домой, однако преподаватель ранним утром оповестил их группу о том, что они обязаны присутствовать и будет проверка по списку. Как будто кучи родственников выступающих в зале было недостаточно. Выступление тянулось целую вечность. Чжухон успел устать от телефона и отсидеть себе все тело без исключения. На финальной части он открыто спал на плече своего лучшего друга Минхека, который вырубился еще в самом начале. Их разбудил шквал аплодисментов, означающих лишь одно – наконец-то можно свалить. У дверей уже началась толкучка и на воздух вырваться удалось не сразу. Обсуждая неудобные кресла, они буквально слетают по лестнице, окрыленные долгожданной свободой, как Чжухона вдруг с силой тянут за рукав в сторону так, что он едва не падает. - Ты должен мне помочь. Странный низкий голос, успевший немного затереться в памяти, мгновенно оживляет далеко не самые приятные воспоминания. Капюшон слетает с растрепанных вороньих волос. Внутри Чжухона что-то с волнением щелкает. - Что ты тут делаешь? - Это будет здесь, - серьезный взгляд Чангюна слегка затуманен паникой. – Ваш университет, я видел его. - Я больше не ведусь на твои трюки, - с усмешкой отмахивается Чжухон и отрицательно качает головой. – Найди себе другого дурака. - Кто это? – с интересом спрашивает Минхек. - Так, знакомый. - Просто покажи мне место, - с напором говорит Чангюн. – Скажи куда мне идти и можешь проваливать на все четыре стороны, я не тащу тебя за собой. - Сказал бы я куда тебе идти, да манеры не позволяют. - Ты сам видел, что случилось в прошлый раз. Каждая секунда может быть решающей, как ты не понимаешь этого? – Чангюн сжимает кулаки, пытаясь сохранить спокойствие. – Я не смогу найти это место без тебя вовремя. Будет уже слишком поздно. - Всего хорошего. Чжухон салютует ему рукой и, развернувшись, уходит, подхватив не понимающего что происходит Минхека. Он идет вперед едва ли не напролом, полностью игнорируя его вопросы. Нужно скорее уйти, пока он не вляпался в очередную не предвещающую ничего хорошего авантюру. Когда они практически доходят до главных ворот, одна из веревок, держащих волю Чжухона в целости и сохранности, со звучным хлопком лопается. Он застывает на месте и с силой зажмуривается, но это не помогает. В конце концов, Чжухон оборачивается и натыкается на пронизывающий взгляд Чангюна. - Твою же мать, - он поворачивается обратно к Минхеку, который постепенно начал заводиться из-за того, что никто не объяснял ему непонятную ситуацию. - Кто этот тип? Что ему от тебя надо? - Это… - Чжухон запинается, не зная что сказать, и обреченно вздыхает. – Слушай, это долгая история. Поговорим завтра, ладно? Не дожидаясь ответа, он возвращается обратно и каждый его шаг становится все тяжелее. Чжухон мысленно дает себе хлесткие пощечины за наивность и самаритянский дух. Жизнь его явно ничему не учит, но почему-то поделать ничего с этим он не может. Как будто столкнувшись с Чангюном впервые, он открыл ящик Пандоры. - Даже не думай, что я тебе верю, - с ходу предупреждает Чжухон. – Я делаю это из любопытства. - Как скажешь, - Чангюн безразлично пожимает плечами на данное высказывание. – Мне нужно место с маленькими белыми табличками. Они по одной висят на каких-то стенах. - Тут так-то все здание в них, - Чжухон скептически разводит руками. - Они висят по одной. - Легче от этого не становится. Что на них написано? - Не помню. - Вокруг что-то есть? - Не помню. - Это аудитория или что? - Да не помню я, - взорвался Чангюн, резко вскидывая голову. – Я не успел записать все. Думаешь я просил бы тебя, если бы знал куда мне идти? - Ну и что ты от меня хочешь тогда? – в тон ему вскипел Чжухон. – Я не экстрасенс и не телепат. Ты у нас волшебником заделался, так давай, колдуй. - Это не происходит по моему желанию. Чангюн нервно проходится пятерней по волосам и растерянно осматривается, пытаясь сообразить, что делать, и сохранить при этом спокойный разум. Он достает смятую картонку, еще недавно служившую упаковкой от шоколада, и усиленно вглядывается в нее, наморщив лоб и в который раз перечитывая наскоро написанные указания. Спустя минуту его лицо разглаживается. - Синий, - он практически сует ее Чжухону под нос. – Вот здесь написано «темно-синий», я только заметил. В углу едва просматривается размазанная надпись. Только закончив писать, он взял картонку в руки и смазал не успевшие засохнуть чернила пальцем. - Так себе подсказка, конечно. У нас даже нет… - Чжухон застывает на середине предложения, когда где-то в мозгу начинают мерцать искры на манер загорающейся зажигалки. - Что? – Чангюн вглядывается в его лицо – Ты что-то понял? - Подожди, - он закрывает глаза, пытаясь поймать образы, промелькнувшие в памяти, и через несколько секунд резко их распахивает. – Туалет. - Чего? - Туалет, - он щелкает пальцами и мгновенно срывается с места. - Стой, - Чангюн кидается за ним, расталкивая людей, и в дверях нагоняет его, с трудом пробиваясь через поток выходящих наружу студентов. – Объясни. - Кабинки в мужском туалете синие, - на ходу рассказывает Чжухон, когда они бегут по коридору. – И там недавно на уровне глаз начали вешать всякие цитаты и слова поддержки. Не знаю кто придумал это дерьмо, но больше у нас такого нигде нет. Мужской туалет был расположен в самом конце первого этажа. Лавируя меж студентами, они пересекают холл с арт-выставкой и практически влетают в отделанную грязно-белым кафелем уборную, так что даже датчик движения едва успевает сработать два раза. Они натыкаются на удивленный взгляд мужчины, застегивающего ремень, и, криво кивая, идут проверять кабинки. Сердце Чжухона неровно скачет на месте, когда он вспотевшей ладонью толкает дверь. Он облегченно выдыхает, не обнаружив там ничего подозрительного. С таким же результатом к нему подходит Чангюн. - Я точно видел это, - он показывает на белую табличку, висящую на внутренней части темно-синей двери. – Возможно мы успели вовремя. - Точно такие же есть еще на втором этаже. Голос Чжухона внезапно становится хриплым, а легкие горят от внеплановой пробежки. Или от высасывающего силы волнения, пощипывающего грудную клетку изнутри. Парни переглядываются и выбегают обратно в коридор. Чжухон бежит впереди, показывая дорогу. Топот их ног гулко отдается от стен узкой лестницы рядом с черным ходом. О ней знали далеко не все, так что она была свободна. В коридоре второго этажа людей было намного меньше. Мероприятие проходило здесь, но большая часть присутствующих уже спустилась вниз. Чангюн бегло окидывает взглядом стены, пытаясь увидеть что-то, что откликнулось бы в его памяти и дало более четкую подсказку. Вероятность того, что он упускает какие-то важные детали, была велика и заставляла нервничать сильнее. Туалет не был пуст и на душе немного отлегло. Чжухон, переводя дыхание, проходит мимо двух мужчин, беседующих у раковин, и начинает проверять кабинки. Он готовится сказать, что они все же не опоздали, когда натыкается глазами на Чангюна, стоящего в самом конце и неотрывно смотрящего на что-то перед собой. Внутренности неприятно леденеют. Чжухон на негнущихся ногах подходит к нему и, сжав зубы, заглядывает в кабинку. Парень в идеально выглаженном костюме стоит на коленях перед унитазом. Руки бесформенно висят по бокам, а лицо упирается в слив, заполненный до самых краев. С его пальцев монотонно падают на замызганный кафель холодные капли.