The Old Soul

У Чжухона вот уже три дня не было ни настроения, ни аппетита, ни желания видеть людей в принципе. Он не включал телевизор, не слушал радио и избегал новостные сайты. Он не хотел слышать о том, что у них почти получилось предотвратить. И лица той девушки тоже видеть не хотелось. А вдруг он поймет, что видел ее десятки раз, постоянно проходил мимо, случайно задевая костяшками маленький черный клатч, но так и не смог увидеть в ней того, кто нуждался в помощи и защите? Как потом смотреть в глаза своему отражению? Отражению живого бесполезного человека, который мог спасти целую жизнь, но прощелкал этот шанс. А возможно, он просто пытался убедить себя в том, что с ней на самом деле ничего не произошло. Потеряла браслет, с кем не бывает? Вдруг ей было суждено обронить его, а один из неблагоприятных исходов они все же смогли предотвратить? Но будь он проклят, если полоса с препятствиями на перегонки с жестокой реальностью хотя бы раз в истории человечества заканчивалась успешно. О том, что его самообман не сработал, Чжухон узнал самым неожиданным образом. И, пожалуй, самым нежелательным. Утром четвертого дня ему позвонили и вызвали в полицейский участок. Ком плохого предчувствия застрял где-то на корне языка, отказываясь упасть вниз и дать полноценный проход пыльному городскому воздуху. Очень хотелось остаться дома и утонуть в одеяле, но если бы он не пошел, то ситуация стала бы еще сложнее. Хотя Чжухон понял, что она и без того сложилась так себе, когда в участке его направили в кабинет, в котором его встретил тот самый следователь, Кихен, еще в первый раз бравший у них с Чангюном показания. То, что Чангюн уже сидел на стуле перед ним, заставило Чжухона напрячься сильнее. - Интересное совпадение, - произнес следователь после формальностей, деловито устроившись на потрепанном стуле. – Снова труп. Снова вы двое. - Труп? – в груди у Чжухона противно засвербело. – В смысле труп? - Девушка, двадцать лет, обе руки в множественных горизонтальных надрезах, расположенных строго на высоте двух сантиметров друг от друга. Смерть наступила вследствие потери крови, - Кихен кидает перед ними стопку фотографий так, словно это были карты для игры в покер. – Можете взглянуть. Ее нашли в дальней части Иксондона. Чжухон напрягает челюсти из-за резко подкатившей к горлу тошноты и отворачивается от лежащих прямо под его носом снимков. Чангюн же втягивает воздух через сжатые зубы, с неприязнью смотря на следователя. - А мы-то тут причем? - При том, что вы были в том же клубе в ночь, когда она оттуда исчезла. Вас четко видно на камерах и мне это показалось занимательным. Голос Кихена звучал однотонно и по-рабочему, как будто в комнате велась обычная будничная беседа, но четко вразрез с ним шел тяжелый взгляд, цепко переходящий с одного парня на другого. Ю Кихен привык верить своим инстинктам. Перед его внутренним взором маячило что-то непонятное и расплывчатое, когда он смотрел на этих ребят, это чувство не отпускало, даже когда он просто думал о нынешнем деле, торчащем среди груды всего остального как обломок самолетного крыла в песке на пляже – трудно было его игнорировать. - Мы пришли туда отдохнуть и развеяться, - Чжухон берет себя в руки первым и обращается к следователю. – Если вы просмотрели записи до конца, то должны знать, что мы никуда не выходили до самого закрытия. - У вас достаточно своеобразное понятие отдыха. Вы нарезали круги по клубу практически всю ночь, но так ни разу и не подошли к бару, не танцевали. - Не все развлекаются с помощью алкоголя. Мы искали друга, с которым должны были встретиться и которого в конце концов так и не нашли, - Чжухон буквально чувствует, как бешено заработал его мозг, оказавшийся в стрессовой ситуации. - Ты сегодня намного разговорчивее, чем в прошлый раз, - подмечает Кихен. - Было сложно быть разговорчивым, когда мне чуть ли не на голову скинули труп, - он невозмутимо парирует. Воздух в помещении спертый, окна явно давно не открывали. Пыль неприятно оседает внутри и горло начинает драть. Хочется расчесать его ногтями изнутри, выдрать першение вместе с раздраженной слизистой оболочкой. Кихен крутит в руках ручку и выглядит крайне решительно, кажется, даже не замечая царившего в офисе застоя. Как будто он на высоком уровне концентрации играет в детскую игру, где нужно соединить точки для прорисовки цельной картины, и сейчас он, наконец, начал понимать правильный порядок, поэтому уверенно приступает к ведению линий. Вот только некоторые точки не желали оставаться на местах и дергались под кончиком чернильного стержня. - Вы нас теперь будете к каждому происшествию приплетать? – задает вопрос Чангюн, даже не пытаясь скрыть раздражение. – Без улик, без доказательств, а просто из-за совпадений? - Когда совпадений становится слишком много, они оказываются закономерностью, - ручка в руках следователя замирает. – Поэтому мне очень не нравится тот факт, что в университете Чжухона был найден труп. И, какое же совпадение, его обнаружили вы двое. Что-то в его не вызывающем доверия спокойном голосе заставляет их поднять на него глаза, как по щелчку. После этих слов до них с треском и фанфарами доходит то, что как минимум один человек считает их подозреваемыми и ситуация начала становиться опасной. В деле всегда важно найти козлов отпущения, так ведь работает их уголовно-правовая система? Они попали под удар, даже не догадываясь об этом. Кихен допрашивал их в прошлый раз, вызвал сегодня и, как оказалось, в курсе того, что произошло в университете. Видимо, полез читать отчеты и выцепил то самое, вокруг чего можно построить историю. Поэтому единственное что сейчас остается – блефовать, окольными путями доказывать свою непричастность, ведь в правду все равно никто не поверит. - Думаете нам самим нравится, что обстоятельства постоянно так складываются? – Чжухон решает высказаться первым, лишь бы прервать работавшее против них молчание. – То одно, то другое, то третье. Мы сами не понимаем, что за фигня начала твориться. - Если вам и надо что-то понять, так это одну простую истину. Если вам известна какая-то информация, лучше об этом сказать. Я не верю в совпадения, - Кихен подается вперед, опираясь локтями о стол. – Из машины с моста выбрасывают тело, а вы оказываетесь именно под этим мостом. В университете убивают человека, а его находите именно вы, хотя Чангюн даже не является студентом этого места. Из клуба пропадает девушка, которую потом находят убитой, а вы ошивались именно в этом клубе. Да, вы не покидали помещение, а она пропала за пару часов до закрытия, но факт остается фактом. Такое невозможно оставить без внимания. Еще раз засветитесь где-то – я с вас не слезу. И не факт, что только я. Его слова не звучат пустой угрозой в стиле «Я не уверен ни в чем точно и вообще не знаю что делать, но на всякий случай припугну». Следователь с его мерцающими из темноты русой челки глазами был настроен серьезно, он был четко уверен в том, что напал на верный след. И на самом деле смысл в этом был. Его внутреннее животное чутье не ошиблось, не дало сбой, мимолетные случайности не были притянуты за уши. Он действительно вышел на людей, связанных с убийствами, только он и представить не мог, как именно. Даже в своих самых фантастических теориях у него не могло возникнуть версии хотя бы вполовину близкой к правде. Ведь она была недопустима в мире, к которому он привык. - Вместо того чтобы тратить время на нас, искали бы лучше убийцу, который все это заварил, - глухо произнес Чангюн. - Откуда ты знаешь, что все эти убийства совершены одним человеком? – как идеально натренированная собака, Кихен реагирует мгновенно. – В новостях об этом не говорили и между собой не связывали. Чангюн прикусывает язык слишком поздно. Зачем он вообще открыл рот? В сложившейся ситуации нужно контролировать каждое свое слово, каждую интонацию, чтобы не навлечь на себя беду. Ведь с новой лавиной обвинений его могут задержать на допросе именно в тот момент, когда надо будет бежать и в очередной раз пытаться не просрать шанс спасти кого-то. Но раз уж начал, то нужно так же непринужденно закончить, иначе лишний ящик проблем он себе сколотит уже сейчас. - Слишком много трупов начало появляться в последнее время. Я считаю, что это серийный убийца. - Поспешных выводов быть не должно. У жертв нет ничего общего между собой, а способы их убийства разные. “Но они связаны, - так и хочется сказать мрачно притихшему в неудобном вельветовом кресле Чжухону. – Чангюн определенно видит одну и ту же цепочку. Это делает один человек, по-другому это объяснить нельзя”. Вместо этого он спрашивает, все-таки не удержавшись: - А есть хоть какие-то зацепки? Вы выяснили кому принадлежала та машина? - Я не имею права об этом рассказывать, - следователь слегка склоняет голову набок. – С чего вдруг такой интерес? - Вам бы на нашем месте не было интересно? Узнать, как двигается расследование, к которому вдруг оказываешься причастным? - Справедливо, - с секундной заминкой признает Кихен. – Но я хочу, чтобы вы поняли одно: если вам есть что сказать, в ваших же интересах будет со мной связаться. Чжухону кажется, что эту фразу им озвучили как минимум раз пять. Она будет звучать на фоне всех его ночных кошмаров еще долгое время. Он убирает визитку следователя в карман, когда они, наконец, выходят из участка. Настроения нет абсолютно, мысль о том, что под них пытается копать полиция, держала в напряжении, превращая внутренности в тяжелые камни. А самое абсурдное – они даже не могли объяснить им, что на самом деле происходит и почему они постоянно оказываются на месте преступления. Приходилось лгать, даже когда ты был невиновен и более того просто пытался помочь. - Кажется, я начинаю понимать, как тебе было тяжело, - внезапно говорит Чжухон к недоумению хмурого Чангюна. – Ты хочешь сделать что-то хорошее, помочь предотвратить преступление, но только вызываешь этим подозрение к себе. И доказывать людям что-то совершенно бесполезно. Они посчитают тебя либо поехавшим, либо сказочником. От горького смешка удержаться не получается. Да, именно такова была реальность Им Чангюна. Добро пожаловать, не располагайтесь поудобнее, а проваливайте к черту. У него все еще не получалось привыкнуть к тому, что теперь он мог поговорить об этом хотя бы с кем-нибудь. Странно было слышать подобные слова от другого человека. Как будто говорили и вовсе не с ним. Ведь обычно с ним вообще не говорили. Окружающие словно на подсознательном уровне чувствовали, что он другой, и сторонились его, как вшивую собаку. Палками разве что не гнали. Чангюн искоса смотрел на идущего рядом Чжухона, казавшегося невозмутимым, но понимал, что тот теперь тоже чувствовал себя паршиво из-за всего, что вдруг ворвалось в его жизнь. И Чангюн считал, что это его вина. Он подтянул его к самому краю обрыва еще в тот момент, когда их взгляды впервые столкнулись в духоте полутемного помещения. - Ты должен перестать шататься со мной, - в конце концов, говорит он, разрезая басом свистящий ветер. - Чего? - Ты на мушке у копов, тебе оно надо? - А ты думаешь, если ты будешь один, то они от тебя отстанут? – Чжухон смотрит на него как на идиота. – Мы уже это обсуждали. Вместе впутались, вместе выпутаемся. Все равно пути назад уже нет. - Путь назад есть всегда. - Так почему ТЫ на него не встанешь? - Я спать спокойно не смогу, если буду игнорировать тот факт, что могу помочь. - Ты сам себе объяснил мою позицию. - Ты ведь можешь жить нормально, - Чангюн останавливает его, резко дергая за локоть и разворачивая к себе. – Как обычный человек. У тебя нет этого проклятья. Зато есть друзья, есть университет, есть человеческое будущее без смертей и постоянной беготни непонятно за чем. У тебя есть нормальная жизнь, которой у меня никогда не будет. Зачем тебе менять ее на это дерьмо? Древесно-карие глаза Чангюна с громким упреком смотрели на Чжухона слегка снизу-вверх: разница в росте была совсем небольшая. Его грязно-коричневые спутанные волосы поднялись на ветру, открывая бледный лоб с маленьким угловатым шрамом, уходящим в неровную полосу пробора. Чангюн по-прежнему упрямо охранял ворота в свой темный мир, поросший сорняками, облепившими дорогу, которая вела вглубь угрюмой чащи. Он рычал и кидался камнями, стоило только кому-нибудь хотя бы взглянуть в сторону ограждения. Люди считали его агрессивным дикарем. А Чангюн не знал другого способа защитить их от того, что там жило. - Если я помогу спасти чью-то жизнь, то это будет не зря. Но если я просто отвернусь, как будто ничего не происходит, то заслуживаю ли я вообще жить? – Чжухон приподнимает плечи в такт своему риторическому вопросу. – И к тому же, не приравнивай нормальное к хорошему и наоборот. У тебя может и ненормальная жизнь, но это не значит, что она не может быть хорошей. Как минимум, теперь у тебя есть один друг. Так что закрываем эту тему, хватит мне ее втирать каждый раз. Чжухон разворачивается и продолжает идти дальше, ясно давая понять, что больше обсуждать этот вопрос не собирается. Любому другому человеку Чангюн бы уже четко заявил, что это он решает закрыта тема или нет, если что-то не устраивает, то всего доброго. Да даже если и устраивает, то все равно до свидания. Он никогда не давал людям ошиваться вокруг себя. Но этот парень, упрямо идущий рядом, какой-то странный. Чангюн влез в его жизнь, втянул в неприятности и теперь просто вынужден просить, чтобы тот ушел себе же во благо, однако он не слушается и остается вполне себе целенаправленно. Чангюн его не понимает. Странный парень говорит странные вещи. Тем временем голову Чжухона уже занимали совершенно другие мысли. Видения о выбранных жертвах помогали так себе. Они больше путали и наводили панику, чем помогали. Либо же они что-то делают не так и упускают из виду какой-то важный момент. В любом случае нужно было менять тактику, а судя по закономерности, которая прослеживается, у них в запасе есть всего пара дней. Он делится своими размышлениями с Чангюном, когда они в полном молчании успевают пройти десять минут в совершенно случайном направлении. - И что ты предлагаешь? – задает он резонный вопрос. - Ты уверен, что не можешь как-то это контролировать? Настраиваться на определенную волну там, входить в специальное состояние? - Я похож на йога? – не без яда спрашивает Чангюн, отчего линия его губ грубо кривится. - Ты похож на дикого пса, который не понимает кусаться ему надо или вести себя адекватно, - Чжухон смотрит на него с легким оттенком раздражения, но быстро успокаивается: он уже привык игнорировать манеру Чангюна переговариваться из принципа. – Я хочу понять, как это работает. Может быть есть какой-то способ влиять на твои видения. - За столько лет я бы, наверное, заметил. - А ты хоть раз пробовал? – видя всплеск упертой злости в его глазах, Чжухон не дает ему ничего сказать и, поднимая руки для активной жестикуляции, тут же продолжает. – Нет, я имею в виду сознательный длительный процесс копания в себе. Или может попытка как-то ухватить свои видения, контролировать их. Скажи честно: ты хоть раз пытался полностью погрузиться в это состояние? Только не пытайся язвить, чтобы последнее слово осталось за тобой, я серьезно. Чангюн, приготовивший бурную тираду о том, что Чжухон и его гениальные идеи опоздали примерно на два десятилетия, вкладывает все имеющиеся силы в то, чтобы закрыть рот и сдержаться. Потому что на самом деле эти слова заставляют его задуматься. А действительно ли он пытался как следует? Он помнит, как сидел на полу, напрягал голову, представлял, как невидимые волны идут сначала от него, а потом к нему, отчаянно старался вызвать хотя бы одно маленькое видение, но все чего он добился – это головная боль и кровь из носа. - Что ты предлагаешь? – повторяет Чангюн свой недавний вопрос по-прежнему без энтузиазма, но уже спокойно. - Теорию и практику, - Чжухон загибает пальцы. – Сначала перероем библиотеку. Может найдем что-то похожее на твои способности в каких-нибудь мифах или легендах. Потом уже будем отталкиваться от ситуации и решать насчет практики. Попытаемся тебя перенастроить. Скептицизм во взгляде Чангюна говорит сам за себя. Звучит как бред. - Я копался в библиотеках, там ничего похожего нет. В интернете тоже. - У тебя просто не было знакомого человека, работающего в архивах с ограниченным доступом, - Чжухон заговорщически улыбается.