The Old Soul

Тяжёлый замок открывается со звонким щелчком и осторожно откладывается на трухлявую тумбу. Железная дверь с острыми краями распахивается внутрь тёмного помещения, пахнущего пылью и старой бумагой, глухо ударяясь о стоящий сбоку стол. Щелкает выключатель, но свет появляется не сразу, с треском просыпаясь почти четверть минуты. Джебом, друг Чжухона, входит туда первым. - Это, конечно, не сверхсекретные архивы с запрещенной информацией, но здесь полно старых книг и рукописей, которые могут чуть ли не в руках рассыпаться, так что будьте осторожны. - Хорошо. - Тома по мифологии и культуре на стеллаже у дальней стены, вам туда, - Джебом показывает рукой. - Спасибо, что согласился помочь. - Я буду в зале. Скрип деревянной лестницы смолкает, наверху хлопает дверь, из-за чего с потолка крошится побелка. Чжухон отряхивает плечо. - Он просто так пустил нас в архив, без вопросов? – спрашивает Чангюн, осматриваясь. - Когда у него были серьёзные проблемы дома, Джебом почти полгода жил у меня. Он понимает, что не обо всем хочется рассказывать, да и чувствует, что должен мне. На цокольном этаже непривычно тихо. Не слышно машин, ветра в щелях, постукивания клавиатуры, скрипа ручек по бумаге. Только гудение старой лампы. Нос щекочет прах истории, горло покалывает сухость. Потолок здесь низкий, комната кажется вытянутой и узкой. Людям с клаустрофобией стало бы крайне неуютно. Нужный стеллаж наполовину скрыт тенью. Толстые тома с потёртыми корешками лежали друг на друге, не помещаясь в проём между полок. Пальцы тут же покрывает слой пыли, когда они сгребают в охапку по несколько книг каждый и несут их к единственному свободному столу. Сидеть рядом друг с другом, то и дело касаясь локтями, было странно. Чжухон не любил библиотеки. Если он даже и занимался, то дома, затарившись крекерами и с комфортом устроившись на полу перед кофейным столиком. Однако вот он здесь, в душном архиве, листает тусклые страницы, на полном серьёзе вчитываясь в столетние легенды и басни про ведьм. Справа от него сидит человек, который совершенно внезапно подтащил его к порогу мира, в существование которого он никогда не верил. Чангюну от отчаяния пришлось приоткрыть для него дверь и позволить заглянуть внутрь, буквально в самую прихожую. Час прошёл монотонно. Они не разговаривали, пытаясь сосредоточиться и не пропустить тот самый мизерный кусок информации, который мог бы хоть как-то помочь им разобраться в способностях Чангюна. Большая часть книг была посвящена старым обрядам, откровенно глупым поверьям суеверного народа, монстрам из деревенских легенд. К концу второго часа появились сомнения в целесообразности их поисков. Может с таким никто ещё не сталкивался? Новая стопка книг опускается на стол. Шуршание страниц раздражало, голова начала болеть из-за нехватки воздуха. Буквы наслаивались друг на друга, напряжённый взгляд с усилием скользил по строчкам. В горле першит, принесённая бутылка воды закончилась быстро. Время от времени раздавались тяжёлые вздохи. - Древние Души, - голос Чжухона слишком громко прозвучал в затяжной тишине помещения, колыхнув паутину под лампой. – Души Знающих. - Что-то нашёл? - Вот смотри, - он пододвигает массивную книгу. – «Изумрудные глаза издавна являются отличительным знаком тех, кто уже познал тяготы мира, не раз ступив на землю в новом обличии. Цвет природы, начала всех начал, цвет жизни и смерти, цвет мудрости и проницательности. Те, чьи глаза разгоняют тьму, подобно ростку, пробивающемуся через пепел, являются обладателями Древних Душ». Какое-то время Чангюн молчит, с сомнением хмурясь. Жёлтый свет делает его бледную кожу похожей на папирус. - Больше похоже на обычное поверье. Как про рыжих ведьм. - Но здесь никого не обвиняют в колдовстве. Скорее принимают всё с этим связанное за неотъемлемую часть мира. Это заметки странствующего монаха пятнадцатого века. Его выводы по прочитанным источникам, информация, услышанная от людей. - Дальше есть ещё что-то про это? - Сейчас посмотрю. Палец Чжухона скользит по нечётким строкам, он переворачивает страницу и они вдвоём нависают над книгой. Философские рассуждения про теорию цветов не дают ничего интересного. Через несколько абзацев, наконец, снова попадаются уже знакомые слова и они с рвением вчитываются. - «Возвращаясь к первородной сущности Древних Душ, люди, благословлённые таковыми, продолжают свой путь Вечного Знания. Их кличут отшельниками, сторонясь и пугаясь вселенской мудрости, неподвластной пониманию простого люда. Лишь немногим Древним Душам удаётся пробиться сквозь завесу человеческой недалёкости и донести до них свои знания, а также величайший дар, подобный силе почитаемых идолов и даже превосходящий её, - Чжухон облизывает пересохшие губы, сидящий рядом Чангюн подбирается на стуле, внимательно слушая. – Как исписанный священными знаниями пергамент, так и мир открыт пред ними. Каждая Душа неповторима, но постоянна, из раза в раз двигаясь в одном и том же направлении. Лишь приобретя звание Древней, набравшись необходимого опыта, она входит в единение с Вселенной, обретая свой чудотворный дар. Так знахари, что познали законы природы, исцеляют любые недуги. Шаманы, перешагнув границу миров, беседуют с усопшими. Столичные аферисты, проскользнув в умы, читают чужие мысли, как книги. Прорицатели, пробравшись сквозь материю, видят будущее. Младые Души построили сей мир, строят его ступени и по сей день, а Души Древние несут его вперёд на своих плечах. Да лишь Вечное Знание будет освещать им дорогу». В гипнотической тишине пыльного помещения потрескивает лампочка. Произнесённые слова как будто оживили на несколько минут человека, которого давно уже нет в живых. Его дух витает позади в форме облака из чувства выполненного долга. Маленькая лекция из прошлого оставляет после себя непонятный осадок внутри. - Всё сходится. Ты Древняя Душа. - Я не знаю, - Чангюн втягивает сухой воздух через зубы, дергая головой. – Это всё звучит как-то нереально. - Нереально? – Чжухон давится ошеломлённым вдохом. – Чангюн, ты будущее видишь. Если кто-то и может называть это нереальным, то явно не ты. - Просто мне странно это осознавать. Что возможно я не сбой в системе, а что-то… что-то из легенд. Что-то значимое. - Но всё сходится. Ты тот, кто может изменить этот мир, - с твёрдой уверенностью говорит Чжухон, смотря на него обнадеживающе. – Понятия не имею как это происходит и почему, но то, что здесь написано, лишний раз подтверждает, что твои способности даны тебе не просто так. Раз ты их получил, значит ты можешь ими управлять, у твоей души должно быть достаточно опыта и знаний для этого. - И где оно? Мне забыли выдать инструкцию? – он прикрывает глаза и тяжело вздыхает. – От моих видений было бы больше толку, если бы я мог ими управлять. Повернуться и заглянуть убийце в лицо, высмотреть адрес или что-то такое. Я не знаю, как это работает. Загруженный мыслями, он откидывается на спинку стула, пряча кулаки в рукавах толстовки. От обнаруженной информации легче не становится. Наоборот, теперь он чувствует ещё больше давления. Древние Души описываются как нечто великое, мудрое, способное влиять на вселенную. Чангюн себя таким не видит, никогда не видел. В своих глазах он просто потерянный ребёнок, который бежит за воздушным змеем, но каждый раз спотыкается и падает. - Здесь написано, что Вечное Знание будет освещать дорогу. Ты сейчас учишься и с практикой поймёшь, как это контролировать, я уверен, что этим можно управлять. Какой толк тогда в непонятных картинках? Нужно время. - Вот как раз времени у нас и нет. Чем больше времени проходит, тем больше жертв появляется. С таким же успехом можно просто дождаться, пока убийца сдохнет от старости. - Тогда хватит сидеть в своей мрачной жиже. Идём ко мне, будешь тренироваться. - Каким образом? - Сориентируемся на месте, - Чжухон пожимает плечами. – Попробуешь поговорить со своей Древней Душой. Теперь-то ты хотя бы знаешь кто ты. - Я могу и у себя этим заняться. - Ну уж нет, вдвоем думать лучше – это раз. Ты можешь словить приход и я должен быть рядом, чтобы ничего не пропустить – это два. - И сколько мне надо у тебя торчать? У видений нет определённого расписания. - Сколько надо, столько и будешь. Можем пойти к тебе, мне плевать. - У меня мало места. - Значит решили, пойдём. Чжухон захлопывает книгу, поднимая осевшую было пыль. Его спина скрывается за стеллажами, когда он относит накопившуюся горку литературы. Чангюн озадаченно смотрит на замелькавшие по стенам тени, в который раз ловя себя на смешанных чувствах, которые раньше были ему не свойственны. Он терпеть не мог, когда ему давали указания. Отворачиваться или делать наоборот – вот его стандартная реакция на такое. Сейчас у руля стоит Чжухон, причём делает он это так уверенно и непринужденно, что даже толком злиться не получается. Чангюн в замешательстве, но в то же время немного, буквально совсем чуть-чуть, испытывает облегчение. Иногда он забивался в угол кровати, закрывал лицо и умолял о том, чтобы ему кто-нибудь сказал, что надо делать. Возможно поэтому он сопротивляется не так сильно, как мог бы. - Идём, вроде всё убрали. По дороге закажем чего-нибудь, жрать хочу после всех этих мозговых потугов. Ещё и коп этот с утра пораньше весь аппетит перебил. Переступать порог чужой квартиры было в новинку. Даже свою собственную маленькую коробку Чангюн выбрал по фотографиям. Он не знал как живут другие люди, поэтому невольно всматривался в детали, стараясь сохранять безразличное выражение. Через приподнятые жалюзи шёл сероватый свет нависшего над городом молочного неба. Гудел холодильник, подсвечивался маленький экран микроволновки, ступни холодил тёмно-вишнёвый паркет. Было убрано, даже слишком, как будто специально ждали гостей. Плед аккуратно сложен на кремовом диване, кабели от электроники скручены и разложены около телевизора, стол, столешница и раковина были пустые. С самого порога сильно пахло порошком. - Вот дерьмо, я же стирку ставил, - подрывается Чжухон, едва сняв обувь. – Запреет вся, грёбаный коп. Ты проходи, не мнись там, делай что хочешь, тут свободная зона. Пока он возится в ванной, ворча себе под нос, Чангюн тихо ходит по дому, пальцами касаясь стен и предметов. Квартира была большая, просторная, но толком ничем и не заполненная. В одиночку покрыть такое пространство сложно, по меркам Сеула здесь вполне могли спокойно жить пять человек, а то и больше. Стеллажи были полупустые, на них стояли толстые книги, которые обычно никто не читает, используя как деталь интерьера. Только один из стеллажей был заставлен деревянными фигурками самых разных размеров и форм. Кубы из тонких брусков, объемные животные с детализированной шерстью, насекомые, маленькие домики, лодки. Возможно, он их коллекционировал. Комната самого Чжухона выглядит более заселённой. Высокая кровать заправлена, на тумбочке сбоку лежит ноутбук, рядом большой стакан. Окно открыто: зяблый ветер колышет стопку листов, придавленную массивным дыроколом. Листы оказываются обычными распечатками материалов для университета. Что-то про теплоизоляцию, Чангюн перестает вчитываться после первых двух предложений. В углу стола стоят две фотографии. На первой Чжухон с родителями на фоне моря. Вторая находится прямо за ней, как будто специально прикрытая и не бросающаяся в глаза. Нахмурившись, Чангюн выдвигает её и берёт в руки. Прислонившись к железной столешнице, Чжухон стоит в какой-то мастерской и ярко улыбается. Рядом с ним в тёмно-синем фартуке сидит пожилой мужчина. На его щеке виднеется глубокая ямочка, такая же, как и у Чжухона. - Это мой дед. Чангюн резко оборачивается, вдруг чувствуя себя пойманным с поличным, хотя он ничего не сделал. Просто фотография явно была убрана назад не без причины. - Прости, я, наверное, не должен был её трогать. - Да ничего, это не какой-то супер-секрет, - Чжухон подходит к нему и берет фото в руки, бережно проводя пальцем по раме. – Я постоянно торчал в его мастерской, когда был маленьким, да и подростком тоже. Он сам вообще был плотником, но потом занялся резьбой по дереву. - Фигурки в гостиной. - Да, некоторые сделал он. А все остальные я. - Ты сам их сделал? – удивление в голосе Чангюна искреннее, не то чтобы он смотрел на Чжухона как на бездаря, но никогда бы не подумал, что он занимается таким тонким ремеслом. – Хорошая работа. - Спасибо. Дед меня всему научил. Как обращаться с инструментами, как строгать, с чего начинать. Потом мы с родителями переехали сюда, я был в старшей школе, вечно занят. Дед всё звал меня к себе, говорил, отдохнуть, проветриться, - Чжухон с меланхолией смотрит на фото. – Мне было лень тащиться в Тэгу. Я собирался поехать на каникулах, чтобы не мотаться туда-сюда, а остаться там подольше. За месяц до каникул у него случился сердечный приступ. Фотография возвращается на место. Так, чтобы её не было видно, потому что смотреть каждый раз было горько. С улицы по стеклу начинают барабанить капли и Чжухон закрывает окно. - Некоторые вещи просто случаются. Будущее слишком размытое, чтобы просчитать всё заранее. В этом я уверен, - наконец, подаёт голос Чангюн. – Зато в тебе остались его знания. В какой-то степени твои деревянные фигурки вы делаете вместе. Чжухон издает смешок, с благодарностью смотря на него. Он терпеть не мог слова соболезнования, но такая формулировка действительно отдается внутри теплом. - Можешь взять себе то, что понравилось. - Я не могу взять что-то просто так. - Я был бы рад, - настаивает Чжухон. – Ты же не крадёшь и не выпрашиваешь, я сам разрешил. Тем более что-то из этого я всё равно продам. Планирую так на жизнь зарабатывать. - Тогда возьму волка, - немного подумав, сдается гость. Они выходят обратно в гостиную. Чангюн крутит пальцами фигуру сидящего волка, трогает его уши и убирает в карман толстовки. Еду привозят через минуту. Обедать, сидя с кем-то за одним столом, было непривычно. На фоне включен телевизор, группа людей путешествовала по просторам Каледонии. Любой канал, лишь бы не новости. В последнее время новости хотелось слышать меньше всего. - Ты придумал что-нибудь? – спрашивает Чангюн, когда они сидят на диване в гостиной. - Не то чтобы тут было много места для креатива, - Чжухон разводит руками. – Я придерживаюсь того, что тебе нужно как-то выйти на связь со своей душой и может даже её прежними версиями. - Вопрос «как» остаётся открытым. - Ну если подумать логически, - Чжухон задумчиво смотрит куда-то вверх, продолжая активно жестикулировать руками, то сгибая пальцы, то поворачивая ладони. – Вся твоя память, вся информация находятся в голове. Что-то типа склада на фабрике, куда через трубы в потолке попадают новые объекты. Визуальная труба, слуховая, обонятельная, тактильная, вкусовая. У тебя же есть ещё одна труба, отдельная, которой у других нет. Значит, надо попасть в операторную и нащупать рубильник, который откроет её и пустит новую информацию. Несколько секунд Чангюн просто сверлит его хмурым взглядом, не понимая говорит он серьёзно или издевается. И если всё серьёзно, то в адеквате ли он. - Слушай, это просто метафоры, чтобы стало понятнее, - уловив его мысли, поясняет Чжухон. – Моя идея заключается в чём: сядь, расслабься, отстранись от окружения и вспомни свои видения. Попробуй как бы вернуться в них, ухватиться за детали, переместиться туда. Вслушайся в свои ощущения. Тебе надо найти этот рубильник. Если ты сможешь контролировать свои видения или хотя бы вызывать их, то это уже будет большой шаг вперёд. - От медитации нет толку, я не могу полностью отстраниться от всего. - Медитация и не нужна. Отстранись от окружения, но сосредоточься на себе. Просто попробуй, причём целеустремлённо, а не чтобы отвязаться. Что ты теряешь? Чангюн грузно выдыхает через нос, теребя пальцем волка в кармане. Он уже давно потерял надежду научиться управлять своими способностями. Он относился к ним как к приступам неизлечимой болезни, которые нужно всего лишь переждать. Но Чжухон был прав в том, что он ничего не теряет, пытаясь сделать хоть что-то вместо того, чтобы обречённо сидеть, выжидая брошенную в лицо размытую подсказку. В конце концов он соглашается и просит Чжухона если не выйти из комнаты, то хотя бы отойти назад и не двигаться, чтобы не отвлекать его. Чжухон кладёт на кофейный столик блокнот с ручкой, исчезает из поля зрения, раздаётся звук проминаемой подушки кресла и всё замирает. Чангюн садится так, чтобы спина опиралась о диван, давая мышцам расслабиться. Его руки, сложенные в замок, лежат на бёдрах. Он закрывает глаза, медленно вдыхает через нос и выдыхает через рот. После минуты дыхательного упражнения тело заметно тяжелеет, как бы опадая, теряя угловатость. Слух цепляют бьющие по окнам капли. На улице раздаётся отрывистый гудок машины. Холодильник продолжает тихо гудеть. Собственное сердцебиение становится явным. Чангюн чувствует, как его грудная клетка каждый раз вздрагивает. Пульс начинает ощущаться на сгибах локтей, в икрах, на запястьях. Кожу на шее, не прикрытую толстовкой, холодит свежий воздух проветренной квартиры. Вокруг всё ещё витает запах порошка и варёного риса. С отключением зрения остальные чувства обеспокоенно вылезают из своих нор. Отстраниться от внешнего мира и сосредоточиться на внутреннем. Вокруг ничего нет. Есть Душа, она всё знает. В ней все ответы. Нужно обратно в клуб, где музыка бьёт по барабанным перепонкам, ярко светит неоновый кролик и у девушки на руке висит синий браслет. Чангюн воскрешает свои видения. Всматривается в каждую деталь, прислушивается к играющему треку. Он перестаёт слышать звуки квартиры. Граница настоящего мира начинает медленно расплываться, голова кружится. Картинки перед глазами немного замыленные, огороженные строгими рамками. Как будто он смотрит через прорезь в картонной стене. Чангюн пытается ухватиться за кадр и взять контроль, ныряя в него. Люди нелепо танцуют в полутьме. Пьяный смех звучит прямо над ухом. Духота противно липнет к коже, горло до раздражения сухое. Поворачиваться получается очень медленно, так обычно бывает в кошмарах. Сил приложено немерено, но тело тормозит, толком не реагируя. Видно дорогие диваны в вип-зоне, где сидит золотая свита. В руках бокалы, перед глазами идеальный вид на диджейский пульт. Над ним пурпурным огнём горит символ кролика. Резкий фокус на лице диджея со стекающей по виску каплей пота. Резкий фокус на сидящих в вип-зоне. Резкий фокус на Чжухоне с усталой складкой между нахмуренных бровей. Плавный переход с заднего плана на передний. Та самая девушка с фотографий в участке, только с живыми глазами и без багровых полос на бледных руках. Она стоит буквально в метре от Чжухона, который даже не смотрит в её сторону. Резкий скачок во времени, синий браслет со стуком падает на истоптанный пол. Тот самый браслет, который сейчас лежит у него в рюкзаке. - Хватит. Чангюн в один прыжок вскакивает с дивана, рвано втягивая в себя влажный из-за дождя воздух. Музыки больше нет, по стеклу снова бьют капли, а холодильник едва слышно гудит. Пальцы ледяные от холода. - Ты что-то видел? – подходит к нему Чжухон. - Нет. Нет, это всё какой-то бред, - Чангюн сам не замечает, как начинает нервно ходить взад-вперёд. – Это бесполезно. Просто без толку. - Подожди, успокойся, - Чжухон, на секунду растерявшись от такой реакции, хватает его за руку, заставляя остановиться. – Ты видел что-то. - Ничего я не видел. - Тогда почему ты такой взвинченный? - Я нормальный, ясно? - Да. Именно поэтому ты нарезаешь круги и щёлкаешь пальцами. Агрессивно поджатые губы Чангюна открываются и замирают, когда он натыкается на абсолютно спокойные глаза Чжухона. Как и в прошлый раз желание с психа послать его подальше от себя вдруг отступает. Потому что становится понятно, что таким его не испугаешь. Волевой характер Чжухона значительно пересиливал. - Это не то, - отвечает Чангюн тихо, подавляя тупиковую злость. – Я видел клуб. Слышал всё, что там было, видел ту девушку живой. Но это не видение, это просто то, что додумало моё сознание. Я не был ни в каком трансе. - Ты видел её живой? Где? Что она делала? В голове сразу всплывает кадр: девушка с синим браслетом стоит рядом с ничего не подозревающим Чжухоном. Он так старался помочь, но в итоге упустил её прямо из-под носа. Если бы он только опустил взгляд, когда по её руке скользнул свет софита, то, возможно, всё было бы по-другому. - Она просто стояла где-то там, - Чангюн решает, что будет лучше придержать подробности, особенно такие бесполезные. – Это всё фантазия. Я же видел её фото в участке. Я не увидел что-то новое, не почувствовал каких-то изменений в себе. Не сработало. - Возможно, мы на правильном пути. Ты как будто застыл в один момент. Нужно пробовать ещё. Если дергать за ручку, то она может и откроется. - Или отвалится. - Будем верить в лучшее. Больше вариантов всё равно нет. Дождь за окном превращается в ливень, к окнам липнут оранжевые листья. Из-за нависших туч темнеет намного раньше. В квартире зажигается неосновной свет, скользят по паркету длинные тени. Спустя несколько часов, когда вечер торопливо перетекал в ночь, они прекращают попытки чего-то добиться. Чангюн устал и попросил таблетку обезболивающего. От усилий что-то выжать из своего сознания у него нещадно ломило затылок. Было решено наскоро поужинать и разойтись по комнатам. На эту ночь Чангюн оставался здесь, чтобы не мокнуть на улице. Он был против, но Чжухон сумел его уговорить и поселил в бывшую комнату своих родителей. За чашкой кофе он рассказал, что после смерти деда родители вернулись в Тэгу, чтобы присматривать за бабушкой, которая осталась одна. Поэтому он и жил сам в такой не по нужде большой квартире. На самом деле Чжухон был не против хоть какой-то компании. Он сидел у себя в кровати с ноутбуком на коленях и слышал, как через стену негромко работает телевизор. Два раза скрипнула дверь ванной, била по раковине вода. Время от времени ставился на тумбочку стакан чая. Приятно было чувствовать рядом жизнь, когда всё остальное время стояла одинокая тишина. Её не перебивала даже орущая из колонок музыка. А так было ощущение комфорта, даже когда телевизор смолк и Чангюн лёг спать. В интернете ничего полезного не было, правда Чжухон особой надежды и не питал. Он перебрал с десяток сайтов, почитал форумы, но не нашёл ничего похожего на их случай. Поколебавшись, он открыл новости. Новых подробностей в статье не было, коп уже рассказал им тот самый минимум, доступный открытой публике. Радовало только то, что ни о каких подозреваемых, то есть о них, там не упоминалось. По крайней мере пока что. Шанс того, что когда они снова во что-то вляпаются, как минимум несколько человек будет осуждающе показывать на них пальцами, был слишком велик. Чжухон листает комментарии. Среди стандартных соболезнований и проклятий в сторону виновных находится одна теория о том, что три убийства без подтверждённых преступников за три недели это как-то слишком подозрительно и напоминает серию. Хочется грустно усмехнуться, согласно кивая, но из-за стенки вдруг слышится глухой грохот. Он откладывает ноутбук, прислушиваясь. - Чжу… Чжухон… Едва услышав надрывный голос, он срывается с места и влетает в родительскую спальню. Там на полу Чангюн сидит на коленях и изо всех сил сжимает голову, тяжело дыша и продолжая прерывисто звать его через сжатые зубы. - Я здесь, Чангюн, я здесь. Чжухон обхватывает его лицо ладонями и он открывает глаза. Такие яркие, что становится больно смотреть. Всё равно что до блеска натёртые изумруды, лежащие на подсвеченном пьедестале в музее. И эти изумруды уже всматривались куда-то сквозь материю. - Пена, очень много пены везде, - Чангюн беспокойно тараторит. – Света мало, люди купаются и пьют и… Я пью из бокала. Мутно… машина. Машина, впереди кто-то есть, машина куда-то… - Напрягись, - заметив, что он начинает терять связь, Чжухон поднимает его лицо к себе и говорит как можно чётче. – Оставайся там, оставайся в машине. Давай, Чангюн, всмотрись. Кто в машине? - Не могу. - Постарайся. - Я не могу, я… - брови Чангюна отчаянно кривятся, а сам он практически всхлипывает из-за того, как его разрывает меж двух реальностей. - Ты всё можешь, Чангюн, ты сильнее этого. Держись крепко за кадр. Дыши и смотри вперёд, смотри на сиденье. Чангюн со свистом вдыхает, все его мышцы напрягаются. Чжухон чувствует, как он твердеет в его руках, замирая. Взгляд бешено мечется из стороны в сторону, глаза продолжают гореть, но сам он молчит. Так проходит половина минуты и Чжухону становится страшно. Что если он полез, куда не надо? Что если Чангюн не может выйти из этого состояния, потому что он его сбил? Он похож на окаменевшую статую. - Музыка, - наконец, тишину разбивает хриплый шёпот. – Он включает музыку. На панели передач эмблема кролика. Я хочу спать, я отключаюсь. На указателе аэропорт Инчон. Изумруды гаснут. Чангюн несколько раз потерянно промаргивается, часто дыша, как будто он бежал по лестнице. Он сам не замечает, как цепляется за футболку Чжухона, ища опору. - Ты смог. У тебя получилось заглянуть дальше. - Я… - Чангюн тяжело сглатывает и подскакивает. – Срочно, надо всё записать, пока я не забыл, я не должен забыть. Чжухон бегом приносит ему блокнот с ручкой, после чего повторяет всё сказанное, чтобы наверняка. Они сидят на полу, опираясь спинами о высокую кровать. О сне не шло и речи. - Почему опять кролик? – Чжухон покусывает щёку изнутри. – Ты точно его видел? Точно такого же? - Да, - ответ уверенный. – В этот раз было по-другому. Когда я уже начал выскальзывать, получилось вернуться обратно и не просто смотреть то, что положено, а немного управлять взглядом. Оно не давало мне посмотреть на водителя, я видел только руку, она точно была мужская. И этот грёбаный кролик был приклеен к панели. - Получается это тот диджей? Вонхо. Он… убийца? Чангюн молчит долго. - Я не хочу никого обвинять. Но я уже второй раз его вижу. Мне это не нравится. - Третий. - Что? - Это уже третий раз, - Чжухон заглядывает ему в глаза. – Когда я первый раз столкнулся с тобой, он тоже там играл. И помнишь что ты мне сказал насчет того, почему пошел в клуб тогда? Как будто тебя что-то тянуло. У меня то же самое. Я не собирался никуда идти, но потом меня просто переклинило. Надо идти. Мне кажется слишком подозрительно для совпадения. - Почему ты? Из всех, кто мог мне помочь. Ты же не… - Я что? – Чжухон понимает не сразу. – Я тоже Древняя Душа? Смеёшься, что ли? Даже не обсуждается. У меня никогда и близко чего-то необычного не было. Я бы заметил. - Должна быть какая-то причина. Почему ты меня чувствуешь. - В смысле? - Брось, ты понимаешь про что я. Ты как будто всегда знаешь, что надо сказать, чтобы я тебя послушал. Ты чувствуешь моё состояние. И тогда в клубе тоже почувствовал меня через толпу. Ответа не находится. Чжухон об этом даже не задумывался, но теперь понимает, что действительно всегда улавливает на какой волне находится Чангюн. Он точно знает, когда он говорит искренне, а когда просто огрызается из принципа, без намерения оскорбить. Пытается оттолкнуть только из-за того, что не понимает, как реагировать на человека рядом. Они толком и не знакомы, психолог из Чжухона всегда был хреновый, однако Чангюна читать ему было легко. Не говоря уже о непонятном магнетизме, из-за которого они постоянно друг с другом сталкивались. - Не знаю, я просто… - Чжухон бессмысленно водит руками, силясь подобрать слова. – Просто чувствую тебя. Характер у тебя, конечно, дерьмо, ситуация так вообще дерьмище полное, но мне с тобой как-то легко. Короче не знаю я. Чжухон отмахивается, осознавая, что чем больше он говорит, тем страннее это начинает звучать. Тем временем Чангюн на секунду дёргает уголком губ. Незаметно, не удержавшись. - Давай лучше поищем нужное место. Они ложатся спать только в третьем часу ночи. На вырванном из блокнота листе бумаги написан адрес и несколько раз подчёркнуто: «Инчон, Клуб Хрома, пенная вечеринка, пятница».