Лотос на спине

Глава 1: Проблемы       Я сглотнул, впервые не зная, что мне делать. Абсолютно точно я не был уверен в том, что Сириус примет все мои слова, и я знал, что вряд ли он будет счастлив узнать, что я уже некоторое время связан с Темным Лордом и безумцем, как он известен во всей Британии. Тем не менее, я не был готов к тому, что у крестного случится магический выброс — у человека, которому было «немного за тридцать», с железным контролем и столь ярко выраженной любовью ко мне. Магический выброс был сильным и не должен был нести мне каких-либо проблем или ранений, но в отличие от крестного я не был обладателем полностью Темной направленности магии, что отразилось болью во всем теле и некоторой неспособностью пользоваться магией некоторое время. Это было невероятно странно — ощущать себя не-магом, пустым…       Как странно. Я прожил больше двадцати пяти лет в прошлом мире без магии и до одиннадцати лет даже не понимал, что умею пользоваться ею — жил, как самый обычный человек, и теперь… Не прошло и три полных года, как я пользуюсь магией, и она уже успела стать новой частью меня и моей личности, без которой я ощущаю себя неполноценным, будто… Инвалидом. Я мог пройти в библиотеку и прошептать нужное заклятие для поиска, чтобы только спустя минуту понять, что магия пока что заблокирована. Коротким движением попытаться притянуть к себе чашку с чаем, чтобы после поблагодарить Кричера, который своей эльфийской магией помогал мне.       Иногда я замирал, просто смотря на свои руки и пытаясь почувствовать котенка-магию, но не ощущал ничего. А взгляд побитой собаки — особенно в сочетании с красивыми голубыми глазами крестного — буравил мне спину все три дня, что моя магия была запечатана. Казалось, он полностью забыл инцидент первого дня, причину, из-за которой у него был магический выброс — все ходил за мной, порывался помочь с любым делом и, казалось, боялся просто выпустить из поля зрения….       … хотя, возможно, именно тема разговора была причиной такого поведения, а временная потеря магии просто накладывалась на обстоятельства?       Я все-таки подавил вздох, немного устало улыбнувшись дедушке Ориону в библиотеке. Завтра мы возвращаемся в Хогвартс, и моя магия пришла более-менее в норму за оставшееся время каникул, но мне было немного неловко от мысли, что придется оставлять дом. Было чувство, будто я не хочу возвращаться в Хогвартс и меня будет ждать встреча, которая не принесет мне ни капли радости. Что-то неприятное, грязное, что-то, что изменит многое…       — Гарольд, ты все еще волнуешься из-за поведения Сириуса? — вдруг спросил дедушка Орион, слегка склоняясь в мою сторону на своем портрете, но ожидаемо не переходя его границы — что было невозможным для него.       — М-мх, нет, — осторожно произнес я, поправляя упавшую на глаза челку. — Крестный, он… Я понимаю, что он волнуется. Это было опасно для меня, а я проявил такое открытое недоверие, держа такую опасную информацию при себе… Я был связан с мистером Риддлом с конца первого курса, то есть, уже почти год был знаком с крестным. Но я не мог доверять ему полностью, верно? Этот мир все еще непривычный для меня, я все еще изучаю его, ищу свое место. До Хогвартса я жил как обычный человек, маггл, учился и жил со своей тетушкой, кузеном и дядей, у меня была четкая цель: стать знаменитым певцом или танцором. Были свои знакомые и даже подруга — Анна. Малышка, которая бегала за мной хвостиком, сверкала глазками и просила научить ее рисовать также, как это делаю я, — мягкая улыбка тронула мои губы. — Но меня отделили от тех, кого я считал своей семьей, и взвалили новый мир, без определенной и четкой, твердой опоры под ногами. Я…. Я не мог доверять всем.       Могло ли это быть полной правдой, или просто я слишком недоверчивый и ужасный человек? Могло ли это мешать мне жить, или просто это Рождество не дает насладиться счастливым временем с семьей?       Тот разговор с крестным был напряженным. Я начал его с самого начала, где в конце первого года, ночью, возле камина, рядом со мной появился призрак, дух Тома Марволо Риддла, который не был агрессивным, но сразу обозначил, кто сильнее. Рассказал о том, как мне пришла идея о Сикигами, и рассказал, что это такое, и о своих поисках нужной информации, чтобы сделать Темного Лорда псевдо-живым существом. И об обещании не трогать детей и мою семью. О том, как мы дальше поддерживали общение через письма, а также о некоторых подарках, как книга по существам и кулон для защиты. О письмах, некоторые из которых повергли его в шок. И в конце я рассказал новую новость, которую и хотел изначально рассказать потерянно выглядящему крестному.       Новость, касательно Регулуса Арктуруса Блэка.       — …. мы считали, что он мертв, — неожиданно тихо произнес мужчина из портрета. Я грустно улыбнулся, не опуская взгляд, но призывая к себе магией чашку какао.       — Так считали все, верно, дедушка Орион? — мягко сказал я, чуть отпивая сладкое какао. Задумчиво вздыхаю. — Но он оказался жив. И его письма сейчас о том, что я преподнесу мистеру Риддлу один из крестражей… На его глазах… Это имеет смысл, верно? Ведь если он умел видеть будущее, он должен был видеть только то, что застанет сам. Если эта способность работает именно так…       — Никто точно не знает, Гарри, — тяжело вздохнул мужчина, откидываясь на собственное нарисованное кресло. Он задумчиво посмотрел на меня, и его взгляд будто искал во мне что-то, что могло связать меня с его прошлым. — В этом мире было много пророков. Среди магов, существ и магглов. Те же Лавгуды, через два поколения видели либо будущее, либо мертвый мир, либо совершенно чуждый этому мир. Тебе стоит запомнить на будущее — чтобы не дай Мерлин связаться с ними — ты Блэк, а мы бываем… Нестабильны, что вместе с Лавгудами в прошлом дало не самый лучший эффект. Арнольд впал в безумие, когда его супруга, Елена, пришла полностью потерянной и рассказывала что-то о предательстве со стороны Уотербеков. Бедная Елена просто не знала, что увидела будущее, а целая семья уже была уничтожена. Да… — задумчиво протянул он, а я внимательно слушал, запоминая. — Они могли видеть будущее, которое произойдет и без них. Та же Трелони видела только то, что произойдет в ее года жизни. Регулус… Он был замкнутым мальчиком и никогда не рассказывал о том, насколько далеко видит. Но всегда делал все, чтобы помочь нам. Как он пропустил сумасшествие Тома?       Я задумчиво кивнул, тем не менее, не имея ответа на этот вопрос. И я надеюсь, мне не придется искать его и просто удастся отдать все заботы взрослым, чтобы продолжать свою подростковую жизнь, не связанную с переворотами, интригами и многочисленными боевыми действиями. А для этого мне нужно увлечь на «ту» сторону крестного и убедиться, что он будет защищен. — — - — - — - —       — Крестный? — осторожно позвал я, смотря на сидящего перед камином мужчину.       В высоком окне с дорогими бархатными шторами не было видно совершенно ничего — только глубокая тьма Ночи, что опустилась, вынуждая закончить свои дела и возвращаться домой. В гостиной, где и находился крестный, сгущался полумрак, разгоняемый постольку-поскольку только огнем в камине, который бросал рыжеватые блики на спящие лица портретов. Крестный сидел в большом мягком кресле, одетый в белую, распахнутую на первые пару пуговиц, рубашку и черные брюки, темные кудрявые волосы были завязаны в низкий хвост, из которого выбилось пару прядей. Рядом с креслом, на высоком круглом столике, с орнаментом виноградных лоз по краю, стояла бутылка вина и бокал, наполовину полный.       Я отвел рукой от глаз несколько прядей челки и бросил еще один осторожный взгляд на старшего Блэка, который все еще сидел в кресле. Я могу ошибаться, но пить перед рабочим днем — не лучшая идея. Осторожно, мягкими шагами, я подхожу к мужчине.       — Я не понимаю, — вдруг произнес он, и я слегка улыбнулся, стоя рядом. Сириус открыл глаза, смотря куда-то в потолок своими голубыми, чистыми глазами, и я не видел в нем ни одного следа опьянения. Только опечаток боли и непонимания. — Да, первый год был тяжелым, ты…. Ты стал магом, новый мир, тебя забрали у тех, кого ты считал семьей, и все это кружилось. Да, принял предложение Волдеморта, даже зная, как он опасен, но потом… Почему ты не рассказал мне, ребенок? Был ли я таким ужасным крестным? Отцом? Ты не мог доверять мне, или…       — Сириус, — мягко перебил я, когда у брюнета начали заканчиваться слова, а в глазах вместо боли появился намек на отчаяние. Мужчина посмотрел на меня и вздохнул, вновь прикрывая глаза. — Я не был уверен, что я должен делать, и просто решил, что это не принесет проблем. Возможно, чем-то даже поможет. Мистер Риддл не самый мягкий человек, и он не пытался казаться добрым, это… На фоне Директора Дамблдора, подкупило сильнее. Вызвало больше доверия. И я не думал о недоверии к тебе, — уверенно произнес я, увидев, как вскинулся мужчина, собираясь меня перебить. — Тогда ты был моим крестным, чуть больше полугода, и я не был уверен, как ты отнесешься к этому. А потом я просто привык к молчанию и просто следовал течению. Я не хотел, чтобы тебе сделали больно или ранили кого-то из детей. И…. Я на самом деле боюсь, что может начаться война. Я много читал о ней, слушал — это всегда звучало ужасно — тем более тогда, когда из-за войны ты умер в прошлом. Я спокойно отреагировал на этот факт, но повторять что-то такое желания не было.       Между нами запала тишина. Ее нельзя было назвать комфортной или опасной, она просто была, позволяя сделать паузу в разговорах, принять все сказанное, обдумать следующие слова. Я продолжал стоять, смотря на крестного, тот смотрел в огонь, раздумывая. Вспомнилось, что в моем прошлом мире я никогда не видел камины, и теплые дорогие кимоно зимой были не столько желанием привлечь клиента, сколько нуждой согреться. И какое счастье у меня, и зависть у других, вызывали редкие, но дорогие накидки из теплой шерсти, которые были такими приятными на ощупь, красивыми для взгляда и теплыми для тела. От воспоминаний отвлекло шуршание одежды, и я вновь сосредоточился на Сириусе, который слегка вздохнул, раскрывая руки, призывая к таким редким между нами объятиям. Наверное, он бы хотел, чтобы такой контакт между нами был чаще, но не пытался заставлять меня и давить, ведь я не был человеком, что так тянулся к другому теплу…       Но сейчас я откладываю очки и послушно подхожу чуть ближе. Сажусь на подлокотник и прижимаясь к чужой груди, слушая мерное биение сердца, не скрытое тонкой рубашкой. Утыкаюсь лицом в изгиб между шеей и плечом, прикрывая глаза, чтобы черные волосы не лезли в них, и чувствую, как коротким дуновением крестный сдувает свои локоны, чтобы те не лезли к лицу. Ощущаю, как сильная рука мягко обнимает меня за плечо.       — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — проникаясь моментом почти шепчу, прижимаясь к нему сильнее. — Ты моя опора. Мой взрослый. Крестный, почти отец. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. И я бы хотел скрывать это дальше, но я также понимаю, что там сейчас твой брат, и что ты был бы разочарован, не расскажи я об этом. Мистер Риддл говорил, что ты будешь в безопасности, пока не подвергаешь опасности его и его слуг. Я…       — Все в порядке, ребенок. Просто в следующий раз не скрывай это от меня. Как ты сказал, я твоя опора и твой крестный. Даже реши ты сам начать убивать направо и налево — я помогу тебе. Какой-то там Темный Лорд не разрушит эту связь, Гарри. Помни об этом, хорошо? — он немного помолчал и неожиданно добавил: — Чуть больше доверия ко мне, малыш. Я не подведу тебя.       Я верил в это. Глава 2: Шинигами       — Это кандзи, — осторожно протянул Драко, слегка хмуря глаза. — Выглядит так странно. «Человек», да? Хито, — будто пробуя на вкус, произнес Малфой. — Нет, все же Японский намного страннее Французского.       Я довольно улыбался, сидя в правильной позе за низким столиком, читая новую главу «Зла». Подарок мистера Риддла был весьма удобен даже сейчас, когда профессор стал намного лучше и действительно учил нас, а не пытался выставить себя лучше всех. Тем более, что новую главу я открыл не просто так — каждый раз, когда я переворачивал страницы на нужную мне, отворачивался буквально на минуту и моргал, все возвращалось на главу о шинигами. Почти последнюю главу, если точнее, и это не могло оставить равнодушным даже спокойного и собранного меня.       Мы с Драко в этот момент сидели в «Выручай-комнате», наслаждаясь тихим и спокойным времяпровождением за изучением Японского языка и учебника по существам. Блондин после отдыха дома стал выглядеть только лучше, набравшись сил и вдоволь насладившись разговорами с отцом и матерью. Большинство моих сокурсников пришли с новостями, историями и просто счастливые, после домашнего праздника. Драко шепотом рассказывал о том, что «Лорд Мракс» собирается ввести еще много поправок, и большинство аристократов с радостью и энергией взялись за это дело. Нотт подтверждал, что его отец теперь — занятая личность, которая создает большое количество артефактов неизвестной для сына направленности, которые отсылались именно «Лорду Мраксу». Гринграсс по секрету поделилась, что ее отцу нравятся поправки, и он собирается присоединиться. Ее младшая сестра, ошарашив старшую, рассказала, как счастливый отец смеялся в гостиной ночью, рассказывая достопочтенным предкам, как плохо потом будет Дамблдору.       Один Блейз не участвовал в помешательстве на политике и с неожиданно счастливой улыбкой рассказывал, что из главного поместья его и меня пригласили вновь в Италию летом. Почти сразу после учебы.       — Мне рассказывали, что кандзи «Хито» выглядит так, потому что символизирует двух людей. Один падает, это первая черта, видишь? — я мягко подхватил перо, рисуя тонкую косую. — А под нею второй человек, который «держит» первого, — нарисовал вторую косую, чуть короче и тоньше. — Это означало «Человек является как чужим трудом, так и поддержкой для других». Но еще это кандзи называли ногами человека, а более старая версия символа даже имела «руки», — с улыбкой заметил я, смотря, как приподнимаются брови Драко.       — Ясно, — задумчиво протянул Малфой, слегка вздыхая. Он бросил взгляд в окно, где все еще, не смотря на зиму, цвели флоксы.       Мой взгляд вновь упал на страницы с размытым рисунком высокого мужчины в черном кимоно и белой пустой маске. Длинные серебристые волосы спускались по его плечам к талии, в правой руке он держал раскрытый свиток, что другим концом волочился по земле, а над левой парил скелет рыбы. Только казалось, что его руки едва заметно двигаются с широкими рукавами, что рыба едва заметно двигает хвостом, желая сбежать. Шинигами… Персонификация Смерти. В моем прошлом это был Энма-сама, если говорить о владыке Ада, или Идзанами-сама, что сама сеяла смерть. В мифах Скандинавии больше говорили именно о Хель, владычице мира мертвых, но все это мифы людей. Маги из достоверных источников, точнее говоря — экспериментов и ритуалов, знали, что шинигами — слуги Смерти, что собирают души и переносят их на «ту сторону». И их единственный начальник, Смерть — это нечто, призвать которого не хватит сил никому из сегодня существующих…       Кроме Певереллов. И учитывая тот факт, что я связан с этой семьей, и мистер Риддл собирается в следующем году сыграть на этой связи, вопрос Шинигами правда начинает волновать.       Смерть и Шинигами — Бог и его последователи.       И кто-то из них о чем-то хочет сообщить, или кто-то хочет, чтобы я это знал? — — - — - — -       — Он желает, чтобы ты сделал ему подношение, — именно эти слова встретили меня по дороге в подземелья Слизерина, после спокойного отдыха в моей зачарованной крестным комнате.       Маленькая и милая девочка рядом со мной выглядела спокойной, удовлетворенной и… Казалось, очищенной от всей грязи мира, невероятно чистой, Святой. Луна Лавгуд всегда казалась мне невероятной — ее внешность для Японцев была бы интересной в это время, в мое — на нее бы смотрели с враждой. Невысокая и хрупкая, некоторое время над ней издевались, пока это не пресекла Джинни, отдельно получив от меня выговор — можно было бы уговорить какого-то мальчишку сделать это, но чтобы девушка сама ввязалась во вражду…? Светлые волосы были длинными, слегка кучерявились, кожа была бледной, глаза немного навыкате, из-за чего она казалась рассеянной и мечтательной, а голубая радужка только добавляла в ее образ что-то мистическое. Она носила сделанные ею амулеты-редиски, очаровывала пивные пробки, чтобы носить как ожерелье — никто из «правильных» чистокровных никогда не напал бы на нее, даже если бы ему заплатили.       Точно никто не знал, каким образом Лавгуды стали видеть будущее. Иногда не только его, как говорил дедушка Орион — вероятное будущее, невозможное будущее, разрушение мира, или совершенно чуждый им мир. Именно поэтому, пускай Лавгуд — чистокровная семья, мало кто был готов с ними связаться, а для таких семей как Блэк, Поттер, Нотт и даже Малфой — это очень опасно. Поттерам из-за их слишком сильной, на грани безумия привязанности. Блэкам из-за слишком нестабильной ментальной организации. Ноттам — потому что будучи потомками того, кто Видит Все, видеть будущее для них будет травматическим опытом. А Малфои слишком непредсказуемы, и это становится опасным уже для Лавгуд. Таким образом, к милой Луне относились настороженно все знающие, а другие глупые считали ее ненормальной.       Джинни дружила с девочкой, потому что они жили близко друг к другу. Она называла ее «не от мира сего», но хорошей и милой. По ее словам, она правда предсказывала будущее, но недалекое. Только то, что «поможет ей и ее семье».       — Здравствуйте, мисс Лавгуд, — осторожно произнес я, слегка улыбнувшись, сдерживая руку от того, чтобы поправить очки. — Вы бы могли уточнить, кто именно просит моего подношения?       Пророки и пророчества — всегда опасно. Предсказательниц любит только глупый или отверженный, либо слишком самоуверенный — те, кто видят будущее, могут легко его изменить, отобрав возможность идти своим путем других. Я никогда не встречал лично предсказателей, но монахи говорили о них только худшее. В Англии это было другим — аристократия опасалась их, но берегла. Магглорожденные, не зная всей ситуации, издевались над ними.       Подношение. Символ привязанности и зависимости от Ками, приверженность им. В качестве подношения часто использовали разные, но простые вещи или продукты питания. Тем не менее в Англии, среди магов, подношениями были другие вещи, в виде ритуалов они отдавали Магии или своим покровителям птицу, хлеб или зерно, хвойные ветви и драгоценности. Они молились Магии. Они приносили жертву Жизни, и отдавали дань Смерти. В прошлом я всегда молился Тсукиеми-но-Ками, богу Луны. Тихими и спокойными ночами, когда сон не приходил ко мне, Луна была единственным моим собеседником, пускай и молчаливым — я и сам не разговаривал, позволяя вместо себя говорить тихому пению ночных птиц, стрекоту жуков и шуршанию травы. В ответ всегда получая необходимый мне отдых и спокойствие, чтобы продолжать свою работу.       Девочка сделала ко мне шаг, потом еще один, пока не приблизилась вплотную. Я был всего на год ее старше, но оказался на полголовы выше — она мягко потянула меня за серебристо-зеленый галстук вниз, и я поддался, позволяя опустить перед ней голову. Тонкие холодные пальчики мягко очертили щеку, схватили дужки очков, и легко сняли их. Почти мгновенно силуэт мисс Лавгуд смазался, становясь светлой нечеткой фигурой, что сделала шаг от меня. Я и сам выровнялся.       — Смерть, — наконец-то ответила девочка, и хотя я не мог ее видеть, только представлял, как она слегка улыбается, крутя между пальцев сложенные прямоугольные очки. — Он желает, чтобы ты принес ему подношение, по всем правилам твоей родной страны. Он назвал это «синсэн» и хотел, чтобы ты сделал это. И чтобы он провел ритуал в его честь. Он сказал передать тебе это.       — Я благодарен вам за помощь, — тихо ответил я, сдерживая легкую нервную дрожь. — Могу ли я вернуть свои очки…? — — - — - — -       Какова вероятность, что Смерть действительно активно пытается со мной связаться? Прошла неделя с моего разговора с мисс Лавгуд. Я успел связаться с мистером Риддлом и рассказать всю историю полностью, с объяснениями о том, что такое синсэн и что с моими очками. Мисс Лавгуд была так добра, что во время разговора сумела благословить мои очки, что было… Странно, но интересно. Малфой, когда я пришел, несколько минут вертел в руках мои очки, и вся его поза, как и взгляд, говорили о том, что он не понимает что с ними не так, но ясно чувствует, что неправильность существует. Моя магия и сама слегка шипела, когда я держал очки в руках, но молчала, когда надевал их.       А недавно мне пришло письмо от мистера Риддла о том, что он полностью одобряет идею подношения, и чтобы я сообщал ему о том, что происходит вокруг мисс Лавгуд. Мне пришлось тихо вздохнуть и принять новую команду к сведенью. «Выручай-комната» легко создала в комнате для чайных церемоний камидан с миягата, создала на противоположной от маленького святилища зеркало и даже создала ветки сакаки. Мне пришлось лично писать офуду, пускай и на пергаменте, и молитвой зачаровывать ее. На офуда я записал «Смерть» и «Тсукиеми», решив отдать подношение Сущности и Божеству. Блейз с интересом смотрел за тем, как я все это рисовал, и когда получил от меня предельно честный ответ — «Я собираюсь сделать подношение. Все знаки говорят о том, что пора, и мисс Лавгуд прямо рассказала, что это закончится хорошо» — согласился, что это хорошая идея, хотя сам он не присоединится. На самом деле, я не собирался никого приглашать на это действо, толком не зная, чем все может закончиться.       Я взял три галеона, попросил домовиков под моим присмотром приготовить моти и, за неимением сакэ, попросил крестного достать мне два бокала вина. Профессор Блэк был удивлен, когда узнал о подношении — напуган, и собирался пойти делать подношения со мной. Не желая ссориться с крестным, я согласился, тем более что дальний предок крестного — Адская Гончая — по мифам, являлась слугой Смерти. И в воскресенье, ранним утром, когда солнце только собиралось взойти, мы пришли в «Выручай-комнату». — — - — - — -       — Хорошо, крестный, здесь поставим моти… Вот тут вино… Поставь пожалуйста деньги рядом с ветвями сосны? — попросил я, поправляя офуду рядом с камиданом.       — Это не слишком много, Гарри? — спросил Сириус, откидывая свои кудрявые темные волосы, чтобы не лезли в глаза. Я промолчал, слегка улыбаясь.       Ритуал подношения даже в прошлой жизни был очень важен и не терпел грубых ошибок и слабоволия. В Ёсиваре нас делили на отдельные группы, смотря на то, кто и какому Ками собирался молиться, и группа Тсукиеми не была самой маленькой, пускай наш храм был несколько дальше храмов Тэндзин-но-Ками, Фудзин-но-Ками, Хатиман-но-Ками и Инари-но-Ками. Это было важным событием, когда перед подношением мы проходили обряд очищения хараи, после синсэна проводили норито, а раз в год также после всех трех главных обрядов проводили наораи. «Это делает нас ближе друг к другу» — говорили нам. «Потому что у вас нет никого ближе, чем другие женщины в Ёсиваре. И пускай вы соперницы друг для друга, против остального мира — мы одна семья». Наверное, это было еще одной причиной, почему я не отказал крестному — это было чем-то, что сделает нас немного ближе друг к другу.       Я отвел от глаз настырную прядь волос. По совету крестного мы не стали собирать волосы в прически и вместо дорогих одежд надели простые рубашки и брюки без украшений, не считая стандартной защиты и тех двух подвесок, что мне подарили в мире магглов и мистер Риддл. Сириус объяснил, что при обращении к сущностям так принято магами, чтобы показать собственное зависимое положение и уровень доверия, оставляя себя «почти голым», хотя для полного вида принято надевать простые длинные туники.       Мы сели перед маленьким святилищем, начиная свою молитву.       И мы явно не ожидали, что по окончанию молитвы ничего на камидане из подношений не останется. — — - — - — -       …кандзи «Хито»… — на самом деле, о двух человечках я узнал из манги «Вечно-вялый Танака-кун», хех. Но, официальная информация здесь http://nippon.temerov.org/kandzi_view.php?kandzi=%E4%BA%BA       Шинигами — Бог смерти или синигами (яп. 死神 синигами, букв. «бог смерти») — персонифицированная смерть; смерть как отдельный персонаж или группа персонажей в фантастических произведениях японского искусства, например, в манге, аниме или ракуго. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B0%D0%BC%D0%B8       …Эмма-сама. — Эмма (яп. 閻魔) — в японской мифологии бог-властитель и судья мёртвых, который правит подземным адом — дзигоку. Идзанами-сама — Идзанами (яп. イザナミ) — богиня творения и смерти в синтоизме, рождённая вслед за первым поколением небесных богов, супруга бога Идзанаги. …Хель… — Хель (др.-сканд. Hel) — в германо-скандинавской мифологии повелительница мира мёртвых (Хельхейма), дочь Локи и великанши Ангрбоды (Вредоносной), одно из трёх хтонических чудовищ.       …Тсукиеми-но-Ками — Цукиёми (яп. 月読) или Цукуёми, также Цукиёми-но-микото (яп. 月読命/月読尊), Цукиёми-но-ками, также встречается в мифологии как божество женского пола по имени Цукиёмо — бог луны в синтоизме, управляющий ночью, приливами и отливами. Наряду с Аматэрасу и Сусаноо является потомком Идзанаги. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A6%D1%83%D0%BA%D0%B8%D1%91%D0%BC%D0%B8       Синсэн — Синсэн — подношение. Верующий должен подносить ками подарки для укрепления связи с ками и демонстрации своей приверженности ему. В качестве подношений используются различные, но всегда простые предметы и продукты питания.       Камидан — Камидана (яп. 神棚, букв. «полка (ниша) для ками») — в традиционных японских домах — семейный синтоистский алтарь. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%B0. Миягата — миниатюрное святилище. Сакаки — Сакаки, или клейера японская (лат. Cleyera japonica, яп. 榊) — цветущее вечнозелёное дерево семейства пентафилаксовые (лат. Pentaphylacaceae). https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BA%D0%B8. Офуда — Офуда (яп. 御札, 神札) — разновидность домашнего талисмана или амулета, получаемая в синтоистском храме. Она вешается в доме как защитный амулет (гофу, 護符).       Тэндзин-но-Ками, Фудзин-но-Ками, Хатиман-но-Ками и Инари-но-Ками — Тэндзин (яп. 天神, букв. «дух неба») — божество науки, поэзии и каллиграфии в синтоизме, в качестве которого почитается Сугавара-но Митидзанэ, учёный и поэт IX века. Фудзин (яп. 風神 Фу: дзин) — японский бог ветра в синтоистском учении. Хатиман (яп. 八幡神) — синтоистский бог войны, покровительствующий героям во время битвы. Инари (яп. 稲荷 инари), также 稲荷神 инарисин, 稲荷大神 инари о: ками — синтоистское божество изобилия, риса (и злаковых культур вообще), лис, промышленности, житейского успеха, одно из основных божеств синтоизма.       Хараи — Хараи — символическое очищение. Для обряда используется ёмкость или источник с чистой водой и небольшой ковш на деревянной ручке. Норито — Норито — ритуальные молитвы. Норито читаются жрецом, который выступает посредником между человеком и ками. Наораи — Наораи — ритуальный пир. Обряд состоит в совместной трапезе прихожан, которые съедают и выпивают часть съедобных жертвоприношений и таким образом как бы прикасаются к трапезе ками. Глава 3: Гончая       — Хэй, Гарольд, ты в порядке? — спросил меня Блейз, слегка наклоняясь к моему лицу. Я бросил на него слегка заинтересованный взгляд, но промолчал, не желая делать лишних движений совершенно. — Нет, это точно не нормально. Я думаю, что нужно позвать декана.       Вместо ответа я издал легкий фырк, устраиваясь на кровати удобнее, слегка потянувшись в лежачем положении, слушая неприятный хруст костей, который вдруг стал весьма мелодичным, и ощущая, как расслабляется тело. Забини пробормотал что-то похожее на «Ну нет, я этого не вынесу» и быстрым шагом вышел из нашей общей комнаты.       С момента проведения ритуала благодарения прошла уже почти неделя, когда мои предпочтения и желания стали резко меняться. Я не успел забить тревогу и пойти к кому-то из взрослых, потому что мое тело и разум уверяли меня, что я не должен подниматься. Зубы в моем рту чесались и болели, будто пытаясь неожиданно резко вырасти еще немного, а также стали тяжелее, как и руки с ногами. Спина чесалась в местах расположения лотосов, белая рубашка была вся измята, а волосы распущены и лезли в глаза, которые сейчас не были скрыты прямоугольными строгими очками. Мне не хотелось ничего делать от слова «совершенно», Блейз вызывал желание зевнуть и уснуть на пару дней, чтобы выспаться окончательно, и меня неожиданно сильно потянуло к мясу. Я не брезговал курицей или говядиной, но это желание было определенно неестественно сильным, а овощи неожиданно стали казаться безвкусной травой.       Словом, мое состояние не было нормальным. Я не ощущал себя полностью нормальным.       У меня была пару вариантов того, почему мне вдруг стало так… Лениво? Все равно? Почему я стал таким. Одним из них был тот ритуал к Смерти и Тсукиеми-но-Ками, ведь магия была непредсказуемой и несла собственный псевдо-разум. Возможно, мы с крестным сделали что-то неправильно. Или, также вероятно, сделали что-то правильно, что приведет ко второму варианту — первое пробуждение наследства. Пробуждение наследства было длинным и хлопотным действием, и ничего, кроме более сильной и «чистой» от проклятий крови не несло, поэтому решались на это только единицы. Насколько я знаю, прадед Драко пробудил кровь эльфов, чтобы постараться сразить одно из проклятий — он прожил бы долгую жизнь, не желай уйти вслед за своей супругой. Абраксас Малфой нес в себе «спящую» эльфийскую кровь и тоже мог бы постараться пробудить ее, как и Лорд Малфой и Драко. Другое дело, что им это было не нужно.       Да, красиво. Эстетически приятно. Чуть больше уважения. В лучшем случае, избавишься от одного из старых проклятий. Все.       Другое дело, что в случае с Блэками и Поттерами, пробуждать наследства было опасно. Если Андреа в лучшем случае станет более жестоким шутником и будет наглее и самоувереннее, в худшем он стал бы зависим от своей любви, слеп к глупости и жестокости родственников и сам стал бы слишком жесток, что неминуемо привело бы к титулу «Темный Лорд» вместо «Герой Магической Британии». Сидхе — они такие. Блэки же… Настоящие псы. «Адский Пес, что некогда поднялся из Ада, приняв подобие человеческое и соблазнив женщину, чья душа была темнее ночи, чтобы в будущем встретить ее в собственном доме». По крайней мере именно так со смехом рассказывал крестный. Интересная тема, что когда-то заставила меня прочесть больше об Адских Псах.       Волшебники причисляют к Адским Псам Церберов, как охранников Аида. Говорят о Бергесте, Черном Шаке и о церковном Гриме. Тем не менее, Адские Псы являются отдельными существами, ростом с крупного волка, покрытые черным, густым мехом, обладающие холодными «с потусторонним светом» глазами, которые «могут видеть человеческую душу и каждый грех, совершенный нечестивыми». Одни из сопровождающих Дикой Охоты, служители Смерти, что нервирует еще больше. Но самое главное — они остаются псами. Верными своему господину, дикими и агрессивными к чужакам, любящими мясо и погони, охоту. Я не хочу быть охотником. Я привык к своей жизни, привык быть частью размеренного спокойного движения, быть окруженным определенными людьми — и стать почти полностью псом мне не хотелось.       Поэтому, при возможности, я хотел бы отказаться сильно «будить» спящую кровь, вытянутую вперед благодаря магии Блэков. — — - — - — - — -       Я не позволил себе выдохнуть. Это было недостойно, некрасиво и не было хорошей частью ситуации. Ведь, как оказалось, кровь Блэков действительно немного проснулась — недостаточно, чтобы даже считать меня полукровкой-существом, но достаточно, чтобы изменить некоторые вкусы, а, по словам профессора Снейпа, и в определенном виде мою психику. И, чтобы лучше изучить, не повредит ли мне это, меня попросили остаться в больничном крыле на некоторое время. Директор Дамблдор задумчиво смотрел на меня, слегка вздрагивая плечами, когда крестный рассказывал мадам Помфри легенды о «предках», позволяя также изучить себя. В Сириусе и так была пробужденная кровь и особых изменений в нем не было — разве что, как прогнозировала медведьма, может сильнее тянуть к азарту охоты.       Бумага в моих руках послушно складывалась в журавлика, мягкие изгибы складывались в острые углы. Пару движений пальцами — и белая поделка взлетает на своих крыльях, делает почетный круг вокруг моей кровати, замирая на столике рядом, где уже лежало пять журавликов, два жирафа и один пес. Блейз вновь будет недовольно ворчать, что бумажные цукумогами бегают по полу, мешая свободно ходить, не боясь наступить на них.       А спустя мгновения я ощутил силу. Невероятно знакомую, опасную, неполноценную пока что — моя магия слегка зашипела, защитным клубочком скручиваясь вокруг меня, когда дверь в больничное крыло открылась. Мистер Риддл, известный как Лорд Мракс, немного огляделся, будто вспоминая, что здесь и как, спустя многие годы отсутствия в Хогвартсе, а потом винные красные глаза сосредоточились на мне, полулежачим в большой больничной кровати. Слегка улыбнулся, опустив голову на правое плечо — вслед за Риддлом вошел мистер Малфой, Абраксас, и крестный, который недоверчиво смотрел на первых двух. Я принял полностью сидячее состояние, слегка склонив голову в уважении.       — Здравствуйте, — спокойно начал приветствие я, сдерживая совершенно недостойное желание широко улыбнуться. Будто в ожидании похвалы или чего-то такого.       Если внутри меня верный пес, мне придется очень хорошо дрессировать себя.       Абраксас Малфой обозначил уголками губ улыбку, внимательно осматривая мое лицо — виделись мы с ним от силы дважды, один раз в кафе-суши, второй — на перроне, когда нельзя было даже поприветствовать друг-друга. Он совершенно не изменился за последние месяцы, что я не видел его лицо. Впрочем, мистер Риддл, который уверенно призвал магией один из стульев и грациозным движением сел на него, тоже мало чем изменился. Сириус, не обремененный желанием казаться Лордом, и которым двигало желание защитить, сел рядом со мной на кровать, готовый в любой момент броситься на возможного врага. Я бросил на него нежный взгляд — действительно приятно знать, что кто-то готов ради тебя бросить вызов самому Темному Лорду.       — Приятно видеть вас здоровым, мистер Поттер, — легко ответил бывший Лорд Малфой.       — Определенно согласен с Абраксасом, — хмыкнул Том Риддл, прищурив глаза. — Твой крестный, Поттер, уже успел объяснить что происходит и даже пообещал показать мне самые темные проклятия рода Блэк, если я что-то с тобой сделаю, — хмыкнул мужчина, бросив насмешливый взгляд на оскалившегося крестного. Я сдержал желание передернуть плечом и начать уговаривать Волдеморта ничего с Сириусом не делать. — Тем не менее, я здесь не для этого. Судя из твоих наблюдений и слов Блэка, Дамблдор сдает позиции.       — Он стал слишком параноиком, — со вздохом признал Сириус. — Он говорит, что кто-то пробрался в Хогвартс. Какое-то «великое зло».       — Именно. Он постарался задержать наш приход под предлогом того, что мы постараемся навредить ученикам, но Министр назвал его сумасшедшим, — ухмыльнулся Темный Лорд. — Итак, Поттер. Нам нужно, чтобы ты провел нас в ту комнату, где ты и Драко нашли свиток. Возможно, там будут какие-то зацепки о том, что это за свиток и что происходит с Дамблдором.       — Чтобы сделать хуже? — ядовито осведомился крестный. Красные глаза Темного Лорда опасно блеснули в свете солнца.       — Намного хуже, Блэк. — — - — - — -       — Так, значит, твое наследство со стороны Блэк неожиданно проснулось? — спросил Блейз, с почти исследовательским интересом смотря на то, как я подкладываю в свою тарелку еще немного мяса. Мадам Помфри назвала это временным явлением, так как мое тело только привыкает к новым возможностям и «преобразовывается», набирая необходимые элементы именно из еды.       — Я слышал, — заметил Орм, — что Блэков ассоциируют с Гриммами.       — На самом деле Адские Гончии, — хмыкнул Драко. — — - — - — - —       Волшебники причисляют к Адским Псам Церберов… Говорят о Бергесте, Черном Шаке и о церковном Гриме — А́дская го́нчая — мифическое сверхъестественное существо в виде собаки. Чаще всего адская гончая описывается как огромная чёрная, иногда с коричневыми пятнами, собака со светящимися красными или жёлтыми глазами, очень сильная и быстрая, имеющая призрачную или фантомную суть и неприятный запах, а иногда даже способность говорить. Обо всех «разновидностях» по ссылке. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%B3%D0%BE%D0%BD%D1%87%D0%B0%D1%8F Глава 4: Хаос       Скандинавская мифология рассказывает нам о том, что до мира не было ничего, только зияющая пустота — Гинунгагап. Но однажды появились Темный мир Нифльхейм и Огненный мир Муспельхейм. Благодаря им в Гинунгагапе появился великан Имир, возле которого спустя один его сон появились мужчина и женщина, от которых пойдет род великанов, а из его переплетенных ног выйдет Трудгельмир, шестиголовый великан. И чтобы кормить их, из инея вышла корова Аудумла. Она кормилась соленым инеем на камнях, и один камень от тепла ее языка ожил, став прародителем богов, Бури. Его сын взял в супруги некую Бестлу, дочь великана Бельторна, и от этого союза появилось трое детей — Один, Вили и Ве. Они убили первого великана, и как говорит книга:       »… а его кровь залила всю мировую бездну. И в ней потонули все, кто тогда существовал, кроме сыновей Бора и семьи великана Бергельмира, сына шестиглавого Трудгельмира. И тогда Один, Вили и Ве решили сотворить новый мир, не похожий на то, что уже существовало. Для этого они бросили тело Имира в его кровь, заполняющую бездну Гинунгагап, а затем подняли его из глубины, превратив в землю. Кровь же Имира стала океаном, окружающим земную твердь. Те потоки крови, что разлились по суше, сыновья Бора превратили в реки и озера, кости — в горы, зубы — в камни, а волосы — в растения. Череп Имира боги подняли над землей, укрепив на четырех ее загнутых концах, и сотворили из него небосвод.       Солнце, луна и звезды уже существовали тогда — это были искры, вырвавшиеся из огненного Муспельхейма и беспорядочно летавшие в пространстве. Один и его братья установили тот порядок, которому следуют теперь светила. Одни звёзды были неподвижно укреплены на небесной тверди, другие же стали двигаться по назначенным им дорогам. Один решил, что отныне день станет сменяться ночью, будут различаться утро, вечер и середина дня».       Японская мифология говорила о другом. Изначально была густая и молчащая материя — Хаос. Позже появились звуки от движения частиц. При этом движении свет и самые легкие частицы поднялись, но частицы не были такими же быстрыми, как свет, и не могли подняться выше. Таким образом, свет стал находиться наверху Вселенной, а под ним частицы образовывали сначала облака, а затем небо, называемые Такамагахара. Остальные не поднявшиеся частицы образовали огромную массу, плотную и темную, которую можно назвать Землёй. После формирования Такамагахара появились первые боги — Амэноминакануси, Такамимусуби и Камимусуби. После них появились Умасиасикаби — ками, юноша прекрасных побегов тростника, и Амэнотокотати — ками, утвердившийся в небесах. Это Котоамацуками были хиторигами и никогда не были увиденными никем, и в древнейших памятниках не было описано, что с ними было. Такими же богами были после родившиеся Кунинотокотати и Тоё-кумоно. Они, и еще пять пар родившихся ками — каждые в паре мужчина-женщина, и среди них Идзанами-сама, — стали Камиёнанаё, которые породили других ками.       Древний Египет говорил о том, что изначально существовал бог пустоты Нун, что родил солнце — Ра. Он сотворил детей своих — Атум, что появился из изначальных вод, его дети Шу — Бог воздуха, и Тефнут, богиня влаги, что вместе создали Гебу и Нут — землю и небо. Они были часть Эннеады, как и дети Геба и Нут — Осирис, Исида, Сет и Нефтида.       Древняя Греция упоминала, что сначала существовал Хаос. Хаос создал Бога времени Хроноса, Богиню земли Гею, Бога любви Эроса, бездны — Тартара, мрака — Эреб, и ночи — Нюкт. Нюкт и Эреб создали бога света Эфира и богиню дня, Гемеру. Они же породили Талассу — богиню моря. Гея создала небо Урана, и море Понта. Гея и Уран порождают титанов, среди которых Кронос и Рея, что в дальнейшем берут власть над миром в свои руки, до тех пор, пока в мир не придут их дети, в частности Зевс.       Тем не менее, к чему я вел, изучая мифологию нескольких стран? Часто первым, что было до мира, это Пустота или Хаос. Бестелесные или всеобъемлющие, пустые и молчащие, они были изначальными, первыми, и соответственно имели определенную власть. И ни Хаос, ни Пустота особо не препятствовали созданию чего-то другого, как что-то материальное. Магия утверждает, что Хаос и Пустота живые — несколько книг таких авторов, как Джереми Уоррен и Айзек, и рассматривая некоторые мифы, разве это не выглядит так, будто Нечто даже помогало развиваться всему живому? Изначальное существо — Пустота или Хаос. Из Пустоты или Хаоса появились Боги, Высшие живые. Потом появились смертные и — соответственно — Смерть.       Хаос и Пустота — бессмертные и безграничные, более ограниченные Боги, и Смерть. В писаниях Фемида, уроженца Эфеса, который утверждал, что говорил со Смертью — носящей для него имя Танатос и являющейся мужчиной с крыльями, в черной мантии и с косой, — он говорил, что перед уходом Танатос, на вопрос, кто старше — он или Боги, рассмеялся и произнес всего одну фразу: «Это не так важно. В конце я пожну и Их». Таким образом, Смерть можно приравнивать по силе к Хаосу и Пустоте — безграничная бессмертная сущность, что когда-то пожнет и Богов. Этой информации не было в книге, подаренной мистером Риддлом — это было тем, что нужно искать самостоятельно, изучать книги в библиотеке, тщательно находя самые темные и странные моменты.       И Смерть обратила на нас внимание.       Я мягко улыбнулся Перку, и обратил внимание на профессора Уизли. Скоро начнутся первые числа Марта. — — - — - — - —       Я провел взглядом Андреа, когда тот уверенно о чем-то говорил, водя за собой по кромке поляны Лайзу Турпин. Рон Уизли доказывал Гермионе Грейнджер, что «Эти книги не просто какая-то шутка! Черт подери, это стратегия и дедукция!», в то время как сама девочка надменно хмыкнула, смотря на рыжего с недовольством во взгляде, всей позой будто говоря: «Ну и дурак!». Лаванда Браун и Парвати Патил взяли в оборот сестру-близнеца Патил, Падму, и Ханну Аббот, а рядом с ними незаметно пристроились Панси Паркинсон и Дафна Гринграсс — кажется, был разговор о новых «сладких» и «горячих» сплетнях в Хогвартсе. Миллисент стояла рядом со Сьюзен Боунс и Мэнди Брокхерст, они молчали и пытались слиться с местностью, явно ощущая себя рядом с Запретным Лесом неудобно и напугано. Недалеко от них компания мальчишек, состоящая из Дина Томаса, Симуса Финнигана, Терри Бута, Энтони Голдстейна и Захария Смита взволнованно обсуждали, что именно они найдут в Запретном лесу.       Более мирными была компания, в которой находился я. Драко спокойно обсуждал с Джастином Финч-Флетчером и Теодором Ноттом что-то о новых законах, принятых об оборотнях и вейлах. Винсент и Грегори завели с Эрни Макмилланом и Майклом Корнером разговор о существах, которых можно встретить в лесу, и больше всего информацией владел Корнер, которого часто можно было встретить с книгой по существам. Блейз и Невилл разговаривали о травах, которые можно найти в лесу, и как их задействовать в зельеварении — и если о первом почти не заикаясь рассказывал Лонгботтом, о втором счастливо и немного громко разглагольствовал Забини, определенно быстро перенимая глубокую любовь к зельям от родственника-профессора. Я, как и Перк, молчали, предпочитая наслаждаться потеплевшим после зимы, весенним ветерком и тем, как начала зеленеть природа.       Это был весь третий курс Хогвартса, начиная со Слизерина и заканчивая Когтевраном. Это была «неделя практики», нововведение, которое предложил Лорд Нотт и которое было встречено восторгом и согласием. На всю неделю были убраны занятия, но заданы большие эссе, почти в три фута длиной. Профессор Борха, профессор Снейп, профессор Уизли, профессор МакГонагалл и профессор Спраут ведут за собой каждый день по одному курсу в Запретный лес на практику. Изучение в естественной среде растений, как правильно собирать и обрабатывать, большая вероятность встретить диких животных, населяющих лес, и в конце мистер Хагрид приведет гиппогрифов и фестралов. Все это займет чуть больше дня, и выступали мы ранним утром.       — Так, ученики! — позвала профессор Спраут, и все обратили на нее и нескольких стоящих с ней профессоров внимание. Здесь также был директор, который подозрительно оглядывался. — Разбейтесь на группы по шесть человек! Каждая группа будет прикреплена к определенному профессору! Считайте это небольшим соревнованием, и те, кто сделает задания лучше других, получит дополнительные десять кристаллов на человека для факультета. Давайте, давайте — быстрее!       Конечно, организованностью наш курс не страдал. Я сдержал желание скривиться и передернуть плечом — пес внутри меня был недоволен медлительностью и хаосом, вызванным другими. Драко, как и Блейз, достаточно быстро оказались рядом со мной, как и Перк. Я позвал к нам Лонгботтома, Драко за руку притянул Уизли, тем самым собрав команду. Краем глаза я заметил, как уверенно отвлекает от поиска команды Турпин Андреа, и как к ним прибилась Грейнджер и Финч-Флетчли. Профессор Снейп и профессор Борха несколько секунд внимательно смотрели друг на друга, столкнувшись с одной проблемой — декан хотел нашу команду себе, потому что здесь его крестник, Борха хотел нашу команду себе из-за Блейза. Победил профессор Уизли, что незаметно увел нас за собой — очевидно, из-за Рона. — — - — - — - — -       — Очень хорошо, Невилл! — счастливо улыбнулся профессор Уизли, смотря, как аккуратно Лонгботтом срезал цветок молодой царской ягоды. — Рон, осторожнее, ты можешь сломать стебель!       Я слегка улыбнулся, смотря, как с ворчанием Драко аккуратно срезает свои цветы, внимательно наблюдая за тем, чтобы все было ровно, и как профессор начинает отчитывать Блейза, потому что тот слишком быстро и неосторожно срезает цветок. Невилл краснел и бледнел, но явно наслаждался похвалой, а Рон понимающе смотрел на ворчащего Драко. Я собрал свои цветы, имея опыт работы и с цветами тети Петунии, и в прошлой жизни, и хотя это не было так аккуратно, как у Невилла, мне засчитали балл. Поэтому я мог позволить себе немного отдохнуть, изучая высокие древние деревья, еще не полностью «нарядившиеся» зеленью кусты и землю, с короткой, но очень яркой травой.       Лес был великолепен. Я наслаждался каждой минутой, проведенной в нем.       Даже если мне казалось, что кто-то наблюдает и оценивает меня…       … Той ночью мне снилась Пустота, и она желала есть. — — - — - — - —       Скандинавская мифология рассказывает… — миф можно найти здесь. http://rushist.com/index.php/mifologiya/1666-sotvorenie-mira-skandinavskaya-mifologiya       Японская мифология говорила о другом — https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AF%D0%BF%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%BC%D0%B8%D1%84_%D0%BE_%D1%81%D0%BE%D1%82%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B8_%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%B0#%D0%9C%D0%B8%D1%84       Древний Египет… Древняя Греция… — https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BE%D1%82%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%B0#%D0%9C%D0%B8%D1%84%D1%8B_%D0%94%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%BE_%D0%95%D0%B3%D0%B8%D0%BF%D1%82%D0%B0       Танатос — Та́натос, Та́нат, Фа́нат (др.-греч. Θάνατος, «смерть») — в греческой мифологии олицетворение смерти, сын Нюкты и Эреба, брат-близнец бога сна и сновидений Гипноса. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%81#: ~: text=%D0%A2%D0%B0%CC%81%D0%BD%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%81%2C%20%D0%A2%D0%B0%CC%81%D0%BD%D0%B0%D1%82%2C%20%D0%A4%D0%B0%CC%81%D0%BD%D0%B0%D1%82%20(%D0%B4%D1%80,%D0%B1%D0%BE%D0%B3%D0%B0%20%D1%81%D0%BD%D0%B0%20%D0%B8%20%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B9%20%D0%93%D0%B8%D0%BF%D0%BD%D0%BE%D1%81%D0%B0.&text=%D0%A2%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%81%20%D1%87%D0%B0%D1%89%D0%B5%20%D0%B2%D1%81%D0%B5%D0%B3%D0%BE%20%D0%B8%D0%B7%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B0%D0%BB%D1%81%D1%8F%20%D0%BA%D1%80%D1%8B%D0%BB%D0%B0%D1%82%D1%8B%D0%BC, %D0%B2%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D1%81%2C%20%D0%B2%D1%8B%D1%81%D0%B2%D0%BE%D0%B1%D0%BE%D0%B6%D0%B4%D0%B0%D1%8F%20%D0%B4%D1%83%D1%88%D1%83%20%D0%B8%D0%B7%20%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B0. Глава 5: Семья и любовь       Малфой-манор был невероятен, светел и роскошен, вызывая трепет и восторг внутри меня, который теплыми волнами омывал кончики пальцев, позволяя до этого формальной легкой улыбке стать чуть мягче, теплее. Магия манора омывала нас, приветствуя, как и радушные хозяева дома, и я не мог не вспомнить свой последний визит в манор, на бал, когда множество людей вызывали не более, чем просто интерес, как и сами стены и портреты, но сейчас… Сейчас это казалось чем-то иным, чем-то на грани реальности, тем, на чем можно сосредоточить свое внимание…. Мой взгляд мгновенно натолкнулся на Лорда и Леди Малфой. Они стояли вместе, но даже невооруженным взглядом я мог заметить, что между ними не было слишком тесных связей, скорее как товарищи, приятели, что научились любить друг друга, но не стали кем-то большим, чем друзья.       А когда-то казалось, что это совершенно иначе.       Леди Малфой, стройная красавица, юки-онна с голубыми холодными кристаллами глаз и бледной кожей, со своими золотисто-бледными волосами, сейчас распущенными и стекающими ровным водопадом на плечи и ровную спину, обозначила мне уголками губ улыбку. Ее прекрасное платье в пол было зеленого цвета, будто молодая растущая трава, что несколько освежило ее холодный вид. Рядом с ней Лорд Малфой выглядел только лучше, будто законченная композиция из двух людей, когда без одного — второй все еще великолепен, но не законченный. Длинные платиновые волосы Лорда были связаны в привычный низкий хвост, серые глаза легко изучили меня, будто пытаясь найти недочет или проблему, и не найдя — в них появился довольный блеск. Тонкие губы были обращены в спокойную улыбку, ближе к ухмылке, бледная кожа резко контрастировала с черным костюмом и белой рубашкой. Привычная трость, как окончание образа, и кольца Лорда — только бонус.       Невероятно приятно вновь встретить объект своего интереса, даже если это формальная встреча из-за знакомства с мистером Риддлом.       — Лорд Малфой, Леди Блэк, — я послушно, следуя этикету, преклонил голову, слегка улыбаясь. Мои темно-каштановые волосы слегка упали вперед, щекоча щеки, но я не подал виду. — Спасибо за ваше любезное приглашение.       — Наследник Блэк, — я выровнял спину, встречаясь с удовлетворенной улыбкой Лорда. Леди Малфой только слегка кивнула в знак приветствия. — Наше удовольствие видеть вас здесь. Лорд Блэк…?       Будто ожидая этих слов, камин за моей спиной загорелся зеленым огнем, и из него вышел мой крестный — слегка недовольный, напряженный, будто готовится к длительному и опасному бою, с серьезными голубыми глазами, ищущими угрозу. Мы прибыли в Малфой-манор в эту субботу, во время учебного месяца, не случайно. Сириусу пришлось придумать что-то с «подводными камнями наследования» для директора Дамблдора, который был решительно против отпускать нас из Хогвартса, успокоившись только тогда, когда профессор МакГонагалл согласилась быть рядом с ним. Впрочем, вместо того чтобы проследовать в Гринготтс, мы выбрали путь в Малфой-манор, куда нас пригласил на встречу с внутренним кругом Пожирателей Смерти мистер Риддл. Сириус примерно рассказал, кто нас может там ждать — такие лица, как: Лорд Малфой, Абраксас Малфой, Лорд Лестрейндж, вполне может быть Регулус Блэк, Лорд Нотт и профессор Снейп. Последнее немного удивило, но не пугало, на самом деле, немного расслабило — профессор никогда и ни за что не позволил бы причинить вред одному из своих Слизеринцев, коим я и был.       После короткого, менее теплого приветствия Малфоев с крестным, Леди предложила провести нас в гостиную, ко всем пришедшим — мы не были последними.       Большая гостиная встретила нас тихими переговорами между несколькими людьми. Темно-зеленые диваны и мягкие кресла, большой стол, на котором уже расположились посуда, корзинки с фруктами и хлебом, бокалы и несколько бутылок вина и графины сока. Большой мраморный камин не был зажжен, играя декоративную роль, большие бархатные шторы темного зеленого цвета не закрывали огромные окна, пропуская большое количество света, и пастельные стены с бледно-желтым узором маков добавляли только больше ощущение эстетического наслаждения. Будто в одном из богатых музеев или в более роскошном и светлом, легком доме Блэк.       Конечно, все взоры мгновенно остановились на нас. Сириус недовольно нахмурился, становясь прямо рядом со мной, готовый в случае чего защитить меня, а я улыбнулся чуть шире, смотря прямо в сияющие мрачным торжеством багряные глаза, и склонил голову.       — Лорд Мракс, позвольте поприветствовать вас, — вежливо произнес я.       — Оставь это, Поттер, — хмыкнул мистер Риддл, махнув рукой. Я послушно выровнялся, с интересом смотря на мужчину. — Блэк, — добавил он, и крестный отрывисто кивнул, скривив губы. Мужчина с рыжими, чуть кудрявыми волосами и острыми чертами лица, что сидел ближе к окну, что-то возмущенно прошептал высокой, мощной фигуре, одетой проще всего из всех в комнате. — Спасибо за то, что провела их, Нарцисса. Можешь позвать Люциуса, — мужчина ухмыльнулся. — Поттер, подойди-ка ко мне.       Моя улыбка стала чуть шире. — — - — - — -       Уже полчаса идет обсуждение между старшим поколением. Я предпочел тихо сидеть рядом с крестным, который молчал и, кажется, совершенно не слушал, чем вызывал насмешливую ухмылку Лорда Нотта — статного беловолосого мужчины с пышными усами — и некоего Фенрира Сивого, оборотня. Причиной был молодой парень, лет восемнадцати-девятнадцати на вид. Он был бледен, выглядел усталым и не совсем здоровым, но поразительно живым, поразительно похожим на Сириуса — эта линия подбородка, эти голубые глаза, оттенок волос с небольшими кудрями, этот нос…. Регулус Арктурус Блэк привлек внимание Сириуса, и тот не мог разобраться, на чем сосредоточиться — ожившем брате, который сидел рядом с ним, иногда неловко улыбаясь в его сторону, позволив себе сесть чуть ближе к старшему — уже на добрые пятнадцать лет — брату. Или на мне.       Мистер Риддл смотрел на это сквозь пальцы. На губах мистера Малфоя была легкая, довольная улыбка, когда его взгляд падал на братьев, а Лорд и Леди Малфой делали вид, что ничего не происходит. Чуть более потрясенные взгляды были на лицах Лорда Георгия Нотта и Джарода Лестрейнджа. Профессор Снейп делал вид, что все в порядке — он определенно был тем, кто варил необходимые для не-совсем-подростка зелья, а оборотень, Фенрир Сивый, не совсем понимал, с чего вдруг это бы имело какое-то значение.       Возможно, потому что в звериных инстинктах не было желания разобраться — как и почему? Было только довольство, что часть компании, стаи, жива. И та моя часть, которая была пробуждена из-за ритуала, была полностью согласна с таким выбором мнения.       — Поттер, каково состояние Дамблдора сейчас? — прервал мои мысли Риддл. Я слегка улыбнулся, рассказывая.       — Он стал параноидален. Не ходит в одиночестве, рядом с ним всегда кто-то есть, если не считать феникса, который теперь ходит вместе с ним куда угодно — даже в Большой зал. Он очень плохо реагирует на тех, кто надевает капюшоны мантии, кто подкрадывается, и один раз мне удалось услышать, как он жалуется Фоуксу на то, что за ним следит «Она». Девочка из Пуффендуя рассказывала, что директор едва не напал на ее однокурсницу, потому что та практиковала магию голоса, в особенности «низкий, тихий таинственный шепот». Другие ученики, кроме большинства Гриффиндорцев и нескольких Пуффендуйцев, уже заметили его неадекватное состояние, и если я не ошибаюсь, в ближайшее время его репутация начнет значительно падать. Если подстроить несколько «случайностей», это только ускорит дело, — легко рассказал я. На мгновение задумавшись, я также добавил. — Гриффиндор начал значительно меняться. Еще два или три года при таком темпе, и они легко смогут принять ваши суждения. На этом, сейчас, я думаю все.       — Что вообще происходит с ним? — Лорд Нотт скривился, бросив на меня требовательный взгляд. Я опустил голову на правое плечо, промолчав.       — Дамблдор проклят из-за своей глупости, — вместо меня ответил мистер Абраксас, слегка прищурив взгляд. — Мистер Поттер и мой внук нашли еще одну из таинственных комнат Хогвартса, где был свиток с проклятием. Идиот не придумал ничего лучше, чем прочесть неизвестное проклятие.       — Из того, что мы успели выяснить, — мягко продолжил я. — Проклятие связано с призывом Смерти. Но какой результат это принесет? Ответа мы так и не нашли.       Обсуждение продолжалось. И главным вопросом была одна тема — как подорвать репутацию Дамблдора настолько, чтобы инициировать перепроверку Азкабана и выпустить нескольких «необходимых» и «важных» людей. — — - — - — - —       — Вы не следуете за своим крестным, мистер Поттер, — заметил Абраксас.       Это был перерыв между обсуждениями. Конкретного плана придумано не было, но решено, что старшие будут проводить разведку, изучать все имеющиеся возможности, и моим единственным заданием все еще было наблюдать. Но разве я против?       Моя улыбка стала почти мягкой, вспоминая, с каким извинением смотрел на меня крестный, и как обескураженно смотрел Регулус, когда Сириус увел его за одну из дверей в зале, куда показал Лорд Люциус Малфой.       — Я совершенно не против, мистер Малфой. Мой крестный долго думал о смерти своего младшего брата, и разве я имею право нарушать их семейное воссоединение? — мужчина слегка кивнул. — У них забрали слишком много времени, и они имеют право вернуть его в полном объеме. Это немного успокоит Сириуса.       — Он выглядел скорее беспокойно, — хмыкнул Малфой, поднимая со стола бокал с вином. Я с интересом посмотрел на свою чашку чая, которую у домовиков так вовремя заказала Леди Малфой.       — Он всегда выглядит беспокойно в начале. Еще неделю или две он будет бегать, паниковать и посещать мистера Блэка каждый день, возможно, и утром, и днем, но потом? Он удостоверится, что это не сон, что его брат не умрет и не исчезнет, и станет спокойнее. Продолжит бегать к нему, но беспокойство пройдет, — легко объяснял я. Заметив легкий интерес, я добродушно фыркнул. — Так же было на моем первом курсе, когда меня пригласили в Хогвартс. Иногда напоминает мне собаку…       — Как и все Блэки, — подхватил мужчина. — Вальбурга скорее напоминала кошку, но Орион? Настоящий пес. Верный, грозный, скорее из породы овчарок, — я с интересом слушал. — Я уверен, от него у Сириуса и Регулуса эти собачьи черты больше, чем положено человеку. Такие же были у его брата, отца Беллатрикс, Андромеды и Нарциссы, но только старшая получила все это наследство.       — Я слышал о Беллатрикс, — я задумчиво прищурил глаза. — Ее называли скорее…. Неуправляемой.       — Смотря, кто контролирует поводок, — хохотнул мужчина. В углу гостиной громко закричал что-то возмущенное Лорд Лестрейндж под смех Нотта и Сивого, Лорд Малфой и профессор сидели недалеко, кажется, что-то обсуждая. — Достаточно было одного взгляда Лорда, чтобы она успокоилась, и одного слова, чтобы изменила мнение. Лорд был хорош и харизматичен, чтобы так легко привлекать к себе союзников вашей семьи, — я слегка кивнул, не видя смысла протестовать. — Нарцисса скорее получила наследство своей матушки Розье. Спокойная, хорошая — но в ней нет того звериного чутья, как у ее сестры и кузенов. Андромеда… Никто не уверен, на самом деле. Блэки отказались от нее, чего они никогда бы не допустили, будь она их «щенком» полностью.       — Дедушка Орион говорил, что она становилась опасной из-за своей любви к мистеру Тонксу. «Она сделала его своим якорем, но слишком зациклилась на нем. Она выбросила все, что в ней было Блэк — чтобы стать Тонкс», — процитировал я. — И разве это не печально, что она выбрала любовь — вместо семьи? Глава 6: Разговор со Смертью       Дни протекали за днями, становилось теплее даже для Шотландской местности, наступал май — и казалось, все так, как должно быть. Ученики готовились к экзаменам, по пришедшей с первого курса привычке я заваривал чай для пятого и седьмого курсов Слизерина, имея ограниченный доступ к гостиным старших, иногда играл по вечерам на синобуэ — неожиданном подарке от Сириуса, будто в попытке извиниться за то, что тот стал больше времени проводить с Регулусом. Конечно, перед этим мне пришлось потратить несколько дней на то, чтобы дать рукам привыкнуть к длинной шероховатой поверхности фуэ, но умение играть — это не то, что можно просто изгнать из разума, так что я легко вернулся в игру.       Директор Дамблдор прекратил выходить из кабинета в Большой зал для завтрака, обеда и ужина, чем волновал большинство учеников и профессоров, но приближающиеся экзамены быстро перенаправили энергию младших в «мирное русло». Некоторые самоуверенные личности из Гриффиндора пытались как-то обвинить «Темные силы» и, как взаимосвязанное в их понимании, Слизерин в целом, но наткнулись на неожиданный протест изнутри — что удивило не только старших Гриффиндорцев, но и всех Слизеринцев в целом. И ведь началось с того, что незнакомый мне ученик Гриффиндора из старших курсов попытался обвинить в странном поведении Дамблдора весь Слизерин и пообещал «узнать правду и отдать вас правосудию, чертовы змеи», но поднялся Андреа и в голос возмутился этому стереотипу.       «Ты действительно считаешь директора Дамблдора настолько слабым, что его могли проклясть какие-то ученики?». В этот момент Андреа не выглядел тем мальчишкой, который боялся, что я заберу его родителей… Но выглядел как человек, который собирается воспользоваться ситуацией полностью. На пару мгновений я встретился с ним взглядом из-за своего стола, и в нем горел вопрос и вызов — попытаюсь ли я помешать ему? Что я собираюсь сделать…?       Я не собирался вмешиваться. Конечно, мне нужно будет предупредить мистера Риддла, что переворот в Гриффиндоре может наступить немного раньше ожидаемого, но я не собирался вмешиваться. Пускай играет, парни же любят вмешиваться в политику, верно? — — - — - — -       Время замерло, оставляя за собой тонкий аромат пыльной книги и ощущение пустоты, не заполненной движением, тишины, не прерывающейся шепотом и голосами других учащихся.       Я с интересом посмотрел на Драко, все еще сидя на диване, почти мгновенно ощутив, что что-то изменилось — резко упавшая тишина, что взволновала мою магию, что заставила мои животные инстинкты взвыть, почти заставляя меня размышлять о побеге. Или о борьбе, чтобы не позволить забрать свою жизнь так просто, как это произошло давным-давно, двенадцать лет назад, когда в мой чайный домик ворвались Американцы. Вместо этого я плавно поднялся с дивана, прекратив изучать замершее в движении тело Малфоя, и прислушался к себе, прислушался к своей магии, желая знать, ощутить, куда именно мне идти — туда, где опаснее, или туда, где опасность меня не достанет….? Все мое естество пело при мысли последовать к опасности, все мои инстинкты кричали, что это будет моей глупейшей ошибкой.       Выходя из гостиной Слизерина, я даже не осматривался на стены с портретами, и так зная заведомо очевидный ответ на вопрос — конечно, все они замерли. Глубоким сном, тихой пустотой…       … Смертью.       — Поттер, — я мгновенно обернулся на голос, чуть прищурив за прямоугольными тонкими очками изумрудные глаза. Но только увидев знакомое, немного недовольное лицо, я позволил телу немного расслабиться. — Вряд ли ты знаешь, что происходит.       — Нет, мистер Риддл, — ответил я, слегка склонив в приветствии голову. Мужчина поджал губы. — Тем не менее, у меня есть предположения.       — Смерть, — чуть задумчиво произнес мужчина, слегка склонив на плечо голову. Багряные глаза прищурились, смотря вглубь коридора, что вел на верхние этажи с Подземелий. Черные волосы мужчины были связаны в низкий хвост. — Наконец-то решила встретить нас, да?       — Только предположение, — чуть пропел я, слегка улыбаясь. Мужчина фыркнул, начав идти вперед, и я следовал за ним.       Идти с компанией пускай полу-живого, но человека, тем более обладающим силой намного больше чем та, которую я мог бы использовать, было намного спокойнее. Даже с мыслью о том, что где-то там, по коридорам, может бродить Смерть.       Нам не пришлось долго блуждать по застывшему во времени Хогвартсу, когда все мои инстинкты взвыли, заставляя меня замереть, и единственное, что я мог сделать — сберечь легкую улыбку и покой в глазах. Мистер Риддл остановился вслед за мной, и я едва услышал тихое «черт, не ошиблись». И только после этого, холод, будто ты не вовремя вошел на кладбище ночью, проник в коридор, буквально скользя рядом, прикасаясь к коже, посылая волны ужаса по телу. Смерть была так близко, ее ощущение омывало тело, и я не мог не вспомнить как мы с тетушкой Петунией ходили на похороны к матери дяди Вернона. Ощущение смерти, осознание погребенных под землей тел, что их души могли остаться в этом мире….       Я чуть громче, чем необходимо, втянул воздух в легкие, когда из-за поворота вышла высокая фигура. Я заставил свои инстинкты чуть утихнуть, чтобы не спрятаться за мистером Риддлом, который весь белый от переживаемого ужаса смотрел на фигуру.       — Ах, а вот и вы, — глубокий, по-темному бархатный и мертвенно-пустой голос пронзил застывшую тишину. Все мои инстинкты разом замолчали — потому что больше не видели ни единого шанса выйти из ситуации живыми. — Ну разве не очаровательные смертные дети?       Не было ни единого сомнения в личности этой сущности — перед нами стояла Смерть. И более от нее нам не скрыться.       Смерть предстала перед нами в облике человека, взрослого мужчины чуть за тридцать. С той темной красотой, которая пленяет взгляд и которая заставляет благоразумных людей держаться подальше. Ее темные, почти черные глаза ясно выделялись из-за чрезмерно бледной кожи, несколько синеватые губы, присущие мертвым и холодным, были изогнуты в тонкой и почти ироничной улыбке, которая не прикасалась к глазам, что оставались равнодушно-пустыми. Его темные волосы, будто каскад самой тьмы, сливались с не менее темной мантией, и было сложно сказать — где старая, потертая ткань, а где шелковые пряди? Из-за распахнутой мантии было видно дорогой черный пиджак и брюки, белую рубашку, что выглядели намного, намного дороже и современнее мантии.       Само присутствие этого существа вселяло бессильный ужас. Само присутствие Смерти обращало мои воспоминания в далекий 1942, когда Американцы ворвались в мой чайный домик…       — Смерть, — осторожно произнес мистер Риддл, и я силой заставил свою улыбку стать легче и безмятежнее. Я заставил себя беззвучно выдохнуть, спрятав в рукавах мантии руки, внимательно наблюдая из-за стекол прямоугольных очков за существом.       — То, как меня называют, — кивок смерти был едва заметен. Его голос оставался в едином тоне безмятежной, пустой глубины, и я не хотел думать, является ли это его нормальным состоянием. Были ли эмоции для этого чуждыми? Или эмоции были тем, что должно было пугать других? — Танатос, Морос, — существо на мгновение исчезло, сменившись более сильной фигурой, одетой в белое греческое одеяние, с темными крыльями за спиной, — Хель, — мужская фигура изменилась тонкой женщиной, часть ее тела была мягко-синего цвета с прекрасными и интересными голубыми узорами, а вторая — бледная, будто у мертвого тела, — Аид, — и вернулась уже знакомая внешность мужчины в мантии. — Все это мои имена, все это мои владения.       И не было ли это показателем силы и могущества Смерти?       Мистер Риддл бросил на меня внимательный взгляд, и я послушно склонил голову, делая небольшой шаг назад — давая возможность разговаривать тем, кто в этом нуждается и желает этого разговора, собираясь делать то, что не делал уже десятилетие точно — молча наблюдать, изображая из себя статуэтку, красивую и молчаливую, усладу для глаз. Сейчас в моем здесь нахождении было не больше смысла, чем в кофе на чайной церемонии. Смерть даже не посмотрел на меня, отдавая предпочтение мистеру Риддлу.       Когда-то давно, когда я был еще совсем молод, и все еще был Юнру Юи, мне удалось побывать на встрече двух важных господинов. Я играл рядом с другими девушками возле стены на кокю, старшие и более влиятельные женщины подавали чай и сладости, сидели рядом с господами, мило улыбаясь — и иногда мужчины отвлекались от важного разговора о передаче риса и рисовой муки за определенную, еще не полностью назначенную, цену, чтобы полюбоваться внешностью девушек или насладиться чаем под музыку, но они всегда возвращались в разговор, находя новые темы для спора и обсуждения. Сейчас, казалось, все было тем же — даже с отсутствием чая и сладостей, светлых разрисованных сакурами стен, тихой музыки от кокю и других инструментов, без прекрасной компании — были два господина, что обсуждали важную тему…       Как Тому Марволо Риддлу вернуться в мир живых.       Мистер Риддл умеет быть спокойным, но даже он сбивался из-за ощущения пустоты и опасности, что испускал спокойный — будто мертвый — Аид. Риддл мог повысить голос, мог спуститься до шипящего шепота, иногда — переходить на серпентарго, который я отлично мог понять. Смерть отвечал неизменно тихим, пустым голосом, не делал ни единого шага со своего места — максимум, мог покрутить в руках трость, или улыбнуться чуть шире, показывая острые зубы.       Мистер Риддл говорил о том, что может сделать. Смерть рассказывает о том, что он может испортить. Риддл говорил о том, что он может исправить. Смерть — что он может уничтожить.       — Напомнить ли мне, в каком состоянии ты должен был достаться мне, Риддл?       — Я собираюсь исправить это.       — И собрать все части своей души? Даже если одна из них уже никогда не будет твоей?       — Что ты имеешь в виду?       — Помнишь тот любопытный дневник…?       Не менее интересно было следить за разговором о политике. Что Смерть одобряла? Что она не одобряла? «В моем царстве найдется место каждому — верно. Но готов ли ты найти там свое место в ближайшее время, мальчишка?». Риддл предлагал один проект — Смерть обсуждала и либо отбрасывала, либо принимала. Смерть не был громким и здесь — но был более категоричен. Но более интересно стало, когда Смерть упомянул Дамблдора…       — Он умрет, — легко заметил Смерть. Я, как и Риддл, удивленно посмотрели на него. — Он сам призвал меня к себе.       — То проклятие, — тихо прошептал я, и пристальный взгляд темных глаз пал на меня, на мгновение парализуя.       — Не «проклятие», но «Дар», — своим пустым, без эмоций голосом поправил Смерть, и хотя глаза все еще были пусты, сама фигура существа выражала насмешливое превосходство. — Джереми Курохимэ так желал приблизиться ко мне, к Смерти, к Концу и Началу, что написал этот ритуал, создал проклятие…. Многие призвали меня и пошли со мной. Но Альбус слишком боится пойти дальше, вынуждая меня ждать. Тем не менее, я бы мог забрать его… Через месяц, например.       — За какую цену? — подозрительным тоном спросил Риддл.       — Например… Вы умрете. Не сейчас. Не в этом году. Не в этом столетии и не ближайшие двадцать лет. Но вы умрете, чтобы выполнить мое задание….       Для мистера Риддла это был выбор между просто умереть и отсрочить свою смерть. Для меня, уже однажды мертвого, быть уверенным в следующей жизни. — — - — - — - синобуэ — Синобуэ (яп. 篠笛, флейта из сазы), также такэбуэ (яп. 竹笛, бамбуковая флейта) — поперечная флейта с высоким тембром. Используется в японском оркестре хаяси (яп. 囃子) и при исполнении нагаута. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D1%83%D1%8D#%D0%A1%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B1%D1%83%D1%8D фуэ — Фуэ (яп. 笛, дословно, «флейта, дудка, свисток») — семейство японских флейт. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D1%83%D1%8D Танатос — Та́натос, Та́нат, Фа́нат (др.-греч. Θάνατος, «смерть») — в греческой мифологии олицетворение смерти, сын Нюкты и Эреба, брат-близнец бога сна и сновидений Гипноса. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%81 Морос — Морос, Морус (др.-греч. Μόρος, «погибель», «возмездие») — в греческой мифологии является существом надвигающейся гибели, которое подводит смертных к их смертельной судьбе. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%BE%D1%80%D0%BE%D1%81_(%D0%BC%D0%B8%D1%84%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F) Хель — Хель (др.-сканд. Hel) — в германо-скандинавской мифологии повелительница мира мёртвых (Хельхейма), дочь Локи и великанши Ангрбоды (Вредоносной), одно из трёх хтонических чудовищ. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B5%D0%BB%D1%8C Аид — Аи́д (др.-греч. Ἀΐδης (Aides) или ᾍδης, или Га́дес; у римлян — Плуто́н, др.-греч. Πλούτων (Ploúton), лат. Pluto «богатый»; также Дит лат. Dis или Орк лат. Orcus[⇨]) в древнегреческой мифологии — бог подземного царства мёртвых и название самого царства мёртвых. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B8%D0%B4 кокю — Кокю (яп. 胡弓 кокю:) — традиционный японский трёхструнный смычковый музыкальный инструмент. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BA%D1%8E Глава 7: Видение будущего POV Lucius Malfoy (не совсем. Просто с его стороны от третьего лица)       Люциус позволил себе легкую улыбку, посмотрев на сына, который гордо рассказывал матери о своих успехах в Хогвартсе, и не мог не задуматься о том, как быстро он вырос. Этот факт не мог не вызвать у Люциуса законную гордость — его сын был достаточно умен, несмотря на неопытность, он определенно унаследовал семейную хитрость и склонность к интригам. Он умел выбирать друзей — и хотя Люциус недолюбливал Уизли, он мог признать, что некоторые из детей Артура и Молли были довольно многообещающими — он умел завязывать необходимые связи и развиваться. Люциус не мог не гордиться своим ребенком.       Тем не менее, как Лорд Малфой, он не имел права показывать свои эмоции так открыто, как Драко в силу возраста, или та же Нарцисса как женщина. Люциус является Лордом, и он имеет некоторые обязательства, среди которых сделать свою семью лучшей, не дать им всем умереть, и сделать все, чтобы Драко принял в будущем титул Лорда спокойно и безболезненно, чтобы он мог продолжить семейное дело и приумножать богатства семьи, создавая свое уютное «гнездо» для супруги и ребенка. Когда-то отцу Люциуса, Абраксасу, не повезло — и они едва не потеряли все, но сейчас, ставя на ту же «карту», Люциус был уверен, что их будет ждать успех. Он мог вспомнить далекое прошлое, когда Лорд Волдеморт был безумен и просто вел их всех в бездну — и как страдал из-за этого его отец, верный Лорду даже на сегодняшний день.       Тем не менее. Сегодня Лорд был в чистом сознании, он был логичен, он был последователен, он мог слышать и слушать своих последователей и не бросал за каждое не понравившееся слово Круцио. Он был вменяем, харизматичен, полон амбиций и обещаний — и они все верили, желая получить то, чего они были достойны, возродить то, что магглорожденные и предатели крови под предводительством Дамблдора уничтожали на протяжении многих лет. Лорд был уверен, что у них все получится — он предсказывал смерть Дамблдора ближе к первым числам августа, и чуть бледный испуганный Регулус подтверждал это, смотря на Лорда вновь влюбленными, полными слепого обожания глазами цвета неба, шепча что-то о благословении Бледной Леди.       Люциус немало времени проводил со старым товарищем, как и Северус в свободное время, как и Сириус Блэк, когда он мог сбежать без подозрений на свой счет. Сначала их шокировал тот факт, что Регулус — их молодой, верный Регулус, который исчез много лет назад, полный надежды спасти их Лорда от безумия — был жив и очень болен из-за проклятия, под которое он попал, пытаясь спасти разум Лорда Мракса, но они не могли не быть счастливыми.       В это время было мало людей, которым можно было доверять без оглядки.       — Люциус, — легко позвала Нарцисса, и Лорд Малфой обратил на нее свое внимание, чуть приподняв бровь. Люциус не мог не быть благодарен отцу — Нарцисса пускай не стала любовью для него, но стала прекрасной матерью и другом, хозяйкой их дома. — Что-то гложет твои мысли сейчас?       — Ничего такого, Нарцисса, — спокойно ответил он, взглядом найдя сына в толпе детей. — Ничего такого.       Драко легко выделялся среди толпы — было мало людей с такими же светлыми, платиновыми волосами, как у него и его сына. Не меньше выделялись яркими рыжими точками и кляксами Уизли — Молли и Уизли рядом с Лили Поттер, старший сын подальше от родителей, близнецы рядом с наследником Поттером, как и шестой сын, который бросал чуть заинтригованные взгляды на компанию Драко, и единственная дочь, которая стояла рядом с наследником Блэк. Гарольд Поттер не обращал на рыжую девочку внимания, обсуждая что-то с наследником Забини, который слишком активно жестикулировал, и стоящий рядом наследник Нотт, обсуждающий что-то с Драко, недовольно бросал на него взгляды.       Тем не менее взгляд Люциуса Малфоя привлек именно наследник Блэк. У них было несколько встреч, несколько разговоров, и он знал, что Поттер полностью согласен с политикой «Темного Лорда» и даже перевел на их сторону своего крестного опекуна. Поттер не был очень высоким, он был худым, с темными волосами, что едва достигали талии, со своими прямоугольными очками и ученической черной мантии, но он излучал присутствие. Это не было агрессивным подчиняющим присутствием Лорда, не было тонким манипулятивным присутствием, которое принадлежало Малфоям, и не быстрым, ловким и громким присутствием Поттеров, какое имел Флимонт Поттер. Это была та тонкая нотка тьмы, присущая Блэкам, ощущение дикой собаки, которая медленно ходит рядом с тобой, ощущение, что стелилось туманом на земле, едва заметное и тщательно контролируемое — заинтересованное во всех и во всем, желающее быть на виду и наслаждаться вниманием, что ему могут уделять.       «Я могу сделать это. Просто смотрите, слушайте и восхищайтесь мной». Уверенность в своих силах и знаниях.       Поттер был молод, но уже сейчас можно было сказать, что в будущем он будет красив. Не той холодной красотой Нарциссы или завораживающей страстью Беллатрикс в начале их знакомства, не ощущением власти, которое дарует Лорд — хрупкая красота цветка, который может согнуться под ветром, но не сломаться. Люциус почти мог видеть это — тонкие кисти, ласковая улыбка и эти изумрудные глаза, таинственно сверкающие в наслаждении от всего внимания, которое ему уделяют. Гарольд никогда не возражал против приказов Лорда, он подчинялся ему, послушно склоняя голову — Люциус отчетливо помнил их встречу на собрании самых близких Пожирателей — но было отчетливое чувство, что он не подчиняется полностью. Его душа, сердце, связь — они были свободны от служения Лорду. Был ли он достаточно молод, чтобы не понимать этого, или он был достаточно умен, чтобы не отдавать сердце первому встречному?       Их взгляды на мгновение встретились. Люциус чуть прищурил глаза, когда в зеленых глазах наследника Блэк засверкали темные искры.       Он определенно хотел увидеть, что вырастет из этого юноши.