Чемпион Азкабана

Гарри лежал на кровати в своей палате и прислушивался к происходящему в Больничном крыле. Мадам Помфри развела бурную деятельность по инвентаризации своего хозяйства перед началом нового семестра, как она объяснила аврору. Постоянно раздавались хлопки аппарирующих домовых эльфов, которых медиковедьма посылала с различными поручениями — к Снейпу за новыми зельями, к директору или его заместителю с заявками на новые материалы, к деканам за какой-то информацией. Еще несколько эльфов отмывали крыло до состояния первозданной белизны, и им постоянно требовалась то очередная порция воды, то новые тряпки, то у них заканчивались чистящие средства — и очередной эльф отправлялся к мистеру Филчу. Уборка затянулась на целый день, и у Гарри немного побаливала голова от постоянных хлопков. Что чувствовали мадам Помфри или дежурный аврор, Гарри не знал, но искренне им сочувствовал. Впрочем, больше всего он сочувствовал самому себе. Занятия начинались завтра, и Гарри не представлял, чем обернется встреча с однокурсниками. В одном он был уверен: как раньше уже не будет. Ему пришлось через многое пройти, а ожидание смерти меняет почти всё содержимое черепушки. Гарри даже временами ощущал себя взрослым, и не хотел возвращаться к детским занятиям вроде обсуждения квиддичных стратегий или игры в плюй-камни. Но сыграть партию-другую в шахматы он бы не отказался, хотя — в соответствии с новым, взрослым подходом — предпочел бы перед этим ознакомиться с каким-нибудь учебником по теории дебютов. В целом Гарри дал себе зарок, что большую часть своего времени он будет посвящать учебе. Свои знания в магических искусствах он оценивал не на «выше ожидаемого» и не на «удовлетворительно», несмотря на то, что именно такие отметки он получал чаще всего — а иногда проскакивало даже неожиданное «превосходно», чем он очень гордился. Но сейчас он понял, что у него нет ни одного повода для гордости — пожалуй, кроме «Патронуса», которому его научил Люпин. Все остальное он знал слабо, а выполнял на уровне «отвратительно». Движения палочки у него были не слишком четкими, иногда он неправильно ставил ударения в словах заклинаний, а ведь та же трансфигурация требовала очень высокой точности. И Гарри признался себе, что он очень сильно отстал от Гермионы, которая, наверное, даже не заметила бы двухмесячного пропуска уроков, поскольку уже прошла все темы самостоятельно. Хлопок в палате раздался неожиданно для Гарри. Он резко сел на кровати и увидел Кричера — как обычно, мрачного. — Хозяин сказал привести полукровку в дом Блэков, — брезгливо проскрипел эльф. — Полукровка должен взять Кричера за руку и крепко держаться, настоящие маги это умеют, но откуда полукровке это знать? — Привет, Кричер, — тихо сказал Гарри и прислушался. Снаружи все еще раздавались хлопки — несмотря на позднее время, мадам Помфри не унималась. — Поехали, — сказал Гарри и протянул Кричеру руку. Эльф схватил его своей лапкой, крепко сжал — и их захватил водоворот совместной аппарации. *** Приземление вышло жестким, и Гарри не удержался на ногах, свалившись прямо под ноги Сириуса. Тот помог крестнику встать и крепко обнял. — Ты как? — спросил Блэк. — Да нормально, — отмахнулся Гарри. — Только скучно. Сижу все время в Больничном крыле, только и остается читать учебники и писать эссе. Надоело уже. Даже поговорить не с кем. — Ну сейчас с Гермионой своей поговоришь, — загадочно ухмыльнулся Сириус. Гарри подозрительно посмотрел на крестного и немного покраснел. — Как она? — внезапно севшим голосом спросил он. — Тоже нормально. Только почему-то вбила себе в голову, что ты ее не любишь, а это, приятель, похуже иного Темного лорда. Так что готовься, тебе предстоит непростой разговор. — Но… почему? — удивился Гарри. — Почему она так решила? Сириус пожал плечами. — Мерлин ее знает. Я спрашивал, но она не ответила. Только плачет. Возможно, сейчас не лучшее время для вашей… кхм… встречи, но другой оказии в ближайшие дни не будет. Мадам Помфри может готовиться к семестру только один раз. Так что у вас всего несколько часов, утром тебе придется вернуться обратно. Но я хочу украсть у тебя пару минут… конечно, такие разговоры должны проводить родители, но, думаю, я справлюсь. Ты вообще с девочками как? Гарри покраснел сильнее. — Нормально, — буркнул он. — Мне с прошлого года нравится… нравилась одна девушка с Равенкло. [1] Она ловец, как и я, и очень красивая. Я ее обыграл в прошлом году… может, не стоило? — Не знаю, Гарри, — улыбнулся Сириус, — может, и не стоило, кто знает. А может, наоборот. У тебя с ней что-то сложилось? — Нет! — смущенно воскликнул Гарри. — Так, переглядывались иногда. Здоровались. Мы на разных факультетах, да и она курсом старше. — Меня это никогда не останавливало, — самодовольно похвалился Сириус. — В общем, так и запишем — с девушками не общался. — Почему не общался? Мы с Гермионой дружим с первого курса! — Ключевое слово тут — дружите. А встречаться с девушками это немного другое. Это когда тебе приятно ее просто за руку взять. А уж смотреть на нее — неслыханное удовольствие. Возраст у тебя самый подходящий, чтобы начать искать свою вторую половинку. Впрочем, ты уже опоздал, так что даже думать забудь о той равенкловской ловчихе. Теперь у тебя есть девушка… даже жена. Вернее, она пока не жена, но, думаю, это ненадолго. И раз уж вы три года как-то общались друг с другом и еще не разругались вусмерть, надеюсь, у вас и дальше все будет хорошо… — …пока я не умру? Гарри задал этот вопрос преувеличенно безразличным голосом, но Сириус все равно вздрогнул как от удара. — Не говори так, Сохатик! — он внезапно подался вперед и обнял своего крестника, крепко прижав его к себе. — Дамблдор ищет способы спасти тебя, я ищу способ спасти тебя, а галантерейщик и кардинал — это такая сила! Гарри прыснул. — Почему галантерейщик и кардинал? — Это из одного маггловского романа. Я обязательно заставлю тебя его прочесть, когда все это закончится, потому что дети должны читать про трех мушкетеров, а не сражаться с драконами или умирать во имя победы над темными лордами. Ты понял? Гарри кивнул. — Тогда соберись. Тебе сейчас усмирять кое-кого похуже дракона. Веди себя хорошо и помни: твоя Гермиона любит тебя. *** Сириус постучал и, дождавшись ответа, вошел в бывшую спальню Регулуса. — Мисс Грейнджер, Гермиона. Гарри здесь, и у вас не так много времени. Утром ему нужно быть в Хогвартсе. Я попрошу Кричера поставить здесь ширму, через которую вы будете разговаривать, и вмешаться, если этой ширмы окажется недостаточно. Тебя это устраивает? Или ты предпочтешь, чтобы при разговоре присутствовал я? Можно позвать и Нимфадору… Гермиона подняла голову. Было заметно, что она недавно плакала, но сейчас ее лицо было бледным, а глаза сухими. Сириус подошел поближе и взлохматил и без того непослушные волосы девушки. — Ты боишься этого разговора, — констатировал он. — Я не понимаю, почему. В конце концов, вы можете не заходить далеко, а действительно всего лишь поговорить друг с другом. Это поможет каждому из вас понять чувства другого и принять правильное решение. Я помню, что ты не захотела уезжать из страны, но эта возможность у тебя остается всегда. — Я не хочу бросать Гарри, даже если он… относится ко мне… как к другу. — Тем не менее, — твердо произнес Блэк. — Помни, что ты всегда можешь уехать подальше от всего этого. Ведь это все — турнир, нападки на Гарри, на тебя — не просто так. Надвигается война. Альбус… директор собирается быстро одержать победу, но я помню, что было двадцать лет назад. Сейчас все хуже, чем тогда. Врагов стало больше, а нас — меньше. Значительно меньше. Война наверняка затянется и будет очень кровавой. Про судьбу, уготованную для Гарри, ты знаешь. Поэтому я еще раз напоминаю, что тебе достаточно провести вдали от Англии и Хогвартса год-два, за это время станет понятно, имеет смысл возвращаться сюда или нет. Родителям скажем, что после дополнительных исследований твой отъезд признали безопасным. В конце концов, тебе действительно всего пятнадцать, нет смысла портить всю жизнь именно сейчас… — Нет, мистер Блэк. Я уже все решила. Даже если Гарри после того, что случится, ни разу не посмотрит на меня, пусть все будет так, как должно быть. Я этого хочу. — Ну что ж… я должен был попытаться. Пойду готовить тебе свадебный подарок. Блэк улыбнулся и вышел из комнаты. *** Кричер привычно бормотал себе под нос про всяких грязнокровок, оскверняющих благородный дом Блэков, но сделал все в лучшем виде. Ширма только так называлась — на самом деле она была сделана из очень твердого материала, а свалить ее у Гермионы не получилось. С ее стороны стояло удобное кресло — она видела такие в гостиной, — а рядом с ним домовик расположил столик с различными закусками и графином с тыквенным соком. С той стороны, где будет находиться Гарри, стояло похожее кресло и такой же столик. Гермиона подумала, что Сириус рассчитывает на долгий разговор, за время которого они как минимум захотят промочить горло. — Кричер, позови, пожалуйста, Гарри, — сказала она домовику. Эльф мрачно посмотрел на нее и с хлопком исчез. Гермиона села в кресло и поерзала, устраиваясь поудобнее. Страх куда-то делся, даже опасения, что Гарри ее не любит, исчезли почти без следа. Она не понимала, почему — то ли из-за того, что только что сказал Сириус, то ли она просто устала бояться. Возможно, была какая-то третья причина. В конце концов, она училась на Гриффиндоре, а это кое-что значило. Хлопнула дверь, и сердце Гермионы стукнуло особенно сильно. Это точно был Гарри — она узнала его шаги. Он зашел в комнату, видимо, огляделся и с размаху плюхнулся в кресло на своей стороне ширмы. Гермиона прислушалась к своим ощущениям — бросаться в объятия своего друга ее не тянуло. — Привет, Гарри, — сказала она. — Привет, — раздался с той стороны приглушенный и напряженный голос Гарри. — Ты как, в порядке? — Да. А ты? — Наверное. — И что значит это «наверное»? Ты не знаешь, в порядке ты или нет? — Гермионе показалось, что ее голос прозвучал чрезмерно сварливо и она мысленно отвесила себе подзатыльник. — Нет, — после небольшой паузы откликнулся Гарри. — То есть я в порядке, если ты про здоровье или домашние задания, а вот в остальном не очень. Сижу как идиот в палате, мадам Помфри иногда заходит, машет палочкой и говорит, что все хорошо. Только меня никуда не выпускают, и ко мне никто не ходит. Кроме Дамблдора… вчера вот Грюм заходил. Только он не Грюм, а… впрочем, неважно. — Как это неважно? — возмутилась Гермиона. — Ты уж договаривай, раз начал! — Я по карте посмотрел, представляешь, они мне весь сундук мой принесли, там и карта была, и мантия… ну та, которую мне директор отдал на первом курсе. И на карте оказалось, что он не Грюм, а… тебе действительно это интересно? — Гарри, я сейчас доберусь до тебя и пришибу! Было слышно, как Гарри хихикнул. — Не доберешься, мне Бродяга сказал, что тут Кричер за нами присматривает, чтобы все без глупостей было. Но я больше не буду, на всякий случай. Прости. Это был Барти Крауч, сын того министерского чиновника. Он Пожиратель смерти. — Гермиона ахнула, прикрыв ладонями рот. — Сидел в Азкабане, но потом его отец вытащил. Дамблдор мне не сказал, зачем он пробрался в Хогвартс, но я уверен, что это как-то связано со мной. Возможно, что мое имя оказалось в Кубке с его подачи. Вот как-то так. — Ох, Гарри. Не понимаю, куда смотрит директор! Этого Крауча надо немедленно арестовать и судить, а тебя оправдать! — Ну-ну, полегче, — Гарри снова хихикнул. — Наверняка у него есть какой-то план. — Ну… наверное, — неуверенно сказала Гермиона. — Но это же опасно! — Гермиона, ты же знаешь, что мне и просто жить опасно, Сириус вроде тебе говорил? — Да, но тут другое. — Ничего, справимся, — Гермиона представила, как Гарри махнул рукой. — Ты лучше вот что скажи. С чего ты взяла, что я тебя не люблю? Этот простой вопрос поставил Гермиону в тупик. Она уже не помнила, почему вбила себе в голову эту мысль, и не хотела вспоминать слова директора, которые привели ее к такому выводу. Возможно, это была форма самозащиты — представить себя очень несчастной и жалеть, жалеть без конца и краю. — А ты любишь? — тихо спросила она. Гарри услышал. — Гермиона, милая, это очень сложно… дело в том, что я не знаю. Я долго думал, и понял, что никогда и никого не любил и просто не знаю, как это должно выглядеть. Ну ты знаешь… сначала я жил у Дурслей, и там уж точно было не до любви — кого мне у них было любить? Дадлика? Или дядю Вернона? А потом я подружился с тобой и Роном, и мне с лихвой хватало вашей дружбы, о большем я и не мечтал. Так что вряд ли отвечу на твой вопрос. Скорее всего, люблю. Во всяком случае, я все сделаю, чтобы ты была счастлива. — Дурак, — на глазах Гермионы выступили слезы. — А Чжоу? Ты на нее так смотрел, так смотрел! — Ну, она симпатичная. — Гермиона представила, как Гарри заливается краской и ей почему-то стало смешно — и одновременно стыдно за себя. — В квиддич играет, летает неплохо. Но когда меня арестовали, я о ней и не вспомнил ни разу! Честно! Пока мне ее перед балом не вручили… — Ты говоришь о ней, словно о вещи, — едко заметила Гермиона. — Ну это примерно так и было. На, Гарри, это твой партнер, вы с ней будете открывать бал. А я только из камина вывалился, весь в саже, вокруг авроры суетятся, все что-то говорят. А потом мы дошли до Большого зала, я увидел тебя… ну и все, кончилась та Чжоу. Я ее и не видел с тех пор, — закончил свой рассказ Гарри. — А хотел бы? — Не знаю… наверное, да. Извиниться надо, не очень хорошо с ней получилось. — Ох, Гарри, ты такой… Ну, а все-таки, как ты ко мне относишься? — Ты мой самый лучший друг! — И ты готов на этом друге жениться? — голос Гермионы дрогнул. Она и сама не думала, что спросит именно это, и теперь ожидала ответа, затаив дыхание. Гарри молчал минуты две. — Да, — наконец сказал он, и Гермиона едва не подпрыгнула от радости. — Если ты не против, конечно, — добавил он. — А ты спроси. Она услышала, как Гарри глубоко вздыхает. — Гермиона! — Да, Гарри? — Я хотел бы попросить у тебя руку и сердце… кажется, так говорили в фильмах… ты выйдешь за меня? Обещаю любить тебя всем сердцем и быть твоим самым надежным другом. Гермиона сглотнула перекрывший горло ком. — Да! — пискнула она и закашлялась, пытаясь одновременно остановить брызнувшие из глаз слезы. — Прости, что ты сказала? — переспросил Гарри. — Да! — прокричала она сквозь рыдания. — Да! Да! Да! — и добавила шепотом: — Дурак. *** — Вы уверены? — нервно спросил Сириус. — Да! — ответили Гарри и Гермиона одновременно. — Ну что ж… Кричер, прибери тут все, — сказал Блэк. — И проследи, чтобы они не покалечили друг друга. Он вышел из спальни, устало прислонился к стене и медленно сполз на пол. «Надеюсь, я не поторопился», — подумал он и, не глядя, наложил на дверь в спальню Регулуса заглушающие чары. *** — Хозяин просил Кричера разбудить грязнокровку и полукровку, которые оскверняют благородный дом Блэков. Им лучше бы проснуться, пока Кричер не начал их будить по-настоящему. Гарри продрал глаза и уставился на старого домовика, который с невозмутимым видом стоял рядом с кроватью. Гарри лежал на боку и к его спине прижималось чье-то обнаженное и очень горячее тело. Конечно, он знал, кто это, но хотел убедиться, что воспоминания его не обманывают — после того, как Кричер оставит их одних. — Я понял, Кричер, — прошептал Гарри. — Мы уже встаем. Или мне можно одному встать, а ей можно поспать подольше? — Ты куда-то собрался без меня? — раздался хрипловатый спросонья голос Гермионы. — Нет-нет, куда я теперь без тебя? — обиженно буркнул Гарри. — Мы сейчас спустимся, Кричер. Передай это Сириусу. — Кричер передаст слова мерзкого полукровки хозяину. Эльф с хлопком исчез, а Гарри лег на спину и повернул голову к Гермионе. Они спали под одним одеялом, их тела все еще касались друг друга, и он почувствовал, что готов еще разок консуммировать брак — хотя, говоря откровенно, этого уже и не требовалось. — Гарри, не смотри на меня! — возмущенно сказала Гермиона и зарылась лицом в подушку. — Я некрасивая! — Красивая, — пробормотал Гарри. — Очень красивая. Хотя полночи убеждала меня в обратном. Это и в самом деле было так. Свой первый раз они оба не запомнили, а когда наведенное магическим контрактом помрачение спало, они обнаружили друг друга полностью голыми и лежащими рядом. Тогда Гермиона в первый раз потребовала от него отвернуться, потому что она вдруг начала стесняться. Правда, это быстро превратилось в игру и не помешало им насладиться друг другом еще несколько раз — сколько именно, не знали оба, поскольку ни Гарри, ни Гермиона счет не вели. И в какой-то момент они просто заснули в обнимку — полностью опустошенные и вымотанные этим долгим и странным днем. — Это ты сейчас говоришь, — буркнула Гермиона. — И потом буду, — пообещал Гарри. — Давай вставать? А то с Кричера станется на нас тазик холодной воды вылить. Он меня один раз так разбудил. Этот эльф очень буквально понимает приказы Сириуса. — Ты первый! — потребовала Гермиона. — Хорошо. Гарри мысленно пожал плечами и за один прием встал с кровати во весь рост, после чего нахально повернулся к своей — нет, уже не подруге, а жене. — Ну, — поторопил он. — Теперь ты. — Гарри, — голос Гермионы прозвучал глухо, потому что она снова уткнулась в подушку, — прекрати так себя вести, это неприлично. Он улыбнулся, сел обратно на кровать и нежно погладил Гермиону по спине. — Знаешь, вот сейчас я могу точно сказать, что люблю тебя. Хотя ты такая глупенькая! — Это кто тут глупый?! — Гермиона от возмущения оторвала голову от подушки, и Гарри воспользовался случаем, чтобы чмокнуть ее в лоб. — Конечно, ты. Он вскочил с кровати и пошлепал в ванну, не дожидаясь, пока Гермиона осознает, что он сказал, и не прибьет его. *** — Мама! Папа! Гермиона с разбегу повисла на шее у высокого мужчины, стиснула его в объятьях, а затем перескочила на шею женщины. Гарри замер в дверях гостиной, заметно нервничая. В особняке было слишком много народу. Сам Сириус стоял в вальяжной позе у камина, на диване поодаль о чем-то переговаривались Дамблдор и Люпин. Нимфадора Тонкс привычно читала газету, развалившись в кресле. И чета Грейнджеров, которых Гарри видел мельком перед своим вторым курсом и которых сейчас тискала возбужденная Гермиона. Грейнджеры, которые теперь стали его семьей. Сириус заметил крестника и подошел к нему. — Судя по всему, все прошло нормально? — тихо спросил он. — Да, — коротко ответил Гарри, не желая вдаваться в подробности. — Это хорошо. Но терпи. Сейчас будет знакомство с тестем и тещей, а потом одну церемонию проведем. — Что за церемония? — насторожился Гарри. К знакомству с родителями Гермионы он, в принципе, был готов — насколько к этому вообще можно было быть готовым в четырнадцать лет. — Ничего особенно, — отмахнулся Сириус, — просто надо официально закрепить ваш новый статус. Магия магией, а бумажка всегда пригодится. — Эм, — Гарри почувствовал себя дурно. — Бродяга, а может, не надо? Лишнее это, мы потом, когда вырастем, сходим и получим. А пока так… — Никаких так, — отрезал Блэк. — К тому же я приготовил свадебный подарок и не хочу, чтобы он валялся много лет без дела. Так что напрягись. Сейчас быстренько все провернем и отправим тебя в Хогвартс. Дэн, Эмма, отпустите девочку, идите сюда! Мистер и миссис Грейнджер подошли к ним, и Гарри стало неуютно под их взглядами. — Добрый день, — выдавил он. — Привет, сынок, — мистер Грейнджер протянул руку, и Гарри автоматически пожал ее. — Жаль, что мы не познакомились раньше, но надеюсь, что ты не будешь обижать мою дочь, она у меня все-таки одна. — Ее, пожалуй, обидишь, — пробормотал Гарри и заслужил улыбку от мистера Грейнджера. — Дорогой, перестань его смущать, — вмешалась миссис Грейнджер. — Добро пожаловать в семью, Гарри. Знакомство действительно вышло не очень правильным, но как получилось. Раз Гермиона счастлива, то и мы рады. Наш дом — твой дом, помни об этом. И, разумеется, не обижай нашу малышку, — она тоже улыбнулась. — Не буду, — от всего сердца пообещал Гарри. Тут его руку обхватила Гермиона, и он понял, что самое худшее позади. — Так, а теперь все сюда! — крикнул Сириус. — Профессор, ваш выход! Он отвесил шутливый поклон в сторону Дамблдора, и тот с достоинством поклонился. — Гарри, Гермиона, подойдите ко мне, — сказал директор. — Зачем? — осторожно спросил Гарри. — У меня есть власть объявить вас мужем и женой официально. Это ваша свадьба, а мы — ваши гости. Прошу любить и жаловать. — Профессор… — Нет-нет, Гарри, никаких возражений, идите сюда. Так, все готовы? Возражения есть? Нет, мисс Грейнджер, ваши возражения не принимаются. Ну-с, начнем. Гарри Джеймс Поттер, наследник рода Поттер, согласен ли ты взять в жены присутствующую здесь Гермиону Джин Грейнджер, наследницу рода Блэк? — Наследницу рода Блэк? — одновременно переспросили Гарри и Гермиона. — Не сейчас! — строго посмотрел на них Дамблдор. — Гарри, ответь на вопрос. Ты согласен? — Да, разумеется, но… — Никаких но. Гермиона Джин Грейнджер, наследница рода Блэк, согласна ли ты выйти замуж за присутствующего здесь Гарри Джеймса Поттера, наследника рода Поттер? — Но… я… я согласна! — растерянно сказала Гермиона. — Властью, данной мне Визенгамотом и магическим сообществом Англии, Ирландии и Шотландии, объявляю вас мужем и женой, — Дамблдор достал откуда-то свиток пергамента, перевязанный красной лентой, и вручил его Гарри. — А теперь поцелуйте друг друга. Директор отступил на шаг и захлопал в ладоши. Остальные поддержали его. Гарри посмотрел на Гермиону. Гермиона посмотрела на Гарри. Они провели вместе ночь, но еще ни разу не целовались вот так, на виду у других людей. Оба чувствовали себя неловко, и все же Гарри решился. Он шагнул к Гермионе, обнял ее и поцеловал. А она ответила на этот поцелуй. Тонкс и Сириус громко крикнули «Ура!». Гарри услышал, как всхлипнула миссис Грейнджер. — Ну вот и все, — громко объявил Дамблдор. — Сириус, — позвал Гарри, — что это за наследство семьи Блэк? — А, ерунда. Вон, Нимфадора… — Не надо меня называть по имени! — яростно прошипела девушка, внезапно оказавшись рядом. — Хорошо, хорошо. Так вот, Нимфадора, — Сириус очень удачно прикрылся Гарри, — тоже наследница, да и ты тоже, но после этих двух. На всякий случай. И миссис Поттер теперь будет полегче в общении с любителями древних традиций, да и, сам понимаешь, время неспокойное, пусть уж будут наследники. Но не бойся, с этим завещанием ничего такого страшного не произойдет. Уж я-то умею составлять бумаги и не допускаю в них ничего лишнего. Все, Сохатик, тебе пора. Мадам Помфри уже начала утреннюю уборку. Но сначала попрощайся со своими новыми родителями. Гарри улыбнулся и нашел взглядом болтающую с родителями Гермиону. Все было хорошо и правильно.