Чемпион Азкабана

— Ты стал совсем другим, не таким, как в начале этого года. Они стояли на самой вершине астрономической башни и смотрели на Запретный лес, который уже покрылся проплешинами зелени. Совсем скоро на месте этого темного массива будет сплошной зеленый ковер. Гарри обнимал Гермиону, а она доверчиво положила ему голову на плечо. Ей было очень уютно, хотя апрельская погода совершенно не радовала — было прохладно. С утра вообще моросил дождь, но сейчас он, к счастью, прекратился. — Так и случилось столько всего, что было сложно остаться таким же, — ответил Гарри. — Ты тоже другая. Стала жестче, уже не проводишь кучу времени за учебниками, с Лавандой вон подружилась. Гермиона только вздохнула. — Еще я замуж вышла, а замужество сильно меняет женщин. — Ты стала женщиной?! — А то ты не знаешь, — Гермиона стукнула Гарри кулачком, стараясь, впрочем, не отстраниться от его плеча. — Странно все это… — пробормотал Гарри. — Скоро каникулы, ты уже решила, что будешь делать? Останешься здесь или поедешь к родителям? Гермиона ответила не сразу. *** После второго тура Турнира Трех Волшебников школа изменилась. Это не было связано с гибелью студентов и французской чемпионки. Конечно, делегация Шармбатона покинула Хогвартс уже на следующий день, и Хагрид временами приходил на то место, где стояла их огромная карета, и стоял на вытоптанном огромными конями пятачке. Гермиона думала, что он плачет, но доподлинно этого не знала. Без Гарри и Рона она к леснику не ходила. Дело было в другом. И студентов, и преподавателей охватило предчувствие чего-то страшного, что ждет их всех в конце этого безумного турнира. Гермиона не была исключением, тем более что она и знала побольше остальных, что их ждет. В простых терминах это называлось «возвращение Волдеморта». В этом был уверен Дамблдор, в этом не сомневался Сириус. Гермиона считала, что и Гарри с ними согласен, но с ним она на эту тему не говорила ни разу. И для нее было тяжело сдерживаться каждый раз, когда кто-либо вокруг заводил разговор о будущих неприятностях. Доверенную ей тайну она никому раскрывать не собиралась. С Лавандой они действительно сдружились — если, разумеется, их отношения можно было назвать дружбой. Гермиона была уверена, что дружба — это то, что у нее было с Роном и Гарри на первых трех курсах. А Лаванда просто назначила ее своей подружкой, которой можно было доверить все сердечные тайны. И Гермиона знала, что по Рону ее соседка горевала не слишком долго, буквально пару дней, а потом переключилась на окончательное покорение Симуса Финнигана. Знала и то, что Парвати Патил вместе с сестрой собираются перебираться в Америку — их родители сочли Англию не слишком безопасным местом. Вообще благодаря осведомленности Лаванды в закулисной жизни замка Гермиона тоже знала многое. Например, что об уходе из школы думают многие студенты Хаффлпаффа и Равенкло, а профессора прикладывают множество усилий, чтобы убедить сомневающихся остаться. Получалось вроде не очень, но прямо сейчас никто из Хогвартса не сбегал. А слизеринцы вообще чувствовали себя королями. Особенно Малфой и особенно после того, как его папашу выбрали министром магии. *** Гермиона иногда спрашивала себя, не могла ли магия влиять на мозги. Волшебники часто делали странные, противоестественные вещи. Все знали, что Люциус Малфой был сторонником Того-Кого-Нельзя-Называть и не был осужден лишь потому, что раздал огромное количество денег, чтобы его версия о всеподчиняющем «империусе» не вызывала слишком много вопросов. Тем не менее те же самые маги, которые когда-то судили Малфоя в том же самом Визенгамоте, молча проглотили выдвижение им своей кандидатуры на высший пост. Более того — они еще за него и проголосовали. Гермиона не знала, почему не вмешался Дамблдор, но решила не забивать себе голову особенностями политики магической Британии. Впрочем, за месяц никаких резких изменений курса Министерства не случилось. Гермиона была уверена, что какая-то подковерная борьба ведется, но наружу просачивались только сообщения об урегулировании вопроса о стандартизации толщины стенок котлов да уверения о том, что оставшееся испытание турнира пройдет без нежелательных эксцессов. Министерство, мол, бдит, а министр вообще заботится о безопасности двух оставшихся чемпионов денно и нощно. *** Одним из таких шагов Малфоя-старшего стало помилование Гарри Поттера. Гермиона была уверена, что помилование было выбрано не случайно. Новый министр показывал, что оказывает милость — и не кому-то там, а самому Мальчику-Который-Выжил. Или, для тех, кто знал о пожирательском прошлом Люциуса, фактически врагу. Для Гермионы, которая хорошо помнила второй курс и рассказ Гарри об освобождении Добби — не фактически, а просто врагу, который был готов погрузить школу в хаос, а потом и кинуть аваду в двенадцатилетнего ребенка. [1] И с чем было связано такое великодушие, она даже не представляла. Но вот на Драко возвышение отца подействовало очень сильно. Он и до этого был тем еще хамлом, и Гермиона не была уверена, что когда-либо простит ему все оскорбления и тем более давнее нападение в коридоре. Конечно, после стычки с Крамом этот наглый слизеринец вроде бы присмирел, но было понятно, что это лишь до конца турнира. Как только болгарская делегация уедет, младший Малфой отомстит Гермионе за все. Вернее, как понимала она, он просто сорвет на ней злость. Правда, до выборов министра можно было надеяться на то, что вмешаются преподаватели, но теперь у Драко были полностью развязаны руки. К тому же ходили слухи о том, что Министерство собирается заняться реформой образования: в Хогвартс будет назначен некий инспектор, который будет проверять качество обучения. А заодно увольнять профессоров. Гермиона не исключала, что в следующем году в Хогвартсе будут преподавать исключительно бывшие Пожиратели Смерти. *** — Да, я поеду к родителям, — сказала она. — И раз ты теперь свободен, может, поедешь со мной? Проведем эту неделю вместе. Мне уже надоело прятать ото всех наши отношения. Никаких поцелуев на ночь, никаких объятий, спим в разных спальнях, словно старики. Хочу ходить с тобой под ручку. Жена я, в конце концов, или кто? — Жена, жена, — Гарри погладил ее по плечу. — Это хорошая идея, я спрошу у Дамблдора, думаю, он не будет против. До третьего тура еще два месяца, готовиться к нему смысла нет, Крам не будет бороться за победу. Достаточно дойти до финиша, чтобы покончить с этим дурацким турниром. И я думаю, что заслужил неделю счастья за все, что пережил. — Я тоже так думаю, — улыбнулась Гермиона. — В крайнем случае поживешь у Сириуса, будем встречаться каждый день и гулять. — Или так, — покладисто согласился Гарри. — Только я и спать предпочитаю с тобой. — Дурак! — Гермиона стукнула его уже всерьез. — Когда это ты успел привыкнуть? Гарри засмеялся и крепче прижал к себе девушку. — Вообще-то к хорошему быстро привыкаешь, — объяснил он. — Это к плохому лучше не привыкать, а к хорошему запросто. Я до сих пор помню те чувства, которые испытал, проснувшись рядом с тобой. Если честно, даже то, чем мы занимались тогда, ночью, после такого пробуждения отошло на второй план. Если бы еще не Кричер… — Ну, мы можем и повторить, — пробормотала Гермиона, отводя взгляд. Она почувствовала, что краснеет. С другой стороны, ей тоже понравилось просыпаться, чувствуя, что рядом лежит Гарри. — В Хогвартсе? Это вряд ли, — грустно сказал Гарри. — Тут и уединиться по-настоящему негде. Я все жду, что и сюда кто-нибудь припрется… а тут мы в обнимку. Вот разговоров будет. — Да и пусть, — качнула головой Гермиона. — Все равно забудут на следующий день. Но в главном ты прав. Уединиться тут негде. Не в чуланах же для метел нам с тобой обжиматься? Это несолидно. Да и просыпаться там я не согласна. — У меня очень, очень капризная жена… — ухмыльнулся Гарри. И услышал звук, который меньше всего ожидал услышать здесь — аплодисменты. Кто-то за их спинами медленно хлопал ладонями, показывая… Дальше Гарри не додумал. Он мгновенно развернулся, заслонил Гермиону. И поднял палочку, нацелив ее острие прямо в грудь Виктора Крама. *** Болгарина нисколько не испугал вид оружия. Он смотрел на Гарри с улыбкой и даже поднял руки, показывая, что палочки у него нет. — Все-таки жена, — Крам не прекращал улыбаться, — а говорил «друг». Но я вас поздравляю от всего сердца. Хотя мне немного жаль. Я бы предлагать Гермивонне стать моей женой. Но я опоздал. Гарри вздохнул и спрятал палочку. — Привет, — сказал он. — Ты искал нас или пришел полюбоваться Запретным лесом? — Просто бродил по замку, — объяснил Крам. — А сюда зашел случайно. Мне говорили, что отсюда красивый вид. Не обманули. Я не буду спрашивать, как вы жениться, потому что вам мало лет, и это странно. Но если это так, могу только пожелать любви и счастья. И много-много детей. Дети это очень хорошо, дом без детей это не дом. У вас есть дом? Гермиона вышла из-за Гарри и встала рядом. — Здравствуй, Виктор. Я все хотела извиниться за то, что случилось тогда, на балу, но не было подходящего случая. Извини, все случилось внезапно, мы не могли поступить иначе. — Я понимаю, — кивнул Крам. — И я говорить с Гарри, он тоже извиняться. Я не обижаюсь. Это было бы глупо. А я не глупый. — Дома у нас пока нет, — вмешался Гарри. — Но будет, обязательно будет. Как только этот… турнир закончится, сразу же займусь. — Это здорово, удачи! — улыбнулся болгарин. — Кстати о турнире. Могу я говорить с тобой, когда они расскажут нам о задании? Нужно будет обсудить кое-что. — Конечно, — кивнул Гарри. — В любое удобное время. — Вот и хорошо. Кстати, Гарри, Гермивонна. Если вы хотите найти хорошее место, спросите у эльфов. Они обычно хорошо знают то место, где живут. Он развернулся и ушел. Гарри только спустя несколько секунд понял, что Крам забыл попрощаться. Он посмотрел на Гермиону. Она посмотрела на него. А потом они дружно сказали: — Мы идиоты. *** Гарри и Гермиона выросли в обычном мире и большую часть жизни пользовались обычными вещами. У них не было привычки решать проблемы магией, и они чаще действовали понятным им образом. Гарри, который несколько раз стоял перед лицом смертельной угрозы, все же стал воспринимать волшебную палочку как оружие, и теперь в минуты опасности хватался именно за нее, но будь у него пистолет — он бы предпочел именно его. У Гермионы со смертельными угрозами было не так хорошо, поэтому рефлексы у нее были не наработаны. Они оба могли выйти из спальни совсем без палочек, если был выходной, да и в учебные дни их главный магический инструмент чаще валялся в сумках, чем был под рукой. С домовиками же они вообще сталкивались считанное количество раз, и опыт общения с этими существами положительным назвать было сложно. Гермиона помнила, как мистер Крауч выгонял бедную Винки непонятно за что, слышала рассказы Гарри о Добби. В особняке Блэков ее постоянно обзывал грязнокровкой старый ворчливый Кричер. Все это не складывалось в цельную картину, и место домовых эльфов в волшебном мире оставалось для Гарри и Гермионы загадкой. Но тот же Кричер при них выполнял все приказы Сириуса, а Гарри и вовсе перенес из сверхзащищенного Хогвартса в не менее защищенный дом на Гриммо. И, наверное, попроси они Сириуса и Дамблдора, могли бы ночевать в отдельной спальне у Блэка хоть каждый день. Разумеется, после того, как Гарри помиловали и он вернулся в гриффиндорскую башню. — Три недели, — покачала головой Гермиона, — мы с тобой потеряли целых три недели… Пойдем к Дамблдору? Гарри помолчал. — Не знаю, Миона… мне почему-то стыдно обращаться к директору с подобной просьбой. Мол, вы не откроете нам камин на Гриммо, а то в этом чертовом замке уединиться негде. Давай попробуем сначала сами. Кричер! Они подождали пару минут. Никто не появился. — Давай ты, — предложил Гарри. — Я? — удивилась Гермиона. — Он же меня вообще ни во что не ставит. Но… ладно. Кричер! Спустя две минуты стало понятно, что и на зов Гермионы старый эльф не пришел. — Черт, — Гарри почесал в затылке. — А это, оказывается, не так просто. Но у меня есть еще одна идея. Если не сработает, пойдем к директору. *** — Сэр Гарри Поттер! Сэр Гарри Поттер! Эльф ударил Гарри под ребра и крепко обнял, чуть не поломав кости. — Эм… привет, Добби. Здорово, что ты смог прийти ко мне. Добби отпустил его и отступил назад. Зеленые большущие, как теннисный мяч, глаза подернулись слезами. Он почти не изменился; острый, как карандаш, нос, уши словно у летучей мыши, длинные пальцы и ступни. На голове вместо шапки баба, которую сажают на чайник, к ней приколоты яркие значки; на голой груди галстук с узором из подков; что-то вроде детских футбольных шорт и разномастные носки. Один из них, черный, Гарри узнал — именно с его помощью он освободил Добби. Другой носок был розовым в оранжевую полоску. — Добби так мечтал, что сэр Гарри Поттер его позовет, так мечтал… — уши домовика опустились. — Вы не представляете, сэр, как тяжело эльфу, которого уволили, найти новое место! Так трудно, сэр! Вправду, очень трудно! В поисках работы, сэр, Добби два года бродяжничал. Но Добби так и не нашел работу, сэр, потому что Добби требовал зарплату! — Но все должны получать зарплату за свой труд, — удивленно сказала Гермиона. — Разве домовики работают бесплатно? Добби поджал уши еще сильнее. — Волшебникам не нужны домовые эльфы, которые просят зарплату, мисс. Они говорили, это не пристало порядочным эльфам, и хлопали дверью перед носом Добби. А сейчас профессор Дамблдор дал Добби работу! И Винки тоже! — Винки? — переспросил Гарри. — Она тоже здесь? — Всего неделю, сэр Гарри Поттер — И сколько Добби получает? — с подозрительным спокойствием спросила Гермиона. — Добби получает один галлеон в неделю и один выходной в месяц! — Но это же крохи! — возмутилась Гермиона. — А Винки? — Винки никак не привыкнет к свободе, мисс, — с грустью сказал Добби. — Она не хочет требовать зарплату и выходной. — Но… но это же ужасно! А остальные эльфы, они что, тоже работают бесплатно? По виду Добби ответ был понятен еще до того, как он тихо произнес свое «да, мисс». — Гарри, мы идем к профессору Дамблдору, немедленно! — решительно сказала Гермиона. Гарри подошел и обнял ее. — Подожди. Давай сначала сделаем то, зачем позвали Добби, а потом уже сходим к директору. Добби, — повернулся он к эльфу, — а ты случайно не знаешь, нет ли в Хогвартсе места, где нас с Гермионой никто не смог бы побеспокоить? Гарри ожидал, что эльф перестанет улыбаться, а его уши обвиснут, ожидал и простого отказа — мол, это невозможно, сэр Гарри Поттер. Но, к его удивлению, Добби подпрыгнул, весело тряхнул ушами и хлопнул в ладоши. — Добби знает чудесное помещение, сэр! Добби услышал о нем от других эльфов, когда прибыл в Хогвартс. Оно называется Выручай-комната. — Почему? — полюбопытствовал Гарри. — Потому что в эту комнату можно войти, только когда по-настоящему в ней нуждаешься. Добби воспользовался ей, — с виноватым видом сказал эльф, понизив голос, — когда Винки сильно напилась. Он спрятал ее в Выручай-комнате и нашел там опохмелители от сливочного пива и хорошую кровать размера "эльф", на которой Винки отсыпалась. И Добби знает, сэр, что мистер Филч нашел там чистящие средства, когда у него кончился запас, и… — Я все понял, Добби. Пойдем, покажешь. *** — Добби, тут нет никакой кровати, даже размера эльф, — констатировал Гарри очевидное. Добби поджал уши. — Добби не знает, почему так, у Добби получилась спальня для Винки, как Добби и просил… — Гарри, а что ты загадывал, когда ходил у стены? — внезапно спросила Гермиона. Они находились в комнате величиною с большой собор, и она была забита вещами. Больше всего это напоминало город — тут были проулки и широкие улицы, уставленные шаткими грудами развалившейся мебели, тысячи и тысячи книг, крылатые рогатки и кусачие тарелки и груды другого запретного хлама. Гарри видел треснувшие пузырьки с загустевшими зельями, шляпы, драгоценные украшения, мантии, нечто смахивающее на драконьи панцири, закупоренные бутылки, несколько ржавых мечей и тяжелый, заляпанный кровью топор. Но кровати тут точно не было. — Кажется, я думал о месте, в котором можно спрятаться. — Ну, спрятаться тут точно можно, — улыбнулась Гермиона. — Пойдем, посмотрим? Может, тут есть что-то интересное? Они пошли по одному из проходов. У огромного чучела тролля они свернули направо, потом — налево. И уткнулись в огромный буфет, филенки которого пузырились, словно их облили кислотой. Гарри открыл одну из его скрипучих дверец и обнаружил внутри скелет странного существа с пятью ногами. Он посмотрел на Гермиону и захлопнул дверцу. — Тут разбираться и разбираться… — пробурчал он. — Пожалуй, — согласилась Гермиона. Она отошла в сторону, провела рукой по макушке бюста какого-то волшебника, а потом тронула лежащую рядом тиару. И в этот момент шрам Гарри прострелило такой болью, что он рухнул на пол и застонал. Гермиона уронила тиару и бросилась к нему. — Гарри! Гарри! С тобой все в порядке? — прокричала она, обняв его за плечи. Гарри снова застонал. Гермиона беспомощно огляделась, увидела испуганного эльфа и лицо ее озарилось. — Добби, ты можешь позвать сюда Дамблдора? Сделай это как можно скорее, пожа… Она не договорила. Добби исчез с громким треском. *** — Добби сказал, что об этой комнате почти никто не знает, а те, кто случайно на нее натыкаются, потом не могут найти. Так что мы, наверное, действительно можем провести здесь всю ночь. Тем более что и Дамблдор нам разрешил. Гарри все еще был бледным, но благодаря зельям, которые он выпил в Больничном крыле, чувствовал себя на удивление хорошо. О еде позаботился все тот же Добби, который натащил такую гору всевозможных блюд и напитков, что ее хватило бы на весь Гриффиндор. Потом эльф отправился на кухню — предварительно убедившись, что на этот раз Выручай-комната приняла вид жилой спальни с диваном, двумя креслами и огромной кроватью, при взгляде на которую Гермиона непроизвольно краснела. — Да, можем, — сказала она. — И проведем. Только прежде, чем мы начнем… проводить время… тут… я хотела бы тебе кое-что сказать. Гарри посмотрел на нее. — Это что-то хорошее? К чему мне готовиться? — Не надо ни к чему готовиться. Я уеду на каникулы к родителям, как и говорила. А ты попробуешь вырваться хотя бы к Сириусу. И мы вместе проведем эту неделю. Только вот потом я не вернусь в Хогвартс. — Что?! Гарри от неожиданности даже вскочил. Он в недоумении уставился на подругу. — Но… почему? — Я… — с усилием сказала Гермиона. — Я беременна. Мадам Помфри обследовала меня, пока ты приходил в себя. Мальчик, — она всхлипнула, — у нас будет мальчик. Гарри сел рядом и обнял ее. — Это точно? — Да, — кивнула Гермиона и уткнулась ему в плечо. Гарри с тоской посмотрел на стену комнаты. Он пытался разобраться в своих чувствах, но не мог понять ничего из того, что творилось сейчас в его душе. Наверное, все было так, как надо. Они поженились, они занимались сексом… последовательность была другая, но это не столь важно… теперь у них должен быть ребенок. Так все и происходило в мире обычных людей. Вот только он не был обычным человеком. И дело даже не в том, что он был волшебником. — А когда… ну… когда… — Когда он родится? — Гермиона правильно поняла, что он хочет спросить. — В сентябре или октябре. Так что мне придется пропустить и следующий год тоже. Я сильно отстану от программы. «И это все, что ее беспокоит?» — вдруг подумал Гарри. Сентябрь или октябрь для него были также далеки, как самые далекие звезды. Он не рассчитывал дожить до этих месяцев. Дамблдор рассказывал, что Барти Крауч-младший, который скрывался под личиной Аластора Грюма, запланировал возрождение Волдеморта на третье испытание турнира. К тому времени директор рассчитывал разобраться со всеми крестражами, и им троим — или четверым, если к Дамблдору и Сириусу добавить Гермиону — предстоит решить, что делать с Гарри. Причем пока что решение было очевидным — Гарри должен умереть, чтобы умер и Волдеморт. Знать о своей судьбе было неприятно, но суровая правда была лучше лжи о спокойной и долгой жизни. Гермиона тоже знала об отмеренном Гарри сроке, но старалась не поднимать эту тему. То ли высокая вероятность смерти мужа пугала ее саму, то ли она не хотела лишний раз вгонять в депрессию Гарри. Не исключены были и оба варианта одновременно. Но как бы то ни было, они ни разу не говорили о том, что двадцать четвертого июня этого года Гарри может погибнуть. — В сентябре или октябре… — повторил он. — Ты уже думала над именем? — Гарри! Я только что узнала о ребенке! Когда бы я могла подумать? Но вообще мне нравится имя Хьюго, — Гермиона застенчиво улыбнулась. — Не знаю, почему. — Не, никаких Хьюго! — решительно возразил Гарри. — Давай назовем его Джеймсом? В честь моего отца? Гермиона подумала немного. — Да, пожалуй, — сказала она с сомнением. — Хорошее имя. Гарри решил не обращать внимания на тон ее голоса. — Слушай, но если это так нескоро, почему ты не хочешь возвращаться в школу после каникул? У тебя что-то болит? — Нет, все хорошо, — Гермиона странно на него посмотрела. — Но мне не хотелось бы ходить по Хогвартсу с огромным животом. Сейчас ничего не видно, но это четвертый месяц. А уже в мае все будет заметно очень хорошо. Малфой не упустит случая поиздеваться… — Я урою этого хорька! — прорычал Гарри. — Гарри! — Гермиона шлепнула его по руке. — Я ценю это, но ты не сможешь, как ты говоришь, «урыть» всю школу. А о моем животе будут говорить все. А теперь хватит разговоров, давай уже проводить время. Она встала и решительно начала расстегивать мантию. — А это… ну… не повредит ребенку? — нерешительно спросил Гарри. И тут же пригнулся, чтобы избежать затрещины. — Гарри, ты все же идиот, — наставительно произнесла Гермиона. — Нет, это не повредит, уж поверь. Я читала об этом… — …в книге? — улыбнулся Гарри. Гермиона улыбнулась ему в ответ и скинула мантию прямо на пол.