Предчувствие

Традиционный прием Гильдии Купцов и Торговцев, именуемый «Балом» (именно так, просто Балом, обязательно с большой буквы) являлся довольно странным мероприятием. По степени унылости Бал проигрывал бессмысленным заседаниям многочисленных комитетов, которые регулярно собирал патриций, но выигрывал у праздничных семейных ужинов, которые, при удачном развитии событий, могли перерасти в массовую драку или хотя бы потасовку. Странным же была сама суть этого события — бал торговцев. Балы всегда были традиционным развлечением аристократии, которая с купечеством находилась то ли в состоянии бдительного мира, то ли вооруженного нейтралитета: «сливки общества» с презрением относились к «торгашам», впрочем как и ко всем остальным. Люди, заработавшие состояние собственным упорным трудом, и люди, получившие состояние в результате смерти ближайшего родственника, то есть на халяву, [1] имели слишком мало шансов найти общий язык. И все же раз в год оба мира сталкивались на Традиционном Балу, знаменовавшем конец ежегодной международной ярмарки. Здесь заключались самые крупные и выгодные сделки, а также заводились и укреплялись полезные и важные знакомства — много еды и алкоголя делали сговорчивыми и добродушными самых суровых и стойких. Кроме того, патриций Ветинари, неоднократно заявлявший, что своим благополучием и процветанием Анк-Морпорк во вторую очередь обязан деловым людям [2], считал правильным выказать этим самым людям уважение, посетив ежегодный прием. ______________________________ [1] Не считая случаев, когда наследнику приходилось изрядно попотеть, чтобы ускорить процесс наследования. [2] В первую очередь своим процветанием он, естественно, обязан мудрому и деспотичному руководству патриция Ветинари. ______________________________ Не являясь любительницей светских мероприятий, Бал Гильдии, в которой она состояла, Шарлотта никогда не пропускала. Во-первых, здесь можно было завести знакомства полезные для магазина и не только. В неформальной обстановке она чувствовала себя куда увереннее и свободнее. По этой же причине было глупо игнорировать Бал, рискуя своим положением в сообществе коллег и единомышленников. Во-вторых, это было удобной возможностью пообщаться людьми, с которыми у нее сложились если не дружеские, то по крайней мере приятельские отношения, например с господином Почтмейстером. В-третьих, в самом конце, когда разъезжались все великосветские шишки, начиналось настоящее веселье с танцами и прочими развлечениями, которое больше не сдерживали рамки придворного этикета. [3] Впрочем, до этого момента еще надо было дожить, а пока что вечер предстоял довольно скучный и скрасить его могла только темная долговязая фигура, привычно выделявшаяся в пестрой праздничной толпе. Шарлотта с неохотой признавалась себе, что это было четвертой причиной посетить Бал. Рабочий график патриция был настолько плотным, что в него едва удавалось втиснуть их редкие ночные встречи, поэтому она не захотела пренебрегать возможностью увидеться и перекинуться парой дежурных фраз. Для окружающих, они были знакомы ровно на столько, чтобы здороваться при встрече, но не более, и любое взаимодействие сверх того могло привлечь ненужное внимание, тем более, что из них двоих только лорд Ветинари мог похвастаться выдающимися навыками самоконтроля. _________________________________ [3] B Анк-Морпорке давно не было короля и, в общем-то, не было двора. Однако некоторые привычки и традиции въедаются настолько глубоко, что их невозможно вытравить ничем, даже тирании равнодушного к регалиям и статусности патриция Ветинари это оказалось не под силу. _________________________________ Обменявшись дежурными любезностями с теми, кого никак нельзя было обойти вниманием, и несколько устав от окружающей суеты, Шарлотта выбрала укромный уголок, откуда она могла видеть бОльшую часть зала, оставаясь незамеченной. Полуприкрыв глаза, она некоторое время незаметно наблюдала за лордом Ветинари, когда вдруг ощутила чье-то навязчивое присутствие. Рядом действительно обнаружился мужчина щеголеватой внешности с весьма пронырливым лицом. Такие персонажи являются неотъемлемым элементом любого бала — любители флирта и скабрезных шуток, уверенные, что производят неотразимое впечатление на дам, слоняющиеся по залу в надежде на очередное эротическое приключение. — Спорим, я знаю, о чем вы сейчас думаете? — взял он с места в карьер. Шарлотта, чьи мысли в последние несколько минут вращались вокруг того, что она хочет сделать с Хэвлоком Ветинари, оставшись с ним наедине, широко улыбнулась, когда представила лицо незнакомца, ответь она ему правду. Впрочем, тот принял ее улыбку за одобрение и, подойдя еще ближе, заговорил тихим, низким и, как ему казалось, соблазнительным голосом: — Вы думаете о том, какое же это унылое место, какие все вокруг скучные и мечтаете о том, чтобы поскорее сбежать отсюда. — Как вы догадались? — Шарлотте даже не пришлось притворяться, потому что об этом она тоже думала. Но ей все равно казалось, что она отчаянно переигрывает, впрочем, ее собеседник, окрыленный предчувствием успеха, этого не замечал. — Потому что я читаю это в ваших глазах. И потому, что мечтаю о том же самом: как прекрасно было бы сбежать от этих надутых обрюзгших зануд, чтобы провести время в чудесной компании с интересной собеседницей! «А ты не плох», — подумала Шарлотта. Она ожидала, что ловелас опустится до «прекрасной незнакомки», но ему удалось ее удивить. Впрочем, это не имело никакого значения, так как он фатально ошибся еще на этапе выбора жертвы. Она закусила губу, делая вид, что сомневается и стесняется, обдумывая какую-то мысль. — Я знаю, что кабинет на втором этаже, в главном коридоре, слева от лестницы, открыт и пустует, — доверительно прошептала она, смущенно отводя взгляд. На какой-то момент ей показалось, что она все же перестаралась — кавалер смотрел на нее неверящим, но все же восторженным взглядом. Впрочем, его самоуверенность быстро взяла верх. — Я буду ждать вас там, — с придыханием прошептал он. — Через пятнадцать минут, — ответила Шарлотта. Она повернулась, чтобы уйти, но он ухватил ее за руку. — Ах! Должен извиниться, ведь я не представился и не спросил вашего имени. — Но ведь так будет совсем не интересно, — улыбнулась она, хлопая ресницами. Он понимающе улыбнулся и, поцеловав ей руку, отступил к двери. Выждав пятнадцать минут, она подошла к главе Гильдии Торговцев — господину Скрябу — и сообщила, что видела в кабинете казначея свет и слышала чьи-то шаги. Еще десять минут спустя стража сообщила, что в кабинете, где хранится казна Гильдии, был пойман мужчина, вероятно вор. Как только новость начала распространяться по залу, Шарлотта поймала на себе взгляд лорда Ветинари. «Развлекаешься?» — как бы спрашивал он. «Совсем немного» — она сделала настолько невинное лицо, что оно рассказало о случившемся все и даже больше. Обойдя два раза зал, она хотела было уже вернуться в свой укромный угол, как вдруг ее охватил страх, внезапный и на первый взгляд беспричинный. Но Шарлотта была бы не Шарлотта, если бы не научилась прислушиваться к своим предчувствиям: то, что она не видит опасность, значит лишь что она еще не заметила ее. Стараясь не обращать внимание на холодный пот, табуны мурашек и ватные ноги, она поспешила скрыться за одним из высоких раскидистых заморских растений, украшавших залу. Там, отдышавшись и совладав наконец с собой, она осторожно огляделась в надежде, что это просто ошибка, осечка интуиции. К сожалению, возле патриция она увидела знакомую высокую фигуру с густой копной волос, опиравшуюся на массивную трость. Проклиная себя за страх и любопытство она осторожно двинулась в сторону мужчин, стараясь держаться вне поля зрения своего бывшего хозяина. Лорд Ветинари вел весьма занимательную беседу с новым послом Злобении, недавно прибывшим в Анк-Морпорк, когда заметил бледную болезненно напряженную Шарлотту, сверлившую взглядом затылок его собеседника. Патриций внимательнее пригляделся к послу: высокая плотная фигура, каштановые с проседью волосы, пышные усы — все в этом человеке свидетельствовало о респектабельности и силе воли. И только цепкий взгляд стальных глаз выдавал жестокую и беспринципную натуру. Лорд Ветинари не имел ничего против жестокости, когда она была оправдана и не граничила с садизмом, а беспринципность он всегда умело использовал в своих целях. Однако сочетание этих качеств не сулило ничего хорошего ни для тех, кто стоит на пути этого человека, ни для тех, кто попытается этим воспользоваться. — Кажется, раньше вы служили в Псевдополисе? — спросил патриций, бросив взгляд на окаменевшую Шарлотту и складывая в голове части головоломки. — Верно, — пробасил посол. — А до этого в Мунтабе. — Впечатляющая карьера. — Спасибо, — мужчина широко улыбнулся и слегка наклонил голову, принимая похвалу. — Как и ваша. Должен заметить, что в других странах не поняли бы правителя, посещающего подобные мероприятия. — Должен заметить, что у меня нет цели быть понятным для других, — парировал лорд Ветинари. Добродушный смех посла создавал жуткий контраст с тяжелым взглядом, адресованным собеседнику. Впрочем, это было все равно, что тыкать в айсберг зубочисткой — по части Взглядов достойного соперника у патриция не было. — Да уж. Признаюсь, я разделяю вашу позицию. Миром движет торговля. Предприниматели — вот на ком держится наше благополучие. Лорд Ветинари одарил барона одной из своих фирменных улыбок, от которых у собеседников обычно пересыхало во рту и начинал дергаться глаз. Однако посол оказался крепким орешком — он так же улыбнулся в ответ, правда несколько нервно. — Вы, конечно, знаете всех присутствующих? — неожиданно спросил он. — В той или иной степени, — отозвался патриций. — Тогда, возможно, вы будете так любезны просветить меня относительно молодой женщины, которая так пристально нас разглядывает? Он резко повернулся и посмотрел прямо на Шарлотту, чья бледность в этот момент преодолела отметку «мертвенная» и стремительно приближалась к цвету, которому позавидовал бы сам мистер Кривс. Она постаралась взять себя в руки и, подходя к мужчинам, смогла изобразить на лице вполне правдоподобное вежливое удивление оказанным ей вниманием. — Миссис Шарлотта Лисенер — выдающаяся представительница предпринимательства Анк-Морпорка и мой самый грозный соперник на ниве кроссвордов и головоломок, — представил ее патриций. — Все для удовольствия моего лорда, — она присела в реверансе, скромно опустив глаза. — А это барон Райнер, новый посол Злобении в Анк-Морпорке. — И чем же вы занимаетесь, миссис Лисенер, когда не удовлетворяете его светлость составлением кроссвордов? — Я держу магазин зоотоваров, — Шарлотта смотрела Райнеру прямо в глаза, хотя от его холодного колючего взгляда ей было, мягко говоря, не по себе. В общем-то только присутствие патриция удерживало ее от того, чтобы в панике бежать куда глаза глядят. — Мы с вами раньше не встречались? Очень знакомое лицо, — с напускной неуверенностью поинтересовался посол. — Меня часто с кем-либо путают, видимо внешность такая, типичная. Так что вряд ли мы могли встречаться. Маловато в мире мест, где продавщица может встретить барона. — Женщина-предприниматель — редкость и по нашим временам. А если она еще и умна… Вы опасный человек, миссис Лисенер, — он игриво погрозил ей пальцем. — Не уверена, что заслуживаю столь лестной оценки моих скромных стараний, — она ответила натянутой улыбкой. — Вероятно вы получили хорошее образование и много путешествовали? — Увы. Я никогда не выезжала за пределы Анк-Морпорка и образование у меня весьма среднее. Шарлотта внимательно следила за лицом Райнера, читать которое она научилась много лет назад в целях самосохранения и выживания. Лихорадочный блеск холодных глаз выдавал возбуждение хищника, почуявшего страх своей жертвы. В таком состоянии барон был очень опасен, но и не очень осмотрителен. Шарлотта боялась. Она изо всех сил боролась с подступающей тошнотой. Стараясь унять нервную дрожь, она перевела взгляд на лорда Ветинари, чье лицо она также научилась читать, хоть и с совсем иной целью. В данный момент оно выражало ожидаемое ничего. Для большинства людей. Шарлотта же видела, что патриций в ярости. Это была холодная расчетливая ярость хищника, который затаился в ожидании, когда ничего не подозревающая жертва подойдет поближе. Это была ярость человека, который полностью отдает себе отчет в своих действиях и видит не только слабости и ошибки противника, но и его скорый неизбежный конец. Поглощенный охотничьим азартом, Райнер практически не обращал внимания на патриция, молча наблюдавшего за разворачивающимся диалогом. Это было, конечно, большой ошибкой и давало Шарлотте надежду на спасение. — Вы ведь недавно в Анк-Морпорке? Бывали здесь раньше? — участливо поинтересовалась она. — Я только прибыл. Как говорится, «с корабля на бал». И мне не доводилось бывать здесь раньше. Как я только что рассказывал его светлости, до недавнего времени я служил в Псевдополисе, а до этого много лет в Мунтабе. Но я немало наслышан об этом городе и царящих здесь порядках. Легализованная преступность! Подумать только. — Предпочитаете нелегальную? — внезапно осведомился лорд Ветинари. — Поймали! — Райнер рассмеялся, разведя руки в стороны в примирительном жесте. Впрочем, доброжелательности в его взгляде не прибавилось. — Уверен, человек с вашим опытом быстро усвоит, что здесь к чему. А сейчас мне нужно сказать несколько слов герцогу Анкскому, пока он, по обыкновению, не покинул наше собрание досрочно, — с этими словами лорд Ветинари удалился, одарив Шарлотту мимолетной почти-улыбкой. Она воспользовалась тем, что барона отвлекла вопросом какая-то дама, и вышла из зала, из последних сил сражаясь с желанием бежать на край Диска не оглядываясь. Оказавшись в прохладной темной галерее, вдоль одной стены которой тянулись высокие арочные окна, выходящие на реку, а на другой были вывешены портреты предыдущих глав Гильдии, Шарлотта прижалась лбом к оконному стеклу и погрузилась в размышления. Глядя на степенное течение того, что за неимением более подходящего слова, называлось водами Анка, она пыталась осмыслить происходящее и выбрать верную стратегию поведения в сложившихся условиях. Похоже, барон не знал, что она находится здесь, иначе обставил бы их встречу совсем по-другому, он бы хорошо подготовился. А сейчас им движет азарт погони, он нетерпелив и взвинчен. На этом можно сыграть. Но неужели знания Райнера об Анк-Морпорке действительно так скудны? Как может он так явно игнорировать патриция? Впрочем, самодовольство и самоуверенность всегда были его слабым местом, а внезапность встречи, как ни странно, играла против него. Ее размышления прервал тихий смешок и тяжелые шаги. — А ты неплохо устроилась, — в интонациях Райнера было столько самодовольства, будто нынешнее положение Шарлотты — его заслуга. — Вы тоже, — ей не удалось унять дрожь в голосе. — Не жалуюсь, — он выступил из тени. — А уж сегодня мне особенно повезло. — Повезло? — Я, конечно, подозревал, что так хорошо спрятаться ты могла только здесь, но даже не надеялся, что встречу тебя в первую же неделю. «Ага, значит это действительно случайность. Значит Айрис пока в безопасности» — эта мысль придала Шарлотте сил. — Не могу сказать о себе того же. Я-то надеялась больше вас не увидеть. Барон зацокал языком. — Раньше ты не была такой дерзкой. — Раньше мне необходимо было выживать. Сейчас я могу быть собой. — Это легко исправить. Мистер Скриптер ждет не дождется, когда сможет преподать тебе урок, — в голосе Райнера звучало отнюдь не добродушное веселье. Шарлотта поморщилась, вспоминая управляющего и его методы «обучения». — В таких случаях принято говорить «мне жаль», но мне совершенно не жаль разочаровывать мистера Скриптера. Передайте ему мой пламенный привет. Улыбка исчезла с лица барона, он сделал несколько шагов вперед, удобнее перехватывая тяжелую трость, которую брал с собой на приемы, чтобы добавить себе внушительности. Шарлотта инстинктивно попятилась и уперлась спиной в стену. — Неужели мышка рассчитывает опять сбежать от кошки? — вкрадчиво произнес он. — Даже не собираюсь. Это наш последний разговор. Мужчина на мгновение замер, пораженный внезапной догадкой. — Я находил тебя раньше, нашел и сейчас. Думаешь, ты сможешь от меня спрятаться? — Я уйду в любом случае, на своих условиях, — пятясь вдоль стены, она оказалась возле оконного проема и, пока барон в замешательстве обдумывал ее последнюю фразу, вскочила на подоконник. — Это не тебе решать. Твоя жизнь принадлежит мне! — он бросился вперед в безуспешной попытке схватить Шарлотту. Та ловко пнула его ногой в плечо так, что он отлетел к дальней стене галереи и выронил трость стараясь сохранить равновесие. Пока Райнер поднимался на ноги, она успела нащупать защелку и попыталась открыть рассохшиеся деревянные створки, которые не поддались исключительно из любви к драматическим моментам. — Моя жизнь принадлежит мне и только мне. Один человек не может принадлежать другому, — Шарлотта старалась заговаривать зубы барону, все еще пытаясь открыть окно. — Клеймо с моим фамильным гербом на твоем плече свидетельствует об обратном, — возразил он, поднимаясь на ноги, но не делая больше попыток напасть на женщину. — Впрочем, ты можешь попробовать выкупить свободу. Правда, с учетом убытков, которые я понес в результате твоего бегства, и набежавших процентов, откупиться ты не сможешь даже ценой своего магазина. — Я не стану торговаться за то, что по праву принадлежит мне, — ей еще хватало сил и выдержки на возмущение. — У тебя нет никаких прав. — Думаю, представители закона и власти Анк-Морпорка в лице командора Ваймса и патриция Ветинари с этим не согласятся. — Как будто я буду их спрашивать, — отмахнулся Райнер, делая шаг вперед. В этот момент окно наконец поддалось и его створки распахнулись наружу. Шарлотта сделала аккуратный шаг назад и вышла на карниз. Вообще-то самоубийство в ее планы не входило, разве что в качестве самого крайнего варианта. [4] Сейчас она действовала по наитию, тянула время, веря в благополучный исход ситуации. Точнее, на него она надеялась, а верила в человека, от которого этот благополучный исход зависел. На эту веру Шарлотта была готова поставить все, ведь если она ошиблась, остальное теряло всякий смысл. _______________________ [4] Да и утопиться в Анке было весьма проблематично, особенно если не прихватить с собой лопату. _______________________ Поэтому, стоя на карнизе и глядя в стальные безжалостные глаза, она произнесла, словно заклинание: — Тогда вас ждет жестокое разочарование. Потому что никто не будет ждать, пока вы спросите. Потому что в Анк-Морпорке нет рабов. Я права, мой лорд? У Шарлотты не было оснований ожидать, что ей ответят, она просто хотела, чтобы ответ прозвучал. — Права, — голос из темноты прозвучал весомо и непреклонно. Лорд Ветинари не то чтобы вышел из тени, скорее тень приобрела форму лорда Ветинари. — В Анк-Морпорке нет рабов, — повторил он. — Наши дела вас не касаются, — прошипел барон, наступая на патриция, который не шелохнулся. — Вы в моем городе угрожаете моей подданной и уверяете, что это не мое дело? — Эта женщина — беглянка. — На сколько я понял, ее удерживали против ее воли, незаконно. — Я заплатил деньги! — закричал Райнер, но его гнев разбился о ледяное спокойствие патриция. И барон решил сменить тактику. — Вы же практичный человек. Я — тоже. Никому из нас не нужны проблемы. В Злобении не одобрят пренебрежительного отношения к представителю одного из знатнейших родов. Дайте нам уйти и к утру мы исчезнем из города. — В Злобении не одобрят рабство. А миссис Лисенер, очевидно, никуда ехать не хочет. — И что вы сделаете? Арестуете меня? — усмехнулся посол. — Несмотря на более заманчивые варианты решения проблемы, именно так я и намерен поступить. В этот момент ближайшая к ним дверь распахнулась и в галерею вошел Командор Городской Стражи. — А, Ваймс. Я как раз объяснял барону Райнер, что рабовладельцы в нашем городе подлежат аресту и, если мне не изменяет память, смертной казни, когда их вина будет доказана. Ответить Ваймс не успел, так как в этот момент загнанный в угол рассвирепевший барон набросился на патриция. Во всяком случае, он попытался. Движения лорда Ветинари были настолько быстрыми и плавными, что со стороны могло показаться, будто он исчез и снова появился в полуметре от того места, где только что стоял. Лицо его при этом осталось невозмутимым. Барон же с глухим звуком грудой повалился к ногам командора, который тут же скрутил его. — Нападение на его светлость, для начала, — заметил он, поднимая Райнера на ноги. — У меня есть друзья, — прошипел он, — которые помогут мне выйти. — Не сомневаюсь, — спокойно ответил Ветинари, после чего наклонился к барону и произнес так тихо, что никто больше его не услышал. — Это если вы сумеете туда доехать в целости и сохранности. Выводя из галереи отчего-то внезапно побелевшего Райнера, Ваймс не без удивления успел увидеть, как патриций помог Шарлотте спуститься с подоконника. И он не увидел, что едва дождавшись, как за ним захлопнется дверь, Шарлотта прильнула к Ветинари, осторожно прижавшего ее к себе. Краткий поцелуй выразил все, что они не хотели или не могли произнести вслух.