Наблюдатель

      Бывший мафиози вновь наполняет стакан дорогим виски, жадно следя за происходящим на экране. Полупустая бутылка «Джек Дениэлс» сиротливо стоит на краю стола. Дазай чувствует темное удовлетворение. Установить камеры в квартире Чуи было определено отличной идеей. В глазах цвета виски вновь зажигается опасный огонь; сейчас в них клубится настоящая тьма, а радужка подозрительно отливает красным. Улыбкой Дазая можно вскрывать вены на запястье. Сейчас он меньше всего похож на веселого, суицидального энтузиаста, которым его привыкли видеть сотрудники ВДА. Маска дала трещину, обнажая его истинную сущность самого безжалостного и беспощадного кровавого исполнителя в истории Портовой Мафии. С самого рождения он был окружен тьмой, неосознанно стремясь быть ближе к смерти. В мафии он обрел способность реализовать свои садистские наклонности в полной мере. Лишенный даже намека на эмпатию и сострадание, наделенный дьявольским умом и не способный испытывать обычные человеческие чувства, он был истинным демоном Портовой Мафии. И никакая клятва умирающему другу не способна исправить его черную душу.       Сейчас, в полумраке пустой квартиры в темные предрассветные часы наедине с собой, он может позволить отбросить опостылевшую маску добродетели. Ему до зубного скрежета надоело каждый день играть роль добропорядочного гражданина и детектива. За последние четыре года он окончательно утратил смысл жизни, а число суицидальных попыток увеличилось в десятки раз. Сколько раз мило улыбаясь Куникиде или Ацуши, он мысленно препарировал их, представляя, как прекрасно они будут смотреться на пыточном столе в темном подвале Портовой Мафии. Как легко и привычно ложится тонкий скальпель в его забинтованную руку. Дазай не мог остановить поток мыслей в своем сознании. Он отчаянно тосковал по своей работе, балансируя на опасной грани. Осаму понимал, что рано или поздно он обязательно сорвется. Дазай надеялся, что если он будет держаться вдали от Портовой Мафии, его ненормальная одержимость рыжим напарником сойдет на нет, но с годами она только окрепла. И теперь он твердо намеревался не только занять свое место, но и вернуть то, что должно принадлежать ему по праву.       Наблюдая за постельными играми своего бывшего ученика и рыжего напарника, Осаму испытал жгучую смесь ревности и сильнейшего возбуждения. Щенок портовой мафии определенно забыл, что его место у ног своего хозяина и на коленях. Акутагаве следует преподать урок, а потом выебать с особой жестокостью прямо на глазах Накахары. Чуя его слишком разбаловал. Осаму искренне не понимал, зачем возиться с Рюноскэ, когда его тело может выдержать многое, а сам Акутагава готов терпеть любую боль. Но нет… если он сделает нечто подобное, Чуя его точно убьет, с досадой думалось антиэсперу. Он не тронет бывшего ученика. Пока не тронет. Бывший мафиози никогда не понимал этой странной привязанности Чуи к людям, возможно потому, что сам был напрочь лишен подобной потребности. Люди для Осаму были его личными марионетками и значили не больше чем пешки, которые в любой момент можно заменить или пожертвовать ими ради достижения своей цели. Не важно, сколько пешек будет уничтожено, игра будет продолжаться, пока не падет король.       Сегодня бывший мафиози окончательно развеял все свои сомнения относительно сексуальной ориентации своего заклятого напарника. И если их пьяные поцелуи в пятнадцать еще можно было списать на действие алкоголя и подростковую гиперсексуальность…       Впрочем, Осаму догадывался о нетрадиционной ориентации своего вспыльчивого рыжего напарника задолго до того, как гравитационный манипулятор смирился с фактом, что не только его глаза цвета неба. Трезвый Накахара Чуя мог с легкостью сломать ребра за одни только похотливый взгляд или непристойное предложение, брошенное в его сторону. Пьяный Чуя подозрительно часто оказывался на коленях у своего ненавистного суицидального напарника, перебирал тонкими пальцами вьющиеся пряди, бессмысленно вглядывался в темные омуты, словно пытаясь отыскать ответ на дне пустых глаз. А после зло дергал за волосы, заставляя наклониться, отчаянно впивался в растянутые в полуулыбке пухлые губы и целовал страстно неумело, но слишком пылко.       Пьяный Чуя позволял зажимать себя в темных коридорах Портовой Мафии, льнул всем телом к Осаму, сам подставляясь под грубые ласки своего суицидального напарника. Чувственно дрожал и, сорвано дыша на ухо брюнету, когда Дазай неосторожно прикусывал нежную кожу пятная бледную шею Накахары яркими засосами, а после зализывая укус мокро и влажно. И хотя рыжему эсперу всегда удавалось ускользнуть прежде, чем все зайдет слишком далеко, Осаму прекрасно чувствовал сквозь слой одежды твердый член Накахары, когда вжимал в стену своего слабо сопротивляющегося напарника. Чуя легко заводился во всех смыслах этого слова. Юный мафиози любил глубокие поцелуи. Достаточно как следует вылизать его рот, чтобы вызвать каменный стояк. Осаму это забавляло. И хотя вспыльчивый рыжий вырывался и не давался, раз за разом нагло обламывая Осаму в последний момент. Дазай был уверен что Чуя жаждал продолжения. Жаль, что даже алкоголь и похоть дурманящие разум юного мафиози, не могли заглушить инстинкт самосохранения.       Осаму давно хотел узнать, как ведет себя рыжий эспер в постели. Правда, он собирался выяснить это лично, а не столь экстравагантным способом. Чуя всегда казался ему слишком чистым для Портовой Мафии. Его хотелось запятнать, подчинить, развратить, сделать таким же прочным и извращенным как и сам Осаму. Дерзкий, яркий и непокорный всегда смотрящий с вызовом и без страха, Накахара всегда будил в суицидальном маньяке самые темные садистские желания.       Идеальная игрушка с достаточно сильной волей, которую невозможно сломить до конца. Яростный взгляд кристально-чистых аквамариновых глаз действовал на Осаму как сильнейший наркотик и афродизиак. Жгучая ненависть и желание — вот что чувствовал Дазай с самой первой встречи. Он жаждал впитать его боль, слизывать горькие слезы с пылающих щек, пить крики и отчаянье, жалобные стоны, когда он будет безжалостно врываться в узкое, дрожащее под ним от боли и возбуждение тело рыжего напарника. Смотреть, как кристально чистые глаза впервые заволакивает пелена возбуждения и похоти.       Наблюдать, как боль и наслаждения сплетаются вместе в сознание юного эспера, и теперь всегда будут ассоциироваться с Осаму. Жаль, что момент был безнадежно упущен. Правда, в этом есть свои плюсы, Чую не нужно учить, Чуя умеет. То, что сегодня увидел Осаму, превзошло все его ожидания. Накахара совершенно бесстыден и откровенен в сексе. Даже находясь в верхней позиции, рыжий эспер отдается полностью, страстно, неистово и чувственно. Чуя любит дарить наслаждение разными способами, доведя своего партнера до исступления непристойными ласками, рыжий эспер совершенно искренне ловит кайф от этого. Редкое качество, усмехается Осаму, вспоминая, с каким энтузиазмом и явным удовольствием бывший напарник отсасывал Акутагаве. И рвотный рефлекс отсутствует. Природный талант не иначе. Нужно запомнить. Интересно, о скольких «скрытых талантах» гравитационного манипулятора он еще не знает? Что если заставить Чую подчиниться добровольно? Как тогда поведет себя рыжий эспер? Дазай знает, что Чуя хочет его, значит нужно подтолкнуть. Осаму никогда не проиграет своему никчемному ученику.       Антиэспер бросает взгляд на экран, наблюдая, как рыжий мафиози устало закрывает глаза, притягивая к себе мирно сопящего Акутагаву. Дазай знает, что Чуе понадобится как минимум десять минут, чтобы окончательно провалиться в сон. А спит он очень чутко. Нужно только подождать… о, вот сейчас. Дазай пакостно усмехается и набирает знакомый номер. Бесить Накахару всегда было его любимым развлечением.       Дазай с умилением наблюдает, как злой и растрепанный мафиози прыгает на одной ноге, пытаясь натянуть брюки, удерживая вертикальное положение лишь благодаря управлению гравитацией. Попутно ещё и отыскивая в недрах квартиры источник раздражающего писка. Рыжий готов испепелить взглядом ни в чем не повинный телефон Акутагавы, когда на экране высвечивается «незнакомый» знакомый номер. Осаму, мать его Дазай. Ну конечно, кому еще кроме мерзкой скумбрии хватит наглости звонить его любовнику в четыре часа ночи! Гравитационный манипулятор тихо матерясь, стремительно выскакивает на балкон и осторожно закрывает дверь, чтобы не разбудить мирно спящего Акутагаву.        — Дазай! — в голосе Чуи слышатся знакомые рычащие ноты, заставляющие стайку мурашек пробежать вдоль позвоночника и оседая теплом в низу живота Осаму. — Разве я недостаточно ясно вчера выразился, когда послал тебя нахер?!       — Чуя, Чуя, — начинает Дазай, словно мудрый учитель отчитывает нерадивого ученика. Бесит! — Ты стал таким неосторожным. Даже не заметил проникновение в собственную квартиру. Какая непростительная глупость для исполнителя! У Портовой Мафии слишком много врагов, могут и бомбу подложить, знаешь ли. Вот я и решил тебя немного… проучить.       Дазай жмурится от удовольствия, наблюдая как Чуя до хруста сжимает несчастный телефон в руках, а взгляд невольно мечется по сторонам в поисках угрозы. Было бы забавно посмотреть, как Накахара выпрыгивает вместе с полуголым Акутагавой с пятнадцатого этажа, спасаясь от предполагаемого взрыва. А что, в машину своему напарнику бомбу он уже подкладывал в качестве прощального сюрприза. Похоже, рыжий мафиози сейчас думает о том же.       — О нет, Чуя, — бархатный смех суицидального ублюдка действует на нервы. — Я не собирался взрывать твою квартиру, ты слишком плохо обо мне думаешь. Я всего лишь установил камеры по всему дому.       — …       — Знаешь, скумбрия, вуайеризм одна из форм полового извращения, — холодно отрезает рыжий мафиози.       — И в мыслях не было. Я просто хотел выяснить, какую игру затевает Мори, быть в курсе последних планов Портовой Мафии так сказать, раз ты мне больше не доверяешь. А тут… такое!       — Убью!       — Не злись, Чуя! Кто же откажется от бесплатного порно? Вот и я не устоял.       — Бедненький, что, совсем не дают в твоем вшивом Агентстве? А как же мальчик-тигр? — ядовито интересуется бывший напарник.       — О, да ты ревнуешь, Чуя?              — Размечтался! Нужен ты мне больно, вешалка для бинтов.       — Знаешь, малыш Чуя, ты явно ошибся с выбором профессии. А ведь мог занять свое достойное место в борделе сестрицы Кое. С твоими постельными талантами, экзотической внешностью и умелым ротиком, ты наверняка бы пользовался спросом среди клиентов и приносил заведению отличный доход. Я бы даже стал постоянным клиентом.       — Ты бы прикрыл свой поганый рот, Дазай! — рычит рыжий мафиози, едва сдерживая вновь закипающую ярость. — Можешь не изощряться, тебе все равно не светит. Держи свои больные фантазии при себе, суицидальный ублюдок.       — Мне вот интересно, Чуя, наши случайные встречи так сильно выводят тебя из равновесия, что ты сразу напиваешься и ищешь утешения в объятиях моей сломанной игрушки? Тебе настолько одиноко? Или просто так сильно нравится чувствовать твердый член в своей заднице?       — Завались!       — Так мог бы мне сразу и сказать. Я бы так и быть помог бывшему напарнику, так сказать по старой дружбе.        — Зависть плохое чувство, скумбрия. Должен тебя разочаровать, но мир не крутится вокруг твоей суицидальной персоны, Дазай.       — А Мори в курсе ваших постельных игр?       — Моя личная жизнь Мори Огая ебать не должна!       — Значит, не в курсе. Так я и думал. Может, мне следует его просветить, например, послать эту видеозапись? Было бы забавно посмотреть на его реакцию.       — Ха? Это что сейчас было?! Жалкая попытка шантажа, вешалка для бинтов? Теряешь хватку, Дазай.       — И в мыслях не было. Я просто стараюсь рассуждать гипотетически. Кто-то же должен думать о последствиях. Допустим, Мори достаточно прогрессивный и молодой руководитель, чтобы спустить все на тормозах. Но что ты будешь делать, если слухи о твоих предпочтениях расползутся по Портовой Мафии и выйдут за ее пределы? Знаешь, якудза старой закалки крайне не одобряют подобные связи… Ты готов рисковать своей карьерой и репутацией ради кого-то, вроде Акутагавы?       — Все, кого не устраивает моя сексуальная ориентация или выбор партнера, могут предъявить мне претензии лично, -холодно обрывает его Чуя.       — Но сначала написать завещание, — мысленно добавляет Дазай.       — Так значит, ты готов признать ваши отношения? — весело интересуется антиэспер.       — А почему нет? — искренне удивляется рыжий мафиози.       — Вот поэтому я и ненавижу тебя, Чуя. Ты всегда такой отвратительно честный и прямолинейный, аж тошно.       — Скажи-ка, Дазай, — копируя раздражающую манеру собеседника растягивать слова, произносит Чуя; его голос звучит издевательски-ласково. — Как сильно Эдогава Рампо любит разгадывать головоломки? Мне тут интересно стало, чисто гипотетически, разумеется, сколько минут понадобится вашему Великому Детективу, чтобы раскрыть дело Йокогамского маньяка?       — А разве Портовая Мафия не уничтожила все материалы и доказательства? — оживляется Дазай. Голос бывшего мафиози звучит беззаботно-весело.       — Знаешь, Мори-сан был тогда в ярости…       — Не сомневаюсь! — задорно отзывается Осаму.       — Да, Огай приказал тогда убрать за тобой. Сотрудники Портовой Мафии изъяли все улики и материалы дела из полиции, подожгли архив и заставили исчезнуть парочку детективов ведущих расследование, а наши хакеры почистили базу данных. Но кто тебе сказал, тупая скумбрия, что я не сохранил все материалы, так сказать, для личного пользования? Это я к чему. Если вдруг «совершенно случайно» эта видеозапись окажется на компьютере Мори или слухи о моих отношениях с Рюноске «сами расползутся» по Портовой Мафии, следующим утром увесистая папка с материалами дела Йокогамского маньяка вместе с коробкой дорогих конфет окажется на столе Эдогавы Рампо. Знаешь, там есть весьма интересные фотографии с мест преступления. Интересно было бы взглянуть на лица твоих коллег, когда они поймут, с каким больным ублюдком работают.       — Чуя! — с наигранным восторгом выдает Осаму, — такого я от тебя не ожидал! Неужели ты стал… умнее?       Один-один, Чуя, моя школа.       — Дазай, когда мы встретимся в следующий раз, я тебя точно прикончу! — сквозь зубы цедит рыжий мафиози.       — А вот и нет. Ты же не хочешь развязать кровавую бойню между ВДА и Портовой Мафией и облегчить задачу Достоевскому?       — Тц!       — Неужели ты готов ослушаться приказа Мори и нарушить временное перемирие? Ты ведь всегда был таким послушным песиком.       — Завались!       — К тому же, я нужен Портовой Мафии, чтобы остановить малыша Кью, если он снова выйдет из-под контроля.       — Поэтому ты оставил его в живых. Все спланировал заранее, суицидальный ублюдок.       — Именно! И не забывай, Чуя, без моей помощи Мори не сможет отыскать загадочного информатора. Только Орихаре Изае под силу выяснить все о «Крысах мертвого дома» и остаться в живых. А найти Изаю смогу только я.       — Ублюдок!       — Забыл сказать: Мори и Фукудзава в рамках временного перемирия решили объединить усилия против общего врага — Достоевского. А это значит, что очень скоро снова придется работать вместе!       — Ты врешь, скумбрия!       — Я и сам знаешь не в восторге от этой новости! Наш темной дуэт слишком хорошо показал себя в борьбе с Гильдией, поэтому вновь объединить Двойной Черный было стратегически верным и вполне предсказуемым. Мори уже подписал приказ, так что как только ты явишься в штаб утром, босс тебя обрадует.       — И почему я узнаю об этом от тебя, вешалка для бинтов?!       — До скорой встречи партнер.       Детектив нажимает отбой и, прежде чем отключиться, слышит жуткий треск в трубке, понимая, что телефон крошится в руках рыжего мафиози. Дазай довольно жмурится, представляя, как утром спровадив на работу Акутагаву, Чуя в гневе будет крушить собственную квартиру в поисках камер. Игра началась…