Другой шанс

      Что же такое происходит, чем безобидный итальянский музыкант заслужил столько боли? Мике чудилось, будто он выстрадал все, что мог без остатка, пустое тело его проплывает в океане слез; механически, в черной предоставленной ему темнице, без часов и мобильника, разве что на пальцах приходится гадать, сколько дней осталось до освобождения и почему не может быть столько же до Ноэми. Нет, его спасет Флоран, его непременно вызволит Фло, только неловко дергая затекшими руками Микеланджело вспоминал не о муже. Вспоминал он об уроках гитары, навязанных ему для Гарсии. Иногда он глядел в ее черные, как нефть, глаза и переставал слышать губы. Звук превращался в тягучую, как мед, мелодию. В выход за пределы пустоты, но это - чистый космос и так не бывает. Или бывает с другими. Или Микеле ни черта не знал о том, как и что бывает. В полусне, они вдвоем с Ноэми снились неумеющими плавать, что стоят перед рекой и думают, как бы сейчас научиться летать. Обычно у людей тихо едет крыша, когда долго воображают подобное. От этого прыгают с крыш небоскребов, лезут в петли, дохнут от передозировки. Идиоты, которые совершенно разучились верить в чудеса. В выскобленном муками телесном сосуде Мике лишь эта вера соседствовала с верой, что Флоран найдет его. Иногда Микеле мечтал, чтобы там, в прошлом, Ноэми вправду позвонила или написала ему рано-рано утром и сказала, что стоит на перроне вокзала Трастевере, а в Риме тепло. А в Риме по-летнему суетливо и шумно. А в Риме — она. Микеланджело представлял, как ракетой сорвется с места и любой транспорт будет казаться слишком медленным. Мечтал, чтобы именно она вдруг осмелела, отчаялась, стала легкой, как бабочка, не задумываясь вспорхнувшая на понравившийся ей цветок. Чтобы больше не наступало "врозь". Порой после занятий он нечаянно наступал Гарсии на ногу, и это почему-то делало их такими близкими. Теперь Микеле не молил о большем, чем снова, краснея, расставлять правильно пальцы Ноэми на грифе, ведь напрасно мы перестаем ценить - для счастья надо совсем немного: выспаться, в своей постели, а не на дощатом полу неизвестно чьего дома, увидев прекрасный сон, не запомнившийся подробностями, но оставшийся в памяти чудесным послевкусием. Встретить по пробуждению улыбающихся людей. Бродить по городу и знать, что он тебя любит каждым сквером, мостом, фонтаном, памятником, храмом, домом. Совсем немного, но порой так трудно — только жить и видеть хорошее в жизни. Действительно хорошее, а не фальшивку и шелуху типа рабских договоров - и все равно, когда выстрел Фабьяном в собственную голову прекратил его дешевую истерику, нечто, походящее на испепеленную жалость пронзило сердце Мике. Сердце, словно остановившееся при появлении в этом кошмаре наяву Гарсии. Ноэми пришла за ним. Даже странно было после, в натопленном холле посольства, распрощавшись с полицией, докладывать обо всем обезумевшему от нервов Фло по видеосвязи - как Гарсию, оказывается, им же и направленную в Рейкьявик, встретили неизвестные в зале прибытия, и сказали, что в курсе, где прячется Инка, усадили ее в машину и повезли к Мике. Как у них снимали отпечатки, как завтрашним же рейсом обещали депортировать, не в последнюю очередь благодаря сделанной Ноэми диктофонной записи... За время отсутствия супруга Флоран умудрился обзавестись личным самолетом микро-авиакомпанией, рвался вылететь тотчас; потратив остатки самообладания на самую бодрую улыбку, уместную в данной ситуации, Микеланджело кое-как уговорил его обождать. Еле-еле доплелся до выделенного им с Гарсией номера, душа, и рухнул в кровать. Однако отключиться не удавалось. Похоже, к Мике подбиралась лихорадка. Ноэми осторожно расхаживала по комнате, осматриваясь, и каждый ее шаг будоражил. Мурашки крались по плечам на спину в конце концов заставили обернуться или нежный, затерявшийся между кашемиром и бас гитарой, голос? Микеле не разобрался, увидев, как Гарсия начала раздеваться, сбросила платье и возникла, бесстыдная и сияющая, из волн белья, падавшего у ее ног. Каждой клеткой, от ногтей, воткнувшихся в ладони почти до крови до тяжко дышавшей груди, ощущал он одну бескрайнюю и подлую порабощенность, и, сжимая Ноэми в объятиях, он лишь дрожал, томясь желанием убить этого внутреннего зверя и необходимостью обладать ею непрерывно. Из ее судорожно трепетавших губ высовывался розовый, влажный кончик языка, дрожавший, как жало змеи - уже отравленный, Микеланджело, рядом с ней обретал надежду на исцеление. Вопреки бессонной ночи, целую дорогу напролет, они не в силах были оторваться друг от друга, целуясь, как подростки. Не ранее, чем завидев у тормозящего шаттла Мартана и Тома, Мике отступил на почтенное расстояние от Гарсии. Забеспокоился всерьез там же впервые на счет того, что погружение в прежние обстоятельства и правила дастся сурово, и не ему одному. Впрочем, друг и брат, похоже, Флорану ни о чем не разболтали. Тот кинулся навстречу и обнял до хруста костей: - Микеле!!! Ты снова со мной... как ты? У тебя жар! Поедем сразу к доктору! Или хочешь сперва домой? А хочешь, закатим грандиозную вечеринку! Когда поправишься, разумеется.. Мике, как же я тебя люблю.. Что-то мешало понять Микеланджело, купавшемуся в этом ликовании с заботой, соскучился ли он по привычной многословности Фло, находящегося в стрессе. И следовало ли сознаться ему в произошедшем ночью?.. Сделать это сразу храбрости Микеле не хватало точно. А вот праздник - идея удачная, развеяться было бы очень кстати. Ноэми ведь непременно получит туда приглашение... Солнце теперь все время стояло в зените, иного - некогда замечать. Пусть до календарного сентября тянулась еще длинная вереница недель, по оборотам студийной работы складывалось мнение, будто до осени уже рукой подать. Мике охотно пользовался суетой музыкантов вокруг, спешащих закончить проекты на осень до отпуска; наваждение, с которым боролся, перебороло его самого. Расторжение заключенного под угрозами контракта решили отложить до малейшей определенности, кому достанется продюсерская компания Инка. Если бы не постоянные ссоры в попытках удержать отдельных артистов от откровенной халтуры да кудахтавший несколько раз в день в непосредственной близости Флоран с противоречивыми просьбами опять померить температуру или выпить вместе пива, наверное, до Микеланджело с Гарсией или без, никому бы не имелось до него дела. Она выполнила свою часть подготовки к новому сезону до так и не свершившейся поездки в Ко Ланту. Он - страдал, но не по-прежнему, а совсем по-новому, не то в иллюзии, не то в упоении от того, что в кои-то веки создал проблемы самостоятельно, значит, сможет их контролировать. Может выбросить записку Ноэми с просьбой о приватном свидании во время грядущей тусовки, а может последовать туда, куда она его позвала.